Ассоль Сливец: мне не страшно

— Иногда в жизни наступает такой момент, когда надо задуматься о том, куда двигаться дальше, — начинает после продолжительного вздоха серебряный призер чемпионата мира по фристайлу Ассоль СЛИВЕЦ. — Игры закончились, наступило опустошение. Ты приходишь в себя и задаешь вопросы. Сколько еще можно прыгать? Как долог спортивный век человека, которому, между прочим, уже 28?
Я довольна всем, что здесь было. Нашей подготовкой к Олимпиаде, строившейся под меня. Вышла из декрета — “Давай попробуем, может, успеем”. Успели. Четвертое место на Олимпиаде — хороший результат. Но где брать мотивацию на следующий цикл?
У моего ребенка нет садика, нет квартиры, муж работает простым тренером. Когда тебе 18, все это не имеет значения, даже прикольно смотреть на мир. Теперь мне уже хочется все видеть вместе со своей семьей. Одно дело терпеть разлуку с любимыми людьми полгода, как было после выхода из декрета перед Олимпиадой-2010, и совсем другое — четыре. Для меня Сочи-2014 в Минске — это как пенсия, которая будет когда-то там…

— Обычно подобные ситуации разруливаются следующим образом: берешь главного тренера и идешь к министру. Там кулаком по столу: “За что боролись?!” Дело-то житейское…
— Не умею я так. Мне кажется, спрос сам рождает предложение, и если чего-то нет, надо не психовать, а успокоиться, пересмотреть планы на жизнь. Обратить взор туда, где ты нужнее и где лучше твоей семье. Премиальные за четвертое место здесь не платят. На чествовании после Олимпиады мне дали картину, все достоинства которой может определить только любитель ползучего реализма. На полотне изображена зима. Унылая и беспощадная…
А Гришину — единственному олимпийскому чемпиону в истории страны — вручили велосипед. Ну да, не всем же на “Лексусах” ездить…
В садике все знают, кем станут, когда вырастут. Кто офицером, кто учителем. Я видела себя летчиком-испытателем. Но потом узнала, что девочек туда не берут. А если и попытаться, то надо обладать очень хорошим зрением, чем я похвастать не могла. Потом люди в 9-м или 11-м классе уже более или менее осознанно решают, что им делать дальше, во всяком случае, очерчивают направление. А наш с Тимофеем курс был определен в 10-летнем возрасте. Мы собирались участвовать в Олимпиаде. Поучаствовали. Мечта сбылась. Что дальше?

— И как ты нашла ответ на этот вопрос?
— У меня есть тренер — Шведов, который раньше работал в Беларуси, а сейчас трудится в России. И мы с Тимофеем твердо знаем, что Виталий Леонидович поможет нам перейти на новый уровень — освоить прыжки более высокой сложности. В Ванкувере мы с братом получили максимум того, на что были готовы, так что прыгать на старом рубеже просто нет смысла.
Кто будет заниматься тем же Тимофеем в Беларуси? Здесь есть другие лидеры. Шведов же, уверена, способен не просто уделить нам максимум внимания, но и придумать массу подводящих упражнений и элементов. Он будет дневать и ночевать в зале, но своего добьется.
Помню, как говорили, что некоординированная Ассоль никогда в жизни не сделает винт-винт на лыжах. А сейчас для меня это то же самое, что кувырок вперед совершить… Чуть подсоберусь, но особенно не напрягусь.

— Я так понимаю, россияне сначала “зафрахтовали” Шведова, а потом…
— К нам подошли еще в Ванкувере. Разговор был предметным, хотя не скажу, что по возвращении домой мы начали поковать чемоданы. Думали долго… Боюсь, что сейчас каждое мое слово может кого-то задеть, обидеть. Поймите правильно: у меня нет никаких претензий к белорусской команде, со всеми тепло попрощалась, всех поблагодарила. Просто это внутри — было ощущение, что здесь уже потолок, не могу прибавить. Все вроде делается, но не для меня. Чуть-чуть чего-то не хватало.

— Квартиры тебе не хватало…
— Возможно. Но если бы с нами заводили хоть какой-то разговор об этом… На всякий случай, нас в трехкомнатной квартире с родственниками мужа было восемь человек. Тимоша жил в двухкомнатной с родителями, получал 600 тысяч рублей в месяц. У россиян же все было четко: зарплата, квартира, тренер.

— В деньгах ты существенно приобрела?
— Там немного другая система денежного довольствия. Стипендии своим лучшим спортсменам платят регионы, в моем случае — Южный федеральный округ. Затем ставка члена национальной сборной, есть и установленная система премий за достижение высоких результатов. В сумме получается очень неплохо. Хотя я еду не за деньгами. И не из страны. Просто меняю пространство, систему координат, в которой все твои шаги в спорте и после него будто бы заранее просчитаны. Я перехожу в новое качество, и это жутко интересно, захватывает, добавляет адреналина, как при новом, неиспытанном, прыжке.

— Как тебя пыталась удерживать родина?
— Со мной много разговаривали на разных уровнях, и мне понравилось, что тренеры и чиновники вели себя корректно, без воплей и криков о предательстве и прочем. Николай Иванович Козеко, которого со временем я стала понимать намного лучше, тоже отнесся с пониманием. Очень благодарна БФСО “Динамо”, сделавшему для меня немало. И Юрий Федорович Бородич, и Игорь Николаевич Заичков, болеющий за общество по старой памяти, пытались нас удержать. У них были грамотные и конкретные действия, но одно общество, даже само мощное, вытянуть на себе все проблемы не может. Здесь много нюансов. И поступившее предложение о льготном строительстве квартиры принять уже не могли, к тому времени мы уже приняли российское — там сразу предлагали ключи.

— Кстати, имелись ли еще какие-то варианты продолжения карьеры, скажем, в развитой европейской стране?
— Чтобы заниматься фристайлом на Западе, надо обладать хорошим капиталом, вернее, иметь богатых родителей. И если проследить, кто из западников добивается успеха на международном уровне, то детей из так называемых рабочих семей там практически нет.

— В разговоре с Антоном Кушниром мы подняли тему вашего отъезда, и он сказал, исходя из собственного опыта, что приспособиться к новой команде всегда труднее, чем кажется изначально…
— Антон пришел в уже сложившуюся команду и должен был подстраиваться под других. У нас же положение абсолютно иное — другим придется приспосабливаться к нам. Мы ведь приходим в российскую сборную первыми номерами.
Кстати, опять-таки приятно, что белорусская команда отнеслась к нашему решению с пониманием. В последний день мы принесли тортик, шампанское, и ребята от души пожелали нам успеха на новом месте.

— Скажи честно: тебе не страшно перед такой вот хотя и манящей, но все же неизвестностью?
— Нет. Главное, что я пробую. А если не получится, то виновата буду только сама. Если где-то сачкону, изменю себе, жизнь меня непременно накажет.

— А как быть с патриотизмом?
— Ну, во-первых, мы же народы-братья, а во-вторых, давайте вспомним, сколько российских спортсменов, особенно хоккеистов, выступает за Беларусь. Их ведь никто предателями не считает. Как позабыли давно, откуда родом ставшие здесь родными Кушнир и Цупер.

— “Знал бы прикуп — жил бы в Сочи”. Была такая в СССР поговорка…
— Жить у моря и ездить тренироваться в горы, до которых ближе, чем до Раубичей, — это здорово! Столица Игр-2014 интенсивно перестраивается и становится действительно европейским городом. Это явно не худшее место для проживания.
Вот сейчас даю интервью и думаю: каков будет комментарий обывателя на форуме “Прессбола”. Наверняка кто-то скажет: “Девушке светила президентская стипендия размером восемь миллионов, а ей и этого мало! Да за такие деньги…”
Так ведь проблем никаких — берешь лыжи, идешь на горку и крутишь “три с двумя”. А вообще, в белорусском спорте есть и куда более прибыльные места. Только в путь!

— Как раз таки ваш отъезд, как мне кажется, люди восприняли без негативного эмоционального взрыва.
— Спортсмены нас поняли, а простые люди… Мне кажется, в жизни надо делать шаги, которые пойдут на пользу тебе и твоей семье. На самом деле многие этого хотят, но почему-то боятся. Кого-то пугает неопределенность, кто-то просто генетически не запрограммирован на решительный поступок и привыкает к тому, что вокруг него, элементарно приспосабливается. Но это же жутко скучно! Человек должен быть вне системы — каждый может устроить свою жизнь так, как он этого хочет. А для этого надо прилагать усилия, чем-то жертвовать и рисковать…