Золотая рыбка. Темпоритм чемпионки. Александра Герасименя: табу на сомнения

Нужно было видеть, с какими трепетным обожанием и любовью встречали нашу героиню в утомленном жарой Национальном аэропорту “Минск”, куда приземлился регулярный рейс из Вены. Даже на строгих лицах работников таможни и милиции нет-нет да и проклевывались улыбки. За всей этой конфетно-букетной кутерьмой Саша, помня о наших предварительных договоренностях, нашла полчаса для общения с корреспондентом “ПБ”. Наконец интервью телевизионщикам закончилось, и она усаживается рядом на прохладный диван зала прилетов — уставшая, но довольная. А мне в этот момент крайне неловко перед ее отцом и сестрой, явно не ожидавшими столь бесцеремонного нарушения регламента воссоединения семьи.

— Насколько я знаю, ты всегда критически настроена по отношению к собственным выступлениям, вне зависимости от результата. Но итогами венгерской “Европы” хоть удовлетворена?
— Правильно сказали — я очень самокритична. У меня такое ощущение, что за своими заплывами слежу глазами тренера, а не спортсменки. Вместе с тем признать полученные результаты неудачными — это было бы уже чересчур, правда? Хотя мелкие огрехи, какие-то недостатки прекрасно помню. Можно было выступить лучше, но так устроен мир: нет пределов совершенству. У вас, кажется, именно такой слоган газеты — такова спортивная жизнь.

— У тебя сейчас есть ответ на резонный вопрос: за счет чего стал возможен очень приличный прирост результатов на той же сотне вольным стилем?
— Мы ведь с Еленой Владимировной Климовой не топчемся на месте. Постоянно пробуем какие-то любопытные нюансы в подготовке, ищем новые методики тренировок. Вот сейчас провели два классных сбора в Словении, после которых, считаю, подошла к Будапешту на пике формы. Застаиваться нельзя. Самоуспокаиваться — тем более.

— Но ведь и перед Олимпийскими играми в Пекине, и перед прошлогодним чемпионатом мира ты пахала не меньше, а результатов, которые удовлетворили бы прежде всего тебя, так и не достигла.
— Я как раз об этом говорю: мы сейчас берем уж точно не количеством, а качеством.

— А когда наступает скоростной барьер? Ты же спринтер, тебе ли о нем не знать?
— Может, это прозвучит странно, но я в него ни разу не упиралась. С каждым годом мы с тренером находим возможность пусть по чуть-чуть, но продвигать личные рекорды. Так что здесь я плохой советчик. Для преодоления этого барьера юным пловцам или легкоатлетам можно порекомендовать совершенствовать морально-волевые качества, но мне как-то неловко рассуждать о высоких материях. Вот проплыть на морально-волевых — это пожалуйста.

— Неужели те же Игры-2008 не провоцировали тебя завязать с большим спортом? Ты же видела призеров в Пекине — как их можно было обыграть, этих монстров водной стихии? Разве что сутки раздвинуть, часов эдак на 30, чтобы 20 из них проводить в бассейне.
— И вовсе не обязательно столько времени находиться в воде. Вредно это. А насчет провокации… Да такие мысли роятся в моей голове постоянно, они не ждут Олимпийских игр. Порой хочется послать плавание куда подальше утром, а еще чаще — вечером. Но в соревновательный период накладываю табу на всякого рода сомнения, и они у меня сидят тихо под шапкой и не чирикают. Вот если ты начинаешь хандрить в ответственные моменты, тогда да — со спортом надо завязывать стопроцентно. Тебе на дорожку выходить, тебе вера нужна, а ее нет. Можно плыть в плохом комбинезоне, но без веры — нельзя. Что касается монстров водной стихии… Я как раз не считаю их такими страшными. У каждой соперницы две руки, две ноги, голова опять же присутствует. Ну и чем они от меня отличаются? Правильно, ничем. А раз так, то с ними можно и нужно бороться.

— Еще год назад я ответил бы тебе по поводу отличий: у одних есть полиуретановый комбез, у других — только текстильный.
— О, я смотрю, эта тема для спортивных журналистов неисчерпаема. Если честно, мне кажется, пресса несколько раздула “резиновый” вопрос, не стоил он того. Но, видимо, был интересен читателю. Что же, давайте поговорим. Помните, как пессимисты вещали: вот посмотрите, с запретом высокотехнологичных костюмов плавание вернется к архаичным временам, результаты упадут настолько, что от олимпийского вида спорта отвернутся рекламодатели, а за ними неизбежно и зрители. И что, после Будапешта кто-нибудь будет стенать о закате плавания?
По-моему, великолепный получился турнир, со своими интригой, драматургией и героями. Каждый вечер трибуны открытого бассейна заполнялись под завязку, телевидение вело прямые трансляции. Я, например, с большим нетерпением ждала чемпионата Европы. Мне было очень любопытно, как народ будет обходиться своими силами, без помощи “резиновой кожи”.

— А в чем был ее феномен?
— Реально приподнимала тело в воде, придавала ему плавучесть, после чего не слишком искушенные в технике кролисты снимали на сотне около двух секунд с прежних результатов. Представляете, на дистанции, где раньше люди бились за сотые доли секунды — и вдруг такие прибавки.

— Иными словами: скажи мне, в чем ты плаваешь, и я скажу, кто ты.
— Что-то в этом роде. Естественно, новые комбинезоны существенно изменили тренировочный процесс, ибо классические наработки превратились в эдакие часы с кукушкой из домика в деревне. Время показывают, но постоянно отстают. Однако полноценного впечатления от “ноу-хау” у меня все равно не сложилось. По большому счету, в “резине” проплыла всего несколько крупных стартов. Было такое ощущение, что какое бы движение ни сделала, оно казалось эффективным. Допустим, делаю я выход на спине и четко понимаю: вот здесь не так, а здесь я плохо чувствую воду. А в полиуретане все то же самое, только плыву я все равно очень быстро. Жаль, что кроль толком не прочувствовала, его, по-моему, только раз отработала в новой обновке. Если суммировать, то эру суперкомбинезонов я проводила без сожаления и даже с облегчением. Думаю, дальше в плавании будет больше спортивной составляющей.

— То есть костюмы, как когда-то кольт, уравняли шансы граждан?
— Скорее, они вознесли до небес не только лучших из лучших, но и весьма посредственных пловцов, у которых наблюдались непоправимые огрехи в технике. Но недочеты, как ни странно, сумасшедшим результатам никак не мешали.

— Кстати, тебе не противно было наблюдать на чемпионате мира в Риме, как многие участники вместо тренировок простаивали часовые очереди к фирмачам?
— Лучше не вспоминать. Это было унизительное зрелище. Как будто спортсмены моторчики себе выбирали. Формула-1 какая-то! Я никого не обвиняю, поскольку прекрасно все понимаю. Не достал новый костюмчик, и уже все равно, сколько часов до этого ты проводил в тренировочном бассейне.
Красноречивый пример — прошлогодняя Универсиада в Белграде. Мы со Светой Хохловой в некоторых видах были, ну, стопроцентными фаворитками, на голову выше оппоненток. Но у нас были текстильные комбинезоны, а у соперниц — новый “Jacket”. Да, мы в Сербии показали ряд высоких результатов, но, чтобы догнать некоторых студенток, приходилось выкладываться по максимуму. Из бассейна мы вылезали никакие, с языками на плечах. Так ведь нам противостоял в основном второй эшелон мирового плавания.

— Ладно, оставим прошлое в прошлом. Тем более так решила международная федерация, запретившая полиуретан с начала нынешнего сезона. Если бы перед Будапештом тебе рассказали, каких результатов ты достигнешь на чемпионате Европы, удивилась бы или восприняла их как должное?
— Если и удивилась бы, то не сильно. В принципе примерно на такие секунды мы и рассчитывали с тренером. Хотя есть разочарование от выступления на “полтиннике” вольным стилем. Не из-за занятого места, а по поводу показанного результата. Слабоват он получился, что уж говорить. Замечу, что оценка соревнований у нас с Еленой Владимировной может разниться кардинально. Она говорит — нормально, но я-то знаю, что могла лучше.

— Хорошо, ты могла нацеливаться на конкретные секунды, но ведь не знала, какой состав соберется в Будапеште. Стало быть, не могла реально планировать место в итоговом протоколе.
— Естественно. Мне вообще не нравиться словосочетание — планирование медалей. Максимум, что можно себе позволить, это по списку заявочных результатов прикинуть, есть ли у тебя шансы на финал. А уж он рассудит, кто есть кто.

— Чем был обусловлен выбор дистанций?
— Он уже устоялся. Едем на “мир” — расклад номер раз, на “Европу” — расклад номер два. Просто у этих двух стартов неизменный шаблон чередования видов по дням. По возможности стараемся не допускать наслоений дисциплин.

— В Венгрии ты начала с эстафеты 4 по 100 метров кролем, где в квалификации показала очень хорошие секунды — 54,05 с ходу. Почему не вышла на финальный заплыв? Ведь без тебя он терял для болельщиков всякий смысл.
— Давайте начистоту. Наше восьмое место по итогам утренних заплывов — максимум того, чего могла достичь белорусская четверка в Будапеште. И это при том, что многие ведущие сборные выставили в квалификации не основные квартеты. Если бы мы все прыгнули выше головы, возможно, зацепились бы в финале за седьмое место. Согласитесь, для сверхзадачи такая приземленная программа хлипковата.
А ведь я приехала на чемпионат как раз с целью в кои-то веки показать высокий результат на престижной олимпийской дистанции, которая раньше мне никак не давалась. Была проделана огромная работа, в том числе и специальная для стометровки. От моих секунд в квалификации ничего не зависело, поскольку еще до приезда в Будапешт было оговорено, что в финале кролевой эстафеты, случись он, я не плыву, поскольку назавтра мне предстоял отбор на сотне, а в случае успеха — и вечерний полуфинал. Три стометровки в течение суток были бы перебором.
Вместе с тем хочу отметить прекрасное выступление нашей молодой половины в эстафете — Юля Хитрая и Яна Параховская отработали свои отрезки выше всяких похвал, да еще по личным рекордам. Если я своим преимуществом после второго этапа придала девчонкам некий импульс, кураж лидерской позиции, то уже посчитаю собственную миссию в эстафете выполненной. Очень хорошо, что две белорусские спортсменки после участия в финале чемпионата Европы получат звания мастеров спорта международного класса.

— На следующий день тебе довелось плыть стометровку дважды. Из Минска показалось, что ты чересчур расточительно подошла к утренней квалификации, выложившись чуть ли не по максимуму.
— В ваших словах есть доля истины. Скорее всего, злую шутку сыграли атавизмы прошлого. Повторюсь, стометровка кролем у меня всегда шла со скрипом, поэтому на каждой стадии отбора приходилось выкладываться без остатка. Но на минувшем чемпионате, пожалуй, впервые плыла сотню с запасом. Ну не сдерживать же себя искусственно, когда наработала хорошую форму?

— Ранее полуфинал ты плыла хуже, чем квалификацию. И в Будапеште тенденция повторилась.
— Номинально — да. Но на стометровке кролем 54,13 и 54,25 — это результаты примерно одного порядка. По крайней мере задача попадания в финал также была решена с большим запасом.

— Сутки перед решающим заплывом прошли спокойно?
— Вполне. Славного прошлого на самой престижной дистанции современного плавания у меня не было, поэтому мысли типа “ты должна”, “ты обязана” в голове не роились. Внутреннее напряжение присутствовало, но это нормально, тем более, когда чувствуешь, что можешь оказаться в призерах.

— Уместно ли спросить о тактике на финал?
— Это нереально — слишком скоротечная дистанция. Прыгнула — и вперед. Все, что можно изменить, сделано ранее. Ты плывешь только с тем, что есть.

— Судя по статистическим выкладкам, пожалуй, впервые в твоей карьере время на втором “полтиннике” соответствовало показателям сильнейших мастеров “королевской” дисциплины. Этим критерием, собственно, и определяется класс кролистки на сотне.
— Я ведь говорила, что к этому виду мы с тренером готовились целенаправленно. Это “полтинник” вольным стилем можно проплыть на честном слове, на кураже, на амбициях. И то не всегда. А на стометровке недочеты в подготовке вылезут обязательно. В этом плане она схожа с бегом на 400 метров в легкой атлетике.

— В финале обогнать тебя смогла лишь Франсиска Халшалл.
— Британка всегда очень резво начинает, да и финиш отрабатывает отлично. Жаль только, что мы с ней не находились в зоне прямой видимости — нас разделили желтые дорожки лидеров, по которым плыли шведка Сара Шестрем и голландка Фемке Хемскерк. Не стану утверждать, что в этом случае обыграла бы чемпионку, но попыталась бы зацепиться.

— Помнится, некогда в компании со Светой Хохловой вы дружно восторгались достижением Лизбет Трикетт, первой на планете преодолевшей стометровку кролем быстрее 53 секунд. Ты тогда еще заявила, мол, я вообще не понимаю, как можно так быстро плавать. С сегодняшних позиций разгадка нашлась?
— Ну, я ведь разменяла только 54 секунды, поэтому пока встать на одну доску с Трикетт не получится. Думаю, ко мне постепенно приходит понимание, за счет чего могу достичь высот той же австралийки.
Опять же очень полезными бывают практические занятия с ведущими европейскими специалистами. В частности, еще осенью прошлого года выезжала на совместный сбор со словенской сборной, в которой ныне работает наш бывший соотечественник Дмитрий Манцевич. К слову, он подготовил знаменитого Петера Манкоча. Я как губка впитывала их рекомендации, меня интересовали нестандартные подходы к тренировочному процессу. Иными словами, словенский цикл “зашел” мне на ура. Возможно, он стал отправной точкой на пути познания и совершенствования.

— Климова, часом, не ревновала к словенскому тренеру?
— Это наша кухня с Еленой Владимировной.

— В Будапеште выход на старт золотого “полтинника” на спине — мероприятие для души?
— В какой-то степени — да. Дело в том, что с возрастом я как-то незаметно утратила важные нюансы в плавании на спине. Такой вид — если серьезно его готовишь, может пострадать кроль. Вскоре вообще отложила “спину” до лучших времен. Видимо, они наступили как раз в Будапеште. По крайней мере, когда после квалификационного заплыва глянула на табло, то обомлела — 28,05! Ничего себе, думаю, махнула. Когда в эру полиуретана установила в Риме национальный рекорд (27,57), была уверена, что больше никогда в жизни даже близко не подойду к таким секундам. А здесь на “Европе” в полуфинале — 27,98, в финале — 27,64… И, главное, во всех заплывах оптимально попала в касание. Если честно, непостижимо.

— Первое золото европейской чеканки пришло к тебе в 24 года. Как считаешь, вовремя или оно запоздало?
— Тяжкий путь был, оттого и кажется, что долго шла к первой большой виктории. А так в самый раз. Особенно, если взять за ориентир выдающуюся чемпионку Терезу Альсхаммар, которая в свои 32 года даст молодой поросли сто очков вперед.

— Что не вышло на “полтиннике” вольным стилем?
— Пока не готова к ответу на этот вопрос. Ясно одно: финальные секунды оказались гораздо худшими, нежели я рассчитывала.

— Если откровенно: тебя будут злить недобрые посылы в твою сторону, мол, повезло Герасимене в Будапеште, ведь среди кролисток там не было большой голландской троицы (Вельдхейс, Деккер, Кромовиджожо) плюс немки Штеффен, а на спине дорогу к золоту расчистила неожиданно травмированная Зуева.
— Ради бога, такая точка зрения имеет право на жизнь. Мне, например, тоже очень не хватало рядом Насти Зуевой. Я ей так и сказала. С ней на пару мы бы сварганили в Будапеште более быстрый финал на спине. Можете не сомневаться.

— Я и не сомневаюсь. Скажи, чего тебе пожелать?
— Хм, это надо подумать… Пожелайте мне держать темп и не выпадать из ритма.

— Все, ваше время истекло. Теперь она моя — сестра Екатерина была неумолима. У стеклянных дверей зычно сигналил представительский “Фольксваген” отца. Действительно, пора и честь знать. Мне ведь, как и ей, нужно держать темп и не выпадать из ритма.