ВОЗВРАЩЕНИЕ. Андрей Дмитриев: каждому свой трамплин

Из пятнадцати германских сезонов два последних Дмитриев провел в качестве наставника, закончив соответствующие курсы и получив необходимую лицензию. Тем не менее с удовольствием променял немецкий тренерский хлеб на белорусский, сразу же откликнувшись на приглашение динамовского руководства войти в штаб рулевого Любомира Поковича.

ИЗ ДОСЬЕ “ПБ”

Андрей ДМИТРИЕВ. Родился 28.08.62 в Лиепае (Латвия). Воспитанник норильского хоккея (первые тренеры — Владимир Волокитин и Михаил Меркулов). Выступал за команды “Динамо” (Минск) (1981-1992), “Вильгельмсхафен” (Германия) (1992-1995, 1997- 2001), “Херне” (Германия) (1995- 1997, 2001-2003), “Битигхайм” (Германия) (1997), “Нойсс” (Германия) (2002). За национальную сборную Беларуси провел 2 матча, набрал 2 (2+0) очка, штрафа не получал. С 2003 по 2005 год работал в тренерском штабе “Херне” (Германия). С июня 2005-го — один из наставников “Динамо” (Минск).

— Андрей Викторович, кто был инициатором вашего возвращения в Минск?

— Нынешний директор “Динамо” Олег Иванов, с которым мы когда-то вместе приехали из Норильска в “Юность”. Правда, из-за тяжелой травмы хоккейная карьера у него не сложилась. За время выступления в Германии утратил с ним связь. Но очень рад был увидеться два года назад, приехав в ветеранскую сборную Беларуси, готовившуюся к выступлению на чемпионате Европы. С тех пор часто созванивались. И когда Олег Николаевич предложил должность помощника у такого известного и опытного специалиста, как Любомир Покович, без долгих раздумий согласился. Ведь у него есть чему поучиться: стаж работы в сборной Словакии, победа в национальном первенстве этой страны и выигрыш Континентального кубка с братиславским “Слованом”.

— Прежде где-нибудь пересекались с Поковичем?

— Да. Когда мы с Сергеем Хаткевичем играли в “Херне”, он тренировал выступавший в этой же лиге “Нойвид” и сделал его чемпионом. Он, кстати, нас хорошо помнит.

— Придя в “Динамо”, вы увидели немало знакомых еще по чемпионату Союза лиц…

— Василий Панков — один из тренеров, Александр Андриевский — начальник команды, Олег Хмыль, Вадим Бекбулатов и Александр Гальченюк до сих пор еще играют. И это создает особую, очень хорошую атмосферу в коллективе. Мы понимаем друг друга с полуслова.

— А с Поковичем на каком языке общаетесь?

— Он немного говорит по-русски. Этому же в объединенной Чехословакии в школах обучали. Вот и пригодилось. Кроме того, Любомир может общаться на немецком, а также английском — ведь в германских клубах выступает много канадцев.

— Ваш тренерский стаж составляет уже два года?

— Даже больше. Ведь доводилось быть еще играющим наставником. А в 2003 году решил полностью сосредоточиться на тренерском ремесле. Если с клюшкой по площадке на тренировках носиться, можно и свисток проглотить. А если серьезно, то надо было посещать специальные курсы, сдавать экзамены, чтобы получить лицензию. Совмещать учебу с игрой сложновато. В “Херне” успел позаниматься как с детьми, так и со взрослой командой. Приходилось исполнять и обязанности главного тренера. В промежутке между увольнениями прежних и назначениями новых рулевых. А минувший сезон я проработал под началом Яна Бенды. Это отец известного хоккеиста сборной Германии, которого тоже зовут Ян.

— Как чувствовали себя в тренерской шкуре?

— Сначала непросто. В одной руке нужно держать кнут, в другой — пряник. И безошибочно уметь определять, когда чем воспользоваться.

— Тем более в такой команде, как “Херне”, которая, по сути, является любительской…

— Ведь какие-то деньги и здесь получают. И их тоже надо отрабатывать.

— Говорят, немцы — народ дисциплинированный…

— Вообще-то да. Пунктуальные. Правда, молодежь другая пошла. Ей серьезности не хватает. К хоккею относятся скорее как к хобби.

— Чтобы официально тренировать в Германии, необходима специальная лицензия. А что нужно для ее получения?

— Я перевел свой диплом минского института физкультуры на немецкий язык и отослал его в Мюнхен, где находится руководство немецкого хоккея. Потом сдал экзамены, причем тоже на немецком. Мне выдали так называемый “желтый лист”, который действителен два года. По прошествии этого срока тренер обязан снова подтвердить квалификацию, чтобы получить полноценную лицензию. Они бывают трех категорий: “С” — для работы с детьми, “В” — позволяет руководить командами второй бундеслиги, “А” — разрешает трудиться в DEL-лиге. У Поковича, кстати, лицензия “А”. Ее выдают в Кельне. У меня — категория “В”. Кстати, скоро необходимо ее продлевать. В конце августа отправляюсь в Фюссен на экзамены. Это вовсе не формальность. Например, в прошлый раз из 40 человек выдержали испытание только 26. Кроме того, за пролонгацию необходимо уплатить значительную сумму.

— За время работы тренером сильно углубили знания языка?

— Уже за первый год существенно прибавил. Словарный запас пополнился во много раз больше, чем за десять лет игроцкой карьеры. Хоккеисту ведь можно ограничиться знанием терминов. В начале девяностых в Германию приехало много игроков из постсоветских стран. Только в моем “Вильгельмсхафене” 8-9 человек. В раздевалке сплошь русская речь. Да и в городе, который совсем небольшой (это зимний порт для военных кораблей НАТО), проживало около 15 тысяч русских немцев, эмигрировавших из СССР. Наверное, поэтому не и стремился “шпрехать”. Но потом жизнь заставила. Стал посещать уроки в школе. В быту могу общаться. А вот грамматика… С ней сложнее.

— 19-летнему сыну Алексею легче было освоиться в Германии?

— Конечно. Он же закончил там гимназию. Причем учился в немецкой школе с первого класса.

— Он уже выбрал себе будущую специальность?

— Нет еще. На распутье.

— Стоит перед дилеммой: хоккей или образование?

— Нет. Образование в любом случае — на первом месте. Просто не определился еще со сферой приложения своих знаний и способностей. Но в хоккее тоже остается. Два предыдущих сезона выступал в дружине второй бундеслиги “Эссене”.

— Минувшей весной Алексею предложил контракт клуб сильнейшего дивизиона “Изерлон”. Однако его согласие негативно было воспринято в “Эссене”, где у Леши резко сократилось количество игрового времени…

— Здесь вина менеджера. Поэтому сына на неделю сослали в молодежную команду.

— Заиграть Алексея за юношескую сборную Беларуси два года назад не получилось. А теперь он уже считается хоккеистом с немецким гражданством. “Бундесманншафт” имеет на него виды?

— Насчет национальной дружины ничего сказать не могу. Не знаю. А паспорт у него теперь германский. Ну а на сбор перед юношеским чемпионатом мира в 2003 году он не смог приехать из-за того, что не отпустил директор гимназии. Ведь вызов из ФХРБ не станет оправдательным документом.

— Но и сам Алексей, судя по всему, решил обосноваться в Германии…

— Получается так. Да и супруга моя с восьмилетней дочкой пока там остались.

— Как на чужбине следили за событиями в Беларуси?

— У сына есть компьютер. А сосед, работающий в компании “ДойчеТелеком”, кстати, фанат хоккея, помог настроить Интернет. Читал “Прессбол”.

— И насколько прочитанное совпадает с увиденным?

— Пока воздержусь от выводов. Я ведь не посмотрел все команды. Только “Брест” и “Химволокно”. Они, как показалось, демонстрировали жесткий, травмоопасный хоккей. Ближе познакомиться с белорусскими дружинами смогу совсем скоро — уже на следующей неделе стартует Кубок Беларуси.

— Вы вообще довольны своей немецкой карьерой? Где чувствовали себя наиболее комфортно?

— Больше всего нравилось в Вильгельмсхафене. Небольшой портовый город с населением 250 тысяч человек. Тихий, спокойный. Я ведь родился и жил до пяти лет в латвийском приморском городе Лиепая. Потом семья перебралась в заполярный Норильск. Но квартира для уезжавших на Север в СССР сохранялась. И каждое лето, пока учился в школе, приезжал с матерью в Лиепаю на каникулы, а иногда и четвертую четверть доучиваться. Это один из моих любимых городов. Я мог по нему с закрытыми глазами ходить. Правда, очень давно там не был. Сейчас в Лиепае уже ни друзей, ни родственников не осталось. Только захоронение бабушки. Ну а возвращаясь к немецкой карьере, замечу, что, несмотря на наши с Серегой Хаткевичем весьма впечатляющие бомбардирские показатели, никто из DEL-лиги нами не заинтересовался. Хотя попробовать силы на более высоком уровне, конечно же, хотелось бы.

Но сбылась моя другая мечта — сыграть в одной команде с сыном. Сезон-2002/03 мы практически полностью провели в одном звене в “Херне”: я на левом фланге, он — на правом. И в раздевалке сидели рядом. Очень приятно было слышать объявления диктора о том, что с передачи одного Дмитриева забросил другой Дмитриев.

— И каково было Дмитриеву- младшему под пристальным отеческим взглядом?

— Возможно, иногда закрепощали постоянный прессинг и требовательность. Но, с другой стороны, по горячим следам он получал указания на ошибки и полезные советы.

— На коньки Алексей встал еще в Минске?

— Да. Бабушка отвела его на каток “Юности” в парке Горького, к детскому специалисту Королеву. А моя жена, тренер фигуристов, учила его технике катания. Правда, после переезда в Германию получать полноценную ледовую практику стало сложнее. И я пристраивал его дополнительно в старшие группы, чтобы занятия были по возможности каждый день.

— А как оказались в Беларуси?

— На коньки встал в Норильске. В гремевшей на весь Союз хоккейной школе “Юность” собственных воспитанников моего возраста было мало, поэтому минчане экспортировали способных мальчишек из других городов страны. Так вместе с пятью сверстниками из Норильска я оказался в Минске. Правда, в итоге остались только мы вдвоем с Олегом Ивановым. Я поступил в институт физкультуры, Олег — в РТИ. У него, правда, начались проблемы с коленом. А я потихоньку стал осваиваться. Выступал сначала за “Юность” во всесоюзных соревнованиях, а затем наставник “Динамо” Виталий Стаин начал привлекать молодежь в состав главной команды республики: Евгения Рощина, Юрия Шипицына, Михаила Захарова. В 1980 году “бело-голубые” пробились в высшую лигу. И на летний сбор, проходивший под Ереваном, тренер взял и нас. Анатолий Беляев, Владимир Меленчук, Валерий Воронин и Владимир Семенов на тот момент считались уже ветеранами. Правда, в основе заиграл только на следующий год. “Динамо” в элите не удержалось, и команду принял Юрий Очнев. Он взял курс на омоложение. Пригласил Рощина, Шипицына и меня. Дебютировал в Ижевске. Вышел в одной смене, но провел ее сумбурно, и потом еще некоторое время тренеры придержали в запасе. Ну а первыми моими партнерами по звену стали Геннадий Ленковский и Валерий Воронин.

— Но больше известно сочетание Сергей Тукмачев — Игорь Бубенщиков — Андрей Дмитриев.

— Сие было уже гораздо позже, при Владимире Крикунове. Кстати, это звено сложилось довольно спонтанно. То ли заболел, то ли получил травму Дмитрий Медведев, и меня поставили вместо него. Игра пошла, и со временем наша тройка стала выходить в первой смене. А ведь Крикунов уже собирался меня выгонять. В 25 лет. Дескать, неперспективный, не забивал. Это была середина сезона. Но я попросил наставника дать шанс проявить себя до финиша чемпионата. Он не стал торопиться с отчислением, и доверие было оправдано.

— Нагрузки, которые давал Крикунов, выдерживали?

— Справлялся. Кстати, многие, кто прошел через его руки, до сих пор играют. Да и я до 41 года “пылил”. Это была экспериментальная школа. Владимир Васильевич, будучи тогда начинающим тренером, так и говорил: “Я экспериментирую”. И минское “Динамо” стало для него хорошим трамплином.