МЭТР-ШОУ. Иоланда Чен: оковы популярности

— Когда Борис Ельцин перелез через ограду, я первой попалась ему под горячую руку. На радостях он чуть не сломал мне ребра! Безумно хотелось праздновать вместе со всеми, но пришлось брать, казалось, уже никому ненужные интервью. Вообще, я отправлялась в Париж не работать, а просто наслаждаться теннисом. Коллеги попросили меня помочь. Даже в самолете на обратном пути не удалось вздремнуть — делала зарисовку о том, как Михаил Южный возвращался домой в окружении болельщиков. Я, можно сказать, породнилась с нашей сборной. И так переживала за исход финала Кубка Дэвиса, так болела за ребят! В ложе прессы, где обычно царит нейтралитет, на меня смотрели как на ненормальную. Нет, я не гудела и не пела “оле-оле”, а только сжимала кулаки и читала молитвы. Наверное, в тихом сумасшествии выглядела еще ужаснее. Удивляюсь, как еще не вызвали “скорую”.

— Что же сложнее: выступать или сидеть на трибуне?

— Проще самому что-то делать. Тогда все зависит от тебя. В противном случае сидишь, кричишь и думаешь, что именно твоя поддержка поможет спортсмену. Когда Россия выиграла Кубок Дэвиса, я от счастья прыгала по корту так же, как и в Барселоне, когда установила рекорд мира. Эмоции очень схожие.

— Но собственный триумф приятнее. Часто вспоминаете тот чемпионат?

— Иногда просматриваю видеозаписи. Никогда не забуду, как отпраздновала успех. Дома закатила такое пиршество! Был конец сезона, и разрешалось нарушить режим.

— Вас нисколько не смущало, что на том первенстве планеты не выступала сильнейшая прыгунья Инесса Кравец?

— Когда журналисты указали мне на этот факт, я привела самый весомый аргумент — мировой рекорд. Это была особенная победа. К тому же сама Кравец мне потом призналась, что намеренно пропускала тот чемпионат — боялась проиграть. Ведь в сезоне-95 я обскакала ее на нескольких соревнованиях.

— Вас считали фаворитом Олимпийских игр в Атланте. Однако случилось страшное…

— После чемпионата мира-95 мы с тренером начали задумываться о том, что я могу приблизиться к 16 метрам. Увеличили нагрузки. В мае отправились на сбор в Турцию. По собственной неосторожности я, не адаптировавшись к жесткому покрытию, начала прыгать тройным. И отбила себе пятку. А эта травма — одна из самых серьезных у прыгунов. Пятку сложно лечить — это же кость плюс кожа жесткая. Инъекции и компрессы слабо помогают. Было больно ступать на ногу. Естественно, о беге и прыжках и речи не велось. Однако я надеялась, что успею восстановиться к Олимпиаде. На чемпионате России, который проходил незадолго до Игр, соревновалась с болью. В Атланту не попала. На даче смотрела ночные трансляции по “Евроспорту”, рыдала…

— Вашему отцу также не удалось выступить на Олимпийских играх.

— Это у нас семейное. Мой папа, между прочим, тоже был мировым рекордсменом в тройном прыжке. Он заболел желтухой уже в самом Мельбурне. Мне “повезло” больше: готовилась к пяти Олимпиадам, и ни в одной не поучаствовала. В 1980 году я порвала связки на голеностопе на последнем сборе. В 1984-м к нам на базу пришел кто-то высокопоставленный и сообщил, что в Лос-Анджелес сборная СССР не полетит, так как советским спортсменам там не гарантирована безопасность. Увлекательное соперничество было в 1988 году. В прыжках в длину я была второй на чемпионате страны и должна была отправиться в Сеул. Однако, оказалось, выездной состав был определен заранее. Карт-бланш выдали Галине Чистяковой и Елене Белевской, которые тренировались по индивидуальному плану. А перед Барселоной вышло еще хуже. Весной 1992 года мне сделали операцию на коленях. К Олимпиаде я не успевала даже вылечиться, не говоря уже о восстановлении и должной подготовке. В 1996-м — снова травма… Честно говоря, все эти болячки стали раздражать. И я решила завершить спортивную карьеру. Правда, продолжала прыгать и в 1997-м — выполняла обязательства перед спонсорами.

— А как вы попали в журналистику?

— Позвонил Василий Кикнадзе, который в ту пору работал на СТС, и предложил вести передачу о спорте. Он сказал, что много времени это отнимать не будет. Я действительно успевала и тренироваться, и журналистикой заниматься. Мне помогали писать тексты. Передачу записывали заранее, так что ничего страшного: проговорить все без запинки и с нужной интонацией получалось раза с тридцатого. В эфир шел лучший вариант. Вскоре на СТС сменилось руководство. Новые хозяева могли и отказаться от моей передачи. Как раз в тот момент Анна Дмитриева пригласила на “НТВ-плюс”. Я сразу же согласилась. Тем более что на НТВ легкой атлетике уделялось большое внимание — показывали “Золотую лигу” и транслировали чемпионат мира-97. Так я стала комментатором.

— Какие чувства испытывали во время репортажа с первенства планеты-98 в закрытых помещениях, когда прыгунья из Великобритании Ашиа Хансен побила ваш рекорд?

— Я тогда сказала, что рекорд- сменка мира должна находиться в прыжковом секторе.

— Хорошо среагировали. А помните свой первый прямой эфир?

— Такое не забывается! Вместе с Михаилом Решетовым я вела “Дистанцию-60”, и посреди программы вышла из строя вся аппаратура. Представляю, как перепугались телезрители, когда на экране появилось искаженное изображение. Режиссер кричал Решетову в наушники: “Немедленно прощайся!” Михаил отшутился: “У нас тут технические неполадки. Завтра приду с отверткой и все починю”. Ощущения были жутко неприятные.

— В новостях дебют прошел без эксцессов?

— Я очень нервничала. И когда до прямого эфира оставалось секунд десять, невероятными усилиями воли заставила себя не снять микрофон. Было сильнейшее желание сбежать из студии!

— Зато теперь вы сообщаете новости спорта с улыбкой. Кстати, свою аудиторию представляете?

— Я не должна выскакивать и тараторить текст, нарушая спокойствие зрителя. А рассказываю тем, кому интересно. Говорю не только о голах, очках и секундах, но и нахожу занимательные подробности. Даже в трехминутном выпуске стараюсь соблюсти драматургию, подать материал в красках.

— Какой свой сюжет считаете самым удавшимся?

— Я отлично поработала на Олимпийских играх в Сиднее. Хвалили меня и за освещение зимней Олимпиады в Солт-Лейк-Сити. Сейчас слышу лестные отзывы о своих теннисных репортажах с Кубка Кремля и Кубка Дэвиса.

— Делали ли вы когда-нибудь необычные сюжеты?

— Однажды для программы “Хроника недели” подготовила репортаж о провале хоккейной сборной России на чемпионате мира-2000 в Санкт-Петербурге. Я не вдавалась в тактические тонкости. Показала эмоциональную сторону: на льду “сражались” миллионеры из НХЛ, а настоящие “звезды” — Якушев, Касатонов, Билялетдинов — ничем не могли помочь молодым, “великим”. Тем, кого питерские болельщики затем забросали туалетной бумагой. Получилась ироничная, немного злая зарисовка.

— А готовили ли вы сюжеты не о спорте?

— Не далее как на прошлой неделе во время Кубка Дэвиса. Ведущая программы “Сегодня” Татьяна Миткова попросила рассказать о политической атмосфере в Париже, о 70-летии президента Франции Жака Ширака. Пришлось срываться с тенниса и делать. Причем всего за двадцать минут! После новостей мне на мобильный звонили знакомые, говорили, что получилось хорошо.

— Может, вы еще и для газет, журналов писали?

— В “Спорт-клубе” как-то вышел мой материал о спортивной семье бегуньи Светланы Мастерковой и велосипедиста Асята Саитова. За основу я взяла телевизионную версию своей программы о них. Кое-что пришлось переписывать, дорабатывать. Говорить в камеру все же проще: многое можно выразить при помощи интонации. А печатный текст воспринимается иначе. У каждого читателя своя интонация. Поэтому нужно подбирать емкие слова, понятные всем.

— На этом ваше сотрудничество со “Спорт-клубом” не закончилось — для его страниц вы позировали обнаженной.

— Поначалу жалела о том, что согласилась. Выход журнала совпал с прошлогодним Кубком Кремля. Я бегала по всему спорткомплексу в поисках эксклюзива. И когда болельщики протягивали мне журнал с просьбами об автографе, от стыда хотелось провалиться сквозь землю.

— После тех съемок количество поклонников увеличилось?

— Их всегда было достаточно много. До сих пор приходят добрые письма. Вообще, я никогда не прячусь от людей, не маскируюсь. На улицах появляюсь без темных очков и охраны. По магазинам хожу сама. Очень веселое зрелище, когда меня узнают в тот момент, когда я запихиваю в машину тяжелые сумки. Прохожие удивляются: знаменитость — и такая простая. Я нормальная тетка. Черновой работы не боюсь. Не имею домработницы, прекрасно справляюсь со всем сама. И на даче люблю хозяйничать — молоточком стучать, за грядками ухаживать.

— Постоянное внимание требует от вас всегда выглядеть красиво, поддерживать форму.

— Иногда так не хочется краситься, а хочется побыть в тени. За фигурой, конечно, слежу. Стоит только расслабиться, как появляется жирок. Поэтому время от времени занимаюсь спортом на стадионе у мужа. Он — тренер. Я не признаю фитнесс-клубов. Предпочитаю находиться среди тех, кого знаю. Вообще, мне не нравится бывать на всяких приемах и торжествах. Не люблю искать общие темы для разговоров с незнакомыми людьми. Лучше отдыхать дома или в кругу друзей.

— В юности вы охотнее шли на авантюры?

— Яркий пример моей прежней непродуманности — раннее замужество. Первый раз я вышла замуж в 19 лет. Это был странный брак, так как мы с мужем жили в разных городах. Ездили друг к другу в гости.

— А как теперь развлекаетесь?

— На книги времени практически не остается. Зато без телевидения не могу. Если я дома, телевизор непременно включен.

— Как проводите отпуск?

— Последний раз он у меня был, когда я еще выступала в прыжковом секторе.

— То есть, не считая командировок, по миру не путешествуете?

— Времени не хватает даже на то, чтобы навестить своих родственников в Китае. Хотя папин брат зовет меня в гости еще с 1988 года!

— У вас ведь китайские корни?

— Мой прадед был министром иностранных дел в правительстве Дэн Сяопина.

— А откуда у вас столь экзотическое имя?

— Меня назвали в честь двоюродной бабушки — известного кинооператора Иоланды Евгеньевны Чен. Я ее полная тезка.

— Посещение исторической родины все же входит в ваши планы?

— Честно говоря, не горю желанием побывать в Китае. С большим удовольствием посетила бы Египет. Хочу увидеть знаменитые пирамиды и убедиться, что они на самом деле величественны. Любопытная я.