ХОККЕЙ. ЮБИЛЯР. «Юность» патриарха

— Обидно, что после развала СССР наша школа постепенно сдала свои позиции. Смириться с этим не могу до сих пор. Хотя у кризиса, который настиг “Юность”, наверняка есть объективные причины. Но до них ли, когда видишь, как на глазах чахнет то, что кропотливо создавалось годами, во что вложены душа и вагон здоровья? Прикипел я к этому городу, в котором пустил корни почти четверть века назад, к окружающим меня людям. По натуре я не летун, но жизнь сложилась так, что до переезда в Минск пришлось покочевать. Родился в Кемеровской области, в городе Ленинск-Кузнецкий. Когда отец вернулся с войны, семья прожила год в восточном Казахстане, затем перебралась в Лениногорск. Но и здесь мы не задержались и в 1948 году обосновались в Рубцовске, что в Алтайском крае.

Жили мы рядом со стадионом, буквально в 150 метрах, и естественно, безучастным к происходящим там событиям я оставаться не мог. Первые коньки, старенькие такие “ласточки”, которые к валенкам привязывают, мне старший брат принес. Правда, осваивал их на улице — прямо на дороге. Потом и во дворе лед заливали. На стадион-то, на массовое катание, вход был платным, и деньги на такие забавы у родителей выцыганить было непросто. Да и вообще мы были непривередливые. Зимой на снегу играли в футбол, осенью в карьерах, из которых глину для строительства города брали, как только вода там застывала — в хоккей с мячом. Шайба уже позже распространение на наших просторах получила. В Рубцовске она появилась, когда мне лет 14-15 было.

Во время войны сюда многие промышленные предприятия с европейской территории СССР эвакуировали: харьковский тракторный, одесский “Сельмаш”, горьковский завод тракторного электрооборудования. Городишко сам небольшой, но значимый. Был переориентирован на военную промышленность, поставлял на фронт танки. Оборонная его направленность не свернулась и в мирное время. А значит, он получал неплохую финансовую поддержку и имел возможность содержать спортивные команды. Так, “Строитель” был полуфиналистом Кубка РСФСР по хоккею с мячом, “Локомотив” — чемпионом первенства Турксиба, крупнейшей тогда в стране железнодорожной магистрали. И еще одна немаловажная деталь: все коллективы, принимавшие участие в первенстве города, должны были иметь вторую команду, а также юношескую и детскую. А у нас на уровне чемпионата страны только сейчас подобная система внедряется. Нельзя поднять хоккей, если школы не получат опеку со стороны клубов, если они не будут входить в их структуру. Ведь это же фундамент, опора, завтрашний день. Некоторые этого не понимают и относят содержание детской школы исключительно к издержкам. Это психология команд-однодневок. Сейчас вот вышел президентский указ о поддержке футбольных и хоккейных клубов промышленными предприятиями. Документ этот необходим нашему спорту как воздух. Но будет очень плохо, если все деньги уйдут на нужды только первой команды. Детские тренеры тоже должны состоять в штате клуба и иметь стабильный и достойный заработок. Не такой, конечно, как у главного тренера. Но и сажать их на почасовую оплату, как это делается в ДЮСШ, — тоже не дело. В такой ситуации естественно стремление специалистов набирать как можно больше групп и часов. А количество редко оказывается не в ущерб качеству. В России работающие с подрастающим поколением люди имеют гарантированные клубом оклады, спокойно и добросовестно трудятся. Я не говорю, что всех нужно под одну гребенку. Нет. Те, кто взял группу начальной подготовки — это один уровень. И далее — по возрастающей. Хочешь расти — веди своих питомцев дальше, добивайся результата и получай больше.

Сегодня в Беларуси средняя зарплата футболиста что-то около двух тысяч долларов. Так вот этой суммой, которую получает один игрок, можно закрыть платежную ведомость едва ли не всего школьного тренерского состава из восьми человек. Думаю, что 250 долларов по белорусским меркам — вполне приемлемая оценка труда детского наставника. В советское время, кстати, гигантского разрыва между доходами тренеров основы и резерва не было. Оклады же и вовсе были одинаковыми. Добирал глава штаба за счет премиальных, если руководимые им игроки добивались побед. Причем работали все в тесном контакте. Я проходил как-то практику в челябинском “Тракторе”, славившемся своей школой на всю страну. Наставник взрослой команды Виктор Иванович Столяров — это фигура, заслуженный тренер, он знал все от низу до верху. Вникал во все детали. Мог прийти, скажем, к Петру Васильевичу Дубровину, еще одному замечательному специалисту, готовившему юношей, и сказать, что через год ему нужны левый крайний и защитник, обладающие такими-то качествами. И весь этот период школа занималась подготовкой таких кадров. Вот пример единой стратегии, слаженного взаимодействия. Когда школа существует не сама по себе, а подчинена интересам верхней команды, венчающей клубную пирамиду. И так должно быть во всем. А чтобы стимулировать нижние звенья, существовала градация категорий, которые присваивались специалистам и служили оценкой их мастерства. Мне, например, чтобы получить высшую категорию, нужно было подготовить Михаила Захарова и Евгения Рощина в юношескую сборную, ставшую чемпионом Европы.

Вообще, вопрос тренерских кадров стоит у нас в стране очень остро. Причем не только количества, но и качества. Судите сами: для того чтобы работать с детьми, необходимо иметь высшее спортивное образование и пройти аттестацию в Министерстве спорта. В то же время среди представителей тренерского цеха высшей лиги чемпионата страны есть люди, которые не имеют даже среднего специального образования. Не видите в этом парадокса? Считаю целесообразным ввести лицензирование тренерской деятельности, чтобы оградить хоккей от случайных людей. А то федерация, проводя заявочную кампанию, совсем не интересуется анкетными данными наставников. А ведь в той же Германии из-за отсутствия образования даже у Беккенбауэра в свое время были проблемы с разрешением на работу. Ему позволили тренировать лишь в виде исключения, потому что он — такая величина, мегазвезда. А вспомните доктора (!) биологических наук Валентина Петровского, подготовившего двукратного чемпиона мира легкоатлета Валерия Борзова. Из-за отсутствия специального образования официально его не признавали тренером, и он в полной мере не мог разделить славу своего ученика! Конечно же, бывают тренеры от бога, как, например, Анатолий Тарасов. Впрочем, других таких я и не знаю. Это ведь педагогическая работа, которая требует специальной подготовки. Тренер должен постоянно повышать свой уровень, чтобы не останавливаться в росте, следить за новинками в своей отрасли. Это что касается теоретического багажа. Которому грош цена, если он не подкрепляется практикой. Ведь именно она дает представление об уровне специалиста. Вот здесь я как раз вернулся бы к вопросу о лицензировании. В зависимости от показываемых результатов, итогов тестирования следует выдавать и лицензии: кому на работу с детскими коллективами, кому — с командами мастеров.

На взрослом уровне я попробовал себя в 1977 году, возглавив усть-каменогорское “Торпедо”, которое тогда выпало из первой лиги во вторую. Из прежнего состава ушло 14 человек: в рижское “Динамо”, ЦСКА, ленинградский СКА, киевский “Сокол”… Сохранить удалось всего шестерых взрослых. Остальные — 1958-1961 годов рождения. Мишка Панин, который в юношеской сборной Союза в первом звене выходил, в 16 лет у меня уже в основном составе играл. Финишировали мы в серединке в своей зоне второй лиги. А по окончании чемпионата достойно выступили в турнире на призы “Советского спорта”, уступив московскому “Динамо”, “Сибири”, пермскому “Молоту” и минскому “Динамо” с минимальным счетом. Это при том, что дал шанс проявить себя пацанам, оставив из старших одного вратаря Виктора Набокова (это его сын, Женька, теперь в НХЛ). И тут у меня возник конфликт с секретарем горкома партии, который предъявил претензии за то, что молодежью играл. Попробовал ему объяснить, что это команда завтрашнего дня. Да где там! Ну, я тогда молодой, горячий был. Вспылил и распрощался.

А приехал я в Устинку после окончания Омского института физкультуры, куда поступил в 1961 году. Правда, учеба растянулась на семь лет — с учетом перерыва на службу в армии. Меня распределили в Челябинск. Молодого специалиста там уже ждали. А мы втроем, я, Володя Решетников и Валера Шалыгин, возьми да и рвани в Усть-Каменогорск. Все, кстати, потом заслуженными тренерами стали. В Омске тогда такой скандал разразился. Да и спортивные функционеры Казахстана и РСФСР между собой перегрызлись. С трудом этот вопрос урегулировали. В то время Устинка Челябинску по 0:40 проигрывала, и мы втроем поклялись друг другу, что поднимем местный хоккей на достойный уровень. И взялись за работу засучив рукава. Там уже были группы юношей и “молодежка”, а мы с самого низа начали. Я набрал себе одиннадцатилетних пацанов, 1957-1958 годов рождения. Сами лед заливали, снег чистили. Хотя “доброжелателей”, особенно среди специалистов из других видов спорта, хватало. “Здесь хоккея не было и никогда не будет”, — говорили. “Посмотрим”, — отвечали мы и, стиснув зубы, снова впрягались в работу. Молодость и честолюбие сполна компенсировали нехватку профессионального опыта и житейской мудрости. Потихоньку-помаленьку росли и учились вместе со своими подопечными. И уже через три года парнишки 1966 года рождения выступали в финальном турнире чемпионата СССР. А в 1976-м мой возраст стал серебряным призером первенства страны, после чего об Усть-Каменогорске впервые заговорили как о крупном центре на хоккейной карте. А ведь мы соперничали с такими будущими звездами, как Вячеслав Фетисов, Иван Авдеев, Игорь Ромашин, Игорь Капустин, Александр Тыжных, Сергей Макаров, Сергей Стариков, Николай Дроздецкий. Второй мой набор был 1962 года рождения. Через год после того, как я уехал в Минск, они стали чемпионами Советского Союза.

В белорусскую столицу меня Виталий Стаин пригласил. Знаком с ним был еще с той поры, как он в “Сибири” выступал. Я уже в Ижевск чемоданы паковал, ассистентом главного в команду первой лиги. Минчане как раз гостили у нас на турнире, вот их наставник и предложил: “Поехали ко мне! Школа открылась, кадры нужны”. Я поставил свои условия, касающиеся квартиры, зарплаты. Он передал их начальству. Когда меня спросили: “Насколько вы приехали?”, ответил: “Если будут обеспечены надлежащие условия, то в преклонном возрасте готов умереть на вашем льду!” А я и в самом деле умру здесь, на катке. Ведь когда страна разваливалась, все куда-то уезжали в поисках лучшей доли, а я остался. И не из-за того, что пугали неизвестность, неуверенность в своих силах. Меня удержали долг, совесть. А трудностей я не боялся. После той школы мужества, которую прошел в Усть-Каменогорске, готов был преодолеть любые преграды. Когда набрал первых своих мальчишек, детской формы еще не выпускали, и мы пользовались тем, что оставалось от взрослых и молодежных команд. Переделывали ее собственными руками, штопали, подшивали. Каждый юный хоккеист, особенно вратари, был суперсапожником, шорником. У каждого была баночка с ниточками и иголочками, крючками. Всех приучил к тому, что там, где больно, подшивать надо. А ведь вряд ли кто из этих пацанов, до прихода в секцию по подворотням шаставших, мог себе представить, что будет ковыряться со швейными принадлежностями. Хоккей организовал их, сплотил, увел, быть может, с преступной тропы. Ведь из того же Мишки Захарова, если бы не хоккей, вполне мог жулик получиться. Очень уж он резвым был. Но его неуемной энергии удалось найти полезный выход. И вот результат: теперь Михал Михалыч — главный тренер национальной сборной.

Так вот, хоккейный Минск для меня поначалу был “терра инкогнито”. И увидел по прибытии сюда практически то же самое, что в Усть-Каменогорске в год своего приезда туда. В минском “Динамо” из местных воспитанников был, по-моему, только Толя Варивончик. Это уже потом свои ребята появились. А до этого в “Юность” мы с Володей Сафоновым завезли талантливых мальчишек 1962 года и моложе: Михаила Захарова, Евгения Рощина, Евгения Семеряка, Юрия Шипицына, Сергея Храмцова, Николая Борщевского… Здесь нам тоже говорили, что ничего не достигнем: это, мол, в сибирской вашей зоне вы героями были, а попробуйте-ка здесь положить Москву — ЦСКА, “Динамо”, “Крылышки”, “Спартак”. Прошло время — поставили на колени и армейских, и динамовских сверстников. А первый мой набор из местных составляли ребята 1971 года рождения, на которых до сих пор национальная сборная держится. До этого с 1966 годом, собранным со всего Минска, выиграл союзное первенство обществ и ведомств в 1981-м, Спартакиаду народов СССР в 1982-м. Да и на закате Союза мы были одними из лучших в стране. А вот когда могучее государство рухнуло, сразу же началась деградация. Стали вариться в собственном соку. И сейчас наши тренеры просто боятся с россиянами встречаться. Еще бы: “Юность”-86 прошлым летом получила от шестой команды юношеского первенства России, нижнекамского “Нефтехимика”, двадцать две шайбы. Считай, мы откатились на 25 лет. Тогда столько же московскому “Динамо” “Юность”-63 попадала.

Сегодня у нас в стране школ много появилось, и возникла новая проблема: где взять тренеров? Да и тех, которые имеются, учить надо. Хотя бы раз в год семинары проводить. Совершенствоваться надо постоянно, и никогда это дело не забрасывать. Я и сейчас это делаю. Из уважения к тем людям, которые меня учили. Иначе — остановка, смерть. Этого не поняли люди, руководившие школой “Юность” после меня, когда я в 1996 году несколько отошел в сторону. Я слишком долго уговаривал Захарова перенять эстафету. Очень много времени было потеряно. Но теперь я спокоен. Когда он принимал дела, сказал ему: “Твое время пришло!” И я помогу ему вернуть этой школе звание лучшей. Слов своих на ветер бросать не собираюсь. И клуб профессиональный у нас будет. И дрим-тим. Создали бы ее и раньше, да не сразу смогли раскусить господина Сиверчукова, который напустил на себя вид влиятельного человека, а на самом деле в хоккее ни бельмеса не смыслил. Да и элементарной порядочности генеральному директору клуба “Минск” явно недоставало. Через него же инфаркт в 2000 году заработал. Команда тогда в лидерах шла на двух фронтах, в чемпионатах Беларуси и ВЕХЛ. А он уже даже обещаниями кормить перестал. Одна отговорка была на все случаи жизни: “Денег нет!”. Ну, не можешь ты обеспечить команду, так найди в себе мужество уйти! Хотя себя босс, прошу заметить, без зарплаты не томил. А в команде ведь играли не безусые юнцы. У ребят семьи, дети, которые есть просят. Естественно, они с вопросами в первую очередь к кому — к тренеру. То есть ко мне. Представляете, каково было им в глаза смотреть? Иногда приходилось из своих сбережений платить. Потом через полгода возвращали, когда расчет получиали.

Помню, после выезда в Новополоцк, из которого тогда три очка привезли, команда собрание провела, где обсуждался вопрос о том, чтобы объявить забастовку. Я уже не знал, что делать, хоть ты на колени перед ними становись. Весь на нервах был. Так на сутки придавило! Потом вроде ничего, отпустило. Впереди матч с гродненским “Неманом”. Думаю: “Где б найти тысячу какую долларов, чтоб ребятам хоть по полтиннику на продукты выдать?” Глухо! Наутро на тренировку подняться так и не смог. Сын приехал, “скорую” вызвал. На больничной койке три месяца провалялся. Но и потом в себя прийти еще долго не мог. Спасибо хирургу Юрию Петровичу Островскому, сделал мне в 2001 году сложную операцию. А так не знаю, сколько еще протянул бы. Можно сказать, вытащил с того света.

Так что буду и дальше кое-кому глаза мозолить. Понимаю, что многим мешаю. Но что ж делать? Другим я не стану. Но совесть моя чиста. Никому дорогу не переходил. Ни в чей карман не залезал. Разве что другим препятствовал этим заниматься. Единственное, что от всех требую, — работать. Не отбывать номер на своем месте, а пахать. Работать над собой. Так, как делала это славная плеяда тренеров “Юности”: Бандурин, Туманов, Черчес. Они стремились к знаниям. Да, многие называют меня буквоедом за придирчивость, приверженность к бумажкам, планам. Но я вырос в плановой системе. По-другому не могу. А главное — эта система давала результат! Золото мировых чемпионатов! Предложите что-нибудь равноценное, и я с удовольствием приму любую передовую методику. Я ведь никогда не боялся экспериментов и нестандартных шагов, если они были оправданы. Когда в 1993 году пробивал для “Юности” возможность выступления в открытом чемпионате России, обосновывал, что это нужно для того, чтобы пацаны в будущем выступали на Олимпиаде. В НОКе надо мной все смеялись. И вот вам пожалуйста! 2002 год. Олимпийские игры в Солт-Лейк-Сити. 4-е место хоккейной сборной Беларуси.

Не обошлось без везения, скажете? Но ведь улыбку Фортуны тоже надо заслужить. Главное — на полпути не останавливаться. И не уверять себя в том, что чудо больше не может повториться, а стремиться приучить всех к тому, чтобы подобные результаты не принимали за чудеса. И не бежать от ответственности. И не бояться, что что-то не получится. Бороться за каждую победу, за каждую шайбу. Тогда арены будут заполняться зрителями. Преданными зрителями, которые не оставят свою любимую команду не только в минуты побед, но и поражений. И я верю, что уже в предстоящем сезоне на “Юности” трибуны будут забиты до отказа.