ЛИЧНОСТЬ. Наталья Петракова: желаю чтобы все...

Наташа запросто может совершить чудо, но все-таки ее специальность — не волшебница в одном отдельно взятом матче, а просто очень надежный вратарь. Да и человек, признаться, тоже.

Почему-то именно в ее отношении эти два понятия ходят по жизни взявшись за руки и говорить об одном, не касаясь другого, — жалкий моветон. Потому и наша с ней беседа постоянно съезжает с накатанной поколениями спортивных журналистов колеи — “Ну как там настроение перед боем? Есть ли огонь в глазах? Не посрамим?” — на фигурки людей, которые куда-то спешат за умытыми дождем окнами нашего кафе. Минчане сумрачны и чем-то глубоко внутренне недовольны. Подозреваю, что им, в большинстве своем, глубоко наплевать на то, как готовится наша сборная к чемпионату Европы, но не сомневаюсь, что если мне вдруг придется случайно разговориться с одним из пешеходов, то он сочувственно разведет руками: “А что ты хотел? Бардак ведь кругом…”

Конечно, в таких условиях к чемпионату Европы не готовятся. Полутемный зал с красноречивым объявлением на входе: “В баскетбол не играть! Щит в аварийном состоянии”. Гостиница “Спорт”, где живут девчонки-легионерки, не напоминает “Хилтон” даже в самой отдаленной степени. “Ничего, не баре”, — скажет умудренный годами читатель и будет в принципе прав. Они же все-таки наши, пусть даже некоторые и заимели зарубежные фамилии, приедут и на пепелище, но ведь в борьбе на высочайшем уровне, где судьбу поединка решает зачастую лишь один мяч, как раз от мелочей все и зависит. Самодеятельные команды на чемпионатах не побеждают — мы, конечно, от наших чудес не ждем. Пусть хотя бы не провалятся на фоне стремительных соперников, и то дело.

Наташа говорит, что я — пессимист. Ей, конечно, виднее, но я все-таки сомневаюсь. Не иначе как четыре дня тому Наташу на моих глазах “скорая” прямо с тренировки отвезла в больницу. Получила одну травму, которая в свою очередь обострила другую, привезенную из Норвегии. Она меня изрядно озадачила своим безапелляционным заявлением о том, что наши медики лучше, чем скандинавские. Там ходили, вздыхали и предполагали, а у нас диагноз обозначили сразу и очень удивились тому, что норвеги не заметили таких очевидных вещей.

А вернувшись из больницы, Наташа тут же получила звонок из родного Гомеля. Пришла беда — отворяй ворота. Похоронив родных, она успела аккурат к первому спаррингу нашей сборной. И какая она там была после всего? Правильно. А уже через неделю нам улетать на чемпионат…

— Наташа, ты сейчас на какую оценку готова?

— Четыре с минусом. Но у нас еще есть время. С основным составом, легионерками то бишь, я лишь одну тренировку провела, так что еще мы друг к другу не присмотрелись и индивидуальную готовность не оценили. Это ведь команда — когда я вижу, что девчонки в порядке, то и у меня уверенность появляется. И у них соответственно тоже, если за мяч цепляюсь. Не драматизируй ситуацию. Мы на все чемпионаты ехали усталыми, разбитыми, больными и развинченными, но какие-то победы там все равно одерживали. Так что — не впервой. Лучше быть немного неуверенными, чем радостными и довольными.

— Каким результатом будет довольна Петракова?

— Если мы займем место выше седьмого.

— Извини, но мне кажется, что тебе сейчас не до гандбола…

— Это моя работа. И мои проблемы. Или ты думаешь, кого-то будет волновать, что у какой-то там Петраковой болит, когда она начнет мячи из ворот выгребать? Хотя, по большому счету, мало волнует, что будут про меня говорить. Мои болельщики все известны: сестра — самый преданный, мама, деревня родная…

Вообще-то я человек психологически устойчивый, и настраивать на игру меня не надо. Но иногда вдруг нападает какой-то непонятный мандраж. Со стороны это незаметно, но внутри я ужасно волнуюсь и знаю, что игра не идет и следующие штук пять мячей залетят в ворота как миленькие.

— Ты ж не забывай в таких случаях сигнал новому тренеру сборной подавать. К слову, как тебе Певницкий?

— Трудно сказать, в тренировочном процессе девчонок нагружает прилично. А как он ведет игру — не знаю. Очень любопытно будет посмотреть.

— Как, кстати, в этом плане наставник “Подравки”?

— Да никак. Тренером у нас работает чех Иржи Зерзан, которому уже 65 лет и в жизни, по-моему, ему особенно ничего не нужно. Я с девчонками пробовала по этому поводу разговаривать, но их это мало волнует. Впрочем, в этом есть положительный момент — Зерзан возглавляет и национальную команду, которая играет в нашей группе. Мне кажется, мы должны переиграть их прежде всего тактически. Этот компонент гандбола — не самая сильная сторона Зерзана-тренера.

Тренируемся два раза в день. Спокойно, размеренно, без фанатизма. Готовимся к следующему этапу Лиги чемпионов. Группа у нас, правда, такая, что и врагу не пожелаешь. Тольяттинская “Лада” — базовый клуб чемпионок мира россиянок. Македонский “Кометал” — лучший клуб Европы и испанок из “Осиото”, к числу девочек для битья тоже никак не отнесешь. Но в “Подравке” нынче рады и тому результату, который есть на сегодня. Теперь у клуба из Копривницы амбиции чуть поменьше, чем когда-то. Россиянки уехали домой — на их родине стали платить серьезные деньги. Из легионерок остались только румынка и украинка Лариса Харланюк, которая раньше играла в “Автомобилисте” из Броваров.

— Что представляет из себя Копривница?

— Очень маленький городок, где, собственно, и развлечений-то никаких. Пришел домой, покушал, поспал, посмотрел телевизор. Хорошо, что муж рядом. С ним не соскучишься.

— А кто у нас муж?

— Режиссер. Но в Хорватии по этой специальности он работать не сможет, слишком долго надо переучиваться на хорватский манер, да и смысла в этом никакого нет. Мы же не собираемся там жить вечно.

— Только не говори, что если бы в Беларуси платили хорошие деньги, то ты бы никуда из родной страны не уехала.

— Не знаю, может быть, это и стало расхожим штампом, но при обеспечении прожиточного минимума в Минске была бы очень сильная клубная команда. Но я, конечно, не имею в виду тот минимум, который считают прожиточным в Беларуси, когда денег хватает только на хлеб, кефир и колбасу не очень хорошего качества. Больших денег не надо — но если бы платили 1000 долларов, то меня бы это устроило.

— Без комментариев.

— Конечно, какая-нибудь бабушка всплеснет руками: “Да што ж ты, дачушка, такое гаварыш? Нам и так харашо”. А мне — нет. И многим моим друзьям, умным, работящим и талантливым, которым приходится довольствоваться сегодняшней жизнью, — тоже. Вот в нашей стране платят меньше, чем где бы то ни было, я имею в виду непосредственных соседей, Северную Корею пока беспокоить не будем. А цены в магазинах почему-то такие же, как в Париже или Осло. Я вообще не понимаю, как в стране можно жить на такую зарплату.

— Да, Наташенька, может, у тебя еще и флаг чырвона-белы под подушкой в Хорватии лежит?

— Кстати, у них флаг тоже бело-красный. Только в клеточку. Веселый такой. Ну и хорватам там неплохо живется. Они ситуацию грамотно разрулили. Перевели все стрелки на крайних, прогарантировали инвестиции и теперь, как у нас говорится, все при делах. А мне через три месяца пребывания в клубе надо уже паспорт менять. Весь в визах. Они не совсем понимают, почему у меня такие проблемы при передвижении по Европе.

— О нашей стране простые люди знают?

— Да, президент знаменит. Старое поколение хорватов считает, что у нас живется хорошо, раз платят пенсии и мало безработных. Правда, они регулярно смотрят BBC и поэтому находятся в некотором смятении — мол, показывают, как у вас все плохо, но ведь на самом деле в Беларуси все хорошо, верно?

Да, говорю, все классно, но только вам не кажется странным, что я переехала играть из процветающего города с двухмиллионным населением в местечко, которое, даже по хорватским меркам, считается провинциальным? Этот довод, признаться, заставляет их чесать затылок…

А вообще хорваты такие люди, как и мы. И работать умеют, и отдыхать. И пить — тоже. Но у нас бухают, а у них пьют. Хорошее вино, а не бормотуху за семьсот рублей.

— Наташ, если ты такая политизированная девушка, то почему на демонстрации не ходишь за права трудящихся?

— У меня на это нет времени. Деньги надо зарабатывать. Если я буду ходить по забастовкам, их количества не прибавится. Да и весь народ так думает, потому у нас массовости и не хватает.

Белорусский менталитет — штука серьезная, но раз уж мы затронули эту тему, то знаешь, чем мы отличаемся от тех же европейцев? Как ни странно, беспокойством. Если у них что-то не сделается сегодня, то завтра все будет хорошо. И потому они спокойны, не в поту. Они знают, раз берут кредит на строительство дома, что будут выплачивать его чуть ли не 50 лет, но это не станет висеть на семье непосильным бременем. У нас все живут так, будто завтра государство объявит себя банкротом. Задача номер один — ухитриться, изловчиться и постараться при случае перехитрить бюрократический аппарат собственной страны. На самом деле это страшно, когда население не доверяет государству.

— Книжки бы тебе, Петракова, писать, а не в воротах стоять.

— А я, возможно, и могла бы. Мне было бы интересно попробовать себя после окончания карьеры каким-нибудь литературным редактором или организатором общественных мероприятий. Выставок, семинаров… Тренером я себя ни на минуту не представляю, а вот в среде, где пришлось бы иметь дело с людьми интеллектуального труда, мне было бы интересно.

Но хочется еще поиграть лет 8, например. Денег скопить. Я же в принципе молодая еще. И амбиции остались. Хочется и в еврокубковых турнирах отличиться и на Олимпиаду попасть.

— В зале слышится смех и озорные крики: “Ну дает, ну заливает…”

— А я, например, не считаю это утопией. Понятно, что так организовывать подготовку к чемпионату Европы, как сейчас, нельзя. Но если сделать не один, а серию сборов, закалить команду в сильных турнирах, решить ряд организационных вопросов, то вполне по плечу серьезные задачи. Я знаю, что в нашей стране с организацией и финансированием каких-либо мероприятий как раз и возникают самые большие проблемы, но мы, спортсменки, не в силах заниматься их разрешением. Наше дело — играть. Мы же люди корректируемые. Вон Лаврову уже за 40, а на него до сих пор кричат и на жопу, извиняюсь, садят на площадке, а он встает и учится.

И это нормально даже для вратаря. Гандбол — игра коллективная. И если грамотно подойти к нам, то мы тоже можем прибавить. Со мной, например, уже давно никто не работал так, как бы я этого хотела. Мы слишком долго уже не тренируемся, а занимаемся гандболом.

А с другой стороны, если будет только один тренерский энтузиазм и больше ничего, то результата не получится. Во всем нужна четкая и продуманная система, начиная от умного менеджмента до наличия в составе команды опытного психолога. И не первого попавшегося, которого бы бросили в спешке “на усиление”, а того, кто уже успел завоевать авторитет в команде и действительно благотворно влияет и на микроклимат внутри коллектива и соответственно на результат на площадке.

Мы действительно можем попасть на Олимпиаду. Но нам нужна поддержка на серьезном уровне.

— Знаешь, Наташа, вам бы хорошо вначале из группы выйти в Дании…

— Непроходимый соперник на первом этапе у нас только один — венгерки. Можно, конечно, хорохориться, но они — одни из заведомых фавориток и нам пока не по зубам. Чего не скажешь о словенках. Чешки — сильная команда, но мы их уже обыгрывали, что, признаться, приятно согревает.

Мы всегда как-то непонятно играем на таких турнирах. Парадоксально. То на зубах вытягиваем ничью с фаворитом, то мяч выигрываем в борьбе с командой, равной по силам, то вдруг проваливаемся с теми, кого обязаны выносить в одну калитку. И никто не может объяснить, почему все так происходит.

В принципе руководство командой и поиск ответов на сложные вопросы — это прерогатива тренера. А когда сидишь в раздевалке в перерыве, и все молчат, то это не очень здорово. Тренер все-таки должен быть немного психологом.

— Такое, выходит, у тебя пожелание главному тренеру.

— Я желаю Валерию Петровичу быть всем. И психологом, и тренером, и волшебником. Впрочем, это относится и к девчонкам. Я уже предчувствую, что чемпионат будет очень трудным…