МЕМОРИАЛ. Сергей Хомчук: последний романтик королевы

В отличие от вышеназванного трио он перешагнул и пенсионный рубеж, и возраст средней продолжительности жизни белорусских мужчин. Сергей Андреевич умер за две недели до 68-го дня рождения. Он работал до тех пор, пока мог сидеть и хоть как-то проводить тренировки, на которые его привозил в манеж любимый Лелик — Леша Лелин, олимпиец сиднейского призыва. Когда болезнь лишила Хомчука и этой связи с жизнью, он замкнулся и отгородился от внешнего мира. Так происходит почти со всеми, кому выпадает тяжкий жребий. Последние восемь недель рядом с ним были жена и дочь.

Хомчука любили и уважали сотни, а может, и тысячи его воспитанников и коллег. И все же и жизнь, и карьера его несли на себе отпечаток трагичности. Его называли лучшим детским тренером страны, а он тщился доказать, что способен работать и с атлетами высокого уровня. Его упрекали в том, что он отстает от эпохи, не использует фармакологию, как это делают многие его коллеги. А он не мог переступить этот барьер, ибо отчетливо представлял себе неблагоприятные последствия, которые нередко наступают в жизни спортсменов и их будущих детей. Для большого спорта Сергей Андреевич был слишком чист.

Вероятно, трагизм как раз и заключался в несовместимости его принципов и циничных канонов современного спорта. Гораздо более молодые и уж никак не сравнимые с ним по знаниям и самоотдаче наставники при помощи шприца обходили признанного мэтра, зарабатывая таким образом себе и своим воспитанникам сборы, экипировку и прочие дивиденды, которых в последнее время Хомчуку недоставало.

Однако при этом уважение к нему не меркло: все понимали, что игра идет по разным правилам. А потому вели своих чад: были уверены, что лучше Хомчука никто не поставит стопу, не отработает все связки и группы мышц и при этом даже намека не будет на форсаж или перегрузку. Зато душевный комфорт и доброе отношение ребенок получит в избытке.

Он отдавал себя, не экономя на времени и здоровье, не сбавляя хода, без оглядки на обстоятельства и возраст. Он не желал проигрывать гонку на время, в которой никто из нас не видит линии финиша…

Мы думали: он будет всегда. Сухощавый, подвижный, общительный, все и всех помнящий, облучавший добром, он воспринимался только в настоящем и будущем. И сейчас, спустя полтора года после его ухода, мы, его воспитанники и друзья, говорим о нем так, будто не совсем его потеряли. Так и есть. Он живет в нас.

Король разминки

Эдуард ГОРЕВОЙ, тренер по легкой атлетике:

— С Сергеем мы познакомились более полувека назад в институте физической культуры — учились на одном курсе. Он был очень стеснительным, воспитанным юношей, начисто лишенным бравады и развязности. Хотя он минчанин, а я приехал в столицу из деревни, Сергей как-то сразу повернулся ко мне. Может, потому что я, как и он, сторонился шумных компаний, танцев, выпивок. Несмотря на то что у нас были замечательные отношения, он не впускал ни меня, ни кого-либо другого в свой внутренний мир. Его скованность частично объяснялась не очень заметными спортивными достижениями. Не знаю, имел ли Сергей второй разряд. Однако разминки он проводил так, что мы засматривались: придумывал какие-то невероятные упражнения, почти всегда дополняя их чем-то новым. За это получил прозвище Король разминки. Став тренером, Сережа все придуманное с успехом использовал в работе. Среди коллег ему также не было равных в этом компоненте тренировки, так что “королевский титул” за ним закрепился.

“Ты нужна мне!”

Валентина МАРОЧКИНА, кандидат экономических наук, вдова:

— Я начала заниматься у Сергея Андреевича в 1959-м, это был его второй набор. Тренировалась старательно. И вскоре он меня отобрал для участия в соревнованиях, посвященных какому-то юбилею Всесоюзного пионерского лагеря “Артек”.

Он нас щадил, сильно не нагружал, но давал работу на все группы мышц. Потом, когда мы стали старше, требовали от него более высоких нагрузок — нам хотелось побеждать в соревнованиях! Сергей Андреевич успокаивал, терпеливо объяснял, что нельзя спешить, что здоровье важнее и, главное, что нам потом будет легко рожать.

Он был очень нравственным и гордым человеком. Возможно, если бы он умел идти на какие-то компромиссы, его ученики достигли бы большего. Он много и увлеченно работал, но не умел извлекать материальной выгоды. Эта сторона жизни не являлась для него главной.

70-е годы — период влюбленности, в 80-х родилась и росла Галя.

В это же время была прикована к постели Галина Сергеевна, его мама. Она была исключительно интеллигентная женщина, Сергей Андреевич трепетно ее любил. Вообще он был, что называется, маменькин сыночек. Он много лет вел спортивные дневники. После ее смерти наклеил туда кленовый листочек и записей больше не делал.

В 90-х наступила эпоха стабильности. Мы купили дачу и машину, о которой он так мечтал и которую любил, словно женщину.

Мы оба много работали, и совместные выезды на природу для нас были праздником. Он очень любил гулять по лесу. Когда Галя была маленькой, мы всей семьей несколько лет подряд ездили в санаторий “Лесное”. Они вдвоем играли в футбол, дурачились, переворачивая все вверх дном. Незабываемое время…

Всю жизнь он повторял: “Ты нужна мне!”

“Не навреди!”

Валерий НЕЙМАН, спортивный врач:

— Галя занималась в его группе. В летнем лагере на Белом озере Хомчук поднимался раньше других и успевал до завтрака набрать для дочери стакан черники. Любил ее очень, но был строг. Если видел, что она отлынивает от тренировок или увлекается мальчиками, ругал, но не грубо. Человек он был мягкий, имел дар видеть прекрасное в самых разных проявлениях. “Погляди, какие красивые цветы!” Или: “Смотри, какую замечательную рубашку я купил!”

Тренировки на воздухе и особенно на природе предпочитал пыльному манежу. Как только сходил снег, он первым выводил ребят на стадион или в парк и продолжал сезон на воздухе, как он говорил, до белых мух.

Однако, когда касалось дела, Сергей бывал требовательным и нетерпимым. Однажды на Белом озере проводил тренировку на воде. Он, кстати, разработал оригинальную систему таких занятий. Кто-то из ребят наступил на стекло и порезал ногу, а я в это время был с группой другого тренера. Как он меня распекал!

Если в манеже был непорядок — не стояли на месте барьеры или в душевой отсутствовала горячая вода, — он возмущался и тут же, невзирая на лица, стремился решить проблему. Он имел на это право, так как в первую очередь критически относился к себе.

Из динамовских тренеров только двое регулярно обращались ко мне за консультациями и интересовались новинками спортивной медицины — Хомчук и Давыдик. Сергей Андреевич был убежденным противником употребления стимуляторов и допинг-препаратов. Но очень заботился о том, чтобы восстановление спортсменов после тренировок было оптимальным. Главный принцип, который свято соблюдал в работе: “Не навреди!”

“Тренировки — сплошной восторг!”

Валентина ВЕЛИГУРСКАЯ, инженер-экономист, кандидат в мастера спорта:

— Впервые услышала о Хомчуке от соседки Томы Микешиной. Она рассказывала о молодом красивом веселом тренере. Девчонки между собой называли его Сережей. Ему тогда было всего 26 лет.

Сергей Андреевич приметил меня, шестиклассницу, на районных соревнованиях (я взяла высоту метр 25), пригласил на тренировки. Со мной пришла, наверное, половина класса. До этого мы занимались баскетболом, а тут перешли к Хомчуку. Он всегда был весел, общителен, по-доброму настроен. Занятия у него были для меня сплошным восторгом! Но врач запретила тренироваться из-за проблем с сердцем. Не ходила месяц или два. Сергей Андреевич передал через детей, чтобы я пришла. Он стал давать мне облегченные задания: например, всем по 15 “пистолетиков”, а мне — 10. Из-за этого огорчалась до слез.

Занимались в спортзале окружного Дома офицеров, прыгали в высоту с подкидного мостика, бегали какие-то невероятные эстафеты! Хомчук был неистощим на выдумки. Проигравшие возили победителей на себе. Мы ждали тренировок, как чего-то особенного!

Тренировочные планы, написанные его детским почерком, испещрены фигурками бегающих и прыгающих человечков. А еще мы выросли на журнале “Легкая атлетика”. Тогда его было непросто купить. Но Хомчук умел расположить к себе киоскерш, которые оставляли ему дефицитную прессу.

Запомнился сбор в Стайках. Что-то у меня не ладилось, слезы подкатывали к глазам. Сергей Андреевич как раз вернулся из города и среагировал моментально: “Держи, Валюша, банан!” (40 лет назад они были дефицитом.) И все мои беды мгновенно улетучились!

Его сумка была полна яблок и конфет, которыми он щедро делился с нами. Даже несколько лет назад, встретив меня в городе, он, как всегда, полез в сумку и протянул яблоко, традиционно добавив: “Мытое!” Чистюля был — не передать! Требовал, чтобы мы дома чистили и мыли шиповки. Для контроля он иногда кому-нибудь подкладывал в шиповку камешек…

На дни рождения вручал шоколадные медали, а Вале Марочкиной — цветы. Он ее как-то сразу выделил из общей массы. Перед Новым годом мы приходили в манеж РДФК, что возле цирка. Кто приносил яблоки, кто — апельсины, шампанское, тортик, елочку и отмечали наступавший праздник.

Он разбирался во всем, все ему было интересно, самое любопытное сообщал нам. Был внимателен. Мог вскользь обронить что-нибудь такое: “Галка сделала новую прическу, а ей не идет, ей бы лоб открыть”. Или: “У Тани хорошие ножки, а она миди напялила”.

В 60-е годы модными были рижские радиоприемники “Спидола”. У него был такой самого первого выпуска. Иногда приносил его на тренировки. Успевал следить за модой, сбегать на выставку и посмотреть новый фильм. После просмотра его лексикон обогащался новыми словечками и песенками — Сергей Андреевич обладал приятным баритоном.

После тренировки мы шли домой группой, человек 10-12, особенно часто это бывало по субботам. По дороге заходили в магазины, делали покупки. Он помогал советами вплоть до выбора нижнего белья. Иногда после тренировок подолгу засиживались в тренерской — не хотелось уходить. Своего времени для нас не жалел. Мог прийти на стадион ради одного человека и заниматься с ним по полной программе.

Мне до мастерского норматива в барьерном беге не хватало всего одной десятой секунды. Лет через десять, после того как закончила выступать на дорожке, поняла, почему так и не достигла цели. Зашла на тренировку к Сергею Андреевичу и поделилась своими соображениями. Он среагировал неожиданно: “Что ж ты, Павловна?! Не туда пошла учиться!” И тут же: “Подойди посмотри, что там у Тани не получается”.

“Он делал спорт для нас радостью”

Татьяна БОНДАРЕНКО, учитель физики и математики спецшколы N 14 для детей с нарушением слуха:

— В 1970 году на районных соревнованиях я, тогда семиклассница, защищала честь 110-й минской школы. И получила приглашения сразу от двух тренеров: Марка Аркадьевича Дворкина и Сергея Андреевича Хомчука. Сначала пошла к Дворкину, потом к Хомчуку, да так у него и осталась на целых семь лет. До легкой атлетики занималась плаванием и прыжками в воду, но ходила туда из-под палки. Из спорта ушла после окончания пединститута и замужества.

Он заботился о нас, как отец, никогда не повышал голоса. В нашей группе царил удивительный микроклимат. Не было градации на больших и маленьких. С нами тренировались старшие ребята Валя Велигурская, Боря Лютаревич, Валера Тиханков, Коля Сердюченко… Кроссы в парке Челюскинцев бегал вместе с нами и не давал скучать, что-то рассказывая на бегу. И тогда часовая пробежка не казалась нудной. Чтобы развивать нас всесторонне, водил в бассейн.

У него был дар предвидения, и он всячески оберегал нас от травм, болезней, стрессовых ситуаций. Хлопотал, как наседка над цыплятами. Когда мы надолго выезжали на сбор в Ялту, договаривался в местной школе о наших занятиях. Не хотел, чтобы из-за тренировок теряли вкус к учебе.

Вероятно, многие его ученики могли бы добиться большего в спорте, но он никогда не ставил результат во главу угла ценой здоровья. Уже тогда другие тренеры использовали для роста результатов шприц. Но чтобы Сергей Андреевич когда-нибудь предложил кому-то из нас спецкурс?! Он делал все, чтобы спорт был для нас радостью.

“Увидеть в каждом рациональное зерно”

Николай СЕРДЮЧЕНКО, главврач 1-й клинической больницы г. Минска, кандидат медицинских наук:

— Я поздно стал заниматься легкой атлетикой, в 19 лет. До того бегал на лыжах, играл в футбол. В мединституте поначалу меня тренировал Александр Владимирович Глинский. У него была силовая система подготовки. Она дала определенные результаты. Пробежал сто метров за 10,9 секунды, прыгал в длину на 6,40-6,50.

Меня познакомили с Сергеем Андреевичем. Исключительно интересный был человек, я бы сказал, уникальный. Мы тренировались на стадионе в одно время, и он часто давал мне практические советы. Когда я уже не мог уделять тренировкам много времени и энергии, перешел к Хомчуку. Нагрузки там были значительно ниже. К тому же у него сложилась замечательная спринтерская команда: Борис Лютаревич, Валерий Тиханков, Владимир Переверзев. Эти трое тогда гремели на юношеских и молодежных соревнованиях союзного уровня.

Хомчук разработал оригинальную систему тренировки, эффективную в то время, пока еще не было широко распространено фармацевтическое регулирование. Сергей Андреевич умел увидеть в каждом рациональное зерно и давал возможность максимально развить себя. Группа разношерстная и по возрасту, и по спортивному уровню: одни еще учились в школе, другие заканчивали вузы, кто-то бегал по юношеским разрядам, кто-то взял мастерские вершины. Но все, без исключения, относились друг к другу почтительно, без заносчивости и высокомерия. Так, как относился к нам Сергей Андреевич.

Наши отношения продолжались и после того, как я перестал тренироваться. Работал травматологом, и он приводил ко мне ребят, когда у них появлялись какие-то проблемы.

Интервью “обреченного”

Сергею Андреевичу меня “сплавили” супруги Тереховы, у которых я тренировался в “Красном знамени”. Воспользовавшись тем, что летом 1974-го я стал студентом, они предложили: “Иди к Хомчуку в “Буревестник”. — “Не возьмет”. — “Он всех берет”.

Мне было около двадцати. Днем работал, вечером учился, на тренировки времени почти не оставалось. Однако же Хомчук, понимавший мою бесперспективность, меня не гнал. А ведь он в тот момент был старшим тренером молодежной сборной СССР по спринту, летал в Америку на матчи СССР — США. Только узнал я об этом ровно через два десятилетия.

В этот период мы встречались время от времени в городе. Он всегда охотно отвечал на мои дилетантские вопросы и очень живо интересовался моим движением по жизни. Я не имел к спорту абсолютно никакого отношения, но его это не заботило. Если человек вызывал у него мало-мальский интерес, он щедро дарил ему свое общение. Прошли годы, я привел к нему своего Костю, и Хомчук стал нашим семейным тренером.

Когда начал писать о легкой атлетике, трудно было удержаться от соблазна сразу же взять у Сергея Андреевича интервью. Это было в декабре 1994-го. Он пришел в редакцию “Прессбола”, располагавшуюся тогда на улице Короля, и целый день угощал всех яблоками, орешками, конфетами, шоколадом. Рассказывал много интересного, однако при этом обезоруживал: “Ты об этом не пиши, не надо. Меня еще посадят!” В рассказах не было ничего криминального, но в нем жил страх сталинской эпохи.

Его отец, директор НИИ рыбного хозяйства в Киеве, попал в немилость Хрущеву, тогда первому секретарю ЦК Компартии Украины. Андрей Сергеевич Хомчук посмел вслух возмутиться безалаберностью партийного бонзы, из-за которой дохла выведенная учеными рыба новой породы. На Хомчука-старшего донесли и стали “прессовать”. От крупных неприятностей его спасли известность в высших партийных кругах в Москве (до войны он возглавлял знаменитый столичный рыбхоз “Борисовские пруды”), высокий профессионализм, отмеченный орденом Трудового Красного Знамени, и приглашение в Минск первого секретаря ЦК КПБ Николая Семеновича Патоличева.

Хомчук-младший, выбравший спортивную стезю, унаследовал глубокое проникновение в профессию и тоже вышел на всесоюзный уровень. На переломе 60-70-х его ученики один за другим становились чемпионами СССР среди юношей, юниоров, молодежи: Борис Лютаревич, Валерий Тиханков, Владимир Переверзев. Его талантливую работу заметил главный тренер сборной СССР Николай Политико, с подачи которого Хомчук стал старшим тренером молодежной сборной Союза по спринту. Политико, видевший в Хомчуке блестящего методиста и замечательного педагога, хотел поднять его еще выше — сделать главным всей “молодежки”. Но его протеже не был членом КПСС, а без этого руководителями высокого уровня не становились.

В 80-х на юношеском уровне засветились Руслан Фроемчук, победитель первенства Союза, и Татьяна Сасова, призер Кубка СССР, сестры Галина и Татьяна Рудницкие. На вопрос, почему его воспитанники терялись во взрослом спорте, Хомчук в интервью 10-летней давности отвечал так:

— Мои ученики никогда не применяли анаболиков. Медикаментозный метод восстановления у меня напрочь отсутствует. Единственное и самое здоровое средство — послетренировочный душ. Зато девочки рожают нормальных детей. Практически ни у кого нет проблем со здоровьем после завершения спортивной карьеры. По большому счету, это — главное… Чтобы подготовить классного спортсмена, нужно 8-10 лет. При этом все звенья должны работать в единой цепочке: тренер — спортбаза — медицина — трудоустройство — организация учебы и материальное стимулирование. А у нас звенья выскакивают — вот цепочка и рвется.

— То есть вы как тренер обречены?

— Да.

Упущенная Олимпиада

Хомчуку родиться бы на десяток- другой лет раньше… Взросление первой плеяды его звездочек совпало с началом анаболической эры, в которую он вписаться не мог. Самым драгоценным для него были ученики, их судьбы, их здоровье.

Борис ЛЮТАРЕВИЧ, кандидат технических наук, технический директор фирмы “Тралс”, мастер спорта:

— Мой отец, офицер, служил в эстонском городке Тапа, в 20 километрах от Таллинна. Незадолго до нашего переезда в Белоруссию я выиграл Спартакиаду школьников Эстонии в беге на 100 (11,4) и 200 (22,9) метров. Легкой атлетикой не занимался. Мое детство заполняли футбол, баскетбол, волейбол, настольный теннис. Попросили выступить на всесоюзной Спартакиаде за Эстонию, хотя родители уже были в Минске. В обмен на мое согласие обещали передать известному белорусскому тренеру.

В Киеве совершенствовал результаты до 11,1 и 22,4 и занял четвертые места. После этого эстонцы прямо на трибунах подвели к лучшему белорусскому тренеру — Сергею Андреевичу Хомчуку. Стал заниматься у него и почти сразу же, из-за глупости, получил перелом таза. Долго лежал в больнице. Поразило, что Сергей Андреевич, едва знакомый человек, трогательно заботился обо мне. Минимум раз в два дня меня навещал. Мамочка моя его боготворила. С тех пор я поверил этому человеку. За восемь лет, в течение которых у него тренировался, не было повода для разочарования.

Уже следующей весной, в 1969-м, мы — Валера Тиханков, Володя Переверзев и я — стали серебряными призерами в эстафете на юношеском первенстве Союза, я был вторым на 200 метров и третьим на стометровке вслед за Тиханковым. В 1973-м выполнил норму мастера в беге на 200 метров — 20,9 секунды.

Помню, как Хомчук привез нас с Тиханковым на олимпийскую базу сборной СССР в Подольск. Тогда он впервые столкнулся с московской камарильей. Старший тренер молодежной сборной Зоя Петрова бесцеремонно обходилась с Сергеем Андреевичем, он при этом выглядел потерянным. Уже через неделю Петрова, не мешкая, предложила мне и Валере переехать в Москву — сулила золотые горы. Но от Хомчука ни я, ни Тиханков уходить не собирались. Во-первых, у него было комфортно, во-вторых, я знал, что ни один тренер не даст мне больше, чем Сергей Андреевич (тем более Петрова, по-моему, слабый специалист), в-третьих, я не собирался его предавать. Об этом разговоре Хомчуку мы так и не сказали.

Его, наверное, совсем затерли бы московские мэтры, если бы не поддержка главного тренера сборной Союза Николая Политико, который добился назначения Хомчука старшим тренером молодежной команды по спринту.

В 1975 году мы готовились к Спартакиаде народов СССР. Не сомневался, что попаду в шестерку лучших, а может, и в призеры. Готовность была высокой. Но вдруг появился шустрый доктор, предложил курс ретаболила, гарантируя рост результатов. И я тайком от Сергея Андреевича согласился. Хотел ведь как лучше. Перед отъездом в Москву мне стало плохо: температура за сорок, сыпь… Хомчук сразу все понял. И очень кричал на этого врача. Я с трудом пробился в финал и финишировал в хвосте с далеким от моих возможностей результатом. Тренер только развел руками: “Ну, что же ты, Боря!”

Решил закончить занятия спортом в 1976-м. Объяснил тренеру, что хочу заниматься наукой и испытываю дискомфорт из-за того, что трачу драгоценное время на тренировки. Сергей Андреевич меня выслушал и, хоть ему было очень горько, не стал отговаривать.

Вообразите: 24-летний атлет уходит из спорта в расцвете сил. И не травмы тому причиной. Несложно представить себе огорчение наставника! И, однако же, он не только не обиделся, но даже не попытался удержать лучшего ученика от такого шага. А ведь можно было, вероятно, попросить: “Боря, ну, потерпи годик, ведь мы же восемь лет к этому шли! Ведь есть шанс взять олимпийскую медаль!” (Квартет советских спринтеров в эстафете 4х100 м в Монреале-76 завоевал бронзовые награды). Деликатный, понимающий, не способный на силовое давление Хомчук тихо смирился с потерей самого яркого своего воспитанника, в котором счастливо сочетались спортивный талант и интеллект. Все последующие годы Сергей Андреевич говорил о Лютаревиче с неизменным восторгом. Человечище!

Лучший детский тренер

Владимир СУХОРУЧКИН, тренер по легкой атлетике:

— В последние годы Хомчуку приклеили ярлык детского тренера, хотя он воспитал большую группу сильных спортсменов — спринтеров, барьеристов, прыгунов.

Когда-то он отвечал в республике за спринт, знал всех мало-мальски достойных внимания спортсменов и их наставников, такой был аккуратный и дотошный. Чтобы кто-то выпал из его поля зрения — такого не бывало. Тогда он повсюду возил с собой Женю Гуркова, тот учился у него. А потом получилось: Гурков и Зинченко — в сборной, а Хомчук — детский тренер. Таких людей, квалифицированных и порядочных, наше руководство никогда не замечало. Им подавай только олимпийцев да призеров.

Сергей готовил людей с нуля до кандидатов и мастеров спорта! Вот жесткости Хомчуку не хватало, не умел заставлять людей пахать через “не могу”. А вообще был великий труженик!

Александр КОННИКОВ, зав.кафедрой легкой атлетики БГУФК, кандидат педагогических наук:

— Тренеры и специалисты легкой атлетики приводили к Хомчуку своих детей: Гурков, Давыдовский, Илюшкина, я, многие другие. Почему? Он относился к воспитанникам, как к родным. В отличие от более молодых коллег не занимался натаскиванием на результат, терпеливо закладывая общефизическую и техническую базу многоборной подготовки. Настоящий педагог, он создавал своим подопечным положительный эмоциональный фон, организовывал летние лагеря на Белом озере. И дети, и мы, родители, всегда чувствовали идущий от него заряд доброты.

Мой сын очень хотел прыгать в длину. Но тренер объяснил ему, что он не готов к этому физически и физиологически, что пока лучше попрыгать в высоту. Сергей Андреевич как в воду глядел: в нынешнем январе на Кубке Беларуси окрепший Коля прыгнул на 7,25 и занял третье место.

Хомчук собрал большую методическую библиотеку, следил за новинками, первым прочитывал журнал “Легкая атлетика”. Бывало, звонит: “Обязательно посмотри вот эту статью”. Щедро делился знаниями с коллегами и студентами, которых присылали к нему на практику. Каждому подробно объяснял, как планируется учебно-тренировочный процесс, как составляются месячные, недельные планы. Его по праву называли лучшим детским тренером нашей страны.

Его грабили “великие специалисты”

Марк ДВОРКИН (Сан-Диего, США), тренер по легкой атлетике:

— Как наставник Сергей Андреевич формировался в очень сильном коллективе ДСШ, которой руководил Евгений Сергеевич Ковбан. Много работал над собой, читал, советовался с коллегами, наблюдал за работой других тренеров высокого класса. Его отличительная черта: он работал не как тренер-технарь, а как тренер-воспитатель. Использовал спорт для совершенствования человеческих качеств своих учеников. Сергей Андреевич работал без фармакологии, за счет превосходства знаний и умений, а это совсем другое направление в тренировке, отличающееся от коммерческого подхода к профессии.

Роман ФЕРДМАН (Иерусалим, Израиль), тренер по легкой атлетике:

— Я знал Хомчука, когда сам еще был мальчишкой, а он уже работал тренером. Считаю его блестящим детским наставником. В подтверждение этого многие бывшие легкоатлеты, а также коллеги, учитывая его высочайший профессионализм, передавали ему своих детей. Но его самого грабили “великие специалисты”, переманивая подготовленных им талантливых атлетов. При его доброте и порядочности это было сделать нетрудно. Сергей Андреевич обладал уникальными знаниями в школе спринта и был абсолютным авторитетом в подготовке эстафетных команд. Универсал, он готовил отличных спринтеров, барьеристов, прыгунов в длину и высоту. Молодым тренерам открывал секреты спринта, многие приходили к нему консультироваться.

“По стопам Сергея Андреевича”

Екатерина КОСТРЫКИНА, старший преподаватель кафедры физвоспитания БГУ:

— Зимой он приезжал к нам в школу и проводил тренировки в спортзале. Личным примером приучал закаливаться: снимал носки и становился в снег. Постоянно устраивал соревнования, на которых разыгрывались призы: пластинки, ежедневники, красочные календари с интересными статьями.

Тренер он был не строгий, демократичный. Прибегал к нам, отработав тренировку у старших. Из-за транспорта опаздывал, но объяснял это очень смешно: “Я ехал в трамвайчике с маленькими колесами”. Начинали заниматься у Хомчука целым классом. Мы все были в него влюблены. Потом, как водится, остались самые стойкие: Андрей Иванов, Виктор Матвейчик, Сергей Лях, Андрей Корольков и я. Через несколько лет у меня пошли результаты: стала третьей на Спартакиаде школьников БССР. Окончив школу, решила идти по стопам Сергея Андреевича и поступила в институт физкультуры. Для него это было неожиданностью: я училась в школе хорошо, и он думал, что выберу более серьезный вуз.

Сергей Андреевич делал из обычных ребят что-то интересное. Возможно, секрет в том, что он никогда не торопил, открывая в каждом ребенке что-то уникальное, вне зависимости от того, есть у него перспективы или нет.

Мне повезло работать рядом с ним десять лет. Все, что знаю и умею, это база, заложенная им. Я сейчас поняла, что у него не было ни одной тренировки, которую он провел бы спустя рукава! И во главу угла всегда ставил здоровье детей. Он приходил и творил — фонтанировал выдумками, на ходу придумывая массу упражнений!

Каждую тренировку мы обсуждали. Хотя он принимал меня как свою ученицу, но относился с уважением, прислушивался к моей точке зрения, моим советам.

Сергей Андреевич никогда не болел, но курсы вождения его сильно истощили. Однажды пришел на тренировку еле живой, с нервной дрожью и температурой за 38 градусов. Не было сил встать со скамейки, и ему было стыдно, что он не может работать. Он мечтал об этой машине, много с ней возился и переживал, она ему тяжело далась. Может, потому, что купил авто и сел за руль уже после шестидесяти.

Часто спрашивал: когда ты приведешь в манеж своего Димку, и мы будем его тренировать, когда, когда? И не дождался…

В финишном створе

Он брал в свою группу всех. Не мог сказать ребенку “нет”. И делал все, чтобы вселить в него уверенность и доказать: ты на многое способен! Интеллигентный, тонкий человек, он обладал уникальной чувствительностью и состраданием к детям, маленьким, особо ранимым человечкам, которым зачастую не хватало родительского внимания. Таких дети обожают и почитают, ибо точно знают, что большинству взрослых до них дела нет.

И при этом Сергей Андреевич все-таки воспитал двух олимпийцев. Любовь Рунцо в далеком 1972-м бежала в составе эстафеты 4х400 метров на мюнхенской Олимпиаде. Правда, попала она туда уже как подопечная Владимира Зинченко, которого Хомчук, человек терпимый и компромиссный, так и не простил до конца жизни. Привыкший всего добиваться многолетним трудом, он с уважением относился к коллегам и не мог представить, что можно вести сепаратные переговоры со спортсменом и его родителями за спиной действующего наставника.

Через 28 лет после Рунцо другой воспитанник Хомчука прыгун-высотник Алексей Лелин выступал на Играх в Сиднее, и тоже как подопечный другого тренера. Как и Рунцо, без успеха. Лешины ноги не вынесли запредельных нагрузок. От парня отвернулись все. И только Хомчук, растивший Лелина с третьего класса почти полтора десятилетия, боролся за него — пробивал сборы, искал спортивных медиков… (Подробнее об этом — в завтрашнем номере.)

Последняя спортивная надежда Сергея Андреевича — дочка вышеупомянутого Виктора Матвейчика Лера. 8 марта 2003 года она участвовала в международных соревнованиях детско-юношеских спортшкол. Тяжело больной Хомчук (до кончины оставалось немногим более двух месяцев) нетерпеливо ждал финала бега на 60 метров с ее участием. Однако забег задержали на 40 минут. Сергей Андреевич еле стоял на ногах. Я просил, чтобы он сел: смотреть на его мучения было тяжко. Он садился и тут же с возмущениями поднимался вновь, ему нужно было видеть ее именно в финишном створе. Лера прибежала второй. Подошла к нему в слезах, он успокаивал ее и одновременно корил за то, что она не выполнила его установки. После этого Сергей Андреевич, извинившись, что не может быть до конца турнира, попрощался со мной и уехал на машине Матвейчика. Больше своего тренера я не видел…

“Эдик, мы с тобой не увидимся”

Эдуард ГОРЕВОЙ:

— Последний раз мы встретились в автобусе, это было, видимо, в марте. Он выглядел изможденным. Сергей сказал мне: “Наверное, Эдик, мы с тобой уже не увидимся. Я что-то неважно себя чувствую”. С большим трудом он вышел из автобуса, поднял в знак прощания вверх руку и долго стоял, прежде чем перейти дорогу…

Валентина МАРОЧКИНА:

— Врачи не сумели определить причину заболевания. У него обнаружили метастазы, но источник их распространения так и не выявили. Как сказала один из врачей: у незаурядного человека — незаурядная болезнь.

Он работал до тех пор, пока мог сидеть. Леша Лелин отвозил его на тренировку, привозил домой и помогал подняться на пятый этаж. Последний раз это было 22 марта, меньше чем за два месяца до смерти. В апреле Сергей Андреевич еще строил планы на будущее…

Поминальная свеча

Павел ГОЙХМАН, Елизавета СОСИНА (Иерусалим, Израиль), заслуженные тренеры СССР:

— Мы близко знали Сергея Андреевича по работе, дружили. После нашего отъезда он нам писал письма. Как-то прислал фото с Белого озера, где стоит на камне после того, как его переплыл. Он следил за своим состоянием, а не только за ростом тренерского мастерства.

Это был Великий тренер! Великий потому, что внес свой вклад именно в развитие легкой атлетики, а не в “клеп” мастеров ради своего имени. Есть те, у кого цель — готовить высокие результаты. Гораздо реже встречаются те, кто развивает легкую атлетику, часто без возможности продолжить работу с талантливыми учениками, и оказываются, несмотря на значительность своего вклада, вне прелестей славы. Тренер-психолог, он притягивал к себе детей, а это трудное тренерское и человеческое искусство.

Хомчук сумел подняться на высокую ступень в своих знаниях и мастерстве. Не ныл, а ежедневно упорно работал до конца дней своих — очень важное качество человека. Некоторые считают такое поведение фанатизмом, на самом деле это преданность пути, которому он не изменял всю жизнь. В нашем жестком спорте Сергей Андреевич оставался глубоко порядочным.

В день его смерти в православном Храме Иерусалима была поставлена поминальная свеча. Мир праху его!

Угас костер в глухой ночи,

Но угли тлеют — горячи!

От них струится свет, тепло —

дождемся, чтобы рассвело!

Потом уйдем на склоне лет…

Оставим ли тепло и свет?