ИГРОК МЕСЯЦА. Сергей Шитковский: эффект неожиданности

— Судя по всему, даже запредельная скромность не помешает признать: в марте ты был лучшим.

— Скажем так, этот месяц удался неплохо. Но не более того — ничего запредельного и фантастического не продемонстрировал. Героев плей-офф можно найти достаточно, и еще неизвестно, что было важнее — мои заброшенные шайбы и голевые передачи или блестящая работа Валеры Иванникова. Вообще же не могу сказать, что в плане работы март чем-то отличался от предыдущих месяцев. Казалось, что весь сезон превратился для нас в один сплошной плей-офф. По ходу регулярного чемпионата мы лишь в нескольких поединках разбили соперника наголову. Как правило же, даже во встречах с аутсайдерами победы достигались с преимуществом в одну-две шайбы, не более того.

— Тем неожиданнее выглядит ваше чемпионство.

— Думаю, что эффект неожиданности — один из факторов, сыгравших нам на руку. Едва ли кто-то ожидал, что даже заметно укрепившаяся “Юность” сразу ринется на высшую ступень. Плюс — грамотно спланированная тренерами и осуществленная командой тренировочная работа. Мы же с начала сезона целенаправленно пахали, зная, что в плей-офф дадим бой любому. Попотеть пришлось неслабо: начиная с сентября у нас было всего-то два-три выходных. С приближением решающей стадии нагрузки еще больше возросли.

— Выматывало?

— Все нормально, это хоккей. Ноги в руках не носил, иначе не оставался бы после занятий в тренажерном зале, чтобы еще потаскать железо. Тем более что условия у “Юности” почти идеальные, причем не только по меркам Беларуси: такая уютная и приспособленная раздевалка есть не у любого клуба российской суперлиги. Да и стариком себя не считаю, в 33 года можно еще многого достичь. Наконец, молодым надо пример показывать. Когда они видят, как работают старшие, стараются сами.

— Плей-офф провел на одном дыхании?

— Не сказал бы. Может показаться странным, но наиболее тяжело дался последний матч с “Керамином”. Был момент, когда выкатывался “один в ноль” и не сумел забросить: в глазах темно, в голове шумит. Ничего — преодолели. Теперь нужно как можно быстрее забыть достигнутые успехи и работать дальше.

— Но болельщики обыгранных вами конкурентов, скорее всего, еще долго будут кривиться, утверждая, что вам помогли дозаявленные россияне, судьи и так далее.

— Полная ерунда. Нам помогали судьи? Не смешите меня. Лучше вспомните, сколько раз за плей- офф они оставляли нас обороняться втроем против пятерых. Я, к слову, встретил чемпионскую сирену, сидя на скамейке штрафников. Да, была у меня в предшествующем удалению эпизоде борьба с Вовой Копатем, но не настолько жесткая, чтобы за это следовало удалять в конце решающего, возможно, матча при счете 2:1. Представь, каково мне было бы, сравняй кераминовцы счет?! Зная мою тягу к спорам с арбитрами, тренеры постоянно просили не ввязываться в дебаты, но иногда просто не хватало нервов.

Что же до пришедших игроков, то и тут упреки напрасны. Конечно, ребята внесли свою лепту. Но, как мне кажется, соперников скорее подвела психология. С нами боролись, рубились, но предательское “там же Калюжный да Еркович” подтачивало волю конкурентов. И это довольно странно, если учесть, что в том же “Керамине” хватает игроков сборной.

— Вслед за тобой в бомбардирской гонке плей-офф финишировал партнер по пятерке Андрей Расолько. Любопытно, не влияло ли на взаимодействие желание опередить его во время матчей?

— Нет, конечно. Еще не хватало ставить личное выше командного. Да и что нам делить-то: он — центр, я — его правая рука. Наоборот, без помощи Андрея не добился бы такого бомбардирского успеха. Это Дима Дудик из “Керамина”, поговаривают, постоянно справлялся обо мне на предыдущих стадиях: не забросил ли, не отдал ли передачу. Наверное, для него это было принципиально. Я же, верите или нет, абсолютно не следил за своими и чужими голами и передачами.

— Едва переведя дух после тяжелого сезона, ты одел тренировочный свитер сборной. Каково в нем?

— Приятно, конечно, вновь оказаться в обойме главной команды страны. Причем знаю, что это важно и для моего отца — вся семья за меня очень переживает. Но ведь попасть в число кандидатов на поездку в Осло еще не значит туда поехать.

— Особенно если, как ты говоришь, в последней встрече финала “в глазах темно, в голове шумит”…

— Тут я как раз совершенно спокоен. Все-таки время немного перевести дух нам было предоставлено. Есть известная пословица: устал от тренировок — больше работай. Недавно вместе со сборной прошел медобследование. Результаты еще не расшифрованы, но уверен, что они будут нормальными. Чувствую себя хорошо, ежедневные кроссы бегаю без проблем.

— Насколько принципиально для тебя оказаться в сборной в одном звене с Расолько?

— Ясно, что определять сочетания звеньев — прерогатива главного тренера. Сейчас он наигрывает меня в пятерке с Волковым, Костицыным, Микульчиком и Романовым. По-моему, жаловаться на таких партнеров никто не станет.

— За вычетом Костицына, звено представляет “Юность”. Согласен, что это также может вызвать недовольство поклонников тех же “Керамина” и “Гомеля”, чьи игроки остались за бортом сборной?

— Может быть кто-то и будет недоволен, но надо реально смотреть на вещи — мы заслуженно стали чемпионами. Первенствуй “драконы” или “рыси” — уверен, что игроки этих команд были бы представлены в сборной более широко. Многие из нас о вызове узнали только после финальной серии.

— Ты принадлежишь к числу легионеров-возвращенцев, осевших в итоге в команде родной школы. Неужели не звали белорусские “денежные мешки”?

— Варианты как будто были, но какие-то неопределенные, самое конкретное поступило от “Юности”. Мы действительно зарабатываем далеко не больше всех в белорусском хоккее, но деньги в конце концов не главный и тем более не единственный фактор. Многое зависит от людей, с которыми приходится работать, тех же отношений с тренером, например. Здесь они уже сложились, и жаловаться не приходится.

— Считаешься авторитетом?

— Среди более молодых партнеров — возможно, но применительно к тренерам я бы так не сказал. Скорее наоборот — с опытных игроков спрос особый. Чуть ослабь требовательность к себе, как тут же на всех командных собраниях начинают упоминать твою фамилию, причем в не самом приятном контексте. Чтобы это случалось как можно реже, приходится постоянно быть в тонусе, не давать себе послаблений.

— Для достойной встречи хоккейной старости на родине?

— Даже если и так, это не значит, что в Беларуси можно доигрывать на одном только опыте, прошли те времена. И потом, хочется быть на ведущих ролях, а не почетным нападающим в массовке. Но я уже отмечал, что не считаю свой возраст предпенсионным, и ничего не имел бы против нескольких сезонов за рубежом.

— В чем же дело?

— Сейчас для этого явно не самый удобный момент, особенно после того, как Россия решила считать белорусов иностранцами. У меня есть несколько агентов, но особого проку от их деятельности пока что-то не видно.

— Так может не надо зацикливаться на российском направлении, а обратить взор на Европу?

— Пообщавшись с ребятами, которые выступали и выступают там, понимаешь, что не все так просто. У европейцев очень странная политика: они смотрят не столько на то, что ты из себя представляешь на площадке, сколько на страну происхождения. Любой канадец или американец для них до сих пор является синонимом истинного профессионала. А если он еще к тому же десять лет назад посидел на скамейке в двух матчах НХЛ — вообще пищат от восторга и спешат подписать контракт, хотя на данный момент он еле ползает по льду. Игроку же из Восточной Европы в этом смысле гораздо тяжелее. В общем, строить какие-то планы сейчас тяжело. Точно знаю одно: даже если судьба и забросит куда-нибудь за границу, хотелось бы вернуться в Беларусь еще действующим хоккеистом и в приличной форме, чтобы завершить карьеру именно на родине.