Суд да дело. Часть 4-я. Личная выгода из служебного положения

Случай с главным тренером национальной команды по таэквондо Сергеем Шелютой, неосмотрительно ринувшимся в судебную тяжбу против “Прессбола”, дал возможность на примере его клуба “Олимпик” документально отследить отдельные негативные явления нашего спорта. В том числе и отсутствие должного контроля за поступающими в ОО денежными средствами.

Наваждение

Шелюта, предъявивший нам рекордный в истории газеты иск на 270 миллионов рублей, испытывал, видимо, большие проблемы со свидетелями. Он постоянно обещал привести в суд человек 20-30, но с массовым “завозом” каждый раз что-то срывалось. Да и, прямо скажем, истцу не везло: кое-кто если и приходил, то суд даже мог отказаться его выслушать.
Однажды утром мы с группой поддержки сидели под дверью кабинета судьи, ожидая вызова, как вдруг в тишине раздался звонок. Шелюта выхватил трубку, из нее раздался задыхающийся голос: “Еще не начинали? Я уже бегу, из метро выхожу, скоро буду!” Мы переглянулись: очевидно, истец вызвал подмогу из своего безотказного “женского батальона”. Когда свидетельница метеором влетела на этаж и, отдуваясь, примостилась неподалеку, Шелюта тотчас принялся активно ее инструктировать с “ПБ” в руках. Та тем временем зло сверлила меня черными глазами. Потом до нас донеслось: “Как же так, шьют уголовное дело!”
Я опешила: у истца в голове, вероятно, все смешалось. Неужели Шелюта не осознает, что газета лишь защищается, а нападает именно он, что иск, в тексте которого шьется статья кодекса, слава богу, не уголовного, состряпал не “Прессбол”?
И, едва судья открыла заседание, мы с главным редактором Владимиром Бережковым заявили протест против допроса этого персонажа: дескать, что нового по существу дела она может рассказать? Ведь все свидетели истца, попутно делая рекламу клубу “Олимпик”, только подтверждали то, что опубликовано в газете. Давайте же не превращать процесс в бесконечное действо!
Суд принял наши возражения. Истец моментально взвился: “Свидетель в 1999-2005 годах была председателем родительского комитета клуба и расскажет за всех родителей! Ведь в статье идет речь, что я всех запугал, что доходит до абсурда. Вот этим всем занимался как раз родительский комитет: сбором денег на ремонт, ковер и так далее”. Я недоумевала: в проштудированном мною от и до уставе общественного объединения “Олимпик”, которое истец на суде к тому же постоянно именовал частным (!) клубом, ни о каком родительском комитете речи нет. Кем он назначается? Самим Шелютой? Чтобы проводить его политику? Тогда что может пояснить такой свидетель?
Впрочем, судья сама осадила Шелюту: “За всех она рассказать не может”. И напомнила: “Уважаемый истец, в ваши обязанности не входит доказывание того, что опубликованные факты не соответствуют действительности. Для чего вам приглашать свидетеля и что-то опровергать?” Шелюта же демонстрировал чудеса непонятливости: “Ваша честь, я хотел пригласить этого свидетеля с самого начала, но она была в командировке”. Повисла пауза. Казалось, все присутствующие соображали: так ли услышали? Наконец судья ласково нарушила тишину: “Вы взяли на себя бремя доказывания. Для чего это вам?” — чуть ли не с состраданием посмотрела служитель Фемиды на истца. Я мысленно представила ее в образе медсестры, склонившейся над пациентом; казалось, еще чуть-чуть — и она уступит мольбам. К счастью, наваждение быстро спало: судья твердо отказала Шелюте в заявленном ходатайстве.

Жареные показания

Когда пришел черед допроса следующего свидетеля со стороны истца, в зал вошел субтильного вида молодой человек. Представился судьей национальной категории. На наш взгляд, ничем он Шелюте не помог. Скорее навредил.
Они с истцом, похоже, отрепетировали какие-то домашние заготовки. Только плохо отшлифовали. Надо сказать, что Шелюта избрал на суде тактику дискредитации свидетелей, выступавших на стороне “Прессбола”. Одного обвинил во лжи, другого — в воровстве, третьего — в некомпетентности, четвертого — в непрофессионализме, пятого — в личной заинтересованности и неприязни и так далее. Вот и своего свидетеля истец решил использовать с этой же целью, задав ему вопрос о том, при каких обстоятельствах люди покидали “Олимпик”. И замер в ожидании. Свидетель же, доселе говоривший без запинки, вдруг застопорил, замялся, словно нужные слова запамятовал: “В общем, смысл такой. Они пытались захватить власть в клубе. Не власть — я неправильно выразился. Они были… Как же это правильно сказать…” Наша группа поддержки не выдержала и зашептала Шелюте: “Подскажите своему свидетелю, он забыл слова, каким вы его учили!” Истец аж онемел. А зал взорвался от смеха — пришлось судье утихомиривать слушателей.
Едва оправившись от смущения, свидетель снова подарил нам несколько радостных мгновений. Ибо вдруг заявил, что никакого отношения к клубу “Олимпик” к 2008 году уже не имел. Я даже растерялась от такой удачи: быстро перетряхнула лежащую передо мной кипу документов и извлекла выписку из протокола заседания правления ОО “Клуб таэквондо “Олимпик” от 28 августа 2008-го. В ней черным по белому записано: “Тюльков В.В. — член правления, председатель судейской коллегии”!
А ведь свидетель был предупрежден об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. На что мы не преминули обратить внимание суда, после чего надобность в продолжении допроса отпала сама собой. Тем более что я тотчас сменила тему, перебросив логический мостик к милицейской проверке: “Высокий суд, согласно уставу “Олимпика”, именно правление распоряжается финансовыми ресурсами клуба. Однако смета-отчет, фигурирующая в материалах проверки, на которую истец постоянно ссылается как на истину в последней инстанции, утверждена единолично истцом! А знает ли свидетель об этой смете?”
Шелюта испуганно вскочил, вероятно, почувствовав, что запахло жареным: “Ваша честь, это давление на свидетеля. По правлению, по внутренней работе общественного объединения вопросы у нас не рассматриваются — ни в газете, нигде. Свидетель пришел конкретно отвечать на вопросы за судейство и то время, когда он занимался в клубе “Олимпик”!..
В общем, слабое место ОО “Клуб таэквондо “Олимпик” мы нащупали верно — его бухгалтерия влекла к себе неумолимо.

Проверено ОБЭПом

И вскоре я сполна удовлетворила свое любопытство. Впрочем, добраться до финансовых документов “Олимпика” было не так просто. Прежде всего предстояло добиться, чтобы суд удовлетворил соответствующее ходатайство, ведь на первых слушаниях, состоявшихся еще прошлым летом и при другом составе суда, нам это не удалось.
На сей раз служитель Фемиды заинтересовалась сама: “Раз у ответчика возник вопрос и самостоятельно получить информацию сторона не имеет возможности, то ответьте, истец, каким образом можно проверить: свои взносы для участия в Рождественском турнире спортсмены перечисляли под видом стартовых или членских?” Шелюта был непробиваем: “Этот вопрос непосредственно проверял ОБЭП”. Бережков хмыкнул. У меня вырвался всхлип. Судья вскричала: “Ну и что?” Ее легко было понять: сей ответ истец давал на протяжении дня не однажды, лишь с небольшими интерпретациями.
Поэтому следующая тирада судьи выглядела логичной: “Компетентные органы, извините, не имеют для суда никакой силы! Материалы их проверок также подлежат проверке в судебном заседании. Суд дает оценку всем доказательствам по делу. Ну проверял вас ОБЭП. Что мне до этого?” Шелюта был ошеломлен: “Они обращались к…” “Пусть обращаются куда угодно. Откуда можно истребовать документы, я спрашиваю?” — поставила вопрос ребром судья. Истец залепетал: “У нас есть только выписки из банков за весь период, где идут поступления всевозможные”. — “Как вы определяли, что это за поступления?” — “Тренер команды показывал свой документ об оплате”. Судья почти негодовала: “И что? В распечатке банк укажет, что на счет поступило 10 миллионов. Но у вас должна вестись какая-то документация, это же денежные средства! Когда проводится проверка вашей финансово-хозяйственной деятельности, должны же быть платежные документы!..”
Увы, суд заблуждался: как мы выяснили в предыдущей серии, проверки финансово-хозяйственной деятельности “Олимпика”, по сути, не проводилось. Но замешательство, если оно и было, быстро прошло, и вскоре в голосе судьи зазвенели юмористические нотки: “То есть установить, были это членские взносы или стартовые, не представляется возможным. Как все завуалировано!”
Пытаясь держать ситуацию под контролем, я продолжила нагнетать: “А нам для сбора доказательств по делу необходимо знать о движении по счету клуба “Олимпик”. Чем невольно спровоцировала истца на новые откровения. Сначала он отказал мне: “Считаю, движение по счету — это все-таки внутреннее дело хозяйственной организации!” Затем попытался дать отпор суду: “У нас ОБЭП уже затребовал это”. Что было уже слишком. Страсти накалились. Фемида воскликнула: “Суд у вас тоже требует!” Шелюта продолжал играть с огнем: “Значит, тогда нужно ваше определение на затребование”. И доигрался. “Если вам недостаточно отражения в протоколе того, что суд вас обязывает предоставить документы, я сделаю официальный запрос”, — в голосе судьи послышались приглушенные раскаты грома. Они заставили истца наконец пойти на попятную: “Ваша честь, я не это имел в виду… Я имел в виду, что это целая пачка подшитой бухгалтерской документации”. “Вот и представьте ее на обозрение на следующее заседание. Мы проверим и вернем вам назад”, — уже вполне миролюбиво подытожила судья. И предложила представителям “Прессбола” ознакомиться с бухгалтерией истца сразу после ее поступления.

Принудительные пожертвования

Напомним, что родители спортсменов возмущались какой-то непонятной им схемой оплаты за участие в Рождественском турнире. Свидетель Золотковский на суде так и сказал: “Почему деньги — неизвестному дяде?” По его словам, стартовый взнос оформлялся как членский взнос в ОО клуб “Олимпик”, о котором многие подписанты не имели понятия. Руководитель этого клуба Шелюта как мог отчаянно опровергал эти сведения. Дескать, неправда, не как членский взнос и все, а раз так, то “Прессбол” меня опорочил. У нас, признаться, едва не опустились руки. Спасение пришло со стороны, откуда не ждали — от свидетеля истца.
В зале появился молодой тренер из небольшого городка Гродненской области, по виду совсем парнишка. И вдруг рассказал, что его клуб “Чирисан” перечислил стартовые взносы, оформив их как “добровольные пожертвования на уставные цели клуба таэквондо “Олимпик”. Причем эту формулировку придумал не сам — она следовала из письма, присланного в “Чирисан” Шелютой!
У судьи загорелись глаза: “Если такое перечисление являлось условием участия в соревнованиях, то можно ли именовать эти средства добровольными пожертвованиями?” Свидетель Сивко не нашелся с ответом, и на помощь ему ринулся истец: “Здесь вопрос чисто бухгалтерский. Посоветовавшись с компетентными органами, мы решили применить именно такую форму”. Но прервать ход мыслей суда было невозможно: “Истец, ну вы же считаете, что ответчики, обозвав стартовый взнос в своей статье как-то по-иному, унизили ваше достоинство?” Крыть оказалось нечем. Допрос свидетеля, приглашенного нашим героем, определенно сыграл против истца.
А письма с просьбой о добровольных пожертвованиях Шелюта слал в Лиду, Солигорск, Гомель и другие города страны — это я обнаружила в материалах милицейской проверки. И, по всей видимости, ни должностное лицо, проводившее проверку, ни сам истец так и не поняли, что, согласно белорусскому законодательству, добровольные пожертвования не должны быть обусловлены встречным предоставлением какого-либо блага, даже участием в турнире. Добровольные пожертвования есть синоним дарения. У нас напрашивается вывод: будучи главным тренером национальной команды и одновременно генсеком федерации, истец в сущности использовал административный ресурс, когда просил зависимых от него тренеров что-то подарить. Ну как же можно было отказаться!..

Отдых на водах

На руку нам сыграл и допрос еще одного молодого тренера, приглашенного Шелютой, на сей раз из Логойска. Свидетель Шкалов показал, что его команда не сдавала стартовый взнос для участия в республиканском соревновании “XIII Открытый Рождественский турнир”. Суд удивился: “Это в связи с чем?” Тренер пояснил: “Между “Олимпиком” и моим клубом есть договор о совместной деятельности. Мне это выгодно экономически. А Шелюта усматривал другие выгоды для себя: совместные сборы, тренировки. Поэтому мы и не оплачивали этот взнос”. Как интересно: Шелюта, оказывается, по словам собственного свидетеля, еще и усматривал какую-то выгоду для себя! Проводил республиканский турнир и самолично решал, кого освободить от уплаты, преследуя при этом получение выгоды для себя!
Мы обратили на этот факт внимание суда. Но истец и здесь продемонстрировал редкую несообразительность, иначе и не скажешь, ибо усугубил ситуацию. Он заявил: “Организатором турнира является клуб таэквондо “Олимпик”. И это уже наше частное дело, с кем и как взаимодействовать. Например, российская команда из города Ессентуки каждый год к нам ездит, и мы ее принимаем за собственные средства. А она нас — у себя”.
Главред Бережков едва не задохнулся от возмущения: “Это как? Вы на водах отдыхаете, и за этот душевный прием благодарите Ессентуки — за счет других детей, оплативших участие в турнире?” Шелюта не понял подвоха: “Да, клуб “Олимпик” в Ессентуках хорошо принимают. Это обычный спортивный обмен”. “Но кто об этом принимает решение?” — словно между прочим поинтересовался суд. “Я”, — простодушно ответил истец. Бережков тотчас потребовал: “Прошу запротоколировать: Шелюта лично принимает решение, кого освобождать от уплаты взносов за участие, кого нет. Таким образом, директор турнира Шелюта использует служебное положение, преследуя при этом, что подтвердил свидетель Шкалов, личную выгоду”.
Возмущению не было предела: дети, сдававшие стартовые взносы, тем самым оплатили за ессентуковцев, логойчан и остальных счастливчиков подарки, календарики и другую рекламную продукцию клуба “Олимпик”! Причем, как заявил сам истец, сувенирами одаривались также тренеры, судьи, пресса и еще какие-то специалисты. В общем, Шелюта оказался в неприглядном положении, и суд сделал надлежащие выводы.

Пойман за язык

Показательный с точки зрения бухгалтерии случай произошел и во время допроса одного из наших свидетелей. Родительница Павловская, оплатившая стартовый взнос за два дня соревнований, забрала ребенка из “Олимпика” сразу по окончании XIII Рождественского турнира. По ее словам, это произошло после того, как тренер клуба Бабаков сначала ввел семью в заблуждение, сказав приходить в зал не в первый день соревнований, а во второй, потом же накинулся на юную таэквондистку с претензиями. При этом придумал наказание, возможно, обычное для таких ситуаций: пригрозил заставить девятилетнюю малышку, больную астмой (!), делать сто отжиманий. Естественно, мать пришла в ужас от такого подхода и решила сменить клуб: пусть дочка набирается здоровья в более подходящем месте, в профсоюзной школе.
Но в суд мы ее пригласили, собственно говоря, ради разговора на другую тему. Опрашивая родительницу перед публикацией статьи “200 миллионов в деле “очернения и дискредитации белорусского спорта” (“ПБ” от 28.05.2009), я узнала, что она платила за участие в турнире не через банк. Истец же требовал в суде опровергнуть опубликованное в газете это мнение. Поэтому мы попросили мать ребенка прийти на заседание. И она показала: “В “Олимпике” постоянно на что-то собирались деньги. Ребенок встал на весы — плати. Сдал экзамен на пояс — плати. Членские взносы — каждый месяц. На ремонт — каждое лето. Это сильно било по кошельку”.
Я подключилась к допросу: “Квитанции какие-то получали?” — “За взвешивание, стартовый взнос — нет. Лежала ведомость, расписывались, отдавали деньги и все”.
Истец буквально изменился в лице: “Вы что-то недопоняли. Я как председатель клуба “Олимпик” вам скажу: за взвешивание никогда ничего не платят”. Свидетель удивилась: “Я лично платила”. Шелюта не унимался: “Вы, может быть, стартовый взнос имеете в виду? Вспомните: после взвешивания сдавали деньги один раз или несколько?” Свидетель пожала плечами: “Мы приходили, дочка становилась на весы, и я платила”. И она, отойдя от трибуны, за которой стояла, даже показала, как все происходило, топнув при этом ногой. А Шелюта воспрянул духом: “Верно. И больше не платили! Это и был стартовый взнос. Я правильно вас понимаю?” — победоносно заключил он. Здесь молчавшая было судья вдруг будто проснулась: “То есть стартовый взнос все-таки сдавался наличными — прямо перед соревнованиями, как и написала газета? Значит, сведения соответствуют действительности?”
Это был разгром. Но наш герой бился до последнего: “Ваша честь, в материалах дела имеется квитанция об оплате стартового взноса именно за дочь свидетеля!” Пришлось вмешаться: “В материалах дела есть копия банковского документа о платеже — подчеркиваю: членских взносов в пользу общественных организаций. И сумма там против фамилии Павловской стоит 56 тысяч 200 рублей, что совершенно не совпадает с величиной стартового взноса на ваш Рождественский турнир, который мог быть либо 28 тысяч, либо 42 тысяч”. Шелюта, пойманный за язык, сник.

От Шелюты к Бондарю

Так что же представляла собой приснопамятная бухгалтерия, которую — после настояния суда — все-таки приволок в суд руководитель “Олимпика”? Признаться, я убила немало времени, изучая эту толстую и, как мне показалось, беспорядочную кипу документов. В ней обнаружила все что угодно, даже выплату пособия по уходу за ребенком. Какие только надписи не увидела напротив интересовавших нас сумм в 28 тысяч рублей: добровольные пожертвования, членские и вступительные взносы, разовые услуги от физических лиц, за оказываемые платные услуги населению, благотворительная помощь и даже вклад в спортивную ассоциацию. Все вперемешку, вразнобой, вразнотык. Вот только квитанция об оплате именно стартового взноса за участие в турнире была там одна на всю пачку… Так бесславно завершилась для Шелюты история с изучением судом его финансовых документов, которые истец силился выдать за письменные доказательства по делу о защите своей чести, достоинства и деловой репутации.
На следующей неделе в суде Центрального района стартует процесс еще по одному делу, напрямую касающемуся “Прессбола”. Ведь именно после наших статей о “НИИсследованном миллиарде” газету лишили олимпийской аккредитации на Игры в Пекине, а правоохранительные органы заинтересовались бывшим вице-президентом НОКа Александром Бондарем. Там тоже речь шла о неупорядоченности в финансах. Профессора арестовали в декабре 2008 года. В понедельник состоится его первый выход на публику. Мы будем следить за событиями.