Уведенные таланты. Юношеский максимализм — явление временное

Первым Беларусь потеряла Евгения Грибко, который в лихие 90-е годы прошлого века уступил соблазну выступить на чемпионате мира в составе россиян. Изменения в регламент ИИХФ, разрешающие хоккеистам менять гражданство, были приняты значительно позже, когда воспитанник минской “Юности” уже перестал представлять интерес не только для России, но и для родины. Однако сейчас в схожей ситуации пребывают еще четверо наших соотечественников. Защитник Денис ГРОТЬ и нападающий Павел ЧЕРНОВ имеют в своем активе по два мировых первенства в составе российских юношеской или молодежной сборных. Форвард Сергей ОСТАПЧУК пока отметился лишь в товарищеских матчах, а игрок обороны Олег МИСЮЛЬ, представитель, так сказать, новой волны беглецов, востребован в юниорской (U-16) дружине наших восточных соседей. Дабы разузнать перспективы возвращения этих спортсменов на родину, корреспондент “ПБ” пообщался с каждым из них.

Сергей Остапчук: в Беларусь меня зовет лишь Стефанович

— Хоккейную науку я начал постигать в Новополоцке у Андрея Анатольевича Коробова, который работал с детьми 1986 года рождения. Отец считал, что мне следует заниматься со старшими ребятами, чтобы лучше развивался и набирался опыта. Возможно, папа полагал, что я перерос сверстников. Вскоре меня передали в группу 1987 года рождения к Тепляшину. Потом — к Баженову и ребятам 1989 года. И так вернулся к ровесникам. Короче говоря, в новополоцкой СДЮШОР занимался со всеми возрастами.
Лет в десять впервые получил приглашение из России. Помню, поехали командой новополоцкой СДЮШОР 1988 года рождения на какой-то турнир в Москву. Но у нас не хватало игроков, вот наставники и решили обменять меня и Павла Чернова на московских ребят, чтобы был боекомплект. Я с Пашей выступал за “Востом” в первенстве Москвы, а наши земляки в то же время играли на этом турнире. Летом того же года мне позвонили и предложили перебраться в российскую столицу. Согласился сразу, все же хотелось проверить себя на новом уровне. Решился сам, отец не вмешивался.

— Не боязно было в одиннадцать лет покидать семью и уезжать в большой город, где не было друзей и знакомых?
— Нисколько. В детстве моим кумиром был Андрей Костицын. А именно в ту пору старший из братьев уехал в юношескую команду московского “Спартака”. Хотелось во всем походить на него, вот и отважился на такой же шаг. Кстати, тогда вместе с нами в Москву ездил выступать и Сергей Костицын, с которым общаемся по сей день. Российская столица встретила нормально, а с руководством и партнерами ни разу не возникало конфликтов. Год отыграл за “Востом” во второй лиге детского чемпионата российской столицы. После чего получил приглашение из московского “Динамо”, где провел еще два сезона. А затем ушел в “Спартак”. Тогда в стане “красно-белых” задались целью сделать сильный клуб для будущего, стали приглашать талантливых юных хоккеистов со всей России. Попал в приличную компанию, где, конкурируя с игроками солидного уровня, рос и сам. Но вскоре у “Спартака” закончились деньги, и никто не знал, будет ли клуб вообще существовать дальше, все команды распустили. Я выбирал между “Ак Барсом”, “Атлантом” и “Локомотивом”.

— Почему остановился на ярославском варианте?
— Давно знал, что в этом городе сильная школа, воспитанники которой востребованы в различных сборных. Да и с Николаем Борщевским были знакомы не первый год. Поехал именно к тренеру. Не боялся конкуренции: школу выживания прошел в “Спартаке”. Считаю, в Ярославле быстро зарекомендовал себя с лучшей стороны. Все на новом месте нравилось, однако несколько огорчали частые конфликты с тренерами. Они пытались переделать меня, приучить к другому стилю, я же упорно продолжал играть в своей любимой манере. Не секрет, что в “Локомотиве” в почете хоккеисты-работяги, я же предпочитаю больше повозиться с шайбой, решить эпизод самостоятельно. На этой почве частенько ругались даже с Борщевским.

— А теперь — о самом важном. Когда поступило предложение принять российское хоккейное гражданство?
— Когда “Спартак” распался, я уже начал искать клубы, которые могли бы помочь с получением нового паспорта.

— То есть изначально хотел выступать за Россию?
— Нет. В детских мечтах видел себя только в форме сборной Беларуси. Но… Кажется, в 2006-м отцу позвонил тренер белорусской юношеской сборной и предложил мне сыграть на чемпионате мира за команду ребят 1988 года рождения. Хотя мне тогда исполнилось лишь шестнадцать лет.
И во время разговора у папы отключился телефон. Возможно, тот наставник подумал, что отец специально бросил трубку, и обиделся. И все, после того случая больше играть за Беларусь не звали.

— После этого и решил окончательно перейти под российский флаг?
— Нет. Еще года два у меня было два паспорта: российский и белорусский.

— Но и за Россию ты пока не заигран.
— В официальных турнирах — да. А вот в товарищеских матчах участвовал. В прошлом году не получилось сыграть на мировом первенстве. Да и решение Немчинова отказаться от меня в последний момент оставило неприятный осадок. Признаться, в декабре планировал на месяц выбраться в Минск, побыть с мамой и сестрой. А тут получил приглашение в “молодежку”. Приехал на сбор, отработал, сыграл товарищеский матч. И все.

— Немчинов, если не ошибаюсь, тот шаг объяснил травмой, которая у тебя была.
— В матче с американцами действительно немного потянул пах, но играть мог. В последний день сбора тренер спросил, могу ли я выйти на лед. Ответил утвердительно, но мне дали белый свитер, что означало работу вне пятерки. Тогда и понял: свободен.

— Предложи в тот момент сыграть на чемпионате мира за Беларусь, наверняка на эмоциях согласился бы?
— Но тут же разгорелся бы бой между двумя федерациями. Агент, узнав решение Немчинова, сказал: “Будешь выступать за Беларусь”. Я же ответил, что вообще ни за какую страну играть не стану. Был эмоционально подавлен.

— Тогда какой смысл сейчас принимать приглашение Плющева?
— Новые наставники хотят видеть меня на сборах команды, которая начнет работу 1 августа.

— Но востребован ты в России пока лишь по юношам да молодежи. Выйдешь из этого возраста — и все, вряд ли пробьешься в национальную команду. Тогда как в Беларуси есть возможность постоянно ездить на чемпионаты мира и Олимпиады.
— Признаться, думал над этим моментом.
Однако сейчас решил, что бегать туда-сюда некрасиво, если уж что-то и делать, то до конца. Поэтому попробую пробиться в российскую “молодежку”. А если и на сей раз не приглянусь тренерам, тогда точно вернусь домой. Правда, на родину никто и не зовет.
Нет, вру, Миша Стефанович — единственный, кто постоянно твердил: “Поехали играть за Беларусь”. Из федерации же никто на связь не выходит.

— Часто бываешь в Беларуси?
— Сейчас вот вернулся в Ярославль после годичной побывки в Северной Америке. Отец живет со мной там, а мама и сестра остались в Минске. Обычно все лето проводил на родине, а также приезжал на новогодние праздники.

Павел Чернов: далеко не загадываю

— Новополоцкие команды в конце 90-х годов прошлого века постоянно ездили на различные турниры в Москву. На одном из них меня и заприметили представители “Востома”. Не знаю, правда, как сейчас называется эта школа. Вначале задержался в российской столице на полгода. Затем вернулся домой. Но когда Сергей Остапчук перебрался в московское “Динамо”, то и я вслед за ним оказался там же. В Новополоцке занимался в группе ребят 1988 года рождения у Пульвера и Тепляшина. Мой дядя когда-то играл в хоккей и привел меня в секцию к тренерам, у которых в детстве занимался.

— Вернемся к российскому этапу твоей юношеской карьеры.
— Уехав в московское “Динамо”, в Новополоцк возвращался только на время каникул. Играть же домой не тянуло — уровень не тот. Шесть лет назад перебрался в “Спартак”, где пробыл полтора сезона, а затем оказался в мытищинском “Атланте”. Вот уже четвертый год в этой команде.

— Когда задумался о смене хоккейного гражданства?
— Еще выступая за “Спартак”, узнал, что интерес ко мне проявляют наставники российской юношеской сборной. Однако тогда у меня был белорусский паспорт. Размышлял недолго, хотя в ту же пору настойчиво зазывали играть за родную сборную. Но, посоветовавшись с агентом, решил сменить гражданство. Во-первых, потому, что по существовавшему положению суперлиги я считался бы легионером. Вполне возможно, это отпугивало бы наставников от меня. Ведь на вакансии варягов брали более сильных иностранцев, а возиться с юнцом никто не захотел бы. А так стал россиянином и, следовательно, получил больше перспектив для роста. Во-вторых, выступая в российских сборных, больше шансов выиграть чемпионат мира и засветиться перед скаутами НХЛ. В-третьих, за столько лет уже обжился в Москве. Однако своей родиной по-прежнему считаю Беларусь.

— Часто наведываешься домой?
— Каждое лето приезжаю на пару месяцев. Правда, в этом году вмешались кое-какие обстоятельства, и визит к родителям пришлось отменить. А в паузах чемпионата “Атлант” обычно летит на сборы в страны Персидского залива, на Новый год — молодежный чемпионат мира.

— Ты уже говорил, что звали в белорусскую юношескую сборную. Кто, когда?
— Ой, уже и не помню. Но мы с агентом сразу отказались.
В клуб пришло пару факсов, мы на них не ответили, и обо мне в Минске, видимо, забыли. Да и смысл теперь ворошить прошлое. С российскими сборными я дважды брал медали чемпионатов мира. В Казани на юношеском первенстве — серебро. В Оттаве в декабре прошлого года — бронзу. Жаль, в 2007 году из-за проволочек со сменой гражданства не имел права выступать за россиян, когда те стали чемпионами среди юношей.

— Варианты возвращения в будущем в Беларусь рассматриваешь?
— Вряд ли это возможно. Насколько знаю, чтобы вновь сменить гражданство, нужно пару сезонов отыграть в чемпионате Беларуси.

— По регламенту ИИХФ два года необходимо провести в стране, гражданство которой собираешься принимать. Да и не обязательно во внутреннем первенстве выступать. Можно и в минском “Динамо” в КХЛ играть.
— Не знал о такой возможности. Но сейчас все мысли о том, как пробиться в основу “Атланта”. Прошлый сезон не удался, лишь дважды засветился в первой команде, а так в основном выступал за фарм-клуб. Конкуренция в Мытищах большая, сам в каких-то моментах виноват. Периодически возникали варианты аренды в высшей российской лиге, но руководство не отпускало. А когда разрешили, то ехать на шесть матчей непонятно куда не захотел. Да и на чемпионате мира в Оттаве не удалось блеснуть.

— Уехать в Северную Америку не пытался?
— Появлялись такие варианты, но уже второй сезон подряд мытищинцы не отпускают. Многое зависит еще и от агента, как он договорится с клубом.

— Невостребованность на драфте НХЛ по самолюбию не бьет?
— Еще как бьет! Но что поделать, когда по ходу сезона агент постоянно твердит, что все нормально, поедем на процедуру, а потом за пару дней до события вдруг куда-то пропадает. Значит, продолжу карьеру в КХЛ. В понедельник уже прибыл в расположение “Атланта”, сейчас проходим медосмотр, а потом летим на сборы в Финляндию.

— В Паюлахти твоя команда сыграет с нашим “Гомелем”…
— Да? Отлично. Увижусь со своими новополоцкими приятелями. Брикун, Жук. Диму Коробова вот в минское “Динамо” забрали. С Мишей Стефановичем общаемся по интернету.

— Не так давно на родину вернулся Артем Кислый.
— Виделись с ним год назад, когда его “Трактор” был на сборах в Финляндии. Пообщались чуть-чуть, но я толком Артема прежде не знал.

— Уже в следующем году ты выйдешь из молодежного возраста, а в команду Быкова вряд ли пробьешься. В Беларуси же выбор игроков намного меньше. Вот ты еще приедешь, Остапчук, свои ребята 1989-90 годов рождения — и у нас вырисовывается весьма симпатичная сборная.
— Намекаешь на возвращение? Так далеко не загадываю. Если поступит предложение из минского “Динамо” с вариантом смены гражданства и выступления за белорусскую сборную, то подумаю. Отказываться сразу не буду.

Олег Мисюль: в Беларуси перспектив для себя не вижу

— Когда получил предложение перебраться в Ярославль?
— В 2005 году команда минской СДЮШОР выступала на каком-то турнире в Москве. По завершении соревнований ко мне подошел человек и спросил, нет ли желания приехать на просмотр в “Локомотив”. По окончании того сезона съездили с отцом в Ярославль, познакомились с людьми, инфраструктурой, условиями жизни и тренировок. А еще через год перебрался в стан железнодорожников.

— В другие команды не звали?
— Настойчиво приглашали московские клубы. Однако отказал ЦСКА, “Витязю”, еще какой-то команде. Почему? Признаться, ехать в Москву не было желания. Ярославль более провинциальный город, где все живут спокойно, не суетясь. А суматоха российской столицы немного пугала. Немаловажную роль сыграла и репутация школы “Локомотива”.

— В Беларуси не пытались оставить, не предлагали лучших условий?
— Я ведь после успешных смотрин в “Локомотиве” год еще пробыл в Минске, размышлял, как поступить. И все больше склонялся к варианту с переездом.

— Переход в ярославский клуб подразумевал смену гражданства и выступления за российские сборные?
— Когда уже начал играть за железнодорожников, мне звонили из Беларуси и предлагали выступать за родную страну. Однако я к тому моменту уже получил другой паспорт.

— А сам к какому варианту больше склоняешься?
— К российскому.

— Почему?
— В Беларуси я не вижу для себя перспектив.

— Но это только на юношеском и молодежном этапах карьеры. На взрослом уровне пробиться в национальную сборную России станет куда сложнее.
— Никто не знает, что будет завтра. На данном этапе в Беларуси мне не могут предложить того, что есть у россиян.

— Примерно десять лет назад в Ярославль из минской “Юности” уехал Денис Гроть. Поиграв за юношеские и молодежные сборные, он стал не нужен России. Но и в Беларусь его вернуть сложно. Не боишься повторить его путь?
— Это зависит от конкретного человека, от его работоспособности и нацеленности. Сейчас я ведь не стану говорить, что должен играть в российской национальной команде.

— А если руководители белорусской федерации хоккея вдруг решат вернуть тебя на родину, рассмотришь этот вариант?
— Наверное, откажусь. Возвращаться — это последнее, что нужно делать. Пока навещаю родину только летом во время каникул. Вот только неделю назад уехал из Минска.

— И что, за это время никто из ФХРБ не выходил с тобой на связь?
— Нет. Виделся только с директором СДЮШОР и моим тренером. А из федерации никто не пытался встретиться, возможно, потому, что я уже говорил: хочу играть за Россию.

— Признайся, категорические отказы от выступлений за Беларусь — это, случаем, не обида на наших функционеров за то, что ты стал разменной монетой в схеме возвращения в прошлом году в Минск Сергея Дрозда?
— Да нормально все. Та сделка в прошлом. Моя трансферная карта в Ярославле, Дрозд — в Беларуси. Все довольны. Я ведь получил возможность играть за Россию. Правда, пока занимаюсь с фарм-клубом “Локомотива”, которому вскоре предстоит дебютировать в Молодежной хоккейной лиге. Пробьюсь в состав, глядишь, и шансов на попадание в юношескую сборную России уже в семнадцать лет станет больше.

Денис Гроть: обо мне забыли

— Денис, сразу вопрос в лоб. Не жалеешь, что когда-то сменил гражданство? Ведь в России ты сейчас сборным не нужен, а играть за Беларусь также не можешь.
— А вы вспомните, что творилось в белорусском хоккее десять лет назад. Вот тогда и решил, что переезд в Ярославль будет единственно правильным шагом для меня, для моего будущего. Помню, как на открытие Ледового дворца на Притыцкого приехали команды ветеранов из Омска и Ярославля. Тогда же мне и поступили предложения из этих городов. Выбрал вариант с “Локомотивом”. Поехал на просмотр к железнодорожникам не один, а с ребятами из школы “Юность” моего возраста Бабаком и Гоманом. Приглянулся же российским тренерам лишь я. Осенью 2000-го переехал в Ярославль, стал тренироваться в юношеской команде. Если честно, на первых порах было очень тяжело. Ни друзей, ни знакомых, родня далеко, чуть ли не до слез порой дело доходило. Да и спортивный интернат поначалу воспринимал как тюрьму. Постоянно тянуло в Минск, к своим. Но постепенно обжился, начал играть, привлекаться к тренировкам с основным составом “Локомотива”.

— А когда получил предложение выступать за российскую сборную?
— Я никогда и не думал об этом варианте, хотел играть только за Беларусь. Даже пригласили в юношескую сборную на чемпионат мира. Но в последний момент тренеры той команды решили, что семнадцатилетнему парню еще рано ехать на такой серьезный турнир.

— Может, наставник просто протаскивал своих людей?
— О возможных подковерных играх ничего не слышал. Естественно, расстроился, что отцепили от команды. Думал, что в следующем году уже точно поеду на чемпионат мира. Однако все решил отец. Папа — человек простой, он всегда говорил правду в лицо. Побеседовав с теми белорусскими тренерами, он сказал, что раз я не нужен на родине, значит, буду играть за Россию. И уже в 2002 году я выступил на юношеском чемпионате мира и стал серебряным призером. (На том ЧМ сборная России обыграла сборную Беларуси со счетом 11:0. — “ПБ”.)

— Отчего не получилось продолжить в том же духе?
— С российской “молодежкой” участвовал лишь в одном мировом первенстве. Мы тогда, правда, проиграли, кажется, словакам в четвертьфинале и в итоге довольствовались лишь пятым местом. А затем я вышел из молодежного возраста и перестал привлекаться в национальную команду. Так, пару раз приглашали на сборы, но на официальных турнирах не играл.

— Примерно в то же время ты покинул и ярославский “Локомотив”.
— В начале века по существовавшему в суперлиге регламенту на каждый матч необходимо было заявлять двух или трех “масочников”. Пока мне не исполнилось двадцать лет, я стабильно заполнял одну вакансию. Потом предпочтение стали отдавать другим защитникам. Посмотрите на состав “Локомотива”. Люди, которые пришли в ярославский клуб лет десять назад, по-прежнему в строю. Ушли человека два-три. А раз были сыгранные сочетания, то тренер не видел нужды их разбивать и искать новые варианты. Довольствоваться же выступлением за фарм-клуб не хотелось. Вот и отправился в “Сибирь”, потом в “Нефтехимик”, затем опять вернулся в “Сибирь”.

— Если не ошибаюсь, тебя в свое время задрафтовал НХЛовский “Ванкувер”…
— Да, это случилось после юношеского чемпионата мира 2002 года. Однако тогда не рискнул ехать в Северную Америку. Боялся. Сейчас понимаю, что следовало бы отбросить опасения и уезжать, несколько лет поиграть в минорных лигах, а потом, глядишь, пробился бы в основной состав “Кэнакс”.

— В Нижнекамске ты пересекался с Владимиром Крикуновым. Может, обсуждали вариант возвращения в Беларусь?
— Нет, тогда даже толком потренироваться у них не получилось. Крикунов пришел в “Нефтехимик” в конце сезона и на плей-офф.

— А как воспринимал то, что тогдашний партнер россиянин Угаров постоянно вызывается в белорусскую сборную? А ты, коренной белорус, не можешь выступать за родную страну.
— Спокойно. Да, с Алексеем и Сергеем Заделеновым периодически разговаривали на эту тему. Они все спрашивали, когда смогу сыграть за Беларусь. Что отвечал? То, что меня на родине никто не помнит. Ведь когда уезжал в Ярославль, наш хоккей только становился на ноги. Люди, прежде работавшие в федерации, ушли, а сменившие их функционеры даже не слышали о таком игроке, как Денис Гроть. Это хоккеисты да друзья помнят. Нынешний глава “Юности” Сергей Солонец, узнав мою биографию, искренне удивился и спросил: “А почему ты раньше не говорил об этом? Мы бы тебя давно к себе забрали. Ты бы уже выдержал карантин и спокойно выступал за Беларусь”.

— В прошлом сезоне вашими партнерами по “Сибири” были Дмитрий Мелешко и Александр Боровков. Через них не пытались выйти на связь с руководителями ФХРБ?
— Нет. Дима, к слову, тоже все спрашивал, почему я не играю за Беларусь.

— Когда на финише предыдущего первенства КХЛ новосибирский клуб приезжал в Минск, Владимир Наумов пообщался с натурализованным россиянином Боровковым. Подошел бы и ты, представился, рассказал о своем положении.
— Да мы даже не знакомы. А самому идти напрашиваться не в моих правилах.

— Если поступит предложение вернуться на родину, рассмотришь его?
— Обязательно. Но, повторюсь, обо мне забыли. Хотя в Минске живут мои родители. Супруга также минчанка. Каждое лето провожу в родном городе, но никто из функционеров даже никогда не пытался выйти со мной на связь.

— Сейчас вот Владимир Наумов каждый день присутствует на тренировках минского “Динамо”. Может, при случае рассказать ему о тебе?
— А это поможет?

— В прошлом году в Минск приезжал челябинский “Трактор”, за который выступает Артем Кислый. Я с ним интервью сделал, после которого работники федерации начали суетиться. И парень через месяца полтора вернулся в родную сборную.
— Но, чтобы сменить хоккейное гражданство, нужно пару лет отыграть в чемпионате новой страны.

— Или в КХЛовском минском “Динамо”. Если его руководители вернули Мелешко и Башко, то, думаю, договорятся с “Сибирью” и по твоей кандидатуре.
— Сейчас в минской команде такой состав подбирается, что даже не знаю, пробьюсь ли в основу. После первого пробного сезона белорусы, слышал, решили замахнуться на покорение вершин и для этого приглашают игроков мирового уровня. Еще не факт, что местные ребята смогут составить им конкуренцию. Да и о моем возвращении рассуждать преждевременно. У меня ведь контракт с новосибирским клубом действует еще один сезон. Хотя возникали какие-то непонятные ситуации, что мог покинуть “Сибирь”. Но в последний момент руководители прислушались к мнению главного тренера, который хочет меня оставить. А вот следующим летом по истечении срока соглашения с новосибирцами рассмотрю все варианты.

— И последний вопрос. Общаясь с молодыми белорусами Остапчуком, Черновым, Мисюлем, также решившим сменить гражданство и выступать за Россию, пытался поставить им в пример тебя. Мол, будучи востребованным по юношам и молодежи, человек не всегда потом дорастает до национальной сборной России. Они же упорно твердят, что им все по силам.
— Юношеский максимализм. По-другому это никак не объяснить. Но и вы поймите ребят. Хоккеист хочет взять от игры все. В Беларуси же, когда я уезжал, такой возможности не было. Вот люди и стремятся туда, где смогут себя реализовать. Возможно, через пару лет они станут думать иначе и захотят вернуться на родину, чтобы вновь выступить на чемпионатах мира или Олимпийских играх.

Возвращение Артема Кислого в декабре 2008-го, казалось, убедило, что при должном старании и желании можно сделать все. Однако на форварде челябинского “Трактора” дело застопорилось. Между тем можно было заинтересовать молодых 19-летних форвардов не только возможностью выступления в КХЛ с перспективой привлечения в национальную сборную, а Гротю предоставить шанс, играя на высоком уровне, переждать двухлетний карантин и вновь стать “хоккейным белорусом”.
Но весенние “давай поговорим на эту тему как-нибудь позже”, которые то и дело слышал от работников федерации в ответ на вопросы о возможных переговорах с тем же Остапчуком или Гротем, удивляли и утверждали в мысли, что если эти ребята кому и нужны, то только их родными и близким. А беседы с хоккеистами убедили: функционеры федерации на них давно махнули рукой и считают потерянными для страны. Зачем уговаривать своих воспитанников, когда легче пригласить россиян и дать им белорусское гражданство…