ПАТРИАРХИ. Судьба белорусского исполина

На нем поставили было крест все, кроме его великого тренера Евгения Шукевича. Крестьянское упорство привело Ромуальда в сборную СССР тогда, когда многие заканчивают спортивную карьеру. На предолимпийском чемпионате страны он не попал в первую тройку, но выиграл другой турнир с лучшим результатом мирового сезона. Его-таки взяли в Токио. Он там победил в нервной борьбе, под дождем, когда круг для метания молота стал скользким, а соперники ушли далеко вперед. Перекусив бутербродом и успокоившись, в четвертой попытке он швырнул снаряд к 70 метрам, и конкуренты онемели. Это было начало семилетнего траверса восхождений на самые высокие пьедесталы. Блестящий спортсмен стал требовательным и заботливым наставником, воспитавшим плеяду отличных метателей.

Слава его не испортила — крестьянская закваска не позволила. Открытый характер и доброжелательность вкупе со спортивными достижениями обеспечили Климу редкостную популярность в республике и за ее пределами.

В закулисные игры он играть никогда не умел и потому не стал чиновником. Но те, кто ими стал, над ним поиздевались. Одного из лучших методистов и технарей отстранили от работы с национальной командой, не взяли на Олимпиаду в Сидней. Игорь Астапкович, вернувшись из Австралии с бронзовой наградой, во всеуслышанье заявил: будь рядом Клим, качество медали могло быть значительно выше. С ним была солидарна и Людмила Губкина.

Год назад судьба нанесла ему удар, страшнее которых не бывает. И Климу стало трудно жить…

Сегодня Ромуальду Иосифовичу исполняется 70. Он окружен любовью и уважением своей семьи, коллег по педагогическому и легкоатлетическому цехам, студентов и тысяч благодарных сограждан. Слава богу, его молот еще в полете…

ИЗ ДОСЬЕ “ПБ”

Ромуальд КЛИМ. Родился 14.10.33 в д.Хвоево Несвижского района Барановичской области. В 1956 окончил Институт физической культуры в Минске.

Чемпион Олимпийских игр-64 в метании молота (69,74). Серебряный призер ОИ-68 (73,28). Рекордсмен мира (74,52 — 1969). Чемпион Европы-66 (70,02). Серебряный медалист ЧЕ-69 (72,24). На ЧЕ-71 — 4-й (71,16). Двукратный победитель Спартакиад народов СССР (1967, 1971). Четырехкратный чемпион СССР (1965, 1966, 1967, 1971). Первый победитель Кубка CCCР (1969). Пятикратный победитель мемориалов братьев Знаменских, семикратный — матчей СССР — США, СССР — Великобритания, СССР — Франция, СССР — ГДР — Польша и т.д.

Заслуженный мастер спорта СССР (1964), заслуженный деятель физической культуры Беларуси (1971), заслуженный тренер Беларуси (1983), арбитр высшей национальной категории (с 1980), олимпийский рефери (1980). Награжден орденом Знак Почета (1984). Сейчас работает профессором-консультантом кафедры легкой атлетики БГАФК.

Корни

— Наша деревня Хвоево Несвижского района находилась до 1939 года в Западной Беларуси, то есть в Польше. До шести лет говорил только на польском языке. Отец мой, Иосиф Михайлович, — из самых бедных. Мы жили на хуторе, у нас было только полтора гектара земли и единственная корова. Без лошади почву приходилось обрабатывать вручную. Помогали родители мамы и отца. Оба деда прожили немало: мамин отец — 86 лет, другой — 82. Первый обладал разносторонними талантами: плотник, слесарь, печник, кузнец, скорняк! В деревне его очень уважали. Отец же зарабатывал сапожным ремеслом: кроил и шил обувь. Мастер был отличный — бывало, и за сто километров к нему приезжали. Маму звали Ниной Ивановной, она была отменной хозяйкой, могла приготовить любой торт. Но баловала ими нечасто — на Пасху и на Рождество.

Родители нередко колотили меня как сидорову козу: хулиган был из хулиганов, цеплял каждую собаку, пробегавшую мимо. Стал чуть потише, когда меня начали оставлять за няньку, присматривать за сестрами. Аня на пять лет моложе, Люда — на 13. Младшую пеленал, кормил, все было на мне. В деревне так принято.

Фашисты пришли уже 25 июня 1941 года, а изгнала их Красная Армия 10 июля 1944-го. Больше трех лет — на оккупированной территории. Этот факт потом не раз мешал моему продвижению по службе. Наш хутор нередко посещали партизаны. После их ухода слышались взрывы на железной дороге. Сразу за ними приезжала зондеркоманда. Родителей и нас с малолетней Аней ставили к стене и под дулами автоматов пытались выдавить все, что мы знаем о партизанах…

Сейчас Людмила живет в Столбцах, работает завхозом в школе. Много лет она служила прапорщиком в Вооруженных Силах. Анна осталась на родине, в Снове (он давно уже слился с нашей деревней Хвоево), трудилась в местной агрофирме ветврачом, сейчас пенсионерка.

Школа

— На всю жизнь запомнил свою первую учительницу Анну Дудко. Мы обращались к ней “паважаная настаўніца”. Очень требовательная и справедливая. Не раз получал от нее линейкой по рукам. За дело. Когда ей было уже лет 60, кто-то пытался ей указать на то, что она неправильно проводит уроки физкультуры. Ответила: “Я вот олимпийского чемпиона Ромуальда Клима воспитала, а вы?”

В детстве я не выделялся антропометрическими показателями. В пятом классе был самым маленьким, но уже в седьмом стал выше всех. Физкультуру и военное дело вел отставной старшина химроты Федор Аникеевич Павлюкевич. Сейчас ему за 80, он живет в Снове. Очень гордится тем, что я — его ученик. Именно он познакомил меня с метанием диска и толканием ядра. Несколько лет подряд я побеждал в этих видах на районных соревнованиях. Мужское семикилограммовое ядро посылал на 11 метров, а двухкило- граммовый диск — на 30 метров.

Однако поначалу ни спортсменом, ни тренером не собирался становиться. Хотел выучиться на офицера. Но перед медкомиссией переел мороженого и сильно простудился. Домой не вернулся, а поступил в Институт физкультуры. На мой выбор существенно повлиял материальный фактор: стипендия в ИФК была выше на пять рублей, чем в других вузах, кроме того, студентам выдавали два спортивных костюма и тапочки. Помогать мне было некому, отец строил новый дом, так что жил на одну стипендию, чуть не до четвертого курса ходил в фуфайке. Вместе со мной в ИФК поступил и мой учитель Федор Павлюкевич, только я на очное отделение, а он — на заочное.

— Вы сразу стали молот метать?

— Не сразу. Тогда в программе обучения были все виды спорта: борьба классическая, вольная и самбо, бокс, фехтование, баскетбол, волейбол, футбол, теннис, гимнастика, лыжные гонки, бег на коньках, легкая атлетика, плавание. Накануне Пасхи проводилось первенство по боксу. Выиграл все пять своих встреч. Бокс у нас вел Петр Иванович Сомов. Перед боем он говорил: “Работаем на технику. Крови нет — зачета нет! Бокс!” И я уже хотел стать боксером, но вместо Сомова пришел Владимир Коган, имя которого тогда гремело, он первым из белорусских боксеров стал чемпионом СССР. Коган — очень жесткий, требовательный человек, и я не решился пойти к нему. А он потом говорил мне: “Из тебя мог бы получиться настоящий боксер”.

Шукевич

— В 54-м состоялась моя первая встреча с Евгением Михайловичем Шукевичем. На институтской доске объявлений висело такое: “Парни ростом за 180 сантиметров и весом за 70 килограммов приглашаются в группу метания молота. Обращаться к старшему преподавателю Шукевичу Е.М.”.

Как раз тогда его ученик Михаил Кривоносов стал чемпионом Европы. И это тоже оказало определенное влияние на мое решение. К тому же с метаниями я был знаком еще со школы.

Шукевич привлекал своим отношением к делу и поразительным трудолюбием. Он одинаково старательно работал и с Кривоносовым, и с новичками. Каждого обучал индивидуально. Трудился с утра до вечера, не уставая показывать движения, десятки раз поправляя ошибки в положении рук, ног, туловища, забывая об отдыхе и питании. Евгений Михайлович — тренер с уникальным диапазоном знаний. Он подготовил около полусотни мастеров спорта в различных видах легкой атлетики — в спринте, марафоне, прыжках, не говоря уже о метаниях. Знаю только еще одного такого специалиста — ленинградца Виктора Ильича Алексеева. Не случайно Алексеев и Шукевич оказались среди первых шести наставников, которым в 1956 году было присвоено звание “Заслуженный тренер СССР”.

Евгений ШУКЕВИЧ, заслуженный тренер СССР.

— Познакомились мы с Романом (так мы его называли) при не совсем обычных обстоятельствах. Он был еще первокурсником, энергичным, экспансивным молодым человеком. Кто-то его толкнул, и он с досады выругался матом. Сделал ему замечание. Он ответил, что учится не в моей группе. Объяснил ему, что дело не в том, у кого он учится, а в том, что институт — не место для бранной речи.

Потом Роман пришел ко мне на втором курсе. Но сразу взять его я не мог, так как он занимался под руководством Бориса Борисовича Левинсона, замечательного специалиста, впоследствии заслуженного тренера СССР. Клим по фактуре был очень похож на Кривоносова. Левинсон не возражал, и Роман перешел в мою группу. В институте тренировались три раза в неделю. Но у меня был принцип: тренировки — каждый день, кроме воскресенья. Клим оказался очень трудолюбивым, способным, вдумчивым парнем, вникавшим в суть тренировочных заданий. Мне нравилось, что при выполнении финального усилия у него получался резкий выхлест, чего другим достичь не удавалось. Неравнодушный человек, никогда не отказывал в помощи тем, кто ее просил. Помню, как он вступился за женщину, которую пытался избить мужчина.

Примерно в 56-м Роман женился. По окончании ИФК его направили на работу в Горецкую сельхозакадемию. А я в 1958 году переехал в Витебск, вскоре туда же прибыл Роман, чтобы тренироваться у меня. Мы много работали над техникой и на стадионе, и в специально оборудованном зале. И так до конца 1963 года. Тогда Роман стал третьим на чемпионате СССР и был включен в сборную страны, а я прошел конкурс в Волгоградский институт физкультуры. Однако связь друг с другом мы поддерживали все время. Я был приятно удивлен, когда Клим, давая в Токио телеинтервью после олимпийской победы, поздравил с этим успехом меня, и тоже послал ему телеграмму, которая попала в руки непорядочных людей, пытавшихся вбить между нами клин. Но все в итоге выяснилось. Мы дружны до сих пор, у меня хранятся все его дневники.

Мы тогда метали не только молот, но и диск, и ядро. Михаил Кривоносов, например, попал в сборную СССР как дискобол. Но на предолимпийском чемпионате СССР занял четвертое место, а потому по совету Шукевича попытал счастья и в метании молота. И удачно — стал участником Игр-52. И Алексей Балтовский, который в 1962 году завоевал серебряную медаль чемпионата Европы в метании молота, был многократным чемпионом и рекордсменом республики в метании диска и толкании ядра. Раз уж речь зашла об именитых учениках Евгения Михайловича, нужно вспомнить и Василия Руденкова, впоследствии ставшего олимпийским чемпионом-60 в Риме.

Так, как Шукевич, теперь никто не работает. Когда я стал тренировать, старался придерживаться тех же принципов, что и Евгений Михайлович.

Обстоятельства сложились так, что в 1963 году Евгений Михайлович уехал работать в Волгоград. Мы с ним постоянно поддерживали письменный контакт. В конце 60-х четыре года моим тренером был Кривоносов, очень спокойный и корректный человек. Но у меня были свои представления о тренировочном процессе, у него — свои. Мы все же находили общий язык, я тренировался добросовестно, не филонил. Когда же между нами появились трения, мы просто разошлись в разные стороны. В начале 70-х меня несколько лет опекал Александр Матвеевич Журин, хороший педагог и методист.

Шукевич сейчас живет в Бресте, а Кривоносова и Журина уже нет.

Сборная СССР

— Дебютировал в сборной Советского Союза далеко не в юном возрасте — в 30 лет. Старшим тренером по метанию молота был Леонид Александрович Митропольский, но он страдал такими запоями, что в 1967-м его заменили Кривоносовым, который работал в этой должности около десяти лет. Встретили меня в команде хорошо: и главный тренер Гавриил Витальевич Коробков, и старший тренер мужской Владимир Борисович Попов, и спортсмены. Против были только мои непосредственные конкуренты — Юрий Бакаринов, Юрий Никулин и Алексей Балтовский. Я слышал, как они говорили Митропольскому: “Ну что, нашел спасителя в лице Клима?” Тренировались они примерно так. Понедельник, вторник — пахали, в среду ехали в Москву “квасить”. В четверг немножко работали, в пятницу — и снова начинали “квасить” до понедельника. Я же прилежно тренировался всю неделю. И результаты не замедлили сказаться. В следующем году выиграл в Токио Олимпиаду-64. А вот после 1964 года позволял себе каждую суботу расслабляться. Готовил такой напиток: 300 граммов водки и 200 граммов меда перемешивал до однородной массы и выпивал. После этого в понедельник ревел в круге как бизон от избытка энергии. Этот чудодейственный рецепт естественного допинга я придумал сам. С детства очень люблю мед. Ну и к водке отношусь неплохо. Вот и решил их смешать.

В сборной приходилось общаться со многими выдающимися атлетами. Например, с Петром Григорьевичем Болотниковым, чемпионом Олимпиады-60 в беге на 10 километров. У него были не только ноги золотые, но и руки. Накануне Игр он сам перешил себе шиповки, подогнав их точно по ноге.

На всех сборах и выездах мы жили вместе с Янисом Лусисом, копьеметателем из Риги, завоевавшим полный комплект олимпийских медалей и четырежды побеждавшим на чемпионатах Европы. Мы оба — западники, друг другу не мешали, поддерживали один другого. Ян любил основательно порассуждать на различные темы, у него это получалось интересно. Его жена — Эльвира Озолина, тоже копьеметательница, стала олимпийской чемпионкой значительно раньше Яна. Ее первым мужем был юрист по фамилии Басин. Лусис же упорно за ней ухаживал несколько лет, пока своего не добился. Их сын Вальдемар Лусис, тоже копьеметатель, сейчас защищает цвета Латвии.

Позже в нашу компанию входил и Виктор Санеев, которому суждено было стать трехкратным олимпийским победителем в тройном прыжке. Виктор больше слушал, он был немного замкнутым парнем. Теперь живет в Австралии. А с Лусисом последний раз мы виделись в 1995-м в Баффало на чемпионате мира среди ветеранов. Обнялись, поплакались друг другу в жилетку. Там и Эльвира была.

В начале нынешнего года не стало легендарного высотника Валерия Брумеля. Девять лет назад россияне организовали в Москве праздник, посвященный 30-летию наших побед в Токио. Валерий увидел меня и как закричит: “Ромуальд, мы с тобой настоящие мужики, потому и победили!” Я возразил: “Тогда, кроме нас, чемпионами по легкой атлетике стали сестры Пресс — Тамара и Ирина”. Он говорит: “Они мужики, но не настоящие, а мы — настоящие!” Он вообще был большой шутник. Когда с ним случился этот страшный перелом, фактически поставивший крест на его карьере, я его навестил. Знаю, что Юрий Дмитриевич Машин, который стоял тогда во главе советского спорта, пробил ему пенсию в размере 300 рублей. В 1994-м Брумель рассказывал, что недавно стал отцом и теперь ему нужно жить долго, чтобы поднять трехлетнего сына хотя бы до 20. Но судьба распорядилась по-иному. Думаю, его водка сгубила…

Друзья-соперники

— Приходилось соревноваться с легендарным американцем Гарольдом Коннолли, олимпийским чемпионом Мельбурна, который первым преодолел 70-метровый рубеж. Тогда в Австралии Коннолли не только победил, но и нашел себе жену — чешку Ольгу Фикотову, выигравшую золото в метании диска. Но в Токио Гарольд выступил неудачно — только шестое место. Он сам из Лос-Анджелеса. А там как раз проходили матчи СССР — США: в 1964-м я выиграл, в 1969-м уступил Бондарчуку по попыткам. Тогда Гарольд пригласил нас с тренером Отто Яновичем Григалкой к себе в гости. Я легкий на подъем человек, когда выпить есть возможность. Взяли по бутылке коньяку и поехали. Сперва устроили небольшое соревнование: Коннолли, еще два американца и я. Мы метали на участке, принадлежавшем самому Коннолли. Сначала не настроился должным образом, и они вышли вперед. Разозлился и “вмолотил” трижды за 73 метра, под отметку мирового рекорда. Оказалось, что я установил рекорд США. У них там так заведено: если ты показал рекордный результат на территории Штатов, то независимо от того, американец ты или гость, становишься рекордсменом.

Запомнилось, что в их доме в детской комнате пол из пробкового дуба: чтобы детям не больно падать. По телевизору мы смотрели репортаж, как американцы Армстронг и Олдрин впервые в истории человечества высадились на Луну. Ольга Фикотова переводила нам. Астронавты не только комментировали свои действия, но и рекламировали все фирмы, которые каким-либо образом участвовали в подготовке полета. Вплоть до тех, что изготовили трусы, которые были на них надеты.

Другой мой постоянный соперник — венгр Дьюла Живоцки. На трех Олимпиадах он поднимался на пьедестал, в 1962-м был чемпионом Европы. А через четыре года первенство континента проходило на его родине — в Будапеште, и я его обыграл. Еще раз победил Дьюлу в столице Венгрии 15 июня 1969 года в турнире на призы газеты “Непсава”, причем с мировым рекордом — 74,52. Всего мы соперничали около 20 раз. Я был сильнее во всех дуэлях, кроме одной. Перед Играми в Мексике Живоцки улучшил свой же мировой рекорд на два сантиметра — 73,74. Предолимпийские соревнования выиграл я, а вот на самом олимпийском турнире уступил ему всего восемь сантиметров (73,28:73,36), такова была цена олимпийского золота. Дьюла — мужественный парень. Меньше чем за год до токийских Игр ему сделали резекцию желудка, но он сумел восстановить форму и завоевать серебро. Его сын Атилла в течение нескольких лет входил в число сильнейших десятиборцев мира.

У нас с Дьюлой всегда были отличные отношения. Еще лучше — с его соотечественником Вильмошем Варью, с которым общались по-немецки. С Уве Байером из ФРГ, бронзовым призером Игр в Токио и чемпионом Европы-71, мы не раз “тринкен шнапс”. Уве был моложе меня на 13 лет. Однако из жизни он ушел довольно рано.

В 1964-м среди множества поздравлявших были поляки — чемпион Европы-58 Тадеуш Рут и знаменитый Януш Сидло, первым из копьеметателей покоривший границу 80 метров. Я ответил им на польском — удивились. Рассказал о своем польском детстве. Рут тут же предложил взять “по сто пяндзесят”. И все сокрушался: “Почему ты побеждаешь для России, а не для Польши?!”

Ученики

— Из учеников назову Татьяну Орлову, которая в 1983 году первой из белорусок толкнула ядро за 20 метров — на 20,41. Этот рекорд республики простоял 17 лет, пока его не побила Янина Корольчик на Олимпиаде-2000. Люда Хмелевская, родив третьего ребенка, стала тренироваться у меня и существенно улучшила свой результат — до 63,96. Саша Ефимов, ныне известный тренер, установил рекорд республики. Горжусь Мишей Доморосовым. Невысокий для толкания ядра парень доказал, что можно далеко толкать и с такой антропометрией. Он первым из наших толкателей преодолел рубеж 20 метров и достиг очень высокого показателя — 21,46, был призером чемпионатов СССР, а сейчас стал прекрасным педагогом. Его воспитанник Дмитрий Сиваков — медалист крупнейших юниорских и молодежных чемпионатов.

Вспомню и одного из сильнейших дискоболов Союза Виктора Гутора, посылавшего диск на 62,86.

Армия

— До 22 июня 1964 года защищал цвета ДСО “Красное знамя”. В этот день в нарушение действовавших тогда норм (офицеров запаса призывали на воинскую службу до 28 лет) меня, 31-летнего, призвали в ряды Вооруженных Сил. Причина на то была серьезная. Ожидалось, что в 1965 году спортсмены войск НАТО и Варшавского Договора будут соревноваться между собой. Конечно, воины-спортсмены социалистических стран должны были победить. Потому в армию призвали около 40 атлетов, половина которых носила титулы чемпионов мира и Олимпийских игр. И самим спортсменам это было выгодно. Чтобы получать 180 рублей в месяц, нужно было стать чемпионом Союза. А в армии такие деньги зарабатывал лейтенант. С 1964 года меня включили в штатную команду ЦСКА — деньги мне платила Москва. В 1983-м присвоили очередное звание — подполковника. Могу сказать, что годы, проведенные в армии, были лучшими в моей жизни. Я был всем обеспечен, спокойно тренировался и выступал. Когда с 1969 по 1972 год работал старшим преподавателем на кафедре физвоспитания в ВИЗРУ (высшее инженерное зенитно-ракетное училище), начальник училища, генерал-лейтенант, всегда первым меня приветствовал — из уважения к моим спортивным заслугам. В Москве начальником спорткомитета Минобороны был Филиппов из Горок, тоже генерал-лейтенант. Так он, завидев меня, восклицал: “Земляк, здорово!”

Встречи

— Спорт подарил редкую возможность побывать во многих странах мира и встречаться с замечательными людьми. Повезло беседовать с космонавтом номер два Германом Титовым, с его коллегами Валерием Быковским, Анатолием Филипченко, Виктором Горбатко. Быковский все возмущался: “Почему не носите значок “заслуженного мастера спорта”? — “А вы?” — “Да какой я “заслуженный”? Роберту Кеннеди, брату уже убитого на тот момент Джона Кеннеди, довелось быть представленным после матча США — СССР в 1964-м. Когда выиграл на Кубе состязания, посвященные пятой годовщине кубинской революции, нас поздравлял сам Фидель.

Соревновался и тренировал как умел. Не посрамил чести Беларуси и Советского Союза, внес какую-то лепту в развитие мирового метания молота.

Всегда руководствовался принципом: “Не навреди никому”.

Сейчас с удовольствием работаю на кафедре легкой атлетики Белорусской государственной академии физической культуры в должности профессора-консультанта. Веду практические и семинарские занятия, принимаю экзамены. Общение с молодежью питает энергией. Утром идешь на занятия, а студенты один за другим: “Здравствуйте!” Так и хочется повесить на себя табличку с надписью “Здравствуйте, друзья! Я желаю вам здоровья!”