НЕЛЕГКАЯ АТЛЕТИКА. Кандидат Лапшин

Это, наверное, хорошо, когда про человека слухи ходят — значит, не серый он человек в любом случае и обладает известным для карьерного и прочего роста потенциалом. Лапшин же практически идеально подходит для образа молодого и перспективного тренера, который должен делать белорусский спорт XXI века.

За спиной у него — блестящая спортивная карьера, знания, накопленные за время самостоятельной тренерской работы (хранятся они, между прочим, в компьютере — факт для многих его коллег-соотечественников практически уникальный). Да и сама фактура его — будто только вчера с дорожки сошел, ни одного грамма лишнего веса, опять-таки не в пример многим товарищам по тренерской стезе — действует на воспитанников самым благотворным образом. Раз к себе тренер так жестко относится, значит, и на других право имеет.

И вот от всего этого две недели назад Лапшин мог тихо, не привлекая к себе особого внимания (в таких случаях оно излишне), свалить в страну под названием Кувейт, где очень даже востребован вдруг оказался тренер по тройному прыжку. И полетел бы туда Игорь Олегович белым лебедем, вспоминая попутно мудрые слова своего тренера Валерия Бунина о том, что у нас работать надо за идею, а там — за деньги. И, ясное дело, отъезд этот Лапшина на заработки очень бы обрадовал его семью. Но на то есть лучший друг Олег Шепель, который занял высокий должностной пост, освободив в свою очередь места директоров Центра олимпийской подготовки БЕЛТИЗа и созданного спортивного ресторана. Игорь Олегович теперь вместо Олега Александровича.

“Значит, никого у него больше на примете не было, — говорит мне Лапшин, удобно расположившись в бывшем шепелевском кресле. Стол его загружен бумагами, кожаный диван напротив — майками и вымпелами, и он, тонкокостный и стройный, аки кипарис, кажется в этом интерьере почти случайным. — Ну как?” Я знаю, что от новых обязанностей голова у него идет кругом и каждый день он приходит домой не раньше одиннадцати вечера, но не сомневаюсь, что у Лапшина обязательно получится, потому как собственно ради этого он и остался. Шепель ведь тоже был в курсе, что главное в нашей нешоколадной жизни — интерес. А первый в своем роде ресторан и клуб одновременно со всем его смутным перспективным будущим — как раз то, ради чего стоит побороться.

— Человек силен амбициями, и заманчиво попробовать себя в том, чем раньше никогда не занимался. Я вот с Володей Япринцевым недавно разговаривал и, знаешь, еще раз по-доброму позавидовал борцам — вот умеют они как-то объединяться и вне ковра. Общие интересы, общий бизнес, наконец. Это еще раз усилило наше желание сделать ресторан “У фонтана” местом, где смогут встречаться спортсмены и тренеры самых разных видов спорта. А это общение им просто необходимо. Что такое наш спорт при теперешних экономических возможностях? Мы прекрасно знаем, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Если у наших тренеров нет возможности учиться передовым методикам, то давайте хотя бы делиться друг с другом тем, что мы наработали в своих видах. Я не сомневаюсь, футболистам или хоккеистам довольно любопытны будут те упражнения, которые используются при подготовке спортсменов высокого класса в легкой атлетике или, скажем, волейболе. Да практически из любого вида спорта тренер, который хочет прогрессировать, может почерпнуть для себя что-то полезное.

Честно скажу, до пресс-конференции с “художницами”, которую мы организовали вместе с Белорусской ассоциацией спортивной прессы, этот вид спорта был от меня довольно далек, но когда Татьяна Евгеньевна Ненашева рассказывала о тех проблемах, с которыми столкнулась ее команда на чемпионате мира, то находил очень много параллелей и с легкой атлетикой. Спортсмен поймет спортсмена лучше, чем даже самый одаренный журналист. И то, что они заняли на чемпионате мира второе место, — это самый настоящий подвиг для той страны, где мы тренируемся и живем.

Кстати, с удивлением узнал о том, что Беларусь, которая выиграла в художественной гимнастике все, что только можно, до сих пор не удостоилась чести провести хотя бы один этап Гран-при. Говорят, у нас нет для этого зала, в котором можно было одновременно разместить несколько ковров. Я хотел было сказать Татьяне Евгеньевне, что комплекс “Трудовые резервы” для этого вполне может подойти, потом, правда, подумал, что у нас его и так игровики постоянно отбивают, и промолчал. Может, зря.

Вот с Русланом Салеем недавно пообщался и опять-таки был удивлен, когда он сказал, что в НХЛ фармакологическая сторона подготовки хоккеистов находится на нуле. В командах просто нет человека, который за нее отвечает. Для меня это очень странно, потому как те же американские легкоатлеты фармакологически готовы лучше других.

Познакомился с Юрием Пунтусом — человеком, который в наших условиях сумел сделать команду европейского уровня. И если он уже при каких-то своих успехах в масштабе страны всерьез интересуется вопросами психологии спортсмена, то этот посыл можно только приветствовать.

Читал в вашей газете Ренальда Кныша — каюсь, не так основательно, как это нужно было сделать, но, даже выхватывая какие-то эпизодические вещи, понимаешь, что человек говорит очень грамотно. Конечно, на все 100 процентов я с ним согласиться не могу — он идеализирует многие вещи, которых в наших условиях достичь невозможно. Но есть моменты, за которые я голосую двумя руками — действительно, любой профессиональный тренер должен постоянно учиться и самосовершенствоваться. Если только наставник посчитал, что все знает, он уже закончился.

— А ты сам-то совершенствуешься?

— Стараюсь. Взять ту же книгу Кныша — я тебе скажу, что умный человек из нее может очень многое вынести. Основное методическое пособие — это подшивка журнала “Легкая атлетика”. Не теперешняя, когда почти все номера посвящены статистике и описанию соревнований, а еще советских времен, где имелось очень много методических материалов, предназначенных в первую очередь для тренеров. Есть еще специальная литература, даже регулярное перечитывание которой тоже дает несомненную пользу. Заимел у себя дома Интернет, но, честно говоря, толку от него немного — как правило, все легкоатлетические сайты забиты исключительно все той же статистикой.

Я недавно с удивлением обнаружил, что методикой тренировок наставника олимпийской чемпионки Янины Корольчик Александра Ефимова у нас никто не интересуется. С 2000 года по сей день к нему пришли только два человека, причем не сговариваясь, — я и Игорь Захаревич, тренер Светы Усович. Выходит, что его опыт, надо полагать, немалый, мало кого интересует.

— Ты, значит, хоть и не самый передовой, но все-таки неравнодушный…

— Понимаешь, ведь к перениманию чужой методики тоже по-разному можно подойти. У меня есть один знакомый тренер, который довольно продолжительное время общался с коллегами не только из нашего вида спорта. Он записывал все упражнения, которые те использовали в учебно-тренировочном процессе. Но это же не говорит о том, что автоматический перенос их в свою практическую деятельность даст желаемый эффект. Их надо каким-то образом вписать в систему, которая есть у каждого тренера.

У меня как у спортсмена были какие-то свои взгляды на тренировочный процесс, и, естественно, закончив карьеру, я попытался перенести их на своих учеников. Но теперь-то уже понимаю, что спортсмен и тренер — это две абсолютно разные профессии. Выдающийся спортсмен абсолютно не гарантированно становится хорошим тренером.

Вообще, как мне кажется, самое главное в нашей профессии, как, впрочем, в любой другой, — не быть равнодушным. Позволительно механически давать упражнения, придерживаться “правильной” методики, после чего аккуратно складывать спортивную сумку и уходить домой, мгновенно забывая и о работе, и о учениках. Я только повторю вывод Кныша: для того чтобы добиться в профессии серьезного результата, надо жить ею все время — и рабочее, и свободное.

Я в жизни набил много шишек, прежде чем понял, что лучше всего учиться не на своих ошибках, а на чужих. Вот читаю Креера и какие-то его тренировки принимаю без оговорок, потому что самому все придумать невозможно, а у него такая компоновка упражнений, что лучше и не пожелаешь. Заношу их в компьютерную папку “Интересные тренировки”.

Перед Паралимпиадой 2000 года Шепеля приезжал тренировать Павел Наумович Гойхман. О чем я жалею, так это о том, что у нас не получился потом запланированный сбор в Израиле — я с удовольствием пообщался бы с этим великим тренером еще раз. Две недели наблюдал за его работой и поражался, как он мог за час выжать из Олега столько, на сколько у меня уходило две тренировки. У Гойхмана занятия были короткими, но чрезвычайно интенсивными. Он подбирал упражнения так, что работающие группы мышц постоянно чередовались, и, регулярно меняя движения, он никогда не доводил отдельную мышечную группу до полного истощения. Причем не скажу, что его задания были какими-то откровениями для меня, но они настолько были подогнаны друг к другу и по компановке и по режиму работы, что не оставляли сомнений в том, что подобные комбинации рождаются не случайно. Я фиксировал в тетради все интересное, что видел на тренировках Гойхмана, но только потом, дурак, понял, что надо было все записывать на видеокамеру. Но, как всегда, “умная мысля приходит опосля”.

Вообще, область обмена тренерским опытом у нас упущена. Мой коллега, легкоатлет, две недели подряд покупал “Прессбол”, и не потому, что у вас стало меньше футбола, а исключительно из-за книги Кныша. Я скажу так — и за него, и за себя: эта книга — событие года, а может, и всего постсоветского десятилетия лишь по одной причине — подобной литературы для тренеров у нас просто-напросто не издавали. Конечно, я не беру учебные пособия, которые много лет переиздают одни и те же методики, известные еще с 50-х годов прошлого века.

Беда в том, что многие наши знаменитые тренеры уходят из большого спорта и уносят с собой колоссальные знания, давшиеся потом и кровью. И следующим приходится начинать все сначала. На это есть разные причины — кто-то из молодежи считает, что он и так умный, у кого-то из “стариков” достаточно сложный характер — не каждый будет связываться. Хотя я на своей практике знаю: большие тренеры вовсе не против передать свои знания молодым, более того, они бы очень хотели поделиться ими. Но опять-таки все это носит разрозненный, случайный характер.

— А систему создать не хотел бы? Например, пригласить в Минск того же Креера, Гойхмана или Кныша и организовать семинар для тех белорусских тренеров, кому будет интересно научиться чему-то у мэтров мирового спорта.

— Я знаю, что в городе есть институт усовершенствования для тренеров, по-моему, существует он где-то года полтора, и у меня была ситуация, связанная скорее с женой, которая работает учителем физкультуры. Их пригласили на семинар по психологии, представившись специалистами высокого класса, работающими с национальными сборными Беларуси. Я попытался тогда через директора этого института узнать подробности: ну как это так, я и не знал, что у нас, оказывается, с атлетами работают спортивные психологи. Но выяснилось, что это все те же люди, которых мы знаем по нашему спортивному диспансеру. Я не хочу сказать, чио они плохие специалисты. Просто у нас их мало. Всего три спортивных психолога на страну — как тебе такая арифметика?

Сам пытался со своей группой заниматься психологией. Находил какую-то литературу, проводил сеансы аутотренинга, хотя бы для того чтобы стимулировать реакцию восстановления. Но, естественно, я не профессионал, и когда укладываю спортсменов в постель и начинаю говорить им, что, мол, ребята, надо расслабиться, то эффект какой-то от этого есть, но совсем не тот, который должен быть. И опять-таки психолог — это человек, которому спортсмен должен доверять на 100 процентов, но есть ли сегодня в стране такие специалисты, которые могут похвалиться безграничным доверием? Вопрос… Наверное, мне возразят, что где-то там есть товарищи, у которых много званий и дипломов, но в практической работе я их не вижу. Поэтому мы обходимся своими силами.

А семинары нужны. Но, как мне кажется, в наших условиях они нереальны. Знаешь, с чем я сейчас сталкиваюсь? У нас много тренеров, которые могут учить, но не хотят учиться. Кто из молодых, что называется, горит на работе? Называю Захаревича и даже не знаю, кем продолжить список.

— Ну а ты, “горящий”, результатами своей Наташи Сафроновой доволен?

— Ко мне сразу пришла группа достаточно приличного уровня, и я поставил перед собой задачу как минимум не потерять тот уровень результатов, который был у людей. Но сказать, что я доволен тем, чего удалось добиться за 6 лет тренерской деятельности, не могу. Есть, конечно, определенные достижения: Наташка Сафронова напрыгала 14.65 — это, как ни крути, результат серьезный. Между тем хотелось бы большего. В прошлом году на чемпионате мира она должна была быть в “призах”, но не получилось, и я до сих пор не могу понять, большей частью в том моя вина или в дело вмешались какие-то объективные причины. Наверное, все вместе. Однако я неудовлетворен с позиции человека, который выходит на сектор для того, чтобы бороться за первое место.

— Но после того, как Наташа залечит травму, будут новые старты…

— При сегодняшней ситуации я далеко не заглядываю. Задача стоит на редкость приземленная — надо сохранить группу, которая есть. Простой пример: у меня совершенно случайно появилась девчонка, которая в прошлом году прыгала в высоту в Гомеле. Потом вроде бы как оказалась никому не нужна, приехала в Минск и работала в коммерческом киоске. Как-то раз она пришла на тренировку к своему другу-спортсмену. Мы разговорились, и я ей предложил попробовать попрыгать тройным. По фактуре она прекрасно выглядит, но высокая, а это значит, что ее длинные, мышцы сокращаться быстро не способны, выходит, могут быть проблемы со скоростью, и, не скрою, поначалу меня это сильно смущало. И вдруг человек, который не имел ни малейшего представления об этом виде и начавший тренироваться в октябре прошлого года, начинает прыгать на уровне мастера спорта. На своем первом же в жизни старте она улетает за 13 метров — это очень приличный результат для новичка.

Девочке этой 19 лет, и я вижу у нее большой потенциал, уже сегодня ставлю ей задачу в следующем году прыгать под 14 метров. Аппетит приходит во время еды, мне хочется сделать из нее спортсменку высокого класса. Но возникает элементарный вопрос: кто будет ей помогать, если сама она гомельчанка? Раньше у меня была возможность подержать таких людей с помощью тех же сборов национальной команды, а если их не было, то спортсменам выплачивалась определенная сумма на питание. Не слишком жирно, но можно было жить. С прошлого года компенсацию на питание уже не выплачивают, а на сборы ввиду ухудшившейся экономической ситуации ставят только спортсменов, которые выступают как минимум на юниорском чемпионате Европы. А моя воспитанница туда не попадает, потому как на год переросла этих ребят.

В следующем году будет молодежный чемпионат Старого Света, она туда может пробиться, но каким образом и за счет чего? На свои деньги я ведь ее содержать не смогу. Получится только с грехом пополам экипировать. Хорошо, что Рудских обещает решить вопрос с шиповками, а то ведь она прыгала в обуви, которая на два размера меньше нужной…

Да у меня, по идее, 90% группы работают за интерес и на перспективу. Как они изворачиваются, как крутятся — это уже их дело. Я — тренер, помочь материально не могу. И таких, как я, — много. Почему Саша Котович уехал, не от хорошей ведь жизни…

Но это тоже, видишь, вопрос непростой — мы вроде бы как ругаем молодых тренеров за то, что они себя никак не проявляют и не торопятся выходить на международный уровень, а с другой стороны — кто ж им это позволит?

— Гладко ты все рассказываешь, Игорь Олегович. Говорят, именно за эти грамотность и правильность суждений тебя пророчат на место Рудских после того, как Александр Григорьевич сам решит оставить руководство белорусской легкой атлетикой…

— Знаешь, даже в нашей стране хватает амбициозных людей, которые абсолютно искренне считают, что могут занять практически любую должность и показать всем, как надо правильно работать. Скажу честно: несмотря на все эти невесть откуда берущиеся слухи, амбиции мои на место Рудских не простираются. Тем более, что по-человечески он мне симпатичен. Хоть и не обязан экипировать сборную инвалидов, но тем не менее делает это два года подряд. Кстати, о инвалидах мы с тобой так и не поговорили, а у них проблем, поверь, ничуть не меньше, чем у здоровых. И каждая отдельная тема требует отдельного изучения.

На самом деле мне еще многому надо поучиться. Признаюсь, очень хочется еще чего-то добиться в жизни. И в тренерской работе, и во всем остальном. Так что ты там говорил насчет семинаров?