ШОК. Пелена

Все-таки жалко, что Карачуны не успевают с нами в Гродно — они давно намеревались поучаствовать в акции “Спортсмены — детям”. И в этот раз, не сомневаюсь, как всегда, привезут с собой из Германии несколько мешков с вещами и игрушками. И что их там задерживает? Опять придется все отправлять без них, уже осенью, когда Витя начнет свой очередной хоккейный сезон…

Я жду Витиного звонка. Он всегда ироничен: “Это знаменитый журналист Сярожа Щурко? Вас поклонник таланта беспокоит. Один начинающий хоккеист. Мое имя вам ничего не скажет…” Потом приеду к ним домой. Я люблю бывать у Иры и Вити. У них классно, и каждый раз обещаю притащить с собой оператора с камерой. Не знаю, как будет называться эта передача, но мое журналистское чутье подсказывает, что она необходима. Они слишком идеальны для этой страны.

Витя — центрфорвард хоккейной сборной, открывший счет шайбам белорусов на Олимпиадах. Ира — чемпионка мира в групповых упражнениях еще в составе сборной СССР. Их любовь стала, по существу, первой для каждого из них. Чистая, не тронутая сплетнями и бытовыми дрязгами, преследующими любую среднестатистическую семью со стажем. Их ровесники женились, разводились и женились снова, а они по-прежнему оставались вместе. И им было хорошо!

Признаюсь, в своей жизни впервые встретил такую пару. И дети у них, Саша и Леша, словно в благодарность за сохраненные с годами чувства, прекрасные — хоть сейчас бери в рекламу счастливого детства и здорового образа жизни. Я говорил Вите, что ему надо еще продержаться лет 12-13, для того чтобы выйти на площадку вместе с сыновьями, как это делал Горди Хоу. Карачуну-старшему предложение заметно нравилось, и он победоносно взглянул на супругу: “А что, Ира, я — в центре, а сыновья по краям. Ну как?” Жена смотрела на нас обоих иронично, а я продолжал фантазировать, легко вовлекая в эту игру и Витю. Сашка с Лешкой стояли рядом и не совсем понимали, почему взрослым так хорошо и весело, но они тоже несмело улыбались. Наверное, будет чертовски занятная штука, раз родители заходятся от смеха.

А ведь это и было счастье. Тот момент мне почему-то врезался в память, как и наше знакомство — во время путешествия по Германии в рамках проекта “Легион”. Витя, встретивший меня “фотограф” на вокзале Оберхаузена (тогда он играл там вместе с целой колонией белорусских хоккеистов), показался суровым и немногословным. Как, впрочем, и вся эта Германия с непонятным языком и безукоризненно правильным, словно расписание движения местных поездов, устоем жизни.

Усевшись в машину, Витя первым делом загнал в магнитолу кассету с Кузьминым. Так мы и помчались навстречу детальному знакомству с нашим новым героем под “Сибирские морозы”. Потом я неоднократно ездил на этой же машине уже с Ириной, и она тоже из десятка кассет выбирала почему-то именно эту — с пронзительно-проникновенным призывом самого романтичного рокера Советского Союза: “Я не забуду тебя никогда”.

Только потом понял, что и музыкальные вкусы у них были похожими. Тем более когда песня говорила им обоим нечто большее, чем слышали другие…

Витя исправно забивал в каждом новом клубе — лишь один раз, перед Олимпиадой 2002 года, была у него странная заминка, которую сами Карачуны тогда объяснили тяжелой травмой. Уже позже Ира сказала, что Витины проблемы со здоровьем не были связаны с хоккеем, что мужа прихватила болезнь, которая может случиться с каждым, но сейчас она позади, и вспоминать об этом совсем не хочется. Да я на подробностях и не настаивал — видел, что эта тема моих друзей заметно тяготит. Ну и ладно, тем более что поговорить нам всегда было о чем.

Больше всего, разумеется, о любимых ими обоими художественной гимнастике и хоккее. Ира работала в Германии в гимнастическом клубе, и ей очень хотелось привезти туда какое-нибудь спортивное шоу из бывшего СССР. Я не сомневался, что с ее организаторскими талантами и гибким умом это обязательно получится. Витя поощрял устремления супруги, но с куда большим интересом слушал все-таки различные поучительные истории из жизни отечественных спортсменов. Хихикал, делал круглые глаза и подмигивал жене. “М-да, Ира, а мы в этой Германии с тобой и движения-то толком не видим”.

Затем Карачун принимался рассказывать сам, лениво отбиваясь от наших с Ирой колких замечаний, что пребывание в комментаторской будке вместе с Владимиром Новицким на одном из чемпионатов мира однозначно пошло ему на пользу. Канадцев, в большом количестве расплодившихся в бундеслиге, он называл канадчиками, а вратарей — воротчиками. В последнее время стал смотреть на хоккей глазами начинающего наставника. Закончив тренерские курсы и с отличием сдав экзамены, он мог быть уверенным в светлом будущем своей семьи.

Из него получился бы хороший тренер. Знающий хоккей изнутри и неплохо разбирающийся в психологии игроков. Я не уверен, что он был бы жестким, но не подлым — это точно. Витя часто рылся в своей прежней жизни и находил там много такого, что можно было сделать по-другому. Впрочем, он умел утешать себя тем, что теперь, разобравшись в себе, хоккее и окружающих людях, старые ошибки ни за что не повторит. Он хотел сделать жизнь лучше не только для своих детей, но и для чужих, и поэтому именно он собирал в хоккейной сборной деньги на операцию Дане — мальчику с больным сердцем.

И еще он рассмеялся бы, прочитав этот текст. “Ты что мне, писатель, некролог тренируешься сочинять? Так я вроде бы как не планирую умирать”. Да я и не собирался, Витя. Хотел только позвонить Маринке Лобач, Иркиной подруге, и высказать ей все, что о вас думаю. Ладно, по электронной почте не отвечаете (хоккеисты все-таки не писатели), но позвонить-то хоть раз можно было?

А позавчера утром мне позвонил Бережков. Назвал страшную болезнь и глухим голосом попросил, чтобы я о тебе написал. А я не знаю, что писать. Знаю только, что все мысли вдруг перепутались в голове и из-за набегающих слез почти не вижу экран монитора своего компьютера…

Федерация хоккея Республики Беларусь, хоккеисты национальной сборной скорбят вместе с родными и близкими Виктора КАРАЧУНА.