Смотрите, кто пришел. Олег Качан: дети за отцов. В здоровой критике здоровый дух

До боли знакомая обстановка. Вот потайная дверца, за которой угощал коньячком покойный Владимир Рыженков; вот трубка гербового телефона, к ней особо прислушивался Владимир Макейчик; вот тумбочка, где искали криминальный конверт Николая Ананьева; вот длинный стол, за ним чаевничали с Евгением Ворсиным и Юрием Сиваковым… “Не хотите ли чаю? — предложил седьмой по счету министр спорта Олег КАЧАН. — У нас есть 40 минут”…
Мы пробеседовали около часа, и это очень много для человека нового, не искушенного в номенклатурных понятиях, бюрократических играх и дипломатической лексике. Он едва заступил на этот горячий пост, и мы отдаем себе отчет в том, что каждое сказанное им сегодня слово может быть легко обращено против него самого. Матерый чиновник это хорошо понимает. Вот Григоров, например, так и не ответил на вопросы “ПБ”, не раз адресованные ему начиная с июля 2005-го. Разумеется, непростыми были заданные темы, но отговорку Александр Владимирович придумал незатейливую и не стеснялся ее повторять: “Газет много, а я один. Есть ведь и другие издания, другие вопросы”…
Вопросы Олегу Леонидовичу заранее не составляли, просто в пятницу, когда его определили на должность, устно попросили об интервью. И уже во вторник, на второй рабочий день, раздался звонок из приемной: “Приходите, министр ждет вас в 14.00”…

— Олег Леонидович, вам не страшно встречаться с монстрами? Всем известно, что вы беседуете с журналистами, объявленными вашим предшественником персонами нон грата? Гостренеры, работники министерства, НОКа с опаской оглядываются, когда к ним обращается “Прессбол”, существует негласный запрет на общение с нами. Как вы вообще относитесь к тому, что спортивную прессу четко разделили на государственную и частную тире свою и чужую?
— Вы находитесь не просто в министерстве, а в кабинете министра. И это ответ на ваш вопрос по поводу аккредитации и дискриминации. Для меня как представителя власти доминирующими являются интересы государства, в котором и на которое работают предприятия разных форм собственности. В Логойске есть два горнолыжных комплекса. Один принадлежит частнику, другой является государственной собственностью, они конкурируют между собой, а значит, работают на белорусский народ. То же самое касается и газет. Мы с вами делаем одно дело, решаем единую задачу, поставленную президентом. Спорт — это здоровье нации как в прямом, так и в переносном смысле. Значит, будем вместе работать на здоровье. Вы не против?

— Только за. Но последние четыре года у нас как-то не складывалось. По мнению предыдущего министра и его окружения, “частная газетенка” работала на разрушение. Президента даже публично попросили оградить общество от “Прессбола”. Вот скажите, как бы вы, будучи членом исполкома НОКа, проголосовали по вопросу лишения наших журналистов аккредитации в олимпийском Пекине?
— Я пока не член исполкома НОКа. Можно мы этот вопрос опустим?

— Увы. Нас засмеют читатели, если его не зададим. Никто не поверит, что не спросили такое…
— Когда войду в исполком, тогда свое слово скажу: за кого и что. Вы знаете, дети не должны отвечать за поступки отцов…

— Поставим вопрос по-другому: вы — простой читатель, гражданин — как реагировали на соответствующие публикации по этой теме? “НИИсследованный миллиард”, сотня выдающихся личностей белорусского спорта, публично выступивших против решения НОКа…
— Не давите, я и так сказал слишком много. Разумеется, читал отзывы заслуженных спортсменов, причем в вашу поддержку выступали не только они, но и такие уважаемые специалисты, как Анатолий Капский из БАТЭ… Почему пошла конфронтация, отчего не нашли общего языка? Сказать не берусь. Возможно, “Прессбол” на сей счет владеет большей информацией. Или Геннадий Павлович Алексеенко знает то, чего не знаю я…
Но давайте не будем жить плохими воспоминаниями. Не важно положение, в котором находишься, важно направление, куда движешься. Я с удовольствием читаю “Прессбол”, мне в нем все интересно. Нравятся статьи, в которых вы поднимаете проблемы, возникающие сегодня в федерациях, клубах. Или когда проблемные вопросы затрагивают сами спортсмены.
За информацией из-за рубежа, конечно, слежу тоже. Необходимо владеть ситуацией. И выстраивать нормальные, цивилизованные отношения с прессой. В здоровой критике здоровый дух.

— Вот с этого места хотелось бы поподробнее. Олег Леонидович, мы в своей работе придерживаемся принципа: опираются на то, что сопротивляется. А вы?
— Согласен. Ступать нужно на твердое. Подхалимство, конформизм, соглашательство — это болото, в котором комфортно лишь до поры, пока не провалишься. Чувствую подтекст вашего вопроса и честно на него отвечу: в министерстве мы снимем кордоны, флажки, за которые выставили “Прессбол”.
Я прекрасно помню, Светлана Вячеславовна, ту ситуацию, когда вас пытались вывести из членов НОКа, а президент встал на вашу защиту. Александр Григорьевич сказал: “Если вы хотите что-то узнать о биатлоне, сядьте рядом с Парамыгиной, и она вам все расскажет”.
Глава государства не раз говорил, что порой один олимпийский чемпион может сделать больше, чем посол или целый отдел МИДа. Поэтому моя задача — консолидировать усилия, чтобы вместе продвигать наш спорт вперед. И мы будем приветствовать издания, которые участвуют в этом движении, — не в том смысле, что они должны писать только хорошее. Ведь для управления процессом нужно, чтобы информация была подлинная — негативная ли, позитивная. По-другому нельзя.

— Олег Леонидович, по нашим сведениям, ваша кандидатура на пост министра пошла на согласование еще в январе…
— Во время встречи у главы администрации Владимир Владимирович Макей сказал, что для включения в кадровый реестр рассматривается несколько кандидатур, а куда — на пост министра или другой — никто ничего не говорил. Эта кадровая программа существует везде, в том числе и в управлении спорта Минской области, где я работал. Ведь каждый нормальный, здравомыслящий человек думает: “Кто же придет после меня?” Наверное, лишь тот не задумывается об этом, кто хочет просидеть в кресле долгие-долгие годы…
Я никогда не ставил превыше всего свою карьеру, не мечтал: вот буду, например, министром. Это, наверное, родился под счастливой звездой. Хотя, может, она и несчастливая, не знаю. Просто все время искал не должность, а работу. Не ждал, что она ко мне сама придет… Конкретно о предстоящем назначении узнал в мае. Тогда же меня направили на тщательный медосмотр: больной министр никому не нужен.

— Ощутили внутреннее и внешнее давление в связи с тем, что ваша кандидатура вошла в ротацию?
— У каждого человека есть интуиция. Вот и я испытывал какое-то волнительное чувство, оно мне всегда присуще, при любых назначениях. Не то чтобы ночами не сплю, просто мысли какие-то лезут, ходишь, думаешь. Не о назначении, оно пройдет, а вот тяжело станет потом. Я не тот человек, который, когда ему доверяют пост, не ставит перед собой цель, достижение конкретного результата. По-другому не могу. Я любил учиться: техникум, институт — там и там красный диплом. Работая тренером, тоже поставил задачу, и девочки мои были чемпионками области, на “республике” участвовали. Конечно, тягаться с такими школами баскетбола, как “Горизонт”, СДЮШОР-10, с бобруйским и витебским училищами олимпийского резерва, где открыты отделения баскетбола, было тяжело. Но боролись. Став начальником отдела спорта в Логойске, задумался о том, что, имея хорошую спортивную базу, мы вынуждены размещать детей на квартирах. При этом районное сельскохозяйственное общежитие летом пустовало. Инициировал его передачу нам. Бомжей еще выселял целый месяц, даже автоматчиков вызывал. Было и такое. Перевод из одной формы собственности в другую, отвод земли — все решалось в комплексе.
Хорошие у меня учителя были — коллеги, друзья, которые помогали. Я люблю людей инициативных, которых не надо постоянно подталкивать, направлять. И им говорил: “Давай следующим образом: это делай, а с этим подождем и потом поступим вот так, потому что, как говорится, в воде горячей купаные”. Хотя я и сам такой, что меня многие сдерживали и впредь, наверное, будут сдерживать. Потому что пост очень серьезный, и я должен буду принимать решения, чтобы не наломать дров.
Поэтому что касается волнения, — оно присуще: что и как сделать, чтобы было еще лучше. Я понимаю задачи, поставленные главой государства при назначении, а премьер-министром, главой администрации — при собеседовании. Боязни какой-то нет. Потому что я изнутри все знаю, рос на этом, чувствую, как можно и как нельзя. Тем более что выехал в одно государство — посмотрел, как у них все делается, выехал в другое — увидел, как еще лучше можно делать. Поэтому всегда говорил коллегам: мы, начиная от отделения ДЮСШ или обыкновенной спартакиады сельсовета, должны работать по международным правилам, они одинаковы для всех. И мы привыкли так работать.

— А как с внешним давлением? Ощутили, что к вам стали по- другому относиться в кабинетах власти?
— Скажу так: я человек коммуникабельный, и ко мне все время хорошо относились. По Карнеги, вы знаете: “К человеку относятся так, как он относится к другим”. Поэтому давления с чьей-то стороны не ощущал. В облисполкоме у меня нормальные, профессиональные отношения со всеми: с коллегами, руководством. Я четко понимаю градацию “начальник — подчиненный”. Это не значит, что “я начальник, ты — дурак” или, например, “я дурак, потому что начальник”. Суворов еще сказал: “Чтобы повелевать, нужно учиться повиноваться”. Поэтому надо правильно исполнять команды. Руководству виднее, хотя это не значит: “Есть! Принято! И сделать”. Здесь важный вопрос — какие варианты ты выберешь при исполнении команды. Всегда соблюдал эти условия. Поэтому у меня не было ощущения какого-то внешнего давления. Хотя… Завистники есть у любого человека. И мне их просто жаль.

— Часть президентского напутствия при вашем назначении транслировало телевидение. Может, что-то существенное осталось за кадром?
— Нет, прозвучало все. У нас есть спорт, туризм, массовое физкультурное движение. Из этого все вытекает. А что составляет любую отрасль? Кадры, базы, система. Финансы сегодня есть, главное — чтобы человек знал, как их можно заработать. Например, у меня в области Логойский отдел спорта за прошлый год заработал 93 процента от бюджетного финансирования. И это не за счет горнолыжных курортов. А бюджетные средства расходуются на зарплату тренерам, содержание бассейна, проведение всевозможных спартакиад. Это всегда видел основной задачей, на которую нацеливал и себя, и свои кадры. Ведь что такое начальник областного управления? Это министр спорта области. Да, конечно, отличия есть, и порой громадные, но работа в регионах ведется не меньшая. Поэтому если у меня хорошо будут области работать, в том числе и с резервом, и, как говорится, чемпионов мира и Европы регулярно поставлять, то что мне останется здесь, в Мин- спорта, сделать… Только помогать. Хотя здесь тоже нормально все выстроено. Надо отрегулировать какие-то вопросы — и все.

— Если нормально все выстроено, зачем же тогда было менять министра?
— Наверное, сыграл роль возрастной ценз. Глава государства правильно делает: он требует результат, порой невозможный, но в итоге его получает. Я нередко поступал так же, потому что люди иногда не понимают: сегодня необходимо поднапрячь все, чтобы завтра было лучше. Они просто думают, это манна небесная должна свалиться. Но все необходимо своими руками, головой, ежедневным трудом создавать. На это нужны сила, энергия, молодой задор.
Конечно, что-то менять надо: может быть, где-то систематизировать работу, где-то оптимизировать. То, что было эффективно, продолжим использовать. А там, где не дорабатывалось, — добавлять. Сегодня у нас есть деньги, однако мы их нерационально используем. Вы слышали, что президент при назначении сделал акцент на поддержку тренеров, работающих с резервом. Тем не менее это не значит, что сегодня всем дадим зарплату по тысяче долларов. Должно быть качество работы. Приведу вам в пример тренера по хоккею на траве Каграманяна, который приехал из Армении, получал 200-300 тысяч рублей и из ничего, на ровном месте за 11-12 лет в Смолевичском районе создал клуб, который играет с грандами Европы на хорошем уровне. Сегодня он получает больше начальника областного управления. И я это приветствую. У него на стадионе в выходной день до сотни детей, как цыплята бегают, приемы отрабатывают, старшие работают с младшими. Это действительно похоже на клуб. Сейчас рассматривается предложение о том, чтобы пристегнуть к клубу гостиницу — будет зарабатывать. Это вопросы не только спорта. И на турниры международные поедут к нам. Все это к затронутой вами теме “внешнего давления”.

— Многие высказывают мнение, что атмосфера в Минспорта сложилась по отношению к вам не слишком дружественная. У вас есть своя команда, или вы надеетесь оперативно ее создать?
— Я только второй официальный день на новом рабочем месте. И как бывший игрок и тренер по баскетболу могу сказать, что команда за день-два не делается: пришел, и она готова. Да, наработки есть. Притереться надо к кому-то. С кем-то я работал как подчиненный. Конечно, слукавлю, если скажу, что все меня устраивает в нынешней команде Минспорта. Вопросы есть. Что-то будем добавлять, если люди не понимают — последуют оргвыводы. Меня можно рассматривать как капитана команды. Будем формировать взаимоотношения со всеми, кто имеет непосредственное отношение к физкультуре, спорту и туризму. Это естественно, что когда приходит другой человек, он видит проблему иначе, нежели его предшественник. С “Прессболом”, например, как выяснилось, четыре года в этих стенах не разговаривали — я вас пригласил.

— К вам, гарантия, скоро выстроится очередь из чиновников, тренеров, желающих сформировать мнение. Уже поговорку вспоминают: кто быстрее добежит…
— Я к этому готов. Но пока, как вы видели, очереди в приемной нет.

— Выжидают, как новый человек себя проявит. С кем он, от кого представится, кто стоит за спиной, кто поставил?..
— Поставил президент.

— Вы с Александром Григорьевичем как знакомы? На хоккее, случайно, не пересекаетесь?
— Впервые встретились во время собеседования. Что касается хоккея… Нашей областной команде далеко до уровня президентской. Как я говорю, мы — паралимпийцы. Профессиональных хоккеистов среди нас нет. Играют мои друзья и знакомые, коллеги из облисполкома. Кто-то впервые стал на коньки, поначалу даже кататься не мог. Найти час для игры порой очень тяжело. Вместо этого хочется лечь, сомкнуть глаза. Но перебарываешь себя, надеваешь коньки, и все воздается сторицей. Появляются силы, вдохновляет общение.

— В НХЛ стремитесь?
— В Ночную хоккейную лигу? Нет. Нам предлагали, но жалко людей терять. В ночной лиге много профессионалов, там другой уровень, силовая борьба. Где-то подковырнут, потом человек два-три месяца на работу не выйдет. Поэтому ввели определенные правила и играем не для того, чтобы показать какой-то результат. Даже на воротах посменно стоим, потому что все приезжают, чтобы подвигаться. У нас нормальный коллектив. Например, последние три года отпуск я проводил с командой: собирались 15-20 человек и выезжали в Гамбург играть в мини-футбол с немцами. Провели один-два матча, пообщались, посмотрели объекты. Параллельно интересовался работой спортивного клуба, деятельностью бывших наших тренеров. Так что и это знаю изнутри.

— Насколько близка вам тема борьбы с допингом? Не кажется ли вам, что в нашем спорте высших достижений она носит в основном декларативный характер? Царят двойные стандарты. Возьмите легкую атлетику: в течение года скандалы один за другим, а выводы?
— Раз результат отрицательный, значит, проблема есть. Будем закручивать, завинчивать. Самое страшное, когда эти тяжелые препараты применяются на юношеском, юниорском уровне. Чтобы спортсмены резерва ради сиюминутного результата не шли на нарушения, нужна жесткая политика. Речь о том, чтобы подвести спортсмена к вершине, но при этом сохранить запас здоровья. Посмотрите на Карстен: пять Олимпиад, а Катя все гребет. “Поздно” начала, не успели испортить, сберегли природную силушку. В этом направлении и будем выстраивать работу.

— Несколько слов о самых близких для вас людях.
— У нас с женой две дочери — 12 и 19 лет. Младшая, Анна, — школьница, занимается музыкой, танцами. Старшая, Виктория, учится в университете, пошла по материнской линии, где все лесники. Супруга — главный бухгалтер в частном предприятии экотуризма. Это к слову о частном и государственном. Я настаиваю, что должно быть и то и другое. Только тогда возникнет конкуренция, которая и есть двигатель прогресса. А какое из производств эффективнее, показывает не форма собственности, а результат. Вот главный критерий, ориентир, определенный главой государства. Его и придерживаемся.