Хорватия — Беларусь. Вокруг матча. Война и “Максимир”

Разумеется, инструкции утонули в карнавальном кураже немногочисленной, но дружной белорусской торсиды. Свою национальную принадлежность она не скрывала в дороге, а тотчас по прибытии беззастенчиво смешалась с бодрой “клетчатой” массой. И ровно ничего ей за это не было. Хорваты слишком добродушны, чтобы кого-нибудь за просто так бить, слишком веселы, чтобы попусту раздражаться, слишком сосредоточены на себе, чтобы отвлекаться по всякому поводу, и слишком законопослушны, чтобы “безобразия нарушать”.
“Открытые, беспечные, наивные, простые, как дубовая кора” — это о них некогда сочинил ироничный поэт Иртеньев.
В известном смысле — и о нас тоже, ибо общего у белоруса с хорватом намного больше, чем кажется. В истории — это мощный суверенитет в средние века, последующее подчинение чужим имперским амбициям, отсидка в “тюрьме народов” в краснознаменные времена и свобода с чистой совестью после коммунизма. В ментальности — это славянская основа и самоощущение младшего брата, эдакая цельность натуры, свойственная жителям моноэтнических и моноконфессиональных краев. Даже Загреб с Минском при очень большом желании можно причесать под одну гребенку. Здесь есть своя Свислочь (Сава), подпоясывающая город, и своя Немига (Медвешчак), заточенная в трубы. Здесь сосредоточена пятая часть населения страны, но кислорода хватает всем, на тротуарах не бывает толкотни, а на мостовых редки и недолги автомобильные заторы.
Под стать нашему “Динамо” и главное футбольное сооружение страны — стадион “Максимир” в одноименном микрорайоне города. Он, построенный аж в 1912 году, изрядно изношен и обшарпан. Имеет кривоватый газон, который бледно зеленеет в обрамлении ветхих, обнажающих голый щербатый асфальт беговых дорожек. На четырех не закольцованных трибунах давно выцвели пластиковые сиденья, зрительские места открыты небу, а ложа прессы идеально вписывается в общую композицию дощатыми мостками и столиками из ДВП, местами вспухшими от накопленной за десятилетия влаги.
“Максимир” немо взывает о реконструкции. Или о сносе за давностью лет — с последующим воздвижением с нулевого цикла нового стадиона. Дилемма эта для загребских мещан не из простых — вопрос о будущем престарелой арены они даже намереваются вынести на городской референдум. В столь трепетном отношении к отжившему свое архитектурному динозавру не стоит искать экономические резоны. Денег в столице хватит и не на такой проект — одно предматчевое субботнее оглашение спонсоров “хрватской ногометной репрезентации” заняло у невидимого конферансье добрый десяток минут.
Просто “Максимир” — это символ. Как минимум футбольного благополучия — в пору суверенитета сборная проиграла здесь лишь однажды (год назад англичанам). Как максимум — национальной независимости, за которую хорватам пришлось кровопролитно драться в лихие 90-е.
Существует мнение, что именно с “Максимира” началось балканское братоубийство, обернувшееся распадом югославской федерации. В мае 1990-го на матче загребского “Динамо” с белградской “Црвеной Звездой” случилось грандиозное побоище фанатов-хорватов с фанатами-сербами. Причиной массовой драки были не футбольные предпочтения, а межэтнические противоречия — к тому времени они обострились настолько, что, как в той песне, “достаточно бросить спичку”. В том разгоревшемся пламени чуть ли не национальным героем враз сделался 21-летний Звонимир Бобан, в один момент возвеличенный за знаменитый удар “с ноги” по корпусу серба-полисмена. А вся максимирская катавасия котируется в новейшей истории по разряду пресловутого “казус белли”, точки невозврата — война сделалась неизбежностью и началась через год.
С получения суверенитета начинаются две наши большие с хорватами разницы. Беларусь идет особым путем и тяготеет к восточному соседу в размытом формате Союзного государства. Хорватия крепит независимость, развивает национальную идею, членствует в НАТО и возлагает сильнейшие надежды на вхождение в Евросоюз.
На разных полюсах и футбол. Для десятимиллионной Беларуси мечтой остается взятие квалификационных барьеров. Для Хорватии, где народу в два раза меньше, попадание на топ-турниры давно есть необходимый минимум, ниже которого — катастрофа. Впрочем, с футбольной демографией в этой балканской стране не все так просто. Отнюдь не токмо “домоткаными” талантами питается здешняя игра. Влекомые наследственным чувством, помогать исторической родине готовы выходцы из разбросанных по свету семей хорватских переселенцев. И сегодня в колоде Билича полно этих добровольных “репатриантов”. Так, Шимунич родился, вырос и заиграл в футбол в Австралии, откуда вынес не только первые финты, но и закадычную дружбу с Марком Видукой. В Германии из семей гастарбайтеров вышли оба Ковача и Класнич. Ракитич появился на свет в Швейцарии, Петрич с Чорлукой — в соседней Боснии… Наверняка список можно продолжить, но контраст виден и так. У нас если подобные миграции и происходят, то отчего-то все больше с обратным вектором.
…Субботним вечером атмосфера на стадионе — завораживающая. Укрытые болельщиками как одним цельным “клетчатым пледом” трибуны громыхают децибелами, на диво складно чеканя патриотические слоганы. Болеют все. Глубокие старики, помнящие славные времена югославского футбола. Женщины, пристрастившиеся к игре по мужскому примеру и в порядке европейской эмансипации. Инвалиды-колясочники, для коих поход на стадион одна из немногих отрад и для которых созданы особые условия — специальный постамент со стюардом, готовым помочь взобраться по крутому пандусу. Силится перекричать многотысячную толпу и тот самый белорусский сектор — но в этом споре в отличие от того, что разгорелся на поле, шансов у гостей нет. С особым пылом Оличу и Ко сопереживает молодежь — сей расслабленный контингент усиленно налегает на пиво “Ожуйско”, у него вся “печень впереди”. А наиболее широкоглазо и впечатлительно, не по-детски и в далеко не детский час за Хорватию болеют дети. У этих впереди вся жизнь. Футбольная и не только.