Лига Европы. "Днепр". Вокруг матча. Письмо в захолустье

Албанцы говорят, что так и должно быть. Зато теперь у них нет никакой религиозной нетерпимости. Если православный, к примеру, хочет жениться на мусульманке — ради богов. Родители не изменятся в лице. Пущай молодые будут счастливы. Сами же напросились. Мусульмане здесь не режут неверных, а католики (а они тоже есть) — не ходят в крестовые походы. Но это ведь все только от лени, а не по убеждениям. Куда уж их толерантности до нашей. Наша — гораздо толерантнее.
Албанцы говорят, что так и должно быть. Они же — потомки древних иллирийцев и гордые горцы. Их постоянно кто-то захватывал, но так и не вытравил ни исторического флага, ни культуры, ни языка. Особенно языка. Иностранный здесь знают только избранные — и те по нелепой случайности. Хотя толком объяснить, кто такие албанцы, даже они не могут. Оказывается, не знать своей истории и жить плохо можно под любым флагом и при любой степени независимости.
Независимость Албании непоколебима. Вряд ли какой-нибудь демократический агрессор на нее позарится. Хотя, может быть, некоторые албанцы тайно мечтают о еще одной итальянской оккупации. По крайней мере, когда итальянцы закрыли адриатические порты Бари и Бриндизи, до которых от Дурреса рукой подать, потомки древних иллирийцев очень возмущались. Говорили, что это нарушает их врожденное право на нелегальную иммиграцию. В общем, куда их патриотизму до нашего. Бардак один…
Албанцы говорят, что так и должно быть. Они, может быть, для того и отстаивали свою независимость, чтобы никто у них беспорядков не нарушал. Не нравится — не смотрите. Ну и что, что Дуррес, например, город то ли на сто, то ли на двести тысяч жителей (путаются даже местные) — совершенно бессветофорный. Нет, один есть, но он, чтобы никого не путать, тоже не работает. Лень.
Есть ощущение, что здесь вообще никто не работает. Днем, пока жара, все сидят по барам или в каком-нибудь другом тенечке. Выставят табуреточку на тротуар — и сидят. И старые сидят, и молодые. Хорошо сидят. Если бы был чемпионат мира по сидению, албанцы бы, наверное, не слезали с пьедестала. В общем, куда уж их “працавiтасцi” до нашей.
Жизнь начинается после восьми вечера, когда на набережной стихийно открывается карнавал — примерно как у нас на День независимости, только без президента и танков. Весь город — у моря. Это что, праздник? Нет, говорят, у нас так каждый день. На следующий день смотрю — точно. Опять гудят. Спрашиваю у албанца: ну так плохо вы живете или хорошо? Он говорит: конечно, плохо. А кругом карусели, музыка, все гогочут. Очень бедно, говорит. И при этом имеет такой довольный вид, что Биллу Гейтсу и не снилось. Интересно, что бы он сделал, если бы жил богато. Каждый день ничего не делал, что ли? Так он и так не делает. Может, счастье нации нужно мерить не в ВВП, а в чем-то другом.
Как вообще не любить Албанию после этого? Причем это будет настоящая любовь. Противно слушать: ах, Париж! Ах, Барселона! Ах, Женева! Но это разве любовь? Тьфу! Это — рациональное предпочтение. А вот Дуррес можно только любить безвозмездно — просто за то, что он есть.
Первыми это поняли косовары. Когда в сербской провинции начался конфликт, уйма народу оттуда нелегально иммигрировала сюда, к морю. Никто и не подумал этому препятствовать. Хотите приехать — приезжайте. Хотя куда уж их “памяркоўнасцi” до нашей.
Законы здесь работают довольно выборочно. Например, запрещено курить в общественных местах. Но все равно курят. Потому что штраф платит не жертва никотиновой зависимости, а заведение. Рестораторы охотно платят: курильщиков в Албании три четверти населения. Если им отказать, доходы общепита упадут в разы.
Кругом — куча недостроенных домов. Албанцы говорят, что так и должно быть. Это — наследие лихих девяностых. Тогда с порядком было еще хуже. Каждый начинал строить, где хотел. Потом ситуация нормализовалась, и правительство пригрозило: будете и дальше произвольничать — снесем все к чертовой бабушке. Застройщики испугались, и побросали все, как было.
Стадион “Нико Дована”, на котором играл “Днепр”, выглядит примерно так же. Накануне матча его пытался подкрасить какой-то мужик с валиком, но его хватило только на один участок главной трибуны.
Антураж — соответствующий. Что удручает, потому что для газеты нужны фотографии. А здесь из фотографов — только два каких-то деда, которым пришлось жестами объяснять, что такое интернет. Они, конечно, записали мой адрес, но надежды на них, понятное дело, никакой. Эти бессистемные албанцы разве пришлют? Короче, не дай бог, Сергей Юрьич, с ними в одной группе в гандбол играть. Не добыть нам тогда даже самых результативных. Это мы ходим, волнуемся, зарабатываем. А их праздник — всегда с ними. Так им и надо.
Такие дела. Передавайте всем привет. Скоро буду дома. Вернусь к созерцанью того, как в нашем сегодня бешено летят поезда. Не поймите меня не так — я рад их движенью…
Искренне ваш, Андрюха.
P.S. Представляете, Сергей Юрьич, открываю сейчас почтовый ящик, а там фотографии! От обоих дедов! Не бог весть какие, но сам факт! Вот так всегда: составишь себе нормальные, правдивые стереотипы о стране. А эти фотографы возьмут и все испохабят. Как специально!