Партизанский связной. Рафаэл Ледесма: борьба со страхом

Лишь в январе южноамериканский “фантазиста” вернулся в строй и в рядах переименованной в “Партизан” команды принялся неторопливо набирать форму. Его возвращение на поле ожидалось в среду — в игре с “Каунасом”. К нему интервью и хотелось приурочить. Однако рестарт снова не состоялся — из-за мелкого производственного повреждения, которое закрыло для бразильца дорогу на польский сбор.
— Мышцу надорвал, — сидя в своей минской квартире, Рафаэл постукивает ребром ладони по бедру и показывает корреспонденту “ПБ” локализацию новой напасти. — Ничего серьезного, но лечить необходимо. В конце тренировки, кажется, переусердствовал в работе с мячом. Ударил — и почувствовал боль. Обидно, конечно. Очень хотел выйти против “Каунаса”. Ну да ладно. Сыграю, видно, уже в марте — сразу с БАТЭ на Кубок.

— У нас говорят: у страха глаза велики. Девять месяцев потратив на лечение, наверное, боязно снова бросаться в борьбу…
— Если честно, то да — побаиваюсь. Вся фобия у меня в голове. С ней нужно бороться. Вообще это естественно. Почти год не играть — и потом выйти как ни в чем не бывало. Сложновато. Тренеры наши это, кстати, понимают. На занятиях просят ребят, чтобы меня не били.

— Знаете фамилию футболиста, который нанес вам травму?
— Нет. А вот сам момент хорошо помню. Я его потом много раз на видео пересматривал. Там и фола-то не было. Получил передачу, хотел пробить — но в самый последний момент соперник мяч выбил. А я со всей силы врезал по его ноге. Колено и не выдержало. Такое с каждым может случиться. Обид ни на кого не держу. Должно быть, это судьба.

— Как и где проходило ваше лечение?
— Операцию сделали в Германии. В очень хорошей клинике. Пробыл там две недели. Поначалу колено даже не разгибалось. Первый курс реабилитации проходил в Минске. И очень благодарен здешнему доктору Наталье Масловой. За пару месяцев она, можно сказать, поставила меня на ноги. Затем уехал в Литву — оттуда родом моя девушка. Там восстановление продолжилось. А конец года — ноябрь и декабрь — провел на родине.

— Связь с командой в период этих разъездов не теряли?
— Я не успел завести в Минске друзей. И тесного контакта с ребятами не поддерживал. Общался от случая к случаю. С Гиви Кварацхелия, с Николасом.

— Костыли, на которых передвигались, оставили на память?
— Мне их в клубе выдали — в клуб я их и вернул. Четыре месяца на них отходил. Но чтобы оставить себе — такой мысли не возникало. Надеюсь, они мне больше не пригодятся.

— Чем в свободное время можно заняться спортсмену на костылях?
— В ресторан или кинотеатр, конечно, особо не сходишь. Я в “Play Station” много играл. Иногда ездили с девушкой к Балтийскому морю — в Палангу.

— Когда-то вы говорили, будто Минск немного напоминает вам родной Порту-Алегри.
— Я имел в виду только то, что это тоже большой город. И ничего более. Это два разных мегаполиса.

— Трудно вам привыкнуть к Беларуси, раз все здесь не так, как дома?
— А мой дом сегодня именно в Минске. Здесь я работаю. В широком смысле, конечно, Бразилия на первом месте. Это родина, там живут мои родители, близкие. Хорошо чувствую себя и в Литве.

— Вы из многодетной семьи?
— Нет. Нас у родителей двое — я и сестра. Зато родственников очень много. Дяди, тети, двоюродные братья, сестры — только по материнской линии человек двадцать. По отцовской не меньше.

— Роналдиньо вам не родня?
— Ха-ха. Он тоже из Порту-Алегри. У нас даже дома рядом. Но мы не знакомы. То есть я его знаю, а он о моем существовании вряд ли догадывается.

— Роналдиньо вырос в фавеле — бразильской трущобе. Вы тоже?
— Я тоже. Фавелы — это микрорайоны, где живут простые, небогатые люди. Условия там, конечно, не элитные. Соответственно и занятия. Среди друзей моего детства есть такие, кто вырос и стал наркоманом или бандитом.

— Известно, что фавела — рассадник не только преступности, но и футбола.
— Там так: либо ты ходишь в школу, либо играешь в футбол. Я в детстве очень много уроков прогулял.

— Первые свои футбольные попытки помните? Какими были поле, мяч, бутсы?
— Бутс не было точно. Играл босиком. А остальное… Забыл. Ощущение такое, что начал играть, как только научился ходить.

— Говорят, лучший подарок для бразильского мальчика — мяч. Кто первый вам его подарил?
— Родители. Отец сам когда-то играл. Но непрофессионально. А мама однажды отвела меня в футбольную школу.

— Сложно было в нее поступить — из-за большого спроса?
— Так и предложение немаленькое. Хотя очереди бывают. Тогда нужно ждать, пока освободится место. Важный момент — деньги. За обучение нужно платить. Бывают, впрочем, исключения. Если парень талантлив, его зачислят и так.

— Вы бесплатно занимались?
— За меня родители платили. Пока я не подрос и не попал в профессиональный клуб.

— В Бразилии вы играли за “Жувентуде”, “Атлетико Минейро” и “Фламенго”, в Португалии — за “Академику” и “Эштрелу Амадору”. Но однажды, в 2006-м, в карьере возник восточноевропейский вектор — “Каунас”. Неожиданный поворот…
— Владимир Романов видел, как я играл в Португалии. И через агента сделал предложение. Оно оказалось заманчивым. Я согласился.

— Английский выучили в Литве?
— Да. Причем своими силами. Когда в “Каунас” приехал, не мог вообще ничего сказать. Но жизнь заставила. Купил разговорник — ну и так, слово за слово… Сейчас свободно общаюсь. Литовский знаю меньше. Его специально не изучал. Понимаю все, но сказать могу немного. А самый легкий для меня иностранный язык — испанский. На португальский похож.

— В команде есть с кем словом переброситься?
— Хватает. По-английски разговариваем с Камара, некоторыми местными ребятами: Димой Шматко, Филиппом Войтеховичем. Михалыч (Сергей Цыкало. — “ПБ”.) спик инглиш, наш доктор. По-литовски общаемся с Людасом Румбутисом, Донатасом Строцкисом. Да я и по-русски уже кое-что понимаю. Первым делом, конечно, выучил ругательства. Труда не составило — они и в Литве в ходу. Сам, правда, стараюсь не материться. Знаю и футбольные термины. Хотя на поле разговаривать не обязательно.

— На лечение вы уезжали из МТЗ-РИПО, вернулись же в “Партизан”. В курсе, что означает новое имя клуба?
— По-моему, это название микрорайона, где находится стадион. Еще в Сербии есть такая команда. А значение слова “партизан” мне неизвестно.

— В клубе за время вашего отсутствия изменился еще и состав — почти полностью…
— Да, и поэтому в новом сезоне будет труднее, чем в прошлом. Много хороших футболистов ушли из команды. Наверное, это из-за кризиса. Все знают, что финансовая ситуация у нас не самая благополучная. Однако выбора нет. Нужно играть.

— Месяц-два назад вас очень хотело видеть в своих рядах минское “Динамо”…
— С менеджером этого клуба мы встречались еще в Бразилии. Вариант, конечно, был хорошим. Уже потому, что летом “Динамо” будет играть в еврокубках. Но не получилось. От меня здесь мало что зависело, а в “Партизане” мне никто об этом не рассказывал. Хотя клуб можно понять. Если вдобавок и я уйду, команда станет еще моложе, еще неопытнее. На меня возлагаются определенные надежды. Я все понимаю.

— Существует мнение, что “Партизану” удержаться в высшей лиге будет крайне сложно.
— И такую точку зрения тоже понять нетрудно. Но у молодых футболистов есть амбиции. Им нужно думать о завтрашнем дне — о развитии карьеры, будущих контрактах, заработках. Для этого необходимо выкладываться на поле на полную катушку. Мы постараемся выступить успешно.

— Кого-нибудь из “белорусских” бразильцев знаете? Того же Брессана.
— С Брессаном не встречались ни разу. Но общались — через интернет. С Николасом вообще друзья — он даже навещал меня в Литве. Пересекались и с минским динамовцем Жефферсоном.

— Брессан говорил, что к белорусской зиме уже привык. У вас, похоже, все еще впереди…
— Конечно, играть на снегу не слишком приятно. И не только мне, приехавшему из южной страны, — любому футболисту. Но что делать? Выход один — терпеть. Были бы у меня другие варианты, играл бы там, где жарко. Но есть так, как есть.

— Желанию уехать туда, где погода теплее и футбол лучше, и будут подчинены все ваши усилия в этом году? Или даже полугодии — трансферное окно в Европе открывается летом.
— Очень хочу, чтобы этот год был моим годом. Возлагаю на него большие надежды. Мне нужен еще примерно месяц, чтобы полностью восстановиться и набрать форму. Еще необходимо побороть страх, о котором мы говорили. И — играть. Чтобы помочь и команде, и себе. Конечно, я хочу уехать в другой чемпионат — российский, украинский, немецкий, еще какой-то. Думаю, мне это по силам. Но когда это произойдет — летом или зимой — я не знаю. Так далеко сегодня не заглядываю.