СЕМЕЙНЫЙ ПОДРЯД. Рожденные победой

Так начинался спортивный путь будущего рекордсмена среди белорусских гандболистов по числу титулов. В том же 1978 году в семье Якимовичей случилось очередное пополнение: родился третий сын, которого нарекли Николаем. Для него — только начинался путь в жизнь…

Гандбольные дороги братьев ЯКИМОВИЧЕЙ никогда не пересекались. Это и неудивительно: уж слишком велика разница в возрасте. Они вообще не похожи друг на друга: ни характерами, ни комплекцией, ни манерой игры. Миша со своей медвежьей статью (в данном контексте это звучит как комплимент) и убойными бросками как с опоры, так и в прыжке обладает еще и потрясающим трудолюбием. Оно, помноженное на талант, тренерский гений Спартака Мироновича, в руки которого вовремя угодил этот неограненный алмаз, рубки в матчах чемпионата СССР, сделало из парня одного из лучших полусредних в мировом гандболе. Хотя в Минск Якимович-средний (есть еще старший брат, никакого отношения к гандболу, впрочем, не имеющий) попал волею случая. Первый тренер Давид Резников, написав письмо в соответствующие инстанции, выбил для своего ученика место в белорусской столице. В те времена на предприятиях и в учебных заведениях специально отводился определенный резерв для жителей провинции. Миша свой шанс не упустил. В полный голос о себе он заявил в 20 лет во время международного турнира в Ленинграде. Тогда в СКА на месте левого полусреднего тон задавал Эдуард Скоров. В одной из игр у него не заладилось, а вышедший на площадку вместо него полноватый парень вдруг стал один за другим вгонять мячи в ворота соперника, заставляя пугаться мощи своих бросков. С тех пор этот неуклюжий на первый взгляд юноша редко наблюдал за матчем со скамейки запасных…

В начале 90-х, когда младший Коля начинал заниматься гандболом, имя его брата гремело на весь мир. Двукратный чемпион СССР, трехкратный победитель Кубка чемпионов, обладатель Кубка Кубков и Суперкубка, серебряный призер чемпионата мира, Олимпийский чемпион… Уехав на легионерские хлеба в Испанию, коллекцию своих трофеев белорусский бомбардир исправно пополнял и пополняет. Правда, минувший сезон выдался для его “Сан-Антонио” неудачным: четвертое место в чемпионате и поражение в финале Лиги чемпионов от французского “Монпелье”. Хотя Якимович на площадке по традиции был лучшим. И это несмотря на ссору с главным тренером… Однако наставник же не совсем дурак — хотя, по выражению Миши, он “совершеннейшая редиска” — и понимает, что без белоруса его команде будет тяжко.

Отпуск — единственная возможность для Якимовичей увидеться. Некогда малой Колька нынче вырос в одного из лидеров минского “Аркатрона”, оформившего в прошлом сезоне свое первое чемпионское звание. В решающем, третьем поединке плей-офф именно блестящая игра Якимовича-младшего принесла его команде золото. Не посрамил фамилии…

— Коля, а не скучно играть в чемпионате Беларуси, где и зрителей-то почти нет?

К. — Какой гандбол, столько и зрителей. Когда Миша в СКА блистал, в армейском манеже яблоку, небось, негде было упасть. А теперь… Хотя в этом сезоне было несколько очень неплохих матчей. Финал плей-офф, например, получился интересным, напряженным. Наш “Аркатрон” от души с брестским БГК рубился…

— Ну, а ты-то вообще герой решающей встречи…

К. — Да ну, какой там герой… Во втором матче вообще маху дал. Не успел выйти, как пробежку совершил, пас неточный отдал и сразу же сел на скамейку. Разозлился на себя жутко. А тут еще Барвиюк сломался, участие Горбока в ключевом поединке под вопросом… Вечером в гостинице подошел к Николаю Владимировичу Жуку и сказал: “Если завтра выпустите — всех порву!” На что тренер заметил: “Такие люди нам во как нужны!” Взбодрили меня его слова, вот и выдал.

— Приходилось слышать, что с Жуком ты не очень ладишь…

К. — Это так — рабочие моменты. Небольшие стычки во время матчей даже и конфликтами назвать нельзя. Просто сгоряча могу вспылить, наговорить лишнего. Зато быстро отхожу.

— Поговаривают, что во время зимней напряженной финансовой обстановки в “Аркатроне” именно ты стал инициатором известной забастовки…

М. — Кто — он? Ого, так ты, оказывается, бунтарь!

Н. — Это не совсем верно. Я не являлся каким-то предводителем или организатором стачки. Просто, будучи одним из старожилов клуба, выражал мнение команды, инициативу ребят. Но никого не собирал и ни на что не подбивал. Около четырех месяцев нам не платили денег, что оставалось делать?

— У вас с Мишей схожие характеры?

М. — Две противоположности.

К. — Не, ну в чем-то похожи…

М. — Разве что оба в гандбол играем…

— Кстати, как встретили юного Колю Якимовича в слуцкой ДЮСШ?

К. — С уважением. “У-у, у тебя такой брат крутой… Олимпийский чемпион”.

— Мишин авторитет помогает по жизни?

К. — По-разному бывает. Порой плохо сыграешь, и сразу: “Ну как ты мог? Вот то ли дело Миша, а ты…”

— А вообще часто с братом сравнивают?

К. — Случается. Говорят, дескать, перспективный, мог бы здорово играть, но стабильности нет. Оно и верно, я подвержен игровым спадам. Это, очевидно, мой самый главный минус. А еще взрывной, могу вспылить почем зря, лишнего наговорить.

— Н-да, Миша, воспитанием брата Коли ты, похоже, совсем не занимался…

М. — А что им заниматься? Он мне и так в детстве надоел. Вместо няньки ему был, с коляской возился вместо того, чтобы с пацанами на улице побегать.

— Видеть младшего в деле приходилось?

М. — Дважды. Один раз, когда “Аркатрон” в Испании играл. Тот матч по телевизору показывали. Хоть брат немного времени на площадке провел, но смотрелся неплохо. Забросил даже четыре мяча. По-моему. А впервые пришел Колины способности оценить в родном Слуцке. Он малой был, играл в первенстве области. Приехала к ним какая-то загадочная команда. Подошло время начинать матч, а соперника нет. Опоздали, как оказалось, по очень уважительной причине — брагу пили. А так только отзывы об игре брата слышал да прессу читал. Когда-то даже в перспективных ходил…

— Если бы чемпионат Союза ныне здравствовал, в нем нашлось бы место Николаю Якимовичу?

М. — Не знаю. Утверждать не берусь, но, думаю, Коля достиг бы большего, нежели сегодня. Все-таки регулярные матчи с сильными соперниками способствуют профессиональному росту. А что в Беларуси? Конкуренция слабая. Хорошо хоть в этом году в Бресте собрали крепкую команду.

— Только поэтому брат не сумел повторить твоего пути?

М. — Времена нынче не те. Теперь мораль другая. Зачем корячиться, тренироваться. Лучше биту на плечо — и к киоску…

К. — Это ты о ком?

М. — Я образно выражаюсь…

— Сам часто вспоминаешь времена минского СКА?

М. — Конечно. Есть ведь о чем вспомнить.

— Армейскую “дедовщину”, например?

М. — Почему-то всегда считалось, что у нас в СКА по отношению к молодым слишком суровые порядки. Не знаю. Во всяком случае, меня это не коснулось. Мячи, конечно, пришлось потаскать, столы накрывал во время общих трапез…

— И все?

М. — Ну и наказывали за провинности иногда — не без этого. Но меня все эти прелести большей частью миновали. Так получилось, что по приходе в команду сразу угодил под опеку Саши Мосейкина и Юры Шевцова. То были аксакалы, которые взяли надо мной шефство и в обиду не давали. В принципе и другие ребята относились ко мне более чем нормально. Хотя именно через стариков в клубе велась воспитательная работа. И наказывали они порой строже Спартака Мироновича.

— Били, что ли?

М. — Существовало такое лекарство от дурости — лапти называлось. Прописывалось ударами по одному месту. Доза зависела от степени провинности или, выражаясь иными словами, серьезности залета.

— И кто приводил приговор в исполнение?

М. — Были специалисты. Саша Малиновский, Валера Тиунчик… Дед Мосей иногда брался за воспитание.

— Так ты же вроде под его крышей ходил…

М. — Может, поэтому и досталось всего пару раз.

— За какие грехи прописывались лапти?

М. — В основном лаптевали сачков — тех, кто на тренировках филонил. Хотя случались и дисциплинарные взыскания: где-то с пивом поймают или после отбоя застукают. Помню, во время тура в Астрахани решили с Юрой Карпуком и Сашей Миневским вечерком в карты перекинуться. Любили мы это дело. Ну и засиделись немножко, игрой увлеклись… Вдруг стук в дверь, и на пороге — Толя Галузо. Не спалось ему отчего-то вот и зашел навестить. Глянул на часы — давно за полночь: “Отбой во сколько? В 23.00. Пошли…” Пришлось подняться этажом выше, в номер, где старшее поколение стратегию на завтрашний поединок вырабатывало. “Что, ребята, сон не идет? Сейчас снотворное пропишем…” Прописали каждому по одному лаптю. А чтобы самим не утруждаться, приговор в исполнение мы должны были привести сами. По принципу каждый — каждому. Я лег первый. Юра Карпук со словами: “Прости, Михал Иваныч”, — шлепнул мне звонкую порцию. Однако бил по-дружески, не особенно усердствуя, что не укрылось от глаз наблюдавших. Удар, по их мнению, был излишне нежным. Тем не менее меня отпустили. А вот Юрке и Сашке назначили уже по два удара и самой что ни на есть нужной силы… А вообще наш возраст спокойным был, не залетным. Ребятам же 1964 года рождения доставалось по полной программе — те разухабистее были. Туча, Малина, Тиунчик не раз во всякие передряги попадали. День без лаптя для них считался прожитым зря.

— Руководство наказывало рублем?

М. — Были средства и подейственнее — отправляли в часть для служения родине. В те годы конкуренция за место в составе была просто сумасшедшая, поэтому ни с кем особо не церемонились. Помню, Володя Жук, будучи срочником в армии, решил тайком от руководства свадьбу сыграть. Пригласил ребят, снял зал в “Журавинке”… Короче, шумно и весело сочетался законным браком. Естественно, такое дело не могло пройти незамеченным: кто-то узнал и доложил. На следующий день всех присутствовавших отправили в сапоги. А ведь среди гостей были не последние гандболисты в стране. Так или иначе, а в СКА со временем удалось вернуться только Сашке Миневскому и Васе Синькевичу. Сам жених, несмотря на то что до сих пор выступает во второй немецкой бундеслиге за “Эмсдеттен”, больше в Минске не играл. По окончании службы отправился в Грузию. Остальные ребята тоже разъехались кто куда по просторам необъятной родины.

— В СКА тогда хорошо платили?

М. — Грех жаловаться — 260 рублей плюс надбавка за звание — я, например, числился прапорщиком, — премиальные… Поездки за границу считались выгодным делом. Видик привезешь, продашь, и целый год можно жить припеваючи. Первую машину в 1990 году приобрел, по очереди дали. Лада “Самара” — машина зверь! Ужасно ей гордился. Это сейчас садишься в “жигули”, будто в корыто, а тогда престижной моделью считалась. Правда, ездить совершенно не умел — Саша Жиркевич на своей “четверке” учил. По Стайкам с ним круги нарезали. Хотя “нарезали” — это чересчур громко сказано. Я быстрее 20 километров в час ездить опасался, на вторую передачу не переключался. Светофоров вообще как огня боялся, под горку тронуться не мог. Первое время пришлось такого о своих водительских способностях наслушаться…

— Неужели не узнавали, кто за рулем?

М. — Бывало, команда ведь тогда гремела. Кстати, что удивительно, здороваются на улицах до сих пор, когда в отпуск приезжаю, — руки на улицах жмут, удачи желают…

— Так ведь не так много у нас олимпийских чемпионов…

М. — После чемпионата мира 1990 года, на котором мы в финале уступили шведам, многие старожилы расстались со сборной. А в 1991 еще и Суперкубок проиграли. Что-то не клеилось. В довершение ко всему накануне Олимпийских игр в Барселоне в товарищеском матче нам прилично впороли немцы. После такого казуса из состава как-то незаметно исчезли такие гранды, как Тюменцев, Атавин, Нестеров… Команду, по сути, лепили заново, и на Игры поехали хоть и тертые калачи, но в основном доселе находившиеся в сборной на вторых ролях. Честно сказать, перед нами даже никто и не ставил задачи выиграть золото. Так, говорили, в троечку войдете — будет прекрасно. Всем бесплатные лицензии на выезд обещали выдать. Во многом определяющим стал первый поединок с недавними обидчиками — немцами. Идите сюда — десять мячей привезли. Потом с французами зарубились — мяч преимущества. И пошло-поехало. Самая тяжелая игра — полуфинал. В труднейшей борьбе одолели Исландию. Сил после победы не хватило даже на радость. Ну а финал — как сон. Эта медаль, как и многие другие, сейчас в Испании. Отвел для них в доме специальный уголок, что-то вроде доски почета, напоминающей о прожитых годах и пройденном пути.

— Нет в этой богатейшей коллекции только медали чемпиона мира…

М. — И Европы. Видно, не судьба.

— Не обидно?

М. — А мне нет причин на жизнь обижаться, я и так ею обласкан.

— Тучкин, например, чтобы завоевать недостающую награду, перебрался в Россию…

М. — Туча — это отдельная история, а я… К тому же с главным тренером сборной России Владимиром Соломоновичем Максимовым у нас случались конфликты. Скажем так, имеем разные взгляды на жизнь…

— В таком случае, мог пойти по пути Андрея Щепкина и Таланта Дуйшебаева, которые стали “испанцами”…

М. — Мне предлагали такой вариант. Но подумал, прикинул и решил лучше в родную Беларусь поехать, нам как раз матч с хорватами предстоял. О сделанном выборе нисколько не жалею. Хотя, на сегодняшнюю голову, наверное, следовало принять предложение. Это было выгодно во всех отношениях: в игровом, в жизненном, в финансовом. Испанцы, честно сказать, у себя ни за что деньги получают. За присутствие на тренировке.

— Ну так, может, стоит пристроить Колю куда-нибудь на Пиренеи?

М. — Я бы с удовольствием, но кто его возьмет? Для того чтобы засветиться в Испании, нужно показывать хорошую игру дома. Да и времени, честно говоря, нет. Сейчас вот, летом, можно было бы заняться братом, так ведь там — пора отпусков. Хотя в этом году Андрюша Паращенко звонил, говорил, будто во второй лиге Испании есть одно неплохое местечко. Где-то в Ла-Корунье, кажется. Но на том уровне мало платят, а жить надо. А еще и испанский учить.

— Тяжелый язык?

М. — Не особенно. Я к языкам не шибко способный и то его быстро освоил. Едва мы приехали, как за нами закрепили переводчика, русскую девчонку. С ее помощью и постигали азы. Меня, правда, всего на месяц хватило. Занятия проводились сразу после обеда. Покушал досыта, расслабился — спать охота… Не до спряжений и падежей, короче говоря. Я так и сказал: “Хлеба в магазине купить смогу, пива заказать — тоже. Что еще нужно?” А Талант быстро выучил, он старательный. Через три месяца уже бегло разговаривал. Ему это на площадке нужно больше, чем мне. Он ведь разыгрывающий, должен держать контакт с партнерами.

— С Дуйшебаевым вы друзья?

М. — Больше, чем друзья. Братья.

— Долго еще собираешься играть?

М. — Все зависит от здоровья. Заканчивать не спешу. Следующий сезон еще наверняка проведу на площадке, а там будет видно. Как говорится, посмотрим по самочувствию.

— И что потом?

М. — Не знаю. Домой возвращаться, прямо скажу, не охота. Постараюсь остаться в Испании, ради детей. Мы с Талантом, кстати, кое-что уже спланировали. Он будет первым тренером, я — вторым.

— Дело за малым — найти команду?

М. — И команда уже есть. Осталось только уйти с площадки. Дуйшебаев, между прочим, тоже на этот шаг никак решиться не может.

— Над тем, чтобы самому возглавить какую-либо команду, не задумываешься?

М. — Никогда. Я мягкотелый. Ассистент — это по мне. Провести тренировку, сыграть с ребятами в футбол. Короче говоря, быть связующим звеном между главным и игроками.

— Возраст дает о себе знать?

М. — Время от времени, обычно перед Новым годом, наступает такое состояние, когда хочется о спорте забыть. То ли это усталость, то ли ностальгия — не знаю. Но затем наступят праздники, выпьешь рюмочку водочки, повеселишься, глядишь, и опять на площадку тянет. До конца сезона отработаешь — отпуск. И так по кругу. Из года в год.

— Миша, а насчет лишнего веса испанские боссы не придираются? Знаешь, твоя комплекция…

К. — Были проблемы…

М. — Вес никогда специально не сгоняю. У меня он нормальный — 105 кг. После отпуска, случается, набираю 110, но потом в процессе тренировок все сходит. Тренеры иногда требуют, чтобы похудел до центнера, но я против.

К. — А оно неплохо смотрится, когда такой пузырь и высоко прыгает, и сильно бросает…

М. — Мой вес и правда иногда становится поводом для придирок. Когда команда хорошо играет, никто внимания не обращает, коллектив сплочен и дружен. А как пошли поражения — все, ты толстый и старый. Надо же к чему-нибудь прицепиться…

В минувшем сезоне, например, слабо выступили. Так в команде сразу начались размолвки, появились группировки. Короче, каждый свою задницу спасает.

— Вы дружные братья?

М. — Люблю я этого балбеса.

К. — Миша старше меня на одиннадцать лет, даже в детстве мы мало общались. Он ведь уже в 82-м съехал в Минск, когда мне всего четыре года было.

— А разница в возрасте не влияет на отношения?

М. — Нормально ладим. Хотя малой еще в школу ходил, когда я свадьбу сыграл…

— С женой как познакомился?

М. — Со штанами история вышла.

— Уже интересно…

М. — Давно было. Поехали однажды в Астрахань на тур. Ну и в паре с Сашкой Миневским перекинулись в картишки с львовскими ребятами. Раздели их в пух. Я даже выиграл чьи-то штаны за сорок рублей. Забрал и по возвращении поехал в Слуцк — продавать. Вот своей будущей жене их и толкал…

— Карты, значит, у Якимовичей в почете?

К. — Я на деньги не играю. Потому как в отличие от Миши не могу остановиться в нужный момент.

М. — Приходится. Когда ничего в карманах не остается. Аварийная остановка.

К. — Чем в карты рубиться, лучше уж пива попить, шампанского. Или на дискотеку сходить, шары покатать в бильярде или в компьютерные игры порезаться.

— Коля, правда, что ты планируешь уйти из гандбола?

М. — Это зря. Сколько лет ты уже занимаешься — это твоя жизнь.

К. — Один сезон еще отыграю, а дальше… Еще не решил. Мне интересно в гандболе, но как подумаю, что в свои 25, по большому счету, еще ничего не добился… Есть ли смысл тянуть резину?

М. — Самое любопытное, что в Испании 25-летний гандболист считается еще зеленым, не созревшим. Мы с Дуйшебаевым, когда в Теку приехали, сильно этому удивились. Пошли штангу потягать, а с нами два каких-то “каракулика” — здоровые, высокие пацаны. Мы нацепили блины и давай приседать, жать… А эти красавцы взяли пустой гриф и раз-два, раз-два… Согласно их книжкам и теориям, скелет человека формируется лишь к 18-20 годам, а раньше этого высокие физические нагрузки противопоказаны. Такой вот подход. Благодаря ему, возможно, в Испании и играют люди почти до сорока…

— Миша, у тебя все такой же убойный бросок?

М. — Далеко не тот, что прежде. Вечного ничего нет. Плечо подводит, возраст сказывается. Силу броска в Испании измеряют на специальных приборах. Последний замер — 125 км в час. Это не суперпоказатель. В каком-то матче один югослав швырнул на 135. У нас в клубе подобные тесты проводят трижды в сезоне. В начале, середине и на финише. Лучшие результаты у Гарральды и Киселева. В молодости — другое дело. Был случай, даже конкурс выиграл на силу броска.

К. — У нас такой аппаратуры нет. А было бы интересно посмотреть, кто как бросает.

М. — В Беларуси если сетки на воротах заменят и их никто не сопрет — уже хорошо.

— К слову, как вам обновленная сборная в недавнем домашнем матче с хорватами?

М. — Мне понравилась. Рад за молодежь. Держались достойно. Хотя особых иллюзий относительно исхода двухраундовой дуэли питать было нельзя.

— Есть будущее у этой национальной команды?

М. — Посмотрим. Если ребята будут постоянно вместе играть, научатся понимать друг друга с полуслова, толк наверняка выйдет. Но кто знает, может, разъедутся вскоре по заграничным клубам, станут собираться только изредка… В свое время аналогичная история приключилась с нашим поколением. Итог известен.

— Будущих Якимовичей и Тучкиных в рядах сборной заметил?

М. — Этот понравился, как его… Горбатюк.

К. — Горбок.

М. — Точно! Это я его перепутал с этим… Бабиюк.

К. — Барвиюк…

М. — Как? Барбиюк?

К. — Зря смеешься, кстати…

М. — Не смеюсь я. Просто мне неизвестны пофамильно все игроки команды. А Горбок ничего такой малый, с броском. Хотя в некоторых эпизодах матча мог бы не бросать, а отдать в линию, обойти. Он только один раз какой-то полуобход сделал, на угол отдал…

К. — Да ладно тебе. Я был на седьмом небе от радости после такого матча. Не отпустили чемпионов мира, играя практически без легионеров. Можем, значит, если захотим.

М. — Я и говорю, молодцы.

— В годы выступлений за сборную СССР, минский СКА ты думал о том, что защищаешь честь родины?

М. — Да, но я никогда не был фанатом. Не плакал при звучании гимна и не бросался целовать флаг. Просто тогда было другое воспитание.

— А что заставляло тебя играть за Беларусь?

М. — Мне всегда хочется побывать на родине, поэтому приезжаю с удовольствием. Однако на сборах не отдыхал и никогда не “забивал” на тренировки. Всегда стремился к победе, хотелось порадовать зрителей. Впрочем, я уже давно не отношу себя к сборникам. Теперь я, как и многие другие легионеры, в гораздо большей степени клубный игрок. В 1994-1995 годах, когда Беларусь выступала на чемпионатах мира и Европы, у нас была сыгранная команда, основу которой составляли ребята из СКА, не успевшие отвыкнуть от манеры игры друг друга. А сейчас — кто в лес, кто по дрова…

— В Испании тебя как кличут?

М. — По имени, но на свой манер — Мигель. В Сантандере пытались, правда, звать по-нашему, но у них выходило плохо — Мися. Я, говорю, все понимаю, акцент и прочее, но никакой “Миси” мне не надо. Сошлись на Мигеле.

— А у Коли какое прозвище?

М. — Афоня, е-мое!

— Это из-за характера?

К. — И из-за него тоже…

— Как вы друг с другом связь поддерживаете?

К. — По телефону, Интернету.

М. — Я в Паутине этой не большой грамотей, хотя иногда люблю полазить. Есть у меня одна программка хорошая. Называется Quiniela. Это нечто вроде спортпрогноза. Делаю ставки на исход матчей чемпионата Испании по футболу.

— Для этого надо быть специалистом…

М. — Знатоком себя не считаю. Даже на футбол редко выбираюсь. Там надо долго сидеть сиднем, а мне такой отдых не по душе. Тем более наша “Осасуна” не играет, а мучается. Если один гол и запихнут в ворота, то все равно задницей, и обязательно его просмотришь…

— В Минске форму поддерживал?

М. — Героическим усилием воли совершил две пробежки в Боровлянах. Первый раз чуть не умер. Второй было уже чуть легче. Я бы в футбол погонял, только вот не с кем, у всех дела.

— Приятно быть рекордсменом среди белорусских гандболистов по числу титулов?

М. — Выигрывать всегда приятно. Я думаю, и Коля доволен, что “Аркатрон” первое место занял.

К. — Миша очень любит побеждать, и для этого на все готов. По этому поводу Виктор Петрович Косинский, наш известный тренер, хорошо сказал: “Даже в шахматах, хоть фигуру укради, но выиграй”. С Мишей недавно в теннис играли, так он стал себе какие-то очки прибавлять, чего-то химичить…

М. — Я такой. Победа любой ценой. Какого титула мне точно век не видать, так это “фэйр плей”. Я вам случай расскажу. Во время выступлений за СКА ездили на ответный поединок Кубка чемпионов и купили “Монополию”. Была тогда такая бизнес-игрушка популярная, ею повально увлекались все — от мала до велика. Больше на детскую похожа, но увлекала жутко: фишки, деньги большие, хоть и ненастоящие… Сели, значит, с ребятами, играем. Но мы недолго продержались. Первого выгнали Малиновского — он деньги из банка спер. Следующим исключили меня. Для победы мне не хватало одного предприятия на улице, и я его стащил. Хоть и не сразу, но заметили. В общем, отправили вслед за Сашкой. Я о себе так скажу: если для дела нужно — обману.

— Каждый год, бывая в Беларуси в отпуске, впечатления от страны меняются?

М. — Да-а… Теперь был просто поражен кольцевой дорогой. Понравилась очень. Правда, гаишники останавливали больше десятка раз, но это уже издержки любой хорошей трассы. А в целом же судить о преображении Беларуси в ту или иную стороны мне сложно. Я приехал ненадолго и с целью отдохнуть — мне весело, и вижу жизнь лишь с внешней, наиболее приглядной ее стороны. А что делается внутри, каковы трудовые будни — не знаю. Заметил лишь, что в Минске все какие-то мрачные ходят, мало улыбок. Даже сын обратил на это внимание и не удержался от вопроса: “Папа, а почему они здесь все такие грустные?” Ну что ему на это ответишь…