БАТУТ. ПАТРИАРХИ. Леонид Лившиц: сальто на брусчатке

Удивительный скромняга. На предложение засветиться в газете засмущался, покраснел, как ребенок: почему я? Пытался отбиваться, но как-то неумело — слишком ответственный. За все и всех переживает, если есть малейшая возможность помочь, сделает все, что в его силах.

Помню, на закрытии международного турнира памяти Бондарева, который он инициировал и проводил в Минске много лет, летчик-космонавт Валентин Лебедев стал говорить о его заслугах, обращаясь к нему ласково и уважительно, — Лившиц стал пунцовым, как красна девица, от волнения попятился и, было видно, мечтал лишь об одном: чтобы поскорее прекратились аплодисменты и внимание, обращенные к нему. Очень огорчен, что сейчас этих турниров, необходимых нашим акробатам как воздух, не стало. Убежден, что их можно и нужно возродить. Акробатике Леонид Иосифович посвятил всю жизнь, она им любима, обожаема, лелеема. Если нужно, он за нее сражается отчаянно с высоким начальством. Скромные, они, как правило, бойцы — упрямые и несгибаемые.

Дом спорта РФФВС на Машерова, 2 — его епархия и резиденция. Но хотя бы махонький кабинет за 43 года работы в нем он себе оттяпать не сумел. Зато есть два великолепных акробатических зала — большой и в цокольном этаже малый, которым он особенно гордится. В его создание вложил немало времени и здоровья. Чтобы установить там батуты и обеспечить необходимую для безопасности высоту взлета, пришлось поднять пол и вгрызаться в грунт, выносить огромные камни, весом в центнер и поболе. А уж как там чистенько, красиво, аккуратно, просто идиллия для трехсот детишек, занимающихся в его школе.

Ирония судьбы: он появился на свет совсем недалеко от того места, где трудится около полувека. Кольцо жизни, о которой он лучше расскажет сам.

ИЗ ДОСЬЕ “ПБ”

Леонид Иосифович ЛИВШИЦ. Родился в Минске 28.12.1938. В 1959 окончил Белорусский институт физкультуры. Почетный мастер спорта СССР. Неоднократный чемпион БССР и ЦС “Трудовые резервы” в акробатических прыжках. Чемпион СССР в команде. Победитель более десятка международных турниров.

Участник, организатор и постановщик гимнастических парадов в различных городах Союза. Инициатор проведения международных соревнований памяти Бондарева в Минске.

Заслуженный тренер СССР (1974) и Беларуси (1967). Воспитал чемпионов мира Юрия Зикунова и Татьяну Морозову, призеров чемпионата Европы Екатерину Кузенкову и Анну Позднякову, чемпионов и призеров первенств СССР в прыжках на акробатической дорожке и батуте Людмилу Зданюк, Виктора Родзянко, Александра Базылева, Николая Казеко, Евгению Оржешко, Татьяну Билейчик, Анну Шлагову, Анатолия Калинина, Анатолия Левенчука, Владимира Маркина, Виктора Наркевича, Александра Зданюка.

В 60-80-х — старший тренер, тренер сборных СССР и БССР. С 1987 — директор СДЮШОР по акробатике и фристайлу РЦФВС учащихся и молодежи Минобразования.

Отец-строитель

— До войны мы жили в районе площади Свободы. Отец, Иосиф Борисович, был инженером- строителем, мать, Софья Самуиловна — домохозяйкой. Перед самой войной отец работал в Брест-Литовске, возводил вокзал. Мама взяла меня, двухлетнего малыша, старшую сестренку Дору, и мы поехали на лето к нему. Там и настигло нас гитлеровское вторжение. Отца направили строить военные заводы в Поволжье, потом на Урал. После долгих скитаний мы попали в Нижний Тагил.

В 1945-м отец получил новое назначение — на строительство Волго-Донского канала, и мы переехали в Ростов. Там я пошел в школу, стал заниматься гимнастикой и акробатикой в ДСШ N 1. Ростов в послевоенные годы был очень спортивным городом. Леонид Левизов и Игорь Смушкевич свои пути в спорте тоже начинали там. С Леней и Игорем мы не раз пересекались во время учебы в институте физкультуры да и потом. Но они — из старшего поколения.

В 1954 году Волго-Донской канал был сдан в эксплуатацию. Первым секретарем ЦК компартии БССР назначили Николая Семеновича Патоличева. Он знал отца по совместной учебе в довоенные годы и позвал его вернуться в Минск и возглавить строительно-монтажное управление.

Я к тому времени окончил школу в Ростове и поехал вслед за ним в родной город, который был для меня совершенно новым. Отец получил квартиру на своем же объекте, и я жил абсолютно один в незаселенном еще доме, в котором сейчас находится администрация Первомайского района.

У меня был первый разряд по акробатике, я собирался поступать в ИФК. Отец поддерживал это мое стремление. Однако в нашей семье царил матриархат. И я стал студентом химфака БГУ, а в свободное время увлеченно занимался акробатикой под руководством Михаила Ильича Цейтина, человека, вклад которого в развитие и становление белорусской акробатики трудно переоценить. Он и сейчас в свои 83 преподает в Белорусской академии физичекой культуры.

Цейтин тогда был председателем республиканской секции (так раньше называлась федерация) акробатики. Он убедил мою маму в том, что спорт — мое призвание. Благодаря его влиянию уже во втором семестре я безболезненно перевелся в институт физкультуры.

Alma mater

— Учиться довелось в завидном окружении. Гимнаст Коля Милигуло, ставший моим другом, через несколько лет выиграл серебряную медаль римской Олимпиады. Борис Войтас после окончания ИФК уехал на Украину, нашел и воспитал выдающегося спринтера Валерия Борзова. Евгений Милевский, к сожалению, уже покойный, вырастил группу отличных копьеметателей, в том числе медалиста чемпионата мира Владимира Сасимовича и призера первенства СССР Дарью Курьян. Виктор Чекалов возглавил ДСШ в Вилейке и создал там местную школу акробатики, потом уехал в Волгоград, стал заслуженным тренером России. Аркадий Шустерман поначалу занимался гимнастикой, но на него положил глаз Герман Матвеевич Бокун, и Шустерман перешел в фехтование, а позже приобрел известность как профессиональный художник. Похожая метаморфоза произошла с Дианой Никанчиковой. Она также начинала с гимнастики, но Бокун переманил ее в фехтование, в котором Дина добилась выдающихся успехов — несколько раз становилась чемпионкой мира.

А какие интересные были преподаватели: завкафедрой гимнастики Александр Губанов — создатель знаменитой гимнастической вазы, Михаил Мирский, основоположник белорусской школы борьбы, Владимир Коган, с именем которого связаны становление и взлет белорусского бокса, тот же Герман Бокун. На кафедре легкой атлетики — вообще созвездие: Евгений Шукевич, Борис Левинсон, Томас Реннель, Тимофей Лунев, Николай Биргер. Все — прекрасные специалисты, фанаты своего дела.

Помню, как сдавал Тимофею Тимофеевичу Луневу прыжки в высоту. Я тогда потянул пах и прыгать ножницами не мог. Потому разгонялся перпендикулярно к планке и преодолевал ее кульбитом. Взял 145 сантиметров, 150. Лунев говорит: слишком легко. Пришлось брать 160 и 170. Михаил Минович Сидоренко изводил своей педантичностью. Сдаю три километра спортивной ходьбой. Ребята его заговорили, я кое-где подбежал. Он посмотрел на секундомер: “Время хорошее, техника плохая, давай еще раз”. Иду на технику. “Техника хорошая, но двух секунд до норматива не хватает. Еще раз!” Так он всех вымучивал.

Сильный тренерский коллектив собрал на кафедре гимнастики Цейтин. Кроме самого Михаила Ильича и вышеназванного Губанова, там работали Эммануил Берман, Леонид Левизов, Евгений Бобров, Евгений Ленский, Георгий Рабиль, к слову, отличный женский тренер.

С дисциплиной в вузе было серьезно. Как-то мы сбежали всей группой с занятий в кинотеатр “Зорька”, который находился на месте нынешнего “Октября”. Выходим и столбенеем — стоит декан Иван Иванович Каух и записывает всех. Назавтра список лежал на столе ректора, и вся группа осталась без стипендии.

Марафонские сальто

— На втором курсе выполнил норматив мастера спорта в прыжках на акробатической дорожке. Тогда я не попал в команду на чемпионат СССР. Поэтому на первенстве республики у меня был особый настрой. Обыграл всех, в том числе чемпиона Советского Союза Славу Бирюкова. Для мастерской нормы хватило бы 72 баллов, я же набрал 76,25. Тогда все акробаты, независимо от специализации, должны были, кроме своего основного упражнения, исполнять и вольные. Вот с этим у меня были проблемы — 7-8 баллов, а за сами прыжки получал от 9,5 до 10 баллов. На международных турнирах мне было значительно легче, в их программе не было вольных, только прыжки. Выиграл все матчи сборной БССР, в которых участвовал — с командами Польши, ГДР, Венгрии, Болгарии, причем и дома, и в гостях. Я делал двойные сальто назад, вперед, арабские (боковые). Моей “коронкой” были марафонские сальто.

В чемпионатах Союза из-за вольных в личном первенстве победить не довелось. Выиграл золото, дважды серебро и бронзу в команде “Трудовые резервы”.

Запомнилось, как в 1959-м в Стайках готовились к Спартакиаде народов СССР. Дисциплина железная! Утром надо было вылететь из двери передним или арабским сальто. Те, кто не дорабатывал или что-либо нарушал, получали лаптем по мягкому месту. Отбой в 23.00. Но, конечно, по молодости и гуляли, и нарушали — прекрасное было время.

Последние года три выступал с травмой голеностопа, нередко преодолевая боль. В 24 пришлось закончить карьеру спортсмена.

“Трудовые резервы”

— Спортивное общество “Трудовые резервы” представляло систему профтехобразования. В наших секциях сто процентов занимающихся должны были быть учащимися ПТУ, школьников набирать не разрешалось. А что с ними сделаешь в 13-14 лет?

Мы набирали ребят очень просто. Я и Люся Лобова (она была известной гимнасткой-художницей) демонстрировали показательные выступления и потом спрашивали: кто хочет записаться в секцию? Выстраивалась очередь человек в 60-70. Причем большей частью подростки шли именно на акробатику. Стало значительно легче, когда нам разрешили набирать в секции детей, из которых можно было лепить настоящих акробатов.

В “Трудовых резервах” акробатике всегда был зеленый свет. Вместе с боксом и художественной гимнастикой она считалась у нас профилирующим видом. Это во многом объяснялось тем, что общество возглавлял Николай Александрович Никифоров-Денисов, президент Международной ассоциации любительского бокса, единственный из советских спортивных функционеров, имевший столь высокий статус. А его другом был Александр Кириллович Бондарев, руководитель Всесоюзной федерации акробатики. Любопытно, что в “Трудовых резервах”, чтобы сохранить ведомственный нейтралитет по отношению к “родным видам”, они менялись кураторством: Никифоров-Денисов руководил акробатами и художницами, Бондарев — боксерами.

Внимание к акробатике объяснялось, вероятно, любовью советских лидеров к зрелищным спортивным шоу — парадам физкультурников.

Акробатика разнопланова: акробатические прыжки на дорожке и на батуте, упражнения силовых мужских дуэтов и смешанных пар, женских троек и мужских четверок. На показательных выступлениях легкоатлетам и тяжелоатлетам делать нечего, гимнастам нужны снаряды, а для акробата главный инструмент — его собственное тело. Акробатика рекламирует спорт, демонстрируя, каким сильным, ловким и красиво сложенным становится тренированный человек. Не говоря уже о том, что многие виды спорта имеют акробатическую основу: спортивная и художественная гимнастика, прыжки в воду, на батуте и фристайл, даже футбол. Не зря ведь еще в начале 60-х Александр Александрович Севидов, тренировавший тогда минское “Динамо”, привлекал к работе с футболистами Цейтина, Мартынюка и меня. После этих тренировок Эдик Зарембо стал королем подката, который тогда мало кто умел правильно делать.

Во всем мире акробатика выполняет роль зрелища на различных праздниках и в показательных выступлениях. И на недавнем гимнастическом шоу во Дворце Республики акробаты выглядели очень достойно и получили высокую оценку зрителей.

Но в олимпийскую программу нас не пускают. Правда, в Сиднее-2000 впервые появились прыжки на батуте. Вероятно, представители родственных видов спорта были бы не в восторге от появления на олимпийской арене еще одного конкурента. Например, гимнасты относятся к нам настороженно. Особенно теперь, когда введению в олимпийскую программу новых номинаций обязательно сопутствует вычеркивание из нее такого же количества видов.

Когда-то сам много лет участвовал в массовках. Впервые — в Москве, в параде физкультурников, проходившем на стадионе “Динамо”. А в Минске во время демонстраций лет десять выступал. Тогда на Центральной площади (сейчас она Октябрьской называется) брусчатка лежала. Вот по брусчатке и делал подряд по 10 темповых или арабских сальто. Это совсем не то, что по асфальту…

Когда открывали Кремлевский дворец съездов, республики и спортивные ведомства представляли в праздничном концерте свои программы. “Трудовые резервы выставили акробатов и художниц. Тогда меня и моих товарищей поразили пространство и роскошь этого сооружения, насыщенность всевозможными техническими средствами. Мы жили в гостинице в великолепных условиях, нас возили в автобусах по всей Москве… Пришлось демонстрировать свое умение во многих городах Союза — Кисловодске, Киеве, Ставрополе, на 1000-летии Витебска, 900-летии Минска. После окончания спортивной карьеры занимался подготовкой таких программ уже как тренер и постановщик акробатических номеров.

Пируэты Виктора Родзянко

Одним из первых исполнил сальто с тремя винтами мой ученик Виктор Родзянко в 1965 году.

Прогресс во многом зависит от базы. Когда в 1961 году появился спорткомплекс “Трудовые резервы”, он был переполнен. Перед тренировкой мы с Виктором укладывали 30 матов, после ее окончания их убирали. В то же время там играли баскетболистки. С их наставником Вячеславом Кудряшовым у нас не было проблем. Он свистком останавливал игру — Витя разбегался и прыгал. После этого баскетбольные баталии возобновлялись. Спустя несколько минут все повторялось. Никто не нервничал, все понимали, что это — вынужденная мера: только в этом зале можно было осуществить 10-метровый разбег с 30 метровой прыжковой комбинацией.

Братья Родзянко — полесские хлопцы, родом из Костюковки Гомельской области. Начинали как самоучки, сами научились крутить сальто, делать фляки. В Гомеле на факультете физвоспитания с ними работал Александр Залманович Гинзбург. Он поставил Виктора в смешанную пару, а тот рвался в прыжки. В армии он уже выступал в четверке. Я приметил его у Георгия Игнатьевича Ильина и попросил отдать мне. Уже через год нашей совместной работы Родзянко стал третьим на союзном первенстве Вооруженных Сил. Когда он отслужил, взял к нам тренером. Жил он в подтрибунной сырой комнатушке на стадионе “Трудовые резервы”, который находился тогда рядом с Дворцом спорта.

Виктор тренировался фанатично, два раза в день. Тогда немногие так работали. Он был невероятно мощный, на кольцах азаряновский “крест” 20 секунд держал, тогда как Коля Милигуло — пять. Конечно, из такого парня балерину не сделаешь, стиль прыжков у Родзянко был силовой. Когда отрабатывали с Витей пируэт сальто назад, приходилось его ловить. Если сальто не докручивалось, я бросался под него, чтобы он не разбился.. Ходил тогда весь в синяках и ссадинах…

Впервые мы показали двойное сальто с пируэтом на матче Минск — Москва — Ленинград, проходившем в нашем Доме офицеров. Родзянко выиграл, а резонанс этого прыжка превзошел все ожидания. Из Алма-Аты прилетел народный артист СССР Владимир Давейко и стал агитировать Витю перейти в его группу. Потом из Франции прибыла целая бригада журналистов: снимали, брали интервью. Начальство волновалось: “Ты только не показывай, где он живет!” Материал вышел в каком-то французском издании, а перевод — у нас, в журнале “Неман”.

Практически пять лет двойное сальто с пируэтом исполнял только Родзянко. В 69-м он ушел в цирк, обидевшись на судей. На чемпионате страны у москвича Виктора Акимова, ставропольца Василия Скакуна и у Виктора сумма баллов оказалась одинаковой. И хотя лучшие вольные были у Акимова, а лучшие прыжки — у Родзянко, победу отдали Скакуну, авторитет которого был очень высок. В этом был заинтересован старший тренер сборной СССР Вячеслав Страхов, а его брат Юрий являлся одним из судей.

Родзянко добился успехов и на арене цирка. Их группа стала лауреатом всесоюзного конкурса. Подряд пошли зарубежные гастроли: по месяцу выступали в Дании, Норвегии, Финляндии, Швеции. Когда до возвращения оставалась всего неделя, из их номера исчез парень — попросил политического убежища. В начале 70-х это было настоящее ЧП. Всю труппу, человек 70, немедленно вернули в Москву. Поснимали все цирковое начальство. Руководителю группы акробатов Александру Москаленко запретили работать в цирке. И хотя к Виктору претензий не было, после этого случая он стал невыездным.

Золотая Люда

Сашу и Люду Зданюк нашел Евгений Петрович Рудой. У них тогда был первый юношеский разряд. Мы обменялись ребятами. Александр вышел на хороший уровень: выиграл первенство центрального совета “Трудовых резервов”, Всесоюзную спартакиаду профтехобразования, но дальше не продвинулся. Однако в 1965-м он первым в мире выполнил двойное сальто согнувшись. До тех пор его делали только в группировке. Саша для этого упражнения подходил идеально — туловище длинное, ноги короткие.

Талант Люды был так ярок, что уже в 16 она была готова выступать по программе мастера спорта, хотя это разрешалось только с 17-18 лет. Но я ее постепенно готовил к мастерскому уровню, включая в произвольную программу первого разряда элементы мастерской обязательной. Перед юношеским первенством СССР, которое должно было состояться в Гомеле, обратился к председателю союзной федерации Бондареву с просьбой разрешить моей воспитаннице в порядке исключения выступать по программе мастеров спорта, то есть в возрастной категории 17-18 лет. И Александр Кириллович такое разрешение подписал. Я никому об этом не сказал.

Начало чемпионата Люда проспала. Пока нашел ее и привел прямо в купальнике в зал, спортсменки уже закончили первое упражнение и разминку перед вторым. Еле упросил судей разрешить ей исполнить первое упражнение. Она его сделала безо всякой разминки. А когда выступили все конкурентки, выполнила и второе. После обязательной программы Зданюк занимала третье место. После произвольной у нее оказалась лучшая сумма. Тут и выяснилось, что она — малолетка. Представители России и Москвы возмутились, потребовали провести заседание судейской коллегии. Там-то я и предъявил секретное разрешение Бондарева. Стали звонить в Москву, но это был пятничный вечер. Пришлось судьям объявлять Людмилу чемпионкой СССР. Кстати, такая же проблема была у россиянина Слепокурова, так его золотой медали лишили.

В следующем году Люда выиграла Спартакиаду школьников СССР. Этому сопутствовала скандально-детективная история. Тогда много говорили о том, что Викентий Дмитриев перешел на трехразовые тренировки. Я возьми и сболтни: подумаешь — три, у меня Зданюк тренируется четырежды в день. На самом деле, конечно, она занималась по два раза. Но нашелся доброжелатель, написавший об этом в республиканский Спорткомитет и подписавшийся “Комсомолец”. Меня приехал проверять Николай Николаевич Королев, начальник отдела гимнастики и акробатики. Узнав об этом, я удрал к футболистам-динамовцам и просидел у них несколько дней. После того как Люда стала чемпионкой мы сразу же уехали на сбор в Очамчиру. Туда пришло поздравительное письмо с известием о том, что меня наградили Грамотой Верховного совета БССР.

После этого Людмила выиграла Спартакиаду профсоюзов. А через год ее ждал полный триумф. В Донецке на юношеском первенстве она показала лучшие результаты в прыжках на дорожке и батуте, в вольных упражнениях, личном и командном зачетах. Через несколько дней все это под копирку повторила и на взрослом чемпионате СССР. В “Советском спорте” тогда вышел материал “Золотая Люда”. Всего она трижды становилась лучшей в Союзе среди прыгуний на дорожке, выиграла первый Кубок СССР в прыжках на батуте.

Первый чемпион мира

Омича Юрия Зикунова призвали в армию в 1971 году. Службу он проходил в Гродно. Мне удалось перевести его в Минск. Юра тренировался у меня три года. Карьера его была успешной. Став бронзовым призером чемпионата СССР 1973 года, он был включен в сборную Союза. А в 1974-м должен был состояться первый чемпионат мира по акробатике. Поэтому разгорелась нешуточная борьба за право выступать на нем. Отбор проходил в апреле на Кубке страны в Ташкенте за полтора месяца до главного турнира года и увенчался успехом моих воспитанников. Зикунов победил, Саша Базылев стал третьим, Миша Остроухов — четвертым, Володя Сурков — шестым. В их шеренгу вклинились два россиянина — Рассолин (второе место) и Тимофеев (пятое).

После соревнований председатель Федерации акробатики СССР Александр Александрович Бронзов предложил включить в сборную для подготовки к чемпионату мира четырех ставропольцев — Скакуна, Аселедкина, Рассолина и Тимофеева, а старшим тренером назначить Владимира Нечаева, брат которого дружил с Бронзовым. Нечаевы фактически и продиктовали ему состав. Однако я сказал, что будет по-другому, и назвал победителей Кубка Зикунова и Рассолина, а также занявшего 14-е место Вадима Биндлера и с учетом больших заслуг — Василия Скакуна, старшим тренером — Лившица. Меня поддержала главный тренер ЦС “Трудовые резервы” Валентина Добролюбова. Но там вопрос так и не был решен.

Чтобы отстоять справедливость, я взял шоколада, пару бутылок “Беловежской” и пошел к председателю Всесоюзной коллегии судей Владимиру Штабе и гостренеру СССР по акробатике Анатолию Ропову, который в ту пору был также генсеком Международной федерации спортивной акробатики и к тому же назначен главным судьей чемпионата мира. Сказал им, что председатель “Трудовых резервов” Никифоров-Денисов и председатель Госкомспорта БССР Ливенцев этого так не оставят. Они и сами понимали, что я прав. И прошел мой вариант.

Теперь надо объяснить появление в списке Биндлера. Незадолго до Кубка в Киеве проходило первенство Вооруженных Сил, на котором Вадим первым в мире продемонстрировал тройное сальто. Дорожка в зале была такая жесткая и неупругая, будто по ней прошла танковая колонна. Зикунов еще спросил: “Леонид Иосифович, а “скорая помощь” готова?”

Биндлер выступал вне конкурса, и я попросил запустить его первым. Вадик выполнил прыжок: его буквально вбило в дорожку рядом с моей ногой — он чуть присел на корточки, но встал — с места не сошел. А ему ставят оценки, как за двойное сальто. Я не выдержал, подбежал к Нечаеву: “Володя, у тебя четыре глаза, а ты все равно ничего не видишь?!” Ростовчанин Ким Брыков, заслуженный мастер спорта, не растерялся, взял две афиши соревнований, дал подписать всем членам судейской коллегии, тренерам, специалистам и вручил Биндлеру — одну для него, другую — для его тренера Жоры Трусова.

Однако, сколько я ни доказывал своим коллегам, что тройное сальто Биндлера будет кульминацией первого чемпионата мира, в участвующий состав его не включили.

Отбор проходил на двух прикидках. Вадим оба раза прыгал лучше трех своих конкурентов, но оценки ему ставили низкие. Сашу Рассолина на моих глазах при приземлении подвинули, и он отбил себе пятку. Зато Скакун получал высокие баллы при любом раскладе.

Я построил подготовку Юры Зикунова таким образом, что он ни разу не показывал на прикидках те комбинации, которые потом исполнял на чемпионате мира. Это, вероятно, стало решающим фактором его победы. Хотя там нам тоже потрепали нервы. Профессор Курысь, который числился тренером Скакуна, в предварительных соревнованиях подал протест на Зикунова. Судейская коллегия его отклонила. В финале многоборья Курысь повторил свой маневр. Тогда президент Международной федарации Стоил Сотиров из Болгарии вызвал к себе Ропова и предупредил его, что эти провокации могут закончиться для сборной СССР плачевно. Это невиданно, чтобы тренеры пытались “сплавить” спортсмена своей же команды.

Корни и кроны

По итогам чемпионата мира мне и Виталию Гройсману из Ставрополя, наставнику Надежды Маслобойщиковой, победившей в акробатических прыжках у женщин, присвоили звание заслуженного тренера СССР.

Было это так. Ропов предложил мне заполнить анкету. В графе “национальность” я написал “еврей”. Ропов смял мой листок, выбросил в стоявшую в углу мусорную корзину: “Что ты делаешь? Пиши “белорус”. Я отказался. Он вскипел: “Мы представляем к званию “Заслуженный тренер СССР” двух специалистов и оба они — евреи. Не утвердят и голову за такое открутят. Из Гройсмана русского никак не сделаешь, а ты за белоруса сойдешь. И он, видимо, понимая мое состояние, заполнил анкету вместо меня. А скомканный листок я из мусорной корзины достал, он до сих пор у меня хранится. Так совпало, что, кроме нас с Гройсманом, были еще несколько сильных наставников еврейской национальности — Павел Капулер из Риги, Петр Рабинович из Киева, а про Михаила Ильича Цейтина мы уже говорили.

Кстати, я мог получить это звание несколькими годами раньше — за подготовку многократной чемпионки Союза Людмилы Зданюк. Тогда существовало положение: если спортсмен трижды побеждает в чемпионате страны, он становится заслуженным мастером спорта. Однако меня к титулу представили, а Люду — нет. И я отказался.

Сколько пришлось походить, пока выбил заслуженного мастера Биндлеру. Вадим уже был чемпионом мира и Европы, его наставник Трусов три года — заслуженным тренером Союза, а Вадиму честно заработанное им звание все никак не давали…

Вертушка Лившица

“Диомидовскую вертушку” я придумал во сне. Это такой элемент на параллельных брусьях, когда гимнаст, стоя на руке, поворачивается на 360 градусов. Утром я позвонил своему другу Николаю Милигуло, но он как-то не был расположен к новаторству. Потом вертушку стал тренировать Саша Жихаревич. На сборах в Минске этот элемент увидел приехавший из Ташкента тренер Сергея Диомидова Саркисов. А когда Жихаревич готовился к междародным соревнованиям в Софии, его предупредили, что вертушку исполнять нельзя, так как Диомидов будет ее делать на чемпионате мира в Дортмунде. Он на брусьях и стал чемпионом, а элемент назвали “вертушкой Диомидова”. Вскоре об этой истории обстоятельно написали в журнале “Гимнастика”.

Мне всегда нравилось придумывать что-то такое, чего еще никто не делал. Всего в моем авторском арсенале около тридцати элементов и связок.

Так же обстояло дело с подготовкой спортсменов. Была цель — воспитать чемпионку СССР, чемпиона, затем взять Кубок, победить командой, выиграть чемпионат мира, подготовить чемпионов в прыжках на батуте. Позже, когда Беларусь стала суверенной, появились новые цели. Моя воспитанница Татьяна Морозова стала чемпионкой мира и Европы, завоевала на топ-турнирах с 1992 по 1998 год 25 медалей. Это очень высокий показатель. Потом появились новые медалисты. И так без конца…