Авторитетное мнение. Владимир Лутченко: в роли Штирлица

— Владимир Яковлевич, в 2004 году вы уже приезжали к нам.
— Да, это был мой первый опыт работы скаутом.

— О целях нынешнего визита в Минск спрашивать, думаю, излишне. Присмотрели кого из юных талантов? Может, белорусы приглянулись?
— Есть кое-какие наметки, но ими целесообразнее поделиться с руководителями клуба НХЛ “Нью-Йорк Рейнджерс”, скаутом которого и являюсь. Из белорусов выделить никого не могу. Разве что паренька под номером 10 (Артур Гаврус. — “ПБ”.). Но он еще слишком юн. В этом году на драфт выходят мальчишки 1992 года рождения, тогда как ваш на два года моложе. Видно, что форвард способный, техничный, настырный. Но ему еще тяжело тягаться со старшими. За годик-другой обобьется в этом окружении, обрастет, как мы говорим, мясом, возмужает. А если есть голова на плечах, то не пропадет.

— Чем привлекла работа скаута?
— Главное — я ни от кого не завишу. Сам изучаю календари юношеских и молодежных турниров, составляю график поездок. Не люблю ходить и постоянно что-то выпрашивать для работы. Сидеть за бумагами с утра до вечера мне не нравится. Хорошо хоть сейчас все компьютеризировано, что существенно облегчило жизнь селекционерам. Уже нет необходимости постоянно таскать с собой кипу бумаг. А так открыл ноутбук, заполнил формуляры, составил рейтинги, написал сообщение в головной офис и свободен.
Конечно, отчасти от моей работы зависит и будущее молодых ребят, потому приходится ответственно подходить к поискам и изучению талантов.
Вот завершился минский турнир, и мои рекомендации ушли в “Рейнджерс”. Думаю, они повлияют на то, кто из ребят под каким номером будет выбран на драфте. Хотя окончательные перспективы прояснятся уже после юношеского чемпионата мира.

— Вы, в прошлом великий защитник ЦСКА и сборной СССР, не специализируетесь по игрокам обороны?
— Нет. Наблюдаю за всеми полевыми хоккеистами. Акценты в поисках расставляют клубы. У одной команды, допустим, оборона хромает, вот они и рыщут в этом направлении. Какой-то необходим звездный игрок, посему ставится задача присмотреть мегаталант. Кто-то нуждается в защитниках- “домоседах” или, наоборот, в хоккеистах, способных приносить пользу при игре в большинстве. Нюансов много. В то же время я должен определить, на каких еще позициях может действовать паренек, какие функции способен выполнять на площадке. В НХЛ давно прошла градация по значимости хоккеистов для клуба. В первом и втором квинтетах, как правило, выходят лучшие исполнители, которые и приносят результат, в третьем — “силовики”, в четвертом — чернорабочие, опекающие звезд соперников.

— Богатый игроцкий опыт вам помогает?
— Если только при изучении спортивной составляющей. Но ведь и внутренняя жизнь юноши также представляет большое значение при определении перспектив. Чем мальчишка дышит, интересуется, как ведет себя в коллективе, в семье, насколько работящ и слушает ли тренера, вдруг курит или выпивает. Вот и приходится собирать подробную информацию, пользуясь разными источниками.

— Однако порой у паренька может оказаться немало завистников, которых хлебом не корми, а дай унизить более способного сверстника или воспитанника…
— На то она и разведка, чтобы все узнавать максимально точно и достоверно. Я — современный хоккейный Штирлиц.

— Но если герой известного кинофильма работал на отечественную разведку в тылу врага, то вы, получается, — на зарубежную разведку в собственном тылу. Как так вышло?
— Жизнь — штука непредсказуемая. Выбирать порой не приходится. Все зависит о того, где и кем ты востребован. Предложили в конце 90-х годов прошлого века попробовать себя в качестве скаута — согласился. Какие проблемы?

— Также, как и по завершении профессиональной карьеры, когда предложили возглавить детскую школу ЦСКА?
— Примерно. Повесил коньки на гвоздь, поступил в Высшую школу тренеров. Закончив ее, в 1983 году заступил на должность в ДЮСШ армейского клуба.

— Как вас занесло в “Спартак”, а после — и в Бостон?
— В начале 90-х годов прошлого столетия каждый вынужден был спасать себя сам. Всплыл вариант со “Спартаком” — не отказался. Занялся вместе с давним знакомым Сашей Кожевниковым ребятней из фарм-клуба “красно-белых”. Но потом в России грянул дефолт, разразился кризис. Примерно в ту же пору один российский бизнесмен, перебравшийся в Северную Америку, построил под Бостоном ледовый каток, решил открыть школу.

— Требовались специалисты с именем в мировом хоккее?
— Так в том центре не я один трудился. К примеру, коллегой являлся Джим Крэйг — голкипер, который защищал ворота сборной США на Олимпиаде 1980 года в Лейк-Плэсиде. Страж, который в немалой степени поспособствовал созданию американского “Чуда на льду”. Случайно “звездно-полосатые” обыграли тогда нашу сборную, однако…

— Не вспоминали перипетии олимпийского поединка?
— А я в нем не участвовал. Изначально фигурировал в расширенном списке, поехал на сборы в Штаты, провел один спарринг в Нью-Йорке против тех же американцев. Команда СССР тогда победила 10:3. В заявку можно было включать шесть защитников, а Тихонов взял восемь. После уверенной виктории Виктор Васильевич решил дать шанс молодым — Сергею Старикову и Леше Касатонову. А я и Сергей Бабинов собрали вещи и улетели домой.

— То есть поступил по принципу: вы свое уже выиграли, а теперь уступите дорогу?
— После назначения Тихонова на пост главного тренера сборной Советского Союза я сразу же выпал из ее обоймы. Понял, это первый сигнал к тому, что пора завершать карьеру. Но национальная команда проиграла один матч, другой. И нескольких ветеранов вернули. Небезосновательно рассчитывал взять и третье олимпийское золото, но… А через год и вовсе вынужден был повесить коньки на гвоздь. В тридцать два года делать это было ой как тяжело. Сам-то прекрасно чувствовал, что способен еще выступать на высоком уровне сезона три-четыре. Однако вмешались существовавшие в ту пору стереотипы о спортивном долголетии человека и травмы. В начале сентября 1980-го в первой же игре чемпионата против “Спартака” получил серьезнейшую травму. Рука была переломана в двух местах, плюс повреждена кисть. Практически до весны находился под наблюдением врачей, которые опасались, как бы у меня не случилось смещения костей. Восстановился к финишу первенства, вышел на лед еще в нескольких матчах, после чего услышал от начальства вежливое “Надо заканчивать”.

— Тридцать два для защитника сейчас — самый расцвет: карьера, можно сказать, только начинается…
— Еще хорошо, что я до этого возраста доиграл. Некоторых не менее здоровых и раньше на покой отправляли. Либо в командировки по армейским филиалам, коих в Союзе хватало.
Мне повезло — занял определенную нишу. А многие оказались не у дел, затем и вовсе трагически уходили из жизни. Порой вспоминаю прошлое и удивляюсь: как же мы выживали.

— И как выжили вы?
— Как-то удалось преодолеть все трудности. Впрочем, сейчас все вспоминаю с юмором.

— Тридцать-сорок лет назад, в эпоху великого противостояния СССР — Канада, никому и в голову бы не пришло, что культовые для советского хоккея личности через какое-то время будут работать на благо НХЛовских клубов.
— Необходимо учитывать обстоятельства и условия существования, что были в наше время. Постоянно находились на сборах, личной жизни никакой. С падением железного занавеса многие рванули за границу. Вначале хоккеисты, потом и специалисты. Ребята смогли себя как-то обеспечить финансово на старость.

— Не завидуете преемникам, многие из которых не добились даже маломальских успехов, однако выиграли в деньгах?
— Такого и в помине нет. Да, сейчас большинство ветеранов советского хоккея попросту выживают, не позволяя себе никаких излишеств. А если у кого проблемы со здоровьем? Виктор Жлуктов вот сейчас не ходит, в инвалидной коляске вынужден передвигаться. Проблемы со спиной дали о себе знать после ухода из большого спорта. А сменившим нас ребятам удалось создать какой-то запас прочности.

— Российские власти не торопятся поворачиваться лицом к своим титулованным ветеранам?
— Стипендии платят, но небольшие.

— Как считаете, это адекватная оценка вашего вклада в развитие хоккея? Или важнее внимание властей после стольких лет забвения?
— Скорее второе.

— Восемнадцать лет, до 2008 года, российская сборная не побеждала на чемпионатах мира или Олимпиадах. В ваше время за такое наверняка сослали бы в Сибирь “на каторгу” на куда больший срок. Но нынешние хоккеисты, несмотря на отсутствие великих побед, зарабатывают приличные деньги.
— Ха, так это итог развала системы! В начале 90-х годов страну покинуло не одно поколение толковых ребят. Почему прежде постоянно появлялись великие игроки? Потому что молодежь училась у ветеранов, существовала преемственность. Я, к примеру, начинал играть в ЦСКА в одной пятерке с такими глыбами, как Альметов, Локтев и Александров, а напарником в защите был Владимир Брежнев.
Провел с этими великими хоккеистами целый сезон, слушал их поучения, впитывал все, как губка. Даже называл их по имени и отчеству. Лет через десять уже сам выступил в роли наставника для Фетисова и Касатонова. Молодых никто не гнобил. Наоборот, делали все, чтобы они как можно быстрее заиграли на одном с нами уровне.
Но с развалом СССР система рухнула, оставшейся молодежи не у кого было учиться. Плюс финансовые неурядицы. Сейчас ситуация стабилизировалась — к хоккею вновь повернулись лицом. Парни, даже играющие в НХЛ, заинтересованы выступать за сборную.

— Какие, на ваш взгляд, главные проблемы современной молодежи?
— Удивляюсь, как, имея такие шикарные возможности, она не проявляет должного старания и усердия. Впрочем, все идет от головы. Это мои ровесники когда-то, желая выбиться в люди, сами искали варианты, днями пропадали на катках, озерах, совершенствовались. Негатива сейчас очень много. Тяжело сказать, за чем идут в профессиональные команды нынешние юнцы: за деньгами или за спортивными успехами. Да и родители давят на парня, требуют, чтобы он кровь из носу, но компенсировал их вложения будущими многомиллионными контрактами. А мальчишка и сам порой не знает, нужен ли ему хоккей.

— Деньги, что крутятся в спорте, развращают или стимулируют ребят?
— В зависимости от человека.
Но многие талантливые игроки пропадали, подписав первые серьезные контракты. Мол, получая такие деньги, работать им уже больше не надо, они всего в жизни достигли. Всегда считал, что молодежь должна быть голодной. Как до побед, так и до денег.
Помнится, моя первая зарплата в ЦСКА составила сорок рублей. Когда принес их домой, мать расплакалась — жили-то мы очень тяжело…

— За те сорок рублей в пересчете на нынешние деньги сейчас молодняк даже переодеваться на тренировку не захочет.
— Платить ребятам надо. Но необходимо и реально оценивать их способности…