Послесловие. Александр Андриевский: выбираем нервотрепку

Но все эти утешения, что называется, в пользу бедных. Едва ли они удовлетворяют кого-либо из болельщиков и, судя по разговору с наставником “зубров” Александром АНДРИЕВСКИМ, определенно не удовлетворяют тренерский штаб.

— Даже не знаю, как начать. Поздравить с окончанием чемпионата разве…
— Поздравлять-то особенно не с чем: завершили слишком рано. При том, что определенно были способны на большее.

— В таком случае следующий вопрос очевиден: раз могли больше, но не добились, значит, дело…
— Ответ на этот вопрос даст ближайшая неделя — это примерное время, необходимое для более или менее глубокого и обстоятельного анализа. Но если выделять очевидные моменты, достаточно взглянуть на количество заброшенных нами шайб. Плюс на реализацию большинства.

— Как раз на неделю команда распущена…
— Выходные ребятам необходимы. Особенно олимпийцам, которые за последний месяц и наигрались, и налетались вволю.

— Раз уж затронули олимпийскую тему, не могу не спросить: очень ли задевали ваш штаб постоянное подчеркивание наставником сборной Михаилом Захаровым слабой готовности динамовцев?
— Позвольте оставить это без комментария.

— Хорошо, спрошу о вашей собственной оценке выступления подопечных в сборной.
— Это будет то же самое, только с другого ракурса. Не хочу вступать сейчас ни с кем в полемику.

— Не могу не вспомнить октябрьское интервью, взятое через несколько часов после известия об отставке Глена Хэнлона с поста наставника “Динамо” и поступившего вам предложения сменить его. Тогда проскочила фраза: “Это будет тяжело, но интересно”. Чего в итоге было больше?
— Всего хватало. Тяжелее всего, и главным образом психологически, было, наверное, в начале работы нашего штаба. Уже потому, что все вольно или невольно сравнивали наши действия с хэнлоновскими.

— Разве? Кажется, для всех было очевидно, что они трудносопоставимы. У ваших предшественников было в распоряжении межсезонье…
— И все равно что-то подобное ощущалось, витало в воздухе. Да и не люблю я оперировать всякого рода “если бы”. Проводи предсезонную работу мы, случись еще что-либо… Случилось то, что случилось, а мы знали, на что шли.

— Полагаю, как минимум в одном ожидания обмануты не были: тренерская работа в КХЛ — отличная школа.
— Несомненно. Соглашусь, что эти полгода в профессиональном плане дали, видимо, больше, чем предыдущие несколько лет.

— С высоты этого опыта сегодня, возможно, что-то было бы сделано по-другому, представься шанс “отмотать пленку”?
— Не возможно, а безусловно. И даже знаю, что. Но эти соображения также предпочту оставить при себе.

— Зная нелюбовь к оценке игроков персонально, все же спрошу: сохранили бы Хювенена?
— Вот здесь не готов ответить.

— В начале февраля в ответ на вопрос о возможности участия Ритчи в трех мартовских матчах с вашей стороны прозвучало довольно резкое “нет”. Тогда подумалось, что с Байроном имеются какие-то проблемы не только медицинского плана.
— Напрасно, дело было как раз в них. Уже в начале февраля было очевидно, что после двух операций Ритчи не сможет полноценно восстановиться и к марту. Можно было, конечно, выпускать его на уколах, но смысл в этом не просматривался. В отличие от вполне определенного риска доломать игрока окончательно.

— Тем не менее канадец аккуратно работал на тренировках в общей группе уже с начала февраля.
— Потому что он действительно очень хотел играть и делал для этого все. Профессионализму у него можно поучиться.

— У кого еще?
— Уже не раз отмечал, что, предложи выбрать эталон отношения к делу, назвал бы им Пелтонена. Вот уж у кого нашим учиться и учиться, особенно молодежи.

— Учились или, как часто свойственно молодости, пропускали мимо ушей?
— Это покажет будущее. Но, по ощущениям, все же внимали и старались перенимать.

— Эти месяцы для тренерского штаба оказались равно сложными, или их можно поделить на циклы?
— Можно. Наиболее проблемным был период после Кубка Полесья.

— Вы не оговорились — именно Полесья, а не Шпенглера?
— Нет, все правильно. Перед турниром в Бобруйске мы только-только стали нащупывать игру, последовательно обыграли две московские команды, рижан. И здесь случилась международная пауза, за которой — спад. На инерции еще обыграли “Ладу”, а дальше…

— Но после декабрьского триумфа в Давосе на Кубке Шпенглера история повторилась точь-в-точь: на инерции успеха “всухую” была повалена “Сибирь” на ее льду, а потом…
— Сходство только внешнее. К турниру в Швейцарии процесс притирки нового тренерского штаба к команде, видимо, был завершен. Мы стали лучше чувствовать команду, она — понимать наши требования, и дело пошло. Свидетельство тому — и завоеванный в Давосе трофей, и последующие матчи. Если разобраться, вчистую мы уступили лишь “Спартаку” — 3:6, там действительно ничего не клеилось. В остальных играх смотрелись куда убедительнее, даже когда уступали.

— Говоря о тяжелых для тренерского штаба моментах, нельзя не вспомнить конец января и несостоявшиеся трейды Платта и Пелтонена. Полагаем, вы были не в восторге от такой перспективы?
— А вы как думаете? Конечно. Лучше всего влияние этих слухов может иллюстрировать последовательность событий: когда они появились, мы как раз уступили “Спартаку”. О том же, что лидеры проданы не будут, нам сообщили утром 28 января. Вечером, напомню, мы обыграли СКА на его льду.

— И потухшая было надежда на выход в плей-офф разгорелась с новой силой. Окончательно же она умерла…
— …только тогда, когда мы утратили даже математические шансы. А именно — после домашнего поединка против “Торпедо”. Я не лукавил, когда говорил, что мы будем драться до последнего шанса.

— Впоследствии оставалось драться только за честь. Насколько это удалось на мартовском отрезке?
— Об этом судить не нам.

— Однако последний аккорд — в минувшее воскресенье в Омске — команда исполнила в мажоре.
— Между тем игру показали довольно среднюю. И никакой особой “накрутки” команды никто не проводил. Но у всех игроков фамилия на спине, чувство чести и долга, что ребята и доказали.

— Есть ли ощущение очередного поворотного этапа в карьере?
— Вы о чем?

— У нас как-то принято по итогам неудач делать оргвыводы, не оглядываясь на обстоятельства.
— Близости какого-то поворота пока не ощущаю. Ежедневные контакты с новым руководством клуба позволяют говорить о полном взаимопонимании.

— И все же: готовите с Андреем Гусовым “вариант Б” на случай, если вам предпочтут другой тренерский штаб?
— Пока нет. Вот если нам будет объявлено, что клуб не нуждается в наших услугах, тогда и подумаем.

— Положим, этого не произойдет. Не тяжело ли тянуть КХЛовскую лямку вдвоем?
— Тяжело — не то слово, нужно будет привлекать кого-то еще. И соображения на сей счет тоже уже есть. Но озвучивать их опять же будет уместно, когда руководство определится, куда и с кем идти дальше.

— Но вы, полагаю, не особенно тяготеете к большему спокойствию работы в белорусском чемпионате?
— Безусловно, хотелось бы продолжить в КХЛ.

— Честолюбие отрицает шаг назад?
— Не в этом дело: иногда полезно шагнуть назад, чтобы потом сделать три шага вперед. Просто при работе на таком уровне, как КХЛ, на любую нервотрепку можно закрыть глаза.