Народный футбол. “Аматар” из сна

…Летом 91-го молодой доцент кафедры культурологии Брестского пединститута Владимир Люкевич получил квартиру в микрорайоне, представлявшемся тогда краем света. Человек, гонявший мяч для души, он захотел собрать компанию по новому месту жительства и отстучал на машинке объявление, приглашавшее в воскресное утро на школьный стадион всех желающих, вне зависимости от возраста и кривизны ног. Пришли человек двадцать, на другое воскресенье — тридцать, а потом родилась идея подать заявку на регистрацию общественного объединения любителей футбола — самодеятельного клуба “Аматар”.
Тогда идея Люкевича организовать свой любительский чемпионат с сеткой, турнирными таблицами и всяческой атрибутикой профессионального футбола представлялась блажью. Но минуло двадцать лет, а “Аматар” живет, по-прежнему строя отношения на беззаветной привязанности людей к игре. Живет и развивается, не превращаясь в коммерческую структуру и не испрашивая денег у власть имущих.
То, что “Аматар” подняли на щит в УЕФА — по первой реакции удивляет. Но, по-хорошему, такое нельзя было не заметить: люди сами организовались, создали структуру, платят взносы и круглый год крутят турнир — 40 команд в зальном футболе, 53 команды на улице — уже на хороших площадках, с профессиональными судьями, ведением статистики, изданием бюллетеней. Главные, ключевые слова здесь — САМИ и ЗА СВОИ — при нашей психологии, в условиях системы, столько десятилетий бившей по рукам (а буквально — по головам, по телу, по душе) за всякое проявление несанкционированной инициативы. За это я снимаю шляпу перед председателем “Аматара” Владимиром Люкевичем, его правой рукой Эдуардом Белемуком и всеми, кто в удовольствие тянет этот нелегкий воз.
Европа отметила — славно, пусть будет Европа, не все Месси масленица. Другое хочу сказать: не в Европах или Россиях главное и не в белорусских кремлях, оно — внутри нас. И случилось это главное задолго до присуждения номинации УЕФА. Ребята победили себя, сумели выдавить страх, который в 20-е, 50-е, 70-е и далее изо дня в день, из года в год загоняли в нас и наших родителей.
А что до футбола, он как жизнь — парадоксальная прогрессия нарастания убывания: на поле честнее, чем в кабинетах, на трибуне — честнее, чем на поле… Самая же искренняя игра живет вдали от глаз на стареньких школьных стадионах или вытоптанных пустырях, где спорт сбрасывает с себя гири политики, где можно погрузиться в мечту, самому выбрать точку во времени, манеру и амплуа, превратясь на два утренних часа в того Платини, каким сам он видит себя уже только в снах…