СКАНДАЛ. Михаил Грабовский: уроки жизни

Не лучший эмоциональный фон усугублялся нехарактерной для забивного форварда голевой “засухой”, настигнувшей его в “Динамо” на июльском отрезке подготовки. Правда, днем позже, когда Миша выкроил время на интервью, настроение чуть улучшилось: 2 августа он открыл счет своим динамовским голам, забросив “Кузне”. И все же было очевидно, что главная головная боль не отпускает. А значит, и разговор о ней лучше начинать издали.

— Неутоленная жажда гола настолько давила?

— Приятного мало. Четыре игры без голов должны озадачить любого нападающего. Ясно ведь: меня пригласили в “Динамо” не для массовки. К тому же моментов хватает, но что-то не получалось.

— Любому центрфорварду не помешает и достойная поддержка с флангов. Тебя же наигрывают с новичками клуба Михайловым и юным Столяровым.

— Пока постоянно выхожу на лед только с первым из них. Это, кстати, сын Бориса Петровича Михайлова. Опыта игр в суперлиге Егору не занимать. А вот второй край часто меняется: уже были Шитиков, Спруктс, нынче вот Гена Столяров. Ничего такой парень, цепкий, может, опыта пока чуть недостает.

— Кстати, в матче с той же “Кузней” подметил, что после сирены на перерыв, когда все ушли в раздевалку, твоя тройка минут на пять осталась на скамейке, обсуждали что-то…

— Понятно что — пора забрасывать. Разбираемся, почему не получается. Даже вариант смены клюшек не исключаем.

— Крикунов за задержки на льду не ругает?

— Так он сам обычно заходит в раздевалку только минут за пять до начала следующего периода, поэтому никаких проблем. Да и в подтрибунных помещениях питерского Ледового дворца жарковато, возле площадки проводить со звеном разбор полетов приятнее.

— Клюшки — клюшками, а что у тебя со шлемом? За один период, заметил, он у тебя трижды едва не слетел.

— Может, мозгов после последних событий прибавилось, вот и распирают голову. (Смеется.) Если серьезно — просто постригся, а отрегулировать шлем под уменьшенную шевелюру еще не успел.

— Что, впрочем, не помешало открыть счет шайбам в “Динамо” в эффектном стиле…

— Точно, затолкал, что называется, с мясом, то ли с третьего, то ли с четвертого броска подряд. Осталось, чтобы партнеры теперь забрасывали с моих передач.

— Будем надеяться, что Крикунов все-таки опробует вариант, к которому в ходе последнего чемпионата мира довольно быстро пришел Хэнлон. Первое звено выстрелило именно тогда, когда тебя поставили к опытным фланговым.

— Ну так уж и выстрелило, в одном матче разве что. Хотя, конечно, не отказался бы выходить на лед, скажем, с Сушинским. Давно восхищаюсь мастерством этого парня. Но комплектованием звеньев, как известно, ведает наставник.

— Работа под руководством Крикунова в Нижнекамске и Москве отличается?

— Наверное. Однако разница не в методике, а, скорее, в уровне требований. Кем я был в “Нефтехимике”? Начинающий, подающий надежды, многие промахи на площадке сходили с рук, списывались на неопытность. Сейчас, само собой, ситуация иная: на меня уже рассчитывают как на забивного форварда.

— Сильно отчитывали за четыре матча с показателями 0+0?

— Персонально пока нет. В первый месяц подготовки проблемы настигли все наше нападение, солидную часть шайб забросили защитники. В общем никто не прессингует, тренеры дают спокойно пообтесаться в новой команде. Тем более что мне на это действительно нужно время, трудновато пока переношу смену обстановки.

— Месяц назад в небольшом интервью “ПБ” коуч “Динамо” выразил удовлетворенность твоими кондициями на начальном этапе подготовки. Его слова: “Миша явно готовился самостоятельно”. Готовился?

— Естественно, делаю это постоянно. Тяжело вкатываться в сезон “с листа”. Тем более — в команде Крикунова. Поэтому самоподготовкой не пренебрегал. Хотя и отпуск, наверное, оказался лучшим в моей жизни. Отлично отдохнул, съездил с отцом в Тунис, с друзьями в Турцию.

— Друзья не из хоккейной среды?

— Как это, куда же я без Кости Захарова? (Смеется.) Тройку хоккеистов дополнял Андрей Ткачев, а из болельщиков был молодой бизнесмен Сергей Алентьев. Правда, с ними ездили только в Турцию. Ведь тот же Костя позже отправился на просмотр в “Нефтехимик”.

— В котором у него что-то не задалось. Предположишь — что? Уж ты-то тамошнюю кухню знаешь как свои пять пальцев.

— Скорее всего, ему просто не хватило времени. Сам пока не пробовал, но, думаю, перестроиться с североамериканского хоккея на российский за неделю-две нереально. Здесь другое видение хоккея, другие требования, сам хоккей иной. Однако не считаю, что непопадание в “Нефтехимик” станет для Захарова серьезной проблемой. Локаут завершен, можно дальше пробиваться в основу “Сент-Луиса”.

— Перед тобой также маячит перспектива отъезда за океан, правда, скорее вынужденного. Понимаю, тема больная, но, наверное, пора сделать обстоятельства контрактного скандала достоянием белорусских болельщиков.

— Больная — не то слово. Если чем и был отравлен отпуск и первые недели подготовки, то как раз этим.

— Тогда давай расставим события в хронологическом порядке: с чего и когда все началось?

— Сам я почувствовал неладное в конце мая, в период между чемпионатом мира и отъездом на отдых в Турцию. 29 мая прибыл в Нижнекамск за своей трудовой книжкой, мне ее без вопросов выдали, мы тепло попрощались. Встретились с Шавалеевым, нынешним вице-президентом “Ак Барса”, который немногим ранее занимал пост директора “Нефтехимика”. Его я поставил в известность относительно того, что уезжаю в “Динамо”. Считал необходимым “отметиться”, ведь казанцы тоже предлагали пополнить их ряды. Тогда-то мне и было заявлено, что я, оказывается, связан обязательствами с “барсами” и, в случае моего упрямства, этот факт предадут огласке. Но я все равно уехал в Москву. Обещание Шавалеев исполнил: уже на следующий день в “Спорт-Экспрессе” вышло его интервью с известной новостью о втором договоре.

— Подобные заявления не делаются на пустом месте. Понимаю, что тебе трудно об этом говорить, поэтому для начала просто попрошу подтвердить или опровергнуть имеющуюся у меня информацию: напортачил твой агент Михаил Лукин, по настоянию которого ты “на всякий случай” подписал контракт с “Ак Барсом”?

— Не хочу кого-то обвинять в злонамеренности. Во-первых, где-то виноват и сам, попался, как мальчишка. И потом продолжаю надеяться, что все произошедшее — просто следствие неопытности в том числе и моего агента. Он же всего-то на несколько лет старше меня и, возможно, переборщил, стараясь выполнить свою работу. Один из законов которой — добиться для игрока более выгодных условий.

— Но он не мог не знать о твоем желании уйти в “Динамо”…

— Конечно, однако убедил подстраховаться. Мол, мало ли как пойдут дела в Москве. Хотя изменить решение продолжить карьеру в составе чемпионов России я мог только в одном случае: если бы Крикунов по какой-то причине посоветовал мне это сделать. Был уверен, что подобного не произойдет, хотел и хочу выступать под началом Владимира Васильевича, чувствую, что способен на это. Жалко, правда, не успел в прошлом году присоединиться к “Динамо”, стать в их составе чемпионом. Ну да ничего. Если все сложится нормально, можно побороться за Кубок европейских чемпионов.

— И, как Калюжный, забросить одну из двух шайб своей команды в финале?

— Почему бы и нет? А вторую, возможно, забьет какой-нибудь партнер калибра Ягра, как было у Калюжного. И после этого меня не вызовут в сборную, и никто из специалистов не упомянет в опросе на лучшего хоккеиста страны. Кажется, только Захаров про Лешу и вспомнил, да еще из журналистов кое-кто. Странно…

— Однако вернемся к твоей истории. Итак, ты чрезмерно доверился агенту?

— Повторяю, не хотелось бы делать кого-то крайним. Сам хорош, дуло мне к голове никто не приставлял.

— Но неужели ты с чистым сердцем подмахнул бумаги, даже не подумав, что им могут дать ход?

— У нас с Мишей была договоренность: эти подписи — сугубо для внутреннего пользования. То есть они обретут силу только в том случае, если у меня действительно что-то не задастся в “Динамо”.

— Однако бумаги каким-то образом оказались в “Ак Барсе”.

— Вот этот момент — самый интересный для меня. Как и почему так случилось — непонятно.

— Вариантов, на первый взгляд, два: или подкуп агента, или силовое давление на него в той или иной форме.

— Здесь не стану ничего предполагать.

— Настойчивость “Ак Барса” подогревают еще и подъемные, якобы полученные тобой от казанцев. О сумме не спрашиваю, но история также требует пояснений.

— Сумма, кстати, совсем не космическая, а ситуация тоже непонятная. Заявляю однозначно: никаких подъемных у “барсов” я не брал. По крайней мере думал, что не брал в том смысле, который нынче в него вкладывается. Дело было так: с просьбой выделить мне определенную ссуду однажды действительно обратился, на каком-то этапе имелась необходимость. Но не в “Ак Барс”, а в “Нефтехимик”, когда Шавалеев работал еще в руководстве нижнекамцев. На тот момент мне их по какой-то причине выделить не смогли. Деньги нашлись потом, когда наш директор перебрался в Казань. Самое смешное, что они мне были уже не нужны — к тому времени заработал нужную сумму и в “Нефтехимике”.

— Однако расписку ты давал?

— Да, и, честно говоря, даже не помню, на чье имя — может, на Шавалеева, может, и на “Ак Барса”. Дело-то было еще зимой, когда я, само собой, не мог просчитать, чем это обернется. Брал взаймы, но никакие не подъемные. Я их и не тратил-то, оставаясь уверен, что всегда сумею вернуть.

— Пытался?

— Естественно. Не взяли. Наверное, тогда и почувствовал: по-человечески, как я надеялся, вопрос не разрешится.

— Получается, казанцам выгодно держать тебя на крючке. Не задумывался, что им, возможно, нужен не столько Грабовский-игрок, сколько козырь в торге с “Динамо”, инструмент давления на него?

— Вряд ли. Не буду вдаваться в подробности, однако у меня есть повод полагать, что “Ак Барс” рассчитывает на меня именно как на хоккеиста.

— Как на эту историю реагирует твой агент?

— В последнее время мы не общаемся.

— Ты обиделся?

— Неприятный осадок, конечно, остался, но не разыскивать же мне его, в конце концов, если он сам не выходит на связь. При этом, знаю, Лукин встречался с тренерами и, наверное, рассказывал им свою версию истории.

— Какую?

— Я не интересовался, сейчас это уже неважно.

— Как думаешь, ты сделал главную ошибку именно тогда, когда доверился агенту?

— Это само собой, но еще один промах — несвоевременное информирование Крикунова и Кривоносова обо всех обстоятельствах дела. Первоисточниками для них были мой агент и Шавалеев, и только потом я.

— Какой оказалась реакция тренеров “Динамо”, когда все всплыло?

— Понятно, по голове не погладили, но и разноса устраивать не стали. Наверное, тоже думали, что смогут договориться с казанцами. Сейчас динамовцы борются за меня, несмотря ни на что. Я им благодарен. Крикунов ведь, переезжая из Нижнекамска в Москву, заключил договоренность с прежним клубом: нужных ему игроков “Нефтехимика” сразу забирать не станет, только через год. В моем контракте отдельно была прописана такая возможность. Выходит, Шавалеев отступил от договора.

— На него в обиде сильнее всего?

— Наверное, все-таки на агента больше. Мне на самом деле интересно, каким образом и почему контракт оказался у казанцев, если мы с ним все четко обговорили. Но он даже не звонит в последнее время. А Шавалеев… У каждого своя правда, он, вполне возможно, уверен в собственной правоте и готов ее отстаивать.

— Наша федерация проявляла интерес к скандалу?

— Мне, по крайней мере, никто не звонил. Однако ей-то, по большому счету, тяжба российских клубов может быть и не интересна.

— А третьей стороне — задрафтовавшему тебя “Монреалю”?

— Вот канадцы проявляют интерес. Мой заокеанский агент Гари Гринстейн периодически выходит на связь, говорит, что монреальцы пристально следят за развитием событий. Вся эта нелепая история бросила тень и на его репутацию. Многие были уверены: напортачивший агент — именно он. Теперь Гари приходится объяснять на каждом шагу, что он представляет мои интересы только за океаном, а к российским разборкам никакого отношения не имеет.

— Может, нет худа без добра, и возможная дисквалификация в России лишь ускорит твой ожидающийся белорусскими болельщиками переезд в НХЛ?

— Это как сказать. Во-первых, не нужно прыгать через ступеньки, как минимум еще год мне хотелось бы поработать в суперлиге и под началом Владимира Васильевича. И потом, отправься я за океан сейчас, почти неминуемо буду вынужден подписать контракт на заведомо невыгодных условиях.

— После нового коллективного договора лиги с профсоюзом игроков?

— Он ни при чем. Говорю же, в Канаде внимательно наблюдают за моей историей. И, если все закончится дисквалификацией, будут уверены, что деваться мне некуда. Да так оно, собственно, и окажется. Ну да бог с ним, все к лучшему. Жизнь преподнесла урок. Думаю, он в любом случае пойдет мне на пользу.

Это интервью состоялось за 2 дня до 4 августа — даты ожидавшегося заседания арбитражного комитета ПХЛ, призванного разрешить конфликт “Динамо” и “Ак Барса”. Однако не раз переносившееся совещание вновь было отодвинуто — на вторник, 9 августа. Но, даже собравшись, служители Фемиды не смогли вынести вердикт с первого захода, дав московскому и казанскому клубам еще 72 часа на сбор дополнительных документов и подготовку речей. И заодно предоставив последний шанс прийти к согласию без вмешательства извне. Так или иначе, но, вероятнее всего, сегодня в 11 часов по минскому времени в здании Олимпийского комитета России юристы ПХЛ соберутся вновь и огласят-таки свое решение по “делу Грабовского”. Миша уверен, что урок пойдет ему на пользу. А еще хотелось бы, чтобы вердикт судей не пошел во вред.