Евгений Шукевич: белорусский титан

Такие цифры сами по себе внушают уважение, но еще больший пиетет испытываешь, когда знаешь, чего добился наш выдающийся земляк. Его ученики почти два десятилетия лидировали в мировом метании молота. Михаил Кривоносов, Василий Руденков, Алексей Балтовский и Ромуальд Клим завоевали на пяти Олимпийских играх по две золотые и серебряные медали, на шести чемпионатах Европы — две золотые и три серебряные, на чемпионатах СССР — 14 золотых, три серебряные и 5 бронзовых наград. Шукевич воспитал 46 мастеров спорта в различных видах легкой атлетики. Многие из его питомцев стали спортивными педагогами, защитили кандидатские диссертации (в частности, Кривоносов и Балтовский).

И все это сделано после того, как была пройдена Отечественная война, в которой Шукевич был ранен, дважды попадал в плен, дважды бежал, партизанил, громил со своими товарищами фашистские эшелоны и гарнизоны, брал “языков”, убивал врагов в штыковых атаках. Пули до сих пор в нем сидят, время от времени напоминая о себе.

Шукевич — инвалид третьей группы. Но инвалидность ему дали не за ранения — еле успел увернуться от молота, пущенного неосторожной рукой ученика.

И уж совсем сражает этот человек при личном знакомстве: крепкое рукопожатие, никаких признаков старческой сутулости или чего-то напоминающего о склерозе, прямой доброжелательный взгляд, потрясающая уникальностью память, живое мышление и полная осведомленность о происходящих в мире и стране событиях. Все три с половиной часа нашей беседы Евгений Михайлович сидел на краешке дивана, не облокачиваясь на его спинку. Когда звонил телефон, вставал легко, без помощи рук и неизменно извинялся за то, что вынужден прервать беседу.

Увы, время, отпущенное для командировки в Брест, где давно живет Евгений Михайлович со своей женой Лидией Павловной, пролетело слишком быстро. Вот то, что корреспонденты “ПБ” успели услышать…

Минск — Манчжурия

Родился я в Минске 3 августа 1914 года. Отец погиб на первой мировой. Мать работала прачкой, сиделкой. После окончания семилетки в 1929 году пошел на биржу труда, оттуда направили в Центральный институт труда, в котором путем тестов определяли склонности к той или иной работе. В итоге меня определили в минскую школу ученичества Московско-Белорусской железной дороги, в группу помощников машиниста. Располагалась она тогда на Александровском вокзале. Изучали слесарное, кузнечное дело, стажировались в качестве кочегаров, ремонтников, помощников машиниста и осваивали другие смежные специальности. Нас включали в состав паровозных бригад. После окончания несколько раз ездил проводником по маршруту Минск — Днепропетровск, позже — слесарем-смазчиком Транссибирского экспресса N 1 по маршруту Минск — Манчжурия. Каждая такая поездка продолжалась месяц: десять дней туда, четыре — на месте и десять дней назад.

Во время практики машинист предложил мне выпить. Я отказался. Он настаивал: пей! Ответил, что мне не нравится водка. Я в детстве даже батоны есть избегал, мне казалось, что они отдают спиртом. А пить давали пацанам, чтобы “пристегнуть к себе”, чтобы не закладывали взрослых начальству. Я тогда настоял на своем. И они мне поверили. А выпить мне впервые пришлось все-таки в Манчжурии. Там в дежурке были кухня, библиотека. У входа в баню стояли манчжуры И Ха Шин и Чан Тай. Они продавали мыло, мочалки, белье и другие банные принадлежности. После бани они приносили спирт. Тогда я впервые был пьян. А второй раз — в 1944 году, в партизанском отряде. И больше никогда.

Работа помощника машиниста во время движения поезда особой сложностью не отличалась. Самое трудное начиналось, когда после рейса вышлаковывали (чистили) паровоз. Тут уж приходилось лезть в топку, вальцевать или чеканить дымогарные трубы, если они были неисправны. Копоти наглотаешься — потом две недели отплевываешься! В рейсах много читал, в Манчжурии была хорошая библиотека из старых, дореволюционных журналов и книг. Прочел воспоминания Витте, Толстого, Чарскую, Майна Рида, Хаггарда. А еще многое нам рассказывал машинист по фамилии Кунда. Он артистично, в лицах показывал дореволюционную жизнь.

НЭП

В конце 20-х или начале 30-х годов был объявлен нэп. Сразу стали появляться лавочки, магазинчики. В одних продавали булочки, в других — мясо, колбасы. Мы с матерью жили бедно. Помню, как она посылала меня в магазин за колбасными обрезками. Они стоили дешевле, потому что состояли из разносортных кусочков. В лавочках все было просто. Если у вас не имелось денег, записывали фамилию, потом приходите и рассчитываетесь. Частные лавочки выгодно отличались от магазинов ЦЕРАБКООПа (Центральный рабочий кооператив — его членами были все трудящиеся и платили паевые взносы), в котором почти ничего не было, зато нужно было стоять в очереди. Тогда в народе ходил такой стишок, который я до сих пор помню наизусть. Вот несколько строк из него:

В избу прибежали дети, Второпях зовут отца: “Тятя, тятя, в ЦЕРАБКООПе выдают по два яйца”.

Тятя отвечал:

“В ЦЕРАБКООПе одни члены, а яиц давно уж нет”.

Но просуществовал нэп недолго. Около частных магазинов выставили рабочие патрули, которые не пускали туда покупателей. В фабзавуче нам хлеб продавали по карточкам, причем столько же, сколько рабочим. А белорусское сало, которого в Минске не было, я покупал в Манчжурии.

Поиск пути

Окончил фабзавуч в 1932 году и поступил на рабфак.

Система обучения тогда была построена следующим образом: семилетка, фабзавуч, который фактически давал знания по программе 8-9 классов, затем двухгодичная учеба на рабфаке (рабочем факультете), где готовили к поступлению в вуз. Обучение совмещал с работой слесаря-смазчика. Месяц — в рейсе, месяц — дома. Рабфак закончил в 1934 году, а в следующем, 1935-м, успешно сдал вступительные экзамены — математику, физику, русский язык — в политехнический институт, на механический факультет. Конкурсы абитуриентов тогда тоже были серьезные. Первый курс был самым трудным — теоретическая механика, черчение. Учились мы в нынешнем главном корпусе БНТУ.

После первого курса меня призвали в армию. Тогда солдатами становились по достижении 22 лет, служили два года, на флоте — три. Во времена репрессий был в армии (с 1936 по 1938 год). Конечно, люди между собой об этом говорили, особенно когда кто-нибудь исчезал. Но в армии для нас, солдат, это было незаметно.

После демобилизации возвращаться в политехнический не стал — не по душе мне была эта специальность, хотя я и справлялся с заданиями.

В 1938 году поступил в институт физической культуры, который располагался на Комаровке. Знаете, как он стал институтом? В 1937 году в Москве, на Красной площади, проходил парад. Белорусская делегация демонстрировала “Границу на замке”. Сталину очень понравились выступления белорусов. Он спросил: “Кто выступает?” — “Минский техникум физической культуры”. — “Институт”, — говорит Сталин. Его поправляют: “Техникум”. Он снова: “Институт!” Так и стал техникум институтом.

Просто война

В Минске шла подготовка к параду физкультурников. Ее возглавлял знаменитый организатор массовых выступлений, автор гимнастической “белорусской вазы” Александр Алексеевич Губанов. Готовились несколько месяцев, с утра до вечера. Зато нас кормили бесплатно. Тренировали зарядку, парные упражнения, упражнения с клинками.

На стадионе 22 июня нам сказали, что началась война. Сначала мы не поверили. Однако в тот же день уже бомбили Минск по окраинам. А 23-го фашистские самолеты били точно по центру города, по домам, по скоплениям людей. Мы, человек десять студентов, шли по городу, когда одна бомба попала прямо в водокачку, недалеко от нас. Передо мной шла девушка Вера, я толкнул ее на землю и прикрыл. Осколки от взрыва разлетаются снизу вверх, поэтому в таком случае обязательно надо упасть, тогда есть шанс остаться в живых.

Мы направлялись к Острошицкому городку. Ночь пролежали в лесу. Потом двинулись к Могилеву. Прибыли туда 1 июля. Там я пошел в военкомат и был призван в армию.

Я был командиром отделения минометчиков, но первого фашиста убил в штыковом бою между Ярцевым и Вязьмой, когда мы выходили из окружения. Через несколько дней в одном из боев, когда мы выбирались из очередного кольца, я получил четыре ранения — в голень, бедро и под колено. До сих пор во мне сидят четыре пули. Тогда и попал в плен. Нас гнали по этапу в Смоленск. Колонна огромная, тысяч десять. Автоматчиков по краям было мало, в основном солдаты с карабинами. А рядом — лес. Мы побежали, одного из нас убили. Пошли в сторону Беларуси. Однако по дороге снова попали в облаву. Нас привели в Хиславичи…

Два месяца был в плену. Бежал, уже из Могилева, добрался до партизан. Больше двух лет воевал в партизанском отряде N 210 имени Сталина. Наша зона действия простиралась от Червеня до Березины. Служил в конном взводе разведки. Мы подрывали фашистские эшелоны на железной дороге, активно участвовали в рельсовой войне, громили гарнизоны. Командовал отрядом генерал-майор Николай Король, потом его сменили Василий Глотов и Дмитрий Шрейн.

В своей тарелке

На спортивную стезю я вышел не случайно. В школе мне повезло на очень хорошего педагога по физической культуре, фамилия его Зубрицкий. Тогда я много играл в баскетбол. В фабзавуче занимался боксом. Преподаватель на рабфаке просил меня, чтобы я вел занятия по физкультуре, мне это нравилось. В то время я не раз участвовал в эстафетном беге. В политехническом и в армии продолжил боксировать, был чемпионом округа, увлекался вольтижировкой (гимнастические упражнения на скачущей лошади) и джигитовкой. В военных лагерях каждый день бегали кроссы. В армии тогда давали разностороннюю спортивную подготовку. В Смоленске мы выиграли эстафету 4х400 метров. Премиальные 100 рублей мне прислали в институт уже после демобилизации.

В довоенное время государственная политика в области спорта была направлена на развитие массовой физической культуры, на подготовку будущих воинов.

К моменту поступления в институт физкультуры в 1938 году у меня уже были немалые навыки и склонность к занятиям спортом.

После освобождения в 1944 году меня направили в Могилев начальником УСО (учебно-спортивного отдела) Могилевского спорткомитета. Институт физкультуры закончил в 1946 году. Николай Ефимович Биргер, возглавлявший тогда белорусскую легкую атлетику, сказал мне: “Тренеров по бегу и прыжкам у нас хватает, будешь заниматься метаниями”. Тогда же я собрал первую группу студентов.

Закончил активную тренерскую практику лет пять-шесть назад. Сейчас меня иногда приглашают дать консультацию, совет. С удовольствием откликаюсь на такие просьбы.

Кривоносов

Миша появился у меня в 1948 году. Он приехал из Малаховки, где учился в физкультурном техникуме, директором которого был его дядя. Однако Мишу, тогда еще подростка, я первый раз увидел в Кричеве во время войны, когда был в колонне военнопленных. Вот так складывается жизнь.

Мы занимались каждый день, из-за этого у меня был конфликт с начальством. Тогда считалось, что нельзя тренироваться больше трех раз в неделю. Даже сторожу сказали, чтобы не пускал меня на стадион. Во дворе ИФК были бараки, я жил в одном из них. Рядом с ними я и учил Мишу метать. Пока однажды он не разбил молотом заборчик. Постепенно Кривоносов стал расти, устанавливать рекорды БССР.

В 1951 году в Минске проходил чемпионат Советского Союза, метания проводились на “Пищевике”, был такой стадион в парке Горького. В метании диска Михаил занял пятое место, в “молоте” — шестое или седьмое. Но, главное, его заметили. Взяли в сборную СССР как дискобола. Однако мы договорились, что Миша будет метать молот. В Выборге он успешно прошел отбор в олимпийскую команду.

В Хельсинки, на первой для советских спортсменов Олимпиаде, подвела наша извечная расхлябанность. Ребята два раза разминались из-за того, что не знали точного времени начала соревнований. За четыре дня до них провели открытую тренировку с ведущими метателями мира и психологически выхолостились. До этого они начисто выбросили силовую подготовку.

Миша нервничал. В квалификации он метнул молот на 51 метр 50 сантиметров. Но в основных соревнованиях трижды получил ноль. Он очень быстро начинал вращение и не мог справиться со снарядом. Ему было обидно, но он умел не показывать вида. Спустя месяц после Олимпиады Кривоносов установил всесоюзный рекорд.

К следующим Олимпийским играм Михаил подошел одним из лидеров мирового метания молота, чемпионом Европы, шестикратным рекордсменом мира. Другим претендентом на победу был американец Гарольд Коннолли, который отобрал у Кривоносова мировой рекорд перед самыми Играми. На эту Олимпиаду поехал и я… в качестве журналиста.

Чтобы привыкнуть к австралийской жаре, к Олимпиаде готовились в Ташкенте. А мы, тренеры, в Мельбурн плыли на теплоходе “Грузия” почти месяц. А спортсмены работали в это время без нас.

В Мельбурне Кривоносов и Коннолли несколько раз тренировались вместе. Однако, чтобы не повторять ошибок предыдущей Олимпиады, я решил их разъединить и обратился с такой просьбой к руководству олимпийской команды СССР. Нам нашли место на университетском стадионе. Я готовил не только Кривоносова, но и Анатолия Самоцветова и Дмитрия Егорова. Уделял им больше времени, чем Михаилу, чтобы ребята не чувствовали себя обделенными. Как-то приходим на стадион и видим, что лунки набиты кучно, на приличном расстоянии от метательного круга. Я присмотрелся и заметил: вмятины от молота направлены в другую сторону. Лунки набили с умыслом. Сделано это было, чтобы вывести наших ребят, в первую очередь Мишу, из равновесия, напугать.

Михаил лидировал после трех предварительных попыток с результатом 63 метра 03 сантиметра. Но в пятом броске Коннолли удалось его опередить на 16 сантиметров. Кривоносов стал серебряным призером, Самоцветов — бронзовым, Егоров занял седьмое место, а всего соревновались 22 метателя.

Выступление наших молотобойцев признали успешным, ведь в Хельсинки лучшим из наших был Николай Редькин, показавший пятый результат. По итогам Олимпийских игр в Мельбурне Николай Николаевич Романов, председатель союзного Спорткомитета, человек, глубоко знавший и понимавший спорт, эрудированный и доброжелательный, подписал приказ, которым мне было присвоено звание “Заслуженный тренер СССР”.

Против Цанавы

Однажды вместе с журналисткой по фамилии Лаут я написал статью о некрасивом поведении футболистов.

Дело вот в чем. Измерительная техника тогда, в начале 50-х, была не на высшем уровне, потому мы вбивали колышки в точки приземления снаряда, а после тщательно вымеряли расстояния. Футболисты же вырвали все колышки. Они были под покровительством Цанавы и могли себе позволить некоторые вольности. Статья вышла в «Советском спорте». Лаут тогда сказала: “Мне уже здесь больше не работать”. И действительно в короткий срок уехала из Минска. Цанава, видимо, хотел расправиться и со мной. Он обращался в Спорткомитет, который тогда возглавлял Евгений Николаевич Коноплин. Но тот не дал меня в обиду. Сказал: “Продолжай спокойно работать”.

Большая четверка

Самыми талантливыми учениками были те, кто добился наибольших успехов, — Михаил Кривоносов, Василий Руденков, Алексей Балтовский и Ромуальд Клим. У них огромное желание достичь спортивных высот сочеталось со способностями.

Вася Руденков из Жлобина физически был самым сильным. Считал, что главное — штанга, выполнил норму мастера спорта по тяжелой атлетике. На тренировке ставил колышек, отмечавший мировой рекорд Миши Кривоносова, и стремился метнуть молот как можно ближе к нему. Потом “по чьей-то” подсказке его перевели в Москву, и к римской Олимпиаде его готовил уже Леонид Митропольский. Хотели отнять у меня и Кривоносова, но из этого ничего не вышло.

Алексей Балтовский, мы его звали Леня, очень любил читать. Тренировался преданно, с душой, но был очень чувствителен. Скажем, когда они тренировались вместе, Кривоносов на них спокойно смотрел. Тренировки же Балтовского с Климом иногда превращались в соревнования.

Клим попал в сборную довольно поздно, только в 1963 году, когда ему было 30. Так уж у него сложились жизненные обстоятельства: женился, появились трое детей. Нужно было в первую очередь думать о том, как накормить семью.

Был у меня в Витебске такой Леша Козлов, он быстро схватил движения перекидного прыжка, стал мастером спорта. Позже я уехал в Волгоград, предложил ему приехать. Но он и в школе учился не блестяще, подленивался и на мое приглашение ответил отказом. Жаль, одаренный был парень…

Простые принципы

Целый день я проводил на стадионе. Когда мы занимались общефизической подготовкой, все собирались вместе. Но когда надо ставить технику, будь тренер хоть семи пядей во лбу, больше чем с одним-двумя спортсменами работать невозможно. Я работал с каждым по отдельности. Есть ведь просто психологически несовместимые люди. Мы составляли расписание, и они приходили в назначенное время. Поставить спортсмену хорошую технику, воодушевить, помочь, можно только тренируя индивидуально. Есть яблоки, которые созревают в середине лета, есть осенние, а есть такие, которые наливаются соком только к зиме. Так и люди зреют не в одно время, каждый — в свой час.

Я старался учитывать физические и психологические особенности спортсменов. Скажем, Балтовский, кроме молота, успешно метал диск и толкал ядро. Кривоносов тоже метал диск. Для того чтобы попасть в сборную республики, нужно было закрывать минимум два вида. Василий Руденков и Сергей Приходько были левшами.

Постоянно стремился к тому, чтобы выбрать для спортсменов новое место для тренировок. В Витебске у нас с Климом были три-четыре точки. Новизна впечатлений создает гораздо более благоприятный психологический фон.

Анализировал с каждым проделанную за год работу, чертил графики, вместе намечали новые рубежи. Старался убедить спортсмена в необходимости выполнения той или иной работы. В таком случае приобретаешь не слепого исполнителя, а союзника.

Еще несколько важных принципов тренерского труда: нужно любить свою работу, не смотреть на часы, досконально знать свое дело — биомеханику, анатомию, психологию, методику тренировочного процесса. Копировать тренировочную программу звезд бесполезно, а часто и опасно. Методика должна соответствовать уровню подготовки спортсмена и конкретным условиям.

Три или четыре

Как-то задумал я изменить Кривоносову технику броска. Попробовал ее на перворазрядниках. Так один мне сказал: мы для вас — подопытные кролики. Объяснил ему, что для их уровня квалификации эти тонкости пока несущественны. У Кривоносова ноги были быстрые и сильные, но ОЦТ (общий центр тяжести) расположен высоко. А чем выше скорость вращения, тем он должен быть ближе к земле.

Были в свое время споры по поводу того, сколько поворотов эффективнее делать метателям молота — три или четыре. Метатель из Львова Сюч стремился обыграть небольшой рост четырьмя поворотами. Так же поступали некоторые американцы. Мне однажды пришлось по этому поводу делать доклад в Бресте. Удалось экспериментально доказать, что те, кто совершает четыре поворота, первый выполняют медленнее. Просто есть люди с таким складом характера, что не могут набрать оптимальную скорость вращения за три оборота, вот им и приходится совершать четыре. Скорость вращения должна быть оптимальной, такой, при которой спортсмен сможет выполнить все точно, не нарушая формы движений.

Чтобы найти оптимальные траекторию и скорость движений для каждого спортсмена, я читал много материалов по биомеханике, в том числе переводные немецких авторов, консультировался на кафедре теоретической механики политехнического института. Хотел сконструировать прибор по принципу железнодорожного транспорта, который бы фиксировал все показатели центробежной и центростремительной силы, но не хватило денег.

Негативные процессы

Слежу за теми процессами, которые сейчас происходят в нашей легкой атлетике. Одни и те же люди бессменно руководят ею в течение многих лет — вряд ли это на пользу делу. Как правило, такие ситуации приводят к развитию негативных процессов. Опираясь на свой опыт, могу предположить, что добрая часть завоеванных юношами и юниорами медалей — результат форсированной подготовки. К сожалению, тренеры вынуждены это делать, чтобы обеспечить собственное благосостояние. Пока будут платить в зависимости от того, сколько специалист подготовил юниоров, такое положение будет продолжаться.

Еще в 60-е годы были случаи, когда из жизни уходили 22-24-летние спортсмены (не буду называть имен), проклинавшие на смертном одре своих наставников…

500-800 движений ежедневно

Занимаюсь физическими упражнениями практически каждый день. Если боли в суставах, уменьшаю нагрузку, когда они проходят — увеличиваю. Всего совершаю не менее 500-800 движений. На это уходит от 15 до 30 минут.

Весной и летом поднимаюсь рано, в 6 утра, в 7 я уже на даче, которая находится километрах в десяти от нашего дома в Бресте. Там у нас 8 соток земли, около 20 плодовых деревьев. Занимаюсь поливкой, прополкой. Парники не ставлю, все выращиваю в открытом грунте: немного картофеля, моркови, свеклы, капусты и так далее. На даче не ночую, еду домой.

Особой диеты не придерживаюсь. Когда случаются сбои с ногами, исключаю мясо и вообще тяжелую пищу. Вес постоянный — около 75 килограммов. Кажется, всего один раз я пополнел до 80. У меня такой организм: стоит немного понервничать, и вес быстро сгорает.

Сплю 7-8 часов, этого мне достаточно. Водку, как я уже говорил, не пью, немного курил только во время войны.

Зимой поднимаюсь позже — в 9 часов. Сейчас пишу книгу, два-четыре часа в день, по самочувствию. Хочу рассказать о развитии метания молота в Беларуси, о динамике этого вида на Олимпийских играх начиная с 1900 года, когда молот был включен в олимпийскую программу. Впервые этот снаряд стали у нас метать в 1934 году. В следующем году будет 70 лет, хочу успеть к этому времени написать.

Достижения воспитанников Евгения Шукевича

Рекорды мира

1954 М.Кривоносов 63,34 м

1955 М.Кривоносов 64,33 м

1955 М.Кривоносов 64,52 м

1956 М.Кривоносов 65,85 м

1956 М.Кривоносов 66,38 м

1956 М.Кривоносов 67,32 м

1969 Р.Клим 74,52 м

Олимпийские игры

1952 М.Кривоносов участие в финале

1956 М.Кривоносов вице-чемпион

1960 В.Руденков чемпион

1964 Р.Клим чемпион

1968 Р.Клим вице-чемпион

Чемпионаты Европы

1954 М.Кривоносов чемпион

1958 М.Кривоносов вице-чемпион

1962 А.Балтовский вице-чемпион

В.Руденков 6-е место

1966 Р.Клим чемпион

1969 Р.Клим вице-чемпион

1971 Р.Клим 4-е место

Чемпионаты СССР

1952 М.Кривоносов чемпион

1953 М.Кривоносов вице-чемпион (диск)

1954 М.Кривоносов чемпион

1955 М.Кривоносов чемпион

1956 М.Кривоносов чемпион

1957 М.Кривоносов чемпион

1958 М.Кривоносов чемпион

1959 В.Руденков чемпион

1960 В.Руденков чемпион

А.Балтовский бронзовый призер

1961 В.Руденков чемпион

1962 А.Балтовский чемпион

В.Руденков бронзовый призер

1963 Р.Клим бронзовый призер

1964 В.Руденков бронзовый призер

1965 Р.Клим вице-чемпион

А.Балтовский бронзовый призер

1966 Р.Клим чемпион

1967 Р.Клим чемпион

1968 Р.Клим чемпион

1969 Р.Клим вице-чемпион

1971 Р.Клим чемпион