ЧМ-2010. Мое сафари. Живот Роналдиньо

Ронни, это видно, в большом фаворе на пляжах Копакабаны, он чешет взлелеянное в отпускной праздности пузо, приумножает загар и дает мастер-классы восторженной местной малышне. Его, как сказал бы поэт Галич, вовсю тетешкает слава. Что вчерашняя — не страшно. Ведь истеричного прагматика Дунгу нынче тетешкает совсем другое — но об этом что говорить, вы все знаете. А я о том, что жизнь всегда и каждому определяет нужное время и место. И живот Роналдиньо как символ сегодняшнего бразильского футбола годится куда более, чем вся хваленая, но рухнувшая в тартарары доктрина экс-рулевого пентакампеонов.
Мне с этим газетным временем-местом тоже не сказать, чтоб свезло. Сочинять “сафари” на завтра, не зная, как сыграют немцы с испанцами сегодня… Это как делить шкуру неубитого медведя — слова могут запросто полететь на ветер. А Германия, прежде никогда не привлекавшая — скорее, наоборот, раздражавшая бездушной механикой своего выверенного футбола, — вот эта Германия составляет сегодня мою главную “мундиальную” страсть. В Южной Африке она заменила мне Хорватию — давнишнюю футбольную симпатию. Заняла тот пугающий болельщицкий вакуум, которым я безоружно встречал первые голы, стартовые судейские свистки и начальные звуки адских вувузел. Я “отсафарил” “бундестим” еще по итогам первого тура. Выпятил как единственную отраду на общем землистом фоне. Фон с тех пор, конечно, расцветился. Но и тевтоны добавили, благо “с собой было”. И в общем не так уж важно, вышли ли они в финал. В моем субъективном восприятии немцы все равно останутся самым ярким и эстетически выдержанным кадром из ЮАР-2010. И потом команда это не сегодняшнего — завтрашнего дня. Она — на годы вперед, на буйный вырост. И Лев — как истинный гений места — отлично это понимает.
Здесь бы еще и еще просклонять последние события. Художества “хрустального поколения” голландцев, фантастику форлановских голов, личную трагедию ганца Гьяна, ту самую неврастению Дунги, удивительную зрелость бригады арбитров из “азиатского подбрюшья”, исторический успех европейцев за пределами родного Старого Света… Да мало ли что. Беспроигрышный вариант на самый худой конец — пнуть до кучи позорные марадоновские седины. Эти стерпят все. Даже лексику одного из героев Шендеровича, которая отменно характеризует несостоятельную “альбиселесте” времен Диего Армандовича: работать никто не хочет — все хотят на скрипочках играть… И все же душа отвергает и лишнюю патетику, и не вполне уместный сарказм. А взгляд упрямо заворачивает к белым бразильским пескам — к голому торсу Роналдиньо, который радуется жизни и с этой своей радости, кажется, имел в виду весь мыс Доброй Надежды.
Сергей Новиков, как всегда, всех опередил. В давешних заметках он снял с языка мысль о пресыщенности типового сознания футболом планетарного форума. Ее — игры элитарного уровня — не должно быть много. По крайней мере для тех, кто перешагнул известный возрастной рубеж. “Что-то происходит с нами в тот момент, когда мы становимся старше, чем футболисты,” — так еще с год назад написал английский писатель Тони Парсонс в своей отчаянной колонке в журнале GQ. Написал — и дал зарок, перестал болеть вовсе. Мне до Парсонса безнадежно далеко по всем параметрам — к сожалению. И по паспорту тоже — к счастью. Хотя игроков, которые меня старше, в ЮАР побывало совсем немного. Аргентинцы Верон и Палермо, культовый мексиканец Бланко, еще какие-то считанные люди… И я продолжаю болеть. Пускай выборочно и в общем флегматично. Пускай избавился уже от надрыва гормональной юности. Пускай загружен в эту жару делами настолько, что эпитафию сборной Аргентины приходилось строчить шариковой ручкой на параллельном фронте — в Солигорске, в перерыве матча “Шахтера” с “Минском”…
Не подумайте плохого: у нас в редакции по адресу чемпионата мира столь же ровно дышат немногие. В достатке на Кропоткина, 91, как раз тех самых “настоящих буйных”. Константин Л. готов накостылять любому, кто плохо отзовется об игре африканских команд. Юрий Д. может врезать по переносице тому, кто оскорбит неосторожным словом дружину Висенте дель Боске. Денис О. горазд намять бока за нелестные отзывы о “Скуадре адзурре”. Олег Т. стоит глыбой за родоначальников, про которых знает все. “Депутатской неприкосновенностью” обладают и голландцы, за доброе имя которых готов вцепиться во всякий кадык любитель всего “оранжевого” Андрей В.
Да чего там, даже рафинированный либерал Виктор К. и тот отгородился от мира испанским флагом, грозя из-за него окружающим каучуковым кулаком. Буэнас диас, Витя, — мы с тобой по разные стороны этих баррикад. В прошлом номере ты здорово излил свою болельщицкую душу, попутно раскрыв некоторые подробности личной жизни. Только и в струю трогательных семейных аллюзий, так принятых в этом “сафари”-жанре, я тоже безнадежно не попадаю. Мое продолжение восьми лет от роду по имени Ростислав на предложение посмотреть вторничный полуфинал отреагировало просто и честно: парень спросил, где этот Уругвай, и на всякий случай попросил показать на карте. У телевизора потом самоотверженно продержался минут семь-восемь. После чего, изъерзав диван, по-тихому слинял к себе дочитывать книжку про Карлсона. Я не удерживал. В конце концов сказ про в меру упитанного мужчину в расцвете сил тоже заслуживает внимания — как и тысячи других благородных дел, которыми занято в эти дни человечество, совсем не поголовно отвлекаясь на южноафриканские игрища с “Джабулани”. Это нормально. А что естественно, то небезобразно — предупреждал еще античный философ-стоик.
На вторую половину лета у нас с “малым” планы. Мы отдохнем, как говорил чеховский дядя Ваня. Едва ли не главное, что остается сделать “до того как”, — одному, конечно, дочитать Карлсона, а другому всенепременно посмотреть последнюю трансляцию из ЮАР. Из далекой, загадочной страны, которая в этот месяц стала близкой, почти родной.
Здорово, что сегодня и завтра на чемпионате мира — исключительно выходные дни. Они вроде гарантии: пресыщенность отступит, заново разгуляется аппетит. Да и ставки вырастут неимоверно — они станут выше самых обетованных небес, дороже алмазных приисков Юга Африки и толще торса отпускника Роналдиньо. В воскресенье “сафари” снова соберет нас вместе. В последний, как говорится, раз.