ЛИДЕР СБОРНОЙ. Игра по Островскому: чтобы не было мучительно больно

Дескать, мальчуган с головой окунулся в бурную стольградную жизнь, поменял кучу увлечений, прежде чем найти свое истинное призвание? Ничего подобного: стеснительный наровлянский хлопец спокойно учился в 206-й школе спального микрорайона Малиновка и абсолютно не мнил себя будущим спортсменом. Даже когда учитель физкультуры посоветовал ему попробовать себя в гандболе, Василий, никаким спортом прежде всерьез не занимавшийся, приглашение в секцию проигнорировал. Туда его едва ли не силой затащили друзья.

— Редкий случай, когда состоявшийся спортсмен говорит в интервью, что с детства занимался только одним видом спорта. Гандбол — твоя единственная любовь и судьба?

— Выходит, так. Гандбольная секция действительно стала для меня первой и последней. До нее я был весьма упитанным парнем, этаким пончиком.

— Сейчас как-то и не верится…

— Гандбол фактуру быстро исправил. А полюбил я эту игру с первой тренировки. Поначалу по-любительски занимался у первого тренера Павла Игоревича Корбута. Он работал физруком в разных школах и мальчишек из секции тягал за собой. А первый крутой поворот в моей карьере случился, когда учился в десятом классе. На первенстве города меня и Мишу Нежуру заприметил Владимир Григорьевич Азов и пригласил к себе в спецкласс. Вот там и началась настоящая пахота. Не скрою, сначала было очень тяжело. Физически-то я был хиляком, да и уровень ребят, с которыми тренировался, отличался от моего неизмеримо. Особых иллюзий относительно собственной одаренности не питал, но все время старался тянуться за более перспективными — эту привычку сохранил на взрослую жизнь. До сих пор благодарен Владимиру Григорьевичу за то, что он закалил мой характер. Если Спартак Миронович поставил технику, обучил пониманию игровых тонкостей, то Азов дал многое в плане бойцовских качеств, настроя на игру. Я ведь по малолетству боялся брать инициативу на себя, с шести метров пасы отдавал.

— Как же ты такой нерешительный у Мироновича в СКА очутился?

— Пришлось набраться наглости. В принципе после школы меня брали в “Аркатрон”, но мы с нынешним словенцем Серегой Рутенко надумали без всякого приглашения направиться в СКА — там и с армией было полегче, и перспектив больше.

— То есть пошли напрашиваться?

— По сути, да. Тогда в стане армейцев работал еще Александр Сергеевич Жиркевич, нынешний главный тренер СКАФа. Вот к нему и двинули. Нас посмотрели, но восторга никто не испытал, места в основной команде не предложили. Хорошо, хоть не выгнали. Серега был уже тогда парнем амбициозным — вернулся в “Аркатрон”. А я стал потихоньку, на птичьих правах, тренироваться с резервом. И только спустя полтора года получил в СКА первые деньги.

— А когда пришло понимание, что ты становишься одной из ключевых фигур в команде?

— Наверное, после выигрыша с юниорской сборной серебра на чемпионате Европы и с отъездом в австрийский “Хард” Сергея Убоженко. В розыгрыш, кроме меня, попросту некого стало ставить. Морально я был к этому готов, но ответственность все равно навалилась огромная.

— Позиция разыгрывающего изначально была твоим местом на площадке?

— Еще Азов определил меня в заднюю линию. А Миронович окончательно утвердил в диспетчерском амплуа. Броска-то у меня особого не было, вот и стал тяготеть к дирижерским функциям.

— А как сейчас оценишь свою бросковую готовность?

— Если честно, не ахти. Случается, что-то проклевывается, но нет стабильности. Приходится брать другим оружием — обходом. Обыгрыш у меня лучше получается. Иногда сам не понимаю, как удается пролезать между защитниками. Вообще же соперникам можно ожидать от меня крупных неприятностей лишь тогда, когда я физически в порядке, когда травмы не беспокоят. Вот уже около года, тьфу-тьфу, не тревожит прооперированное колено. Так вроде и форму неплохую набрал. Правда, заныло плечо.

— В твоем техническом арсенале есть редкий, но весьма эффектный и эффективный прием: в завершающей стадии обхода неожиданно для защитников ты перекладываешь мяч из правой руки, на которую нацеливается соперник, в свободную левую и ею бросаешь. Специально отрабатываешь этот финт на тренировках?

— Нет, в игре иногда делаю его чисто рефлекторно. Вероятно, интуиция подсказывает наиболее удобное и внезапное для защитников движение. Хотя на тренировках броску левой тоже уделяю внимание, чтобы не быть “одноруким” игроком.

— Какие качества самые ценные для разыгрывающего?

— Его задача — вести игру. Поэтому необходимо постоянно быть свежим, не выпадать из коллективных действий, не позволять в кульминационные моменты “закипать” мозгам. Бывает, в сложных матчах партнеры начинают подсказывать мне варианты игровых решений. А ведь это должен делать я.

— Извини, что приходится бередить не зажившую рану. “Свежо предание, но верится с трудом” — цитата, в точности годящаяся для оценки выступления сборной Беларуси в недавнем отборочном цикле. Как могло случиться, что наша национальная команда пролетела мимо очередного топ-турнира, не добравшись даже до нокаут-раунда?

— Ты же сам все видел. Мы ни в чем не уступали соперникам. Австрийцев и сейчас считаю объективно слабейшими в нашей группе, а с итальянцами мы имели примерно равные шансы на выход в плей-офф. Но заключительной игре в Австрии сопутствовали форс-мажорные обстоятельства, которые многое предопределили.

— Имеешь в виду злополучный перелет?

— И это тоже. Проблемы с вылетом не могли не сказаться. Выспаться-то выспались, но важная утренняя тренировка в день игры сорвалась. А не мешало бы опробовать зал, разбегаться. Когда вышли на площадку, состояние было “стоячее”, передвигались на ватных ногах. Ну а потом за черное дело взялись еще и судьи…

— Был ли по ходу поединка с австрийцами в Инсбруке момент, когда ты почувствовал, что игру вам не вытащить?

— Здорово надломил эпизод, когда в середине второго тайма в наши ворота ни за что назначили семиметровый и вдобавок высосали из пальца удаление Юры Громыко. Стоило возмутиться Максу Каршакевичу, как тут же усадили на две минуты и его. Это, наверное, наиболее показательный момент в том судействе. Хотя немецкие арбитры принимали столько, мягко говоря, странных решений, что порой просто опускались руки. Еще минут за семь до конца мы не теряли надежду. Но как можно бороться против откровенного прихвата?

— А может, заветных вистов не добрали раньше, в играх против Италии?

— Не думаю. Все решалось в последней игре. Нам очень хотелось победить, и мы верили в успех. Но, видно, не судьба.

— Только ли судьба-злодейка в который раз мешает белорусской сборной пробиться в финальную часть главных гандбольных форумов?

— Конечно, не все упирается в невезение. В первую очередь не хватает качественной игровой подготовки. Перед отборочными матчами нужно обязательно участвовать в представительных турнирах или проводить спарринги с достойными командами. Помнишь нашу почетную ничью с хорватами? Так перед той встречей мы наладили игровые связи в товарищеских матчах с Польшей. Потому против чемпионов мира игралось значительно легче и спокойнее.

— Вася, может быть ты ответишь на вопрос, почему не блещут в играх за сборную те, кто должен исполнять в национальной дружине ведущие партии, — легионеры?

— Мне сложно назвать причину. Во-первых, каждый игрок преследует собственные интересы. А во-вторых, за рубежом иная схема тренировок, с гандболистами совсем по-другому общаются и работают тренеры. Ребята волей-неволей привыкают к тамошним условиям жизни и подготовки. У нас система более жесткая. Она не лучше и не хуже западной, просто отлична от нее. Вот и получается, что легионерам приходится снова перестраиваться, а это не так-то легко. Впрочем, не скажу, что те же Андрей Курчев, Леша Усик, Ваня Бровко в сборной отбывают номер. Да и в клубах парни пашут на износ.

— А что для тебя значит — играть за сборную?

— Не сочти за банальность, но честь флага для меня не пустой звук. Думаю, любой спортсмен стремится представлять страну в составе национальной команды. А еще… Знаешь, когда перед матчем сборной звучит гимн, я всегда вспоминаю людей, которые обо мне заботились, помогали остаться в спорте: маму, родных, друзей, замечательного доктора Олега Викторовича Сафроненко, дважды меня оперировавшего… Я играю во многом благодаря им. И для них.

— А как насчет шкурных интересов? Международные встречи — это ярмарка, где можно попасть на заметку зарубежным селекционерам.

— Желание попробовать силы на более высоком клубном уровне, конечно, есть. Но если объективно, мои шансы поиграть за границей невелики. И дело даже не в способностях, которые не мне оценивать. Уже сейчас есть проблемы со здоровьем, физические кондиции оставляют желать лучшего.

— В нынешнем СКА ощущаешь себя лидером?

— Наверное, сейчас именно я должен вести партнеров за собой. Стараюсь. Но замашек какого-то старика нет и в помине. Мне ведь самому всего двадцать три года.

— А с кем тебе проще взаимодействовать? Скажем, стандартную связку “разыгрывающий — линейный” ты не очень-то жалуешь.

— Да уж, с передачами в линию у меня туговато, нужно срочно исправляться. Пока больше удается взаимодействие с игроками такого плана как Саша Подосинов, Вадим Лисица, Андрей Курчев — скоростными, нешаблонно мыслящими.

— Твои регулярные визиты в редакцию “Прессбола” для просмотра матчей главных гандбольных турниров — это спортивное любопытство или необходимое для тебя дополнительное занятие по тактике?

— Все вместе. Разумеется, помимо праздного интереса, подмечаю для себя новинки, анализирую игру лучших команд. Кумиров себе не творю, но у таких гандболистов как Даниэль Штефан, Алексей Растворцев, Ивано Балич, Блаженко Лачкович, Перар Метличич, всегда есть чему поучиться.

— Давай немного отвлечемся от гандбола. В декабре, путешествуя со сборной в Румынию на “Кубок Карпат”, не без удивления обратил внимание на твои нетипичные для спортсменов литературные пристрастия: вы с Лешей Жуком с явным удовольствием штудировали Толстого и Достоевского. Давно “подсел” на классику?

— Примерно в то же время, как пришел в СКА. Может, это Леша повлиял. Дело в том, что в школе я прочел лишь пару серьезных книг. И только теперь по-настоящему открыл для себя классическую литературу. Так что наверстываю упущенное. Сейчас, например, увлекся Хемингуэем — у его произведений завораживающая аура, да и стиль отменный.

— Только не говори, что слушаешь исключительно Баха и Моцарта, а девушку водишь в кинотеатр на ретропросмотры фильмов Феллини.

— В музыке предпочтение отдаю Элтону Джону, Стингу. В кино всеяден, разве что “ужастики” не люблю. А вот с девушкой — загвоздка… Видимо, природная скромность мешает. Нужно раскрепощаться. Непременно займусь самовоспитанием.

— Крылатую фразу из книги своего однофамильца вспоминаешь часто?

— Это касательно жизни, которую “надо прожить так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы”? Как видишь, помню. Цитата затасканная, но мысль мне нравится. Сегодня моя жизнь — это спорт. И в нем я поставил себе конкретную цель: чтобы потом не было мучительно больно, максимально реализовать свои возможности. Это значит непременно пробиться со сборной в финальную стадию топ-турнира, а на клубном уровне достичь значимых вершин в еврокубках. А будущее пока покрыто туманом. Вот поступил на первый курс физкультурного университета. Может, дорасту до тренера.

— Международные бои отгремели. Сейчас основная задача для твоей команды — успешное выступление в чемпионате страны. Как считаешь, СКА способен посражаться за золото с БГК имени Мешкова?

— А почему нет? Надо только быстрее наладить защиту. А то она у нас пока, откровенно говоря, никакая. Правда, чего греха таить, и в нападении не все в порядке. Но в современном гандболе, как мне кажется, определяющую роль играет именно защита. Разберемся с обороной — пойдут контратаки, свои голы мы забросим. Кстати, кроме чемпионата Беларуси есть еще и Балтийская лига. Там тоже не хочется ударить в грязь лицом.

Когда мы уединялись для беседы в фойе легкоатлетического манежа в Уручье, друзья-одноклубники добродушно подкалывали и без того смущенного товарища: “Смотри, Острик, звездняк не подхвати!” Мне кажется, скромняге Васе такая хворь не грозит. Это интервью, до которого он, по его словам, не дорос, Вася посчитал авансом. Пусть будет так. И пусть не только ему, но и нам повезет на дни, когда Василий Островский будет отвечать на вопросы журналиста в роли не лучшего из проигравших, а хотя бы рядового победителя.