ЗВЕЗДА. Игорь Ларионов: профессионал

Жаль только, что говорит он тихо или это слишком громко хохочут товарищи, в которых я не нахожу ни одного отличия от наших. Впрочем, мне невдомек, чего такого смешного американцы обнаружили в действиях сопровождающей наш автобус милицейской машины. То и дело взрываясь предупредительной сиреной, “Опель” профессионально зачищает трассу, отправляя наиболее упрямых “чайников” на обочину. После особенно эффектного подреза детройтцы даже аплодируют неизвестному водителю в форме, запечатлевая его мастерство на многочисленные видео и фотокамеры.

Игорь и сам принимает участие в общем веселье, отпуская время от времени шутки, которые заставляют его товарищей корчиться в новом приступе смеха. Заметив мой непонимающий взгляд, он поясняет: “Для американцев это как шоу. У них такого нет…”

Такого, как Игорь, у них точно нет. Русского Профессора можно сравнить только с Уэйном Гретцки — чаще всего журналисты именно этим и занимаются, но хотел бы я посмотреть, как долго сумел бы продержаться в хоккее великий канадец, если бы ему пришлось 29 лет прожить в Союзе со всеми вытекающими отсюда последствиями…

А этот смог, совершив невероятное: последний матч в большом хоккее Игорь провел в 43, выиграв за свою карьеру практически все значимые мировые трофеи. Нет, наверное, не зря Филатов относил его к людям незаурядным. И поэтому первый вопрос придумывать мне не пришлось…

— Почему я так долго продержался в хоккее? Просто всегда все делаю профессионально. Довожу любое дело до конца. И это касается не только хоккея. Он — моя профессия, но, кроме него, в жизни есть много других вещей. Мне нравится, когда люди выкладываются на сто процентов. И я знаю, что это качество они ценят в окружающих. Так что просто стараюсь оправдывать ожидания.

— Но в советское время, наверное, никто из ваших партнеров по ЦСКА и сборной не думал о том, что можно играть до 43-х, зарабатывая при этом очень приличные деньги. Ребята подтрунивали над Ларионовым, который питался по только одному ему известному методу, открывая после тяжелой тренировки волшебный пакет и доставая оттуда фрукты и овощи…

— Это началось где-то с шестнадцати лет. В воскресенском “Химика” врачом работал Юрий Яковлевич Корнеев, который изучал основы тибетской медицины. Я почерпнул от него очень много полезного, в том числе и то, как надо правильно питаться. Знаете, мальчишке всегда интересно новое — не только то, куда надо бежать и бросать, но и то, что происходит вокруг. Это во мне отложилось и потом, когда народ мчался в столовую за бифштексами, я действительно извлекал на свет три морковки, яблоко и пучок кинзы…

— Тренеры ставили вас в пример другим: мол, смотрите, олухи царя небесного, как грамотно подходит наш центрфорвард к процессу восстановления?

— Нет. В той системе все должны были быть похожи друг на друга. А мне никогда не нравилось обезличивание. Это не то чтобы бесило, но раздражало. Не хотелось быть винтиком. Система выбрасывала тебя, как только ты переставал быть ей нужным, выжав перед этим все соки. Я стремился продлить в хоккее свою жизнь как можно дольше, поэтому приходилось придумывать свои правила игры…

— Открытое письмо в “Огоньке” в конце 80-х, похоже, являлось одной из частей этой вашей собственной игры…

— Я подумал: “А почему бы нет?” Демократия тогда была хоть и достаточно хрупкой, но уже набирала обороты, и “Огонек” печатал такие материалы, о которых просто дух захватывало и голова шла кругом у всей страны. Говорили обо всем — о репрессиях, о том, что происходило в разных сферах нашей жизни. Но хоккей, его истинный внутренний мир по-прежнему оставался тайной за семью печатями. Не собирался делать себе имя — я в этом не нуждался. Просто хотел рассказать правду о том, как живут советские хоккеисты, как складываются их отношения с тренерами.

Всегда старался говорить то, что думаю. Помню, как после одного из турниров на Кубок Канады местные журналисты спросили у меня: “А есть ли у вас желание поиграть в НХЛ?” Я ответил: “Конечно, есть. Но такие вещи у нас делаются только с разрешения федерации хоккея. А его, боюсь, придется ждать достаточно долго”. На дворе стоял 83-й год. Это интервью, опубликованное в “Торонто Сан”, естественно, перевели и довели до сведения руководства. Разумеется, вистов мне это не прибавило: на меня повесили ярлык человека неблагонадежного, который при случае мог из Америки и не вернуться. Мало кому нравилось, что ввиду своего небольшого знания английского я с охотой общался с иностранцами.

— В то смутное время усиленно муссировались слухи о том, что Игорь Ларионов не на шутку увлекся какой-то иностранкой- миллионершей.

— Знаете, роман вполне может быть. Когда парень молодой и холостой, то он волен увлекаться кем угодно. Но наказывать за это человека и пришивать ему чуть ли не измену родине — это кощунство.

— Так роман все-таки был?

— Желтая пресса, которая существовала и тогда, спекулировала именно на этой версии. Хотя всем было понятно, что корень зла лежит в другом. Я поднял своим интервью слишком большой пласт и усложнил жизнь многим чиновникам от хоккея. А девушки, к сожалению, не было…

— Какая федерация хоккея кажется вам более профессиональной: старая советская или новая российская?

— Не вижу между ними никакой разницы. Все осталось по-старому, поменялась только вывеска.

— А почему ничего не изменилось? Ведь с той поры вышло уже столько номеров “Огонька”…

— В том-то и состоит наша проблема, что мы не умеем быть конструктивными. Все происходит слишком медленно. Выросло новое поколение, которое уезжает за океан в 18-20 лет, и для того, чтобы его понимать, нужно, в свою очередь, вырастить уже другую генерацию чиновников, не рожденных в СССР.

— Но, однако, замечу, как разительно изменился уровень оплаты труда российских хоккеистов. Сейчас уже можно не ездить в Северную Америку, а сколотить приличное состояние на родных просторах. Правда, не совсем понятно, за счет чего работает машина суперлиги — ведь доходы клубов, в ней играющих, слишком малы, чтобы как-то сопоставлять их с расходами. Да, похоже, никто и не пытается это делать…

— Согласен, говорил об этом буквально несколько дней назад в интервью обозревателю “Спорт-экспресса” Игорю Ларину. Я не против того, чтобы хоккеисты получали большие деньги, но это должно соответствовать экономическому статусу страны.

Шведы или немцы, имея среднегодовой доход на жителя своей страны гораздо больший, чем в России, не могут платить своим хоккеистам хотя бы сопоставимые с суперлигой деньги. Мы же не будем говорить о том, что отечественный менеджмент на голову выше западного и умеет продавать хоккей в десять раз лучше, верно?

Все, что происходит в российском хоккее, надо переоценить и переосмыслить…

— А кто будет этим заниматься?

— Люди, которые владеют командами. Пока есть нефть и газ, возможно, имеет смысл осваивать такие бюджеты. Хотя, на мой взгляд, лучше сократить их размер процентов на восемьдесят, а вырученные средства вложить в развитие детского спорта — построение ледовых дворцов, бассейнов и так далее.

Получается странная ситуация: деньги тратятся огромные, а успехи российского хоккея год от года становятся все скромнее. Лично я не вижу в этом никакой логики.

— А я вижу. На самом деле большие деньги легче всего отмывать не в детском бассейне, а в большом спорте. Да на одних только “откатах” можно срубить такие “бабки”… Уж простите меня за приземленность мышления.

— Ну а толку? Что имеют от этого спорт и страна? Сколько российских футболистов играет сегодня в ведущих европейских клубах? Они есть, но легко пересчитываются на пальцах одной руки.

Даже в НХЛ задумались над тем, как грамотно повести дело в ближайшие годы.

— А вы, кстати, на чьей стороне в споре хоккеистов и руководства лиги?

— Игроков. И даже не потому, что они мне ближе. Просто Америка, как и весь западный мир, — это пространство свободного рынка, в котором надо уметь торговаться.

Вообще я считаю, что Лига слишком раздулась и уровень мастерства не соответствует тем деньгам, за которые продается это зрелище. С падением уровня мастерства игры стали более скучными. Большинство команд играет от обороны, что зрелищности хоккею не прибавляет. Да и цены на билеты очень дорогие.

— В чем состоит главная прибыль заокеанских клубов?

— На первом месте идет продажа прав на телетрансляции, затем билеты на матчи. Это сезонные абонементы, которые в Детройте, например, расхватываются в течение нескольких часов. Покупка лож — тоже недешевое удовольствие для тех, кто хочет смотреть хоккей с комфортом.

— Сколько стоят билеты на матчи с участием “Ред Уингз”?

— От 28 до 85 долларов. Это мы говорим о регулярном сезоне, в плей-офф, разумеется, цены сразу подскакивают. Аренда ложи стоит 250 тысяч в год, а по кругу их располагается очень много. Плюс спонсоры, размещающие свою рекламу на бортах, атрибутика, стоящая опять-таки довольно дорого и неизменно пользующаяся большой популярностью у болельщиков.

— То есть хоккей — это вид спорта для стран с богатой экономикой…

— Я бы сказал с разумной. Швейцария — очень успешная страна с экономической точки зрения. Но там не расходуют такие большие средства на зарплаты хоккеистам, иначе этот вид спорта становится убыточным. Они тратят ровно столько, сколько могут себе позволить. Это при том, что предприятия и фирмы, вкладывающие деньги в спорт, обладают определенными налоговыми льготами. В Америке похожая ситуация, но там хоккей имеет сумасшедшую рекламную раскрутку.

Судите сами. Наш ледовый стадион в Детройте вмещает 20 тысяч. 18 тысяч уже купили абонементы. И неизвестно, сколько людей стоит за ними в очереди. Если тебе повезет и кто-то откажется от своего абонемента, ты сможешь стать его обладателем лет через 5-6. Впрочем, я не говорю обо всех американских городах — только о Детройте, там хоккей — вид спорта номер один.

— Почему же так плохо продается хоккей в Европе? По уровню раскрученности клубных европейских турниров ледовая игра уступает не только футболу, но и практически всем своим игровым собратьям…

— В хоккей, к сожалению, в Европе, да и в мире играют не так уж и много стран, поэтому и внимания к нему поменьше. Хотя, на мой взгляд, в Старом Свете можно было бы создать хорошую европейскую лигу, где выступали бы, скажем, 12 клубов, представляющих ведущие хоккейные державы. Я думаю, что на ее примере следовало бы заняться популяризацией игры в тех странах, где она находится на полулюбительском уровне.

И вопрос этот, знаю, уже обсуждался, но пока никакого решения не принято. Хотя подводные камни видны уже сейчас. Москве, например, невозможно иметь команду, которая будет играть только в этой Европейской лиге. А с другой стороны, наверняка в новом турнире захотели бы участвовать команды и из других регионов России, что было бы вполне резонно и справедливо.

— Опять Россия все тормозит…

— Она не тормозит. Просто сегодня все почему-то искренне считают, что российская суперлига — это второй в мире чемпионат среди клубных команд после НХЛ. Да, вторая, но по зарплате — здесь спорить не буду. А вот насчет силы я бы так безапелляционно утверждать не стал.

Представьте, локаут заканчивается, игроки возвращаются за океан — и мы снова получаем очень среднюю лигу. И пусть российская федерация рассылает везде пресс-релизы о том, что мы успешны и великолепны, но самих себя-то ведь не обманешь, верно?

Ну это же неправильно, когда детские тренеры, которые растят будущих звезд, получают за работу гроши. И утверждать после этого, что мы создали стройную систему подготовки высококлассных хоккеистов, просто смешно.

— Обычно в проблемах российского хоккея обвиняют самих игроков. Мол, нет у них должного патриотизма, поэтому и проигрывают…

— Знаете, если у человека что-то плохо получается, то глупо говорить о патриотизме. Любой успех определяет не вдохновение и не чье-нибудь везение, а собственный профессионализм. Ты выполняешь свой долг перед страной тогда, когда умеешь делать работу профессионально. Всегда и везде. Не так, чтобы в заокеанском клубе играть по-настоящему, а в сборную России приезжать только из-за одолжения.

Хоккеисты моего поколения всегда помнили о том, что мы не имеем права играть плохо ни при каких обстоятельствах. Мы всегда чувствовали свою ответственность перед болельщиками. Очень хотелось выигрывать все турниры, в которых участвовали. Как вы знаете, большей частью у сборной СССР это получалось.

— Но вам удалось еще поиграть и за Россию на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити… Чем отличались эти две команды?

— Во-первых, сборная СССР всегда тренировалась вместе, а не собиралась буквально за несколько дней до турнира. Ей в этом плане, безусловно, было легче во многих смыслах. Если помните, то в Солт-Лейк-Сити команду набирал один тренер, а повез ее другой — Слава Фетисов, который в ее составе уже не мог никого заменить. Это неправильно. Хотя и в тех условиях, когда нам постоянно мешали, мы выступили удачно и взошди на пьедестал.

— А правда, что Фетисов хотел видеть вас на посту генерального менеджера сборной России?

— Я не слышал такого. Мы постоянно общаемся со Славой, но на эту тему никогда не разговаривали. Кстати, он помогал нашей команде с визами во время этого турне и в заключительном матче со “Спартаком”, который состоится 3 апреля в Москве, сыграет за “Детройт”.

— Ваша дружба с другими членами легендарной “пятерки” — я имею в виду Макарова и Крутова — сохранилась?

— Конечно. У меня был прощальный матч в декабре минувшего года, и они принимали в нем непосредственное участие. Мы вообще там отлично провели время — целых три дня.

— Кто в вашей хоккейной компании всегда был лидером?

— Славка. Он, пожалуй, самый амбициозный из нас.

— Как вы относитесь к конфликту своего амбициозного друга с главой российского футбола Вячеславом Колосковым?

— Здесь я нахожусь в нейтральном положении. Слава — друг, а с Вячеславом Ивановичем меня связывают давние товарищеские отношения. Как здесь можно принять чью-то сторону? Я даже не могу оценивать эту ситуацию чисто теоретически, так как живу большей частью в Америке и имею лишь смутное представление о том, что происходит в российском футболе.

— Ну, положим, в вашем футболе не происходит ничего примечательного, кроме завоза новой партии дорогих иностранцев в чемпионат. Все терпеливо ждут мучительного, до слез и боли, попадания национальной команды на очередной топ-турнир, чтобы затем с чувством собственного достоинства рвануть на груди рубаху: “Черт возьми, какие же идиоты… Кого набрали? Да мы сразу знали, что ничего не получится!” Почему русские с таким ожесточением любят колбасить свою футбольную сборную? Будто бы она обязана выигрывать если не чемпионат мира, то Европы уж точно?

— Не знаю, почему-то у нас так всегда получается, что вокруг любого дела крутится огромное количество доброжелателей в кавычках. Они много шумят, но ничего не делают. Мне кажется, что тренер, принимающий футбольную или хоккейную сборную, должен иметь кредит доверия — год или два, чтобы делать то, что считает нужным, не прислушиваясь к голосу советчиков, большая часть из которых спит и видит, как отправить его в отставку.

Ну а в том, что наши футболисты постоянно являются мишенью для критики, не усматриваю ничего предосудительного. Поверьте, что в Италии, Англии — да в любой стране вокруг своей национальной сборной ломается такое же количество копий, как и вокруг российской. Болельщики везде одинаковы и всегда чем-то недовольны.

— Какое, интересно, у американцев представление о сегодняшней России?

— Я много лет поиграл в Северной Америке, в частности в Детройте, и могу сказать, что среди моих знакомых отношение к России очень хорошее. Они полюбили меня и ребят не только как хоккеистов, но и как людей. А этого небольшого личного примера уже хватает, чтобы иметь собственное мнение о России.

— Каков потолок ваших послехоккейных возможностей в США?

— Сейчас я занимаюсь вином и мечтаю продвинуть свой бренд. Хочу, чтобы мои вина стали известны точно так же, как и хоккеист Ларионов.

— Но это, наверное, не так уж и просто…

— Разумеется. В мире производится много вин и конкуренция на рынке нешуточная. Я в этом бизнесе человек новый, и меня очень волнует качество моего вина. Хочу, чтобы его покупали только из-за лейбла, что происходит сплошь и рядом. В любом случае, даже если это будут мои болельщики, долго такая акция самопожертвования не продлится. Ибо в конце концов все решает качество. Этот тот же профессионализм. Хочу, чтобы мое вино нравилось людям. Поэтому прежде всего оно должно понравиться мне самому. А я во вкусе этого напитка разбираюсь неплохо, смею вас уверить…

— Сколько человек работает сегодня на Игоря Ларионова?

— Пока двое. Скоро в Калифорнии буду делать два купажа на винодельнях, которые принадлежат моим друзьям… А купаж, который делал в прошлом году — 200 ящиков, уже продан. Так было смешано три сорта винограда — Каберне Савиньон, Мерло и Каберне Франк. Я сознательно начинал с небольшой партии, потому что сперва надо было посмотреть, как пойдет дело. В этом бизнесе нужно много ездить, выступать, жать руки и дегустировать…

Подробнее? Я открываю бутылку, рассказываю, откуда, с какого виноградника, какая там земля, сколько месяцев хранилось, в каких бочках — французских или американских, новых или старых и так далее.

— В России такие рассказы должны слушать с особенным вниманием. Да и для нашей страны это дело диковинное — именные вина…

— Я тоже так думаю. Поэтому меня очень волнует сочетание цены и качества. Коль в Америке мое вино продается за 18-20 долларов, то я не хочу, чтобы в Москве оно стоило 40 евро. Поэтому надо найти правильных партнеров на этом рынке. Хочу, чтобы мою продукцию могли купить не только богатые люди, но и представители среднего класса.

— Вы не боитесь, что вас, по существу новичка в бизнесе, потенциальные российские партнеры могут подвести?

— Я привык доверять людям. Конечно, в жизни были какие-то моменты, которые я не всегда мог понять, но ничего не поделаешь: в России только идет становление того бизнеса, который уже много десятков лет устойчиво действует в той же Америке. Наверное, какие-то проколы будут и впереди, но все же хочется, чтобы их было меньше.

— К вам часто приходят за советом?

— Вот буквально сегодня подошел ваш белорусский парень по фамилии Грабовский. Попросил дать ему совет, как лучше подготовиться к сезону, как развить верхний плечевой пояс, ноги и так далее. Это вещи, о которых молодые ребята, выросшие здесь и воспитанные на советской системе подготовки игроков, попросту не знают. Мы посидели в холле гостиницы минут 15, конечно, времени было не так уж и много, но все же кое-что я успел показать и рассказать.

А вообще было приятно, что молодого человека интересуют такие вопросы, значит, у него действительно есть стремление вырасти в хорошего хоккеиста.

— Вы скептически отозвались об отечественной системе тренировок, в которых традиционно преобладают забеги с гружеными покрышками, штанга и кроссы.

— Без штанг и покрышек я отыграл 14 лет и пришел к выводу, что к матчам можно готовиться и по-другому. Для этого не надо бегать кроссы на какие-то сумасшедшие расстояния. Есть много иных упражнений, нагружающих более целенаправленно. Скажем, в работе вне льда я использую штангу лишь в 10-15 процентах упражнений и уж никак не в 80-100.

— Мне кажется, отечественные тренеры, глядя на вашу не самую атлетичную фигуру, всегда мечтали довести Ларионова до кондиций Крутова или Макарова…

— Да, такая идея носилась в воздухе. Когда только появился в Москве, все думали, что я очень быстро обрасту мышцами. Не получилось: как я пришел в армейский клуб с весом в 74 килограмма, так и закончил с ним же в 43 года.

Несомненно, свою роль сыграли и гены, но я всегда и везде пытался соблюдать баланс. На тренировках, на отдыхе, в питании. Да я и сам никогда не стремился к набору мышечной массы. Хоккей — это игра, где все решает голова. Мои кондиции и мышление всегда позволяли опережать соперников на полсекунды. А в нашем виде спорта это время, за которое можно сделать очень многое.

— Правило половины секунды сейчас будет распространяться и на ваш бизнес?

— Будем думать, как их адаптировать к моей новой жизни. Спорт это все-таки немножко другое занятие. Там невозможно блефовать и симулировать — все сразу становится очевидным. А в бизнесе, к сожалению, встречается много нечистоплотных людей. И как их сразу распознать, вот в чем вопрос…

Игорь с огорчением качает головой, и лицо Профессора приобретает задумчивое выражение. Он еще не знает, как сложится судьба Ларионова-бизнесмена и, наверное, не очень уверен, что навыки большого хоккея окажутся полезны и в большом бизнесе.

Впрочем, он, как и полагается настоящему профессионалу, вступающему на чужую территорию, и не торопится. Игорь собирается сделать свою торговую марку действительно отменной и легко узнаваемой даже в перегруженном раскрученными конкурентами мире. Этот молодо выглядящий (почему я забыл спросить про его диету?) человек привык завоевывать уважение окружающих не словами, а поступками, и потому за Ларионова стоит поболеть и в его новой жизни. В конце концов просто интересно, какого уровня сможет достичь самый продвинутый не только по версии Валерия Филатова советский спортсмен…