НА РАСПУТЬЕ. Время уходить, время начинать

ИЗ ДОСЬЕ “ПБ”

Жанна ГУРЕЕВА. Родилась 10.06.70 в Воронежской области. В Беларуси с 1970 года. В 1992 окончила ИФК в Минске. Замужем. Имеет 9-летнего сына. Бронзовый призер Кубков Европы в Суперлиге 1995 и 1997 годов в тройном прыжке. Бронзовый призер Всемирных студенческих игр-97. Финалистка чемпионата мира-95 — 7-е место. На ЧМ-97 — 11-я. Многократная чемпионка и рекордсменка Беларуси. Лучшие результаты — 14,35 и 14,41 (с попутным ветром более 2 м/с). Первые тренеры — Александр Синкевич, Евгений Русаков. Тренеры — Валерий Бунин, Игорь Лапшин, Владимир Ракович. Сейчас работает старшим преподавателем кафедры легкой атлетики БГАФК.

— Сколько лет вы были профессиональной спортсменкой?

— Больше 10 лет. В 1992-м меня приняли на работу спортсменом-инструктором в Минспорта и стали платить зарплату. Всего же я отдала спорту 22 года.

— С вашим-то сложением вы могли быть стать, к примеру, танцовщицей.

— С шести до девяти лет занималась в танцевальной школе. Но у меня был противный характер, я ленилась, мне все хотелось, чтобы меня опекали, уговаривали. К тому же тогда мы переехали на новую квартиру, и на танцы нужно было ездить.

— Большие расстояния — где это происходило?

— В Пинске. Правда, рожать меня мама ездила на родину — в Воронежскую область. Папа был военнослужащим, офицером, мама — биолог, заслуженный учитель Беларуси.

— Как прима бальных танцев вдруг стала прыгать?

— Когда мне было 10 лет, к нам в школу пришел Александр Алексеевич Синкевич, тихий, спокойный человек, и пригласил меня и еще несколько девочек в секцию легкой атлетики. Через год он переключился на мальчишек. А нас взял к себе Евгений Николаевич Русаков, он мне показался кричащим демоном. Я человек исполнительный, но если на моем пути попадаются люди деспотичные, по жизни стараюсь таких обходить. Однако у Русакова осталась. На его тренировках было жутко интересно. До сих пор встречаемся с ним на соревнованиях. Из его учеников в большой спорт пробилась не только я. Наиболее известные — Наталья Сафронова, Наталья Сологуб… Сейчас Евгений Николаевич говорит: “Никогда не думал, что ты останешься в спорте и будешь далеко прыгать”. Но тогда, в детстве, он нередко заезжал утром за мной на велосипеде и вез на тренировку. А то я любительница долго спать. Значит, он надеялся, что из меня что-то получится… Вот была у меня подруга, у нее такой спортивный характер, думалось, что станет спортсменкой. Однако я закончила выступления в спорте в 32, а она — в 18. Удивительно.

— После обычной школы наверняка последовал РУОР.

— РШИСП — Республиканская школа-интернат спортивного профиля. Мы мелом иронизировали: с географическим уклоном. Туда я поступила в 14 лет. У нас была замечательная учительница географии Зоя Арсентьевна. Она любила повторять: спортсмен должен знать столицы и границы. На класс старше учился хоккеист Сергей Федоров. Это потом он стал знаменитостью. А тогда ему тоже нравилась география. Зоя Арсентьевна его убеждала: “Сергей, спортсмен такого уровня, как ты, должен знать, куда едет играть”.

Мне повезло с однокашниками. В восьмом классе училась вместе с Мариной Лобач, в девятом — с Валерием Дайнеко. Марина тогда стала чемпионкой Европы в Париже. Выпытывала у нее: как Париж, Эйфелева башня, Лувр, Триумфальная арка? Отвечает: нормально. Я была удивлена. Позже, когда посмотрела в Стайках, как тренируются гимнастки, поняла: Париж в сравнении с этим меркнет. Физически они настолько выматывались, что эмоций не оставалось. Помню, мы закончили первую тренировку и уходим на обед. А им тренер говорит: если вы мне не сделаете это вот так, на обед не пойдете. Приходим в пять на вторую тренировку, а эти бедняги так без обеда и вкалывают. Но себя их наставница не ограничивала.

— В 17 вы оказались перед выбором: куда дальше?

— В 14 меня рвали на части — все хотели со мной работать. В 15 я прыгнула в длину на 5,88. Тогда меня тренировали Виктория Семеновна Божедарова и Семен Яковлевич Ботвинник. До окончания спортинтерната дальше не продвинулась, но считалась спортсменкой перспективной. Мама очень хотела, чтобы я поступила в вуз. Но после “тройки” по сочинению я забрала документы. Мама заставила пойти в кулинарное училище. Выдержала только два месяца. Решила: моя работа должна быть на свежем воздухе. И через год стала студенткой ИФК, который закончила в 1992 году. Получила диплом тренера, преподавателя физической культуры. Это мне близко. Но поиски своей ниши продолжались. Через пять лет поступила в Гуманитарно-экономический негосударственный институт на отделение психологии. Толчок к этому дал психолог Николай Константинович Волков, работавший с группой моего тренера Валерия Ивановича Бунина. Учиться было очень интересно, преподаватели знающие. Но после медиума я оттуда ушла.

Психолог — это белая ворона. Инесса Михайловна Демешко, известный спортивный психолог, мне рассказывала, что домой приходит внутренне опустошенной. К психологу ведь люди обращаются за помощью, он принимает на себя весь негатив. Чтобы помогать людям, нужно быть сильным человеком. А я посмотрю программу “Жди меня” и плачу. Помочь не смогу, а переживать буду сильно.

— По-моему, духовная сила заключается не в том, чтобы не сочувствовать, а в убежденности в своей правоте и умении не терять свою позицию под давлением власти и толпы… Как вы смотрите на перспективы тренерской работы?

— Практически я знаю, как и что нужно делать. Вспомнить бы, как это объяснить другим. После отъезда Бунина на работу за границу, молодой тренер очень долго объяснял, пытаясь по ходу разговора найти рациональное зерно и убедить в этом нас и себя. Тренер высокой квалификации сразу выделяет две-три основные вещи. Вот и мне хотелось бы говорить четко, точно, ясно.

Есть два уровня тренеров и спортсменов. Первый, это когда наставник говорит своему подопечному: нужно делать так! Так работал Бунин. Я ему безоговорочно верила. Мне повезло: не приходилось думать за тренера. Надо было осмысливать полученные задания и старательно их исполнять. Сейчас вспоминаю: когда приходилось думать за наставников, нередко обнаруживала, что они не правы. С этого начинался наш разлад. Тренер должен точно знать, что нужно его ученику сегодня, завтра, послезавтра.

Но я наблюдала и другой тип отношений: когда спортсмен, к примеру, говорит тренеру: что вы мне даете, я этого делать не буду, побегаю лучше 200-метровые отрезки. Не понимаю, как можно так работать?

— В вашей карьере было много наставников…

— Самые продуктивные — восемь лет (с 1987 по 1995), когда занималась у Бунина. Я стала мастером спорта, потом мастером международного класса. Даже когда Валерий Иванович уезжал на соревнования с Белевской и Лапшиным, я сама впахивала в Стайках как никогда. Потому что точно знала свою задачу.

— Самое яркое воспоминание о турнирах высшего уровня.

— Первый выезд за границу — и сразу Италия. Рим, Олимпийский стадион, турнир Гран-при. Темнота, яркий свет прожекторов. Зрителей не видно, только слышен рокот трибун. С Инной Кравец разминаемся, слышим гул. Оказывается, это Бубка прыгает. Разбегаюсь, а рядом по дорожке бежит Линфорд Кристи — фантастика! Кстати, тогда я прыгнула на 14,17 (рекорд Беларуси!) и стала третьей после будущих чемпионок мира Инны Ласовской и Иоланды Чен, а Кравец, меду прочим, осталась только четвертой.

— Вы прошли три чемпионата мира. Получилось ли все, как хотелось?

— Запомнилось, как в 1993 году в Штутгарте мы жили в казармах на бывшей американской военной базе. Дай бог каждому такие квартиры — трехкомнатные. Настроение было замечательное, а ноги не прыгали. Не понимала, что происходит, пока не узнала, что беременна.

— У вас родился сын…

— Сейчас ему 9 лет. Из всех видов спорта ему понравились только прыжки на батуте, но из-за большого роста из секции пришлось уйти. Зато все связанное с компьютером он ловит на лету. Однако надо же еще и двигаться.

— И чем больше, тем лучше! В 1995-м у вас это получалось отменно.

— К чемпионату в Гетеборге я подошла с рекордом страны, установленным на Кубке Европы в Лилле — 14,25. Однако еще до Кубка сильно травмировала колено. Прыгать не могла. Две недели имитировала разбег с помощью специальных упражнений. В квалификации чемпионата мира улетела на 14,41. Это был четвертый результат. Но в основных соревнованиях получилось 14,22 — 7-е место, хотя готова была на большее. Бунин полагал, что из-за 40-минутного опоздания на стадион мы не успели сделать привычный предстартовый аутотренинг. Однако Саша Главацкий в Сестриере, перед тем как прыгнуть на 8,33, просидел ночь на скамейке с температурой. Если человек готов, ему ничто не помешает, а плохому танцору всегда туфли жмут. Чувствовала, что мне не хватает силенок прыгнуть дальше.

— Рядом с вами Инна Кравец установила до сих пор не побитый рекорд — 15,50.

— Помню, как россиянки Бирюкова, Чен, Ласовская с досадой переговаривались: это сколько же нам надо прыгать туда. Ей что, 15,10 не хватило бы? Тогда я впервые поняла, что люди думают не только о спорте. Однако причастность к историческому событию почувствовала не там, а в том же Лилле, когда Джонатан Эдвардс улетел на 18,43. Рекорд не засчитали из-за сильного попутного ветра. Но он же приземлялся на полусогнутые! Было ощущение, что может добавить еще полметра!

— В Афинах повторился тот же вариант: в квалификации ваш результат был лучше, чем в основных соревнованиях. Нервы?

— Нет. Я никогда не боялась выступать. Мандража не было. В Афинах в квалификации дважды заступила. Оставалась одна попытка, у меня была как минимум легкая паника. Моего тренера Игоря Лапшина там не было. Помню, Рудских сбежал откуда-то сверху, пытался что-то подсказать. В итоге я разбежалась и прочувствовала каждый из трех прыжков. 14,35 — гора с плеч! Но в основных соревнованиях снова не заладилось. Разбегалась слишком быстро, прыгать было неудобно по ощущениям. Дважды заступала, показала всего 13,59.

Потом отвела душу на Универсиаде, которая проходила на Сицилии, в Катанье. Две недели купалась на море, загорала, а потом завоевала бронзу. Из 18 легкоатлетов только трое были с медалями — Лариса Хмельницкая, Володя Дубровщик и я.

— Олимпиады прошли мимо…

— После отъезда Бунина полгода тренировалась так активно, что начались очень сильные боли. Думала травмирован ахилл. Восемь месяцев, в том числе Олимпиада в Атланте, вылетели из жизни!

К Сиднею готовилась под руководством Владимира Владимировича Раковича. К тренеру у меня никаких претензий нет. Он человек, с которым можно идти в разведку. Ракович даже боялся меня брать. Мы делали много общефизической работы, но мне это не пошло. Может быть, таким легким, как я, не нужно работать со штангой.

— А стоит ли вообще женщинам прыгать тройным? Вы никаких последствий не ощущаете?

— Тьфу-тьфу, нет. Прыгать можно, но не в юношеском и юниорском возрасте. Кстати, это касается и парней. Перешла на тройной почти в 20 лет. Ну и смотря как прыгать. Не вбивать шиповки в дорожку…

— Главацкий впервые попробовал этот прыжок в 23.

— Тройной можно начинать, когда человек физиологически уже сформировался, иначе могут возникнуть большие проблемы. А до того полезно прыгать в длину и высоту.

— Фармакология — фактор решающий или вспомогательный.

— Однозначно — вспомогательный. И пользоваться этим можно при учете двух факторов: во-первых, опять-таки спортсмен должен быть физиологически сложившимся человеком, во-вторых, его технические и физические кондиции должны быть на высоком уровне. Приток энергии может сломать неустойчивую координацию движений. Это вопросы врача.

— Вы столько знаете, что, может быть, рано ушли из спорта?

— Я упорно тренировалась минувшие сентябрь, октябрь и ноябрь, чувствовала, что обретаю готовность для далеких прыжков. Нацеливалась на чемпионаты мира нынешнего года. Но тренер (Сергей Шкуратов. — “ПБ”.) предложил мне работать самостоятельно, по планам. Для прыжков на 14 метров этого может и достаточно, но для 14,50, точно знаю, нет. Последние лет пять я работала без врача и массажиста (а это обязательные слагаемые спортивного успеха), так теперь еще и без тренера. Решила поставить точку.

Спортивную карьеру вспоминаю с радостью, было много хорошего. Однако осталось неприятное ощущение, что могла бы сделать больше, чем сделала.

— Что теперь?

— Преподаю на кафедре легкой атлетики. Пока работаю с рефератами, со студентами впервые встречусь в марте. Есть варианты работы в ФОКе. Муж считает, что сама смогу найти свою нишу. Время покажет, на чем я остановлюсь.