Криминал. Жизнь на колесах. Станислав Соловьев. Не в ту сторону поехали

Однако, как говорится, хоть крепко заперта дверь — вторая открыта настежь: несколько дней назад интернет-издание “Ежедневник” обнародовало информацию с указанием вида спорта (вело), личности фигуранта (Станислав Соловьев), вменяемой ему статьи (ч. 4 ст. 210 УК Республики Беларусь — хищение путем злоупотребления служебными полномочиями, совершенное организованной группой либо в особо крупном размере) и инкриминируемой суммы (54 млн. рублей). Осталось опубликовать только подробности.

Достаточно одного пакетика!

В марте этого года спортсменки из группы Соловьева — Татьяна Шаракова и Ольга Панарина — стали призерами чемпионата мира на треке. А вскоре Станислав Васильевич в интервью “Прессболу” обронил фразу, которая выглядит сейчас пророческой: “Белорусские законы не позволяют сделать высокий результат” (“Станислав Соловьев: будут средства — будут медали”, “ПБ” от 8.04.2010).
На момент опубликования статьи уже должен был начаться учебно-тренировочный сбор в Терсколе. Однако спортсмены из группы Соловьева на эту российскую базу так и не заехали. И почти за сорок дней, что по документам длился УТС, Станиславу Васильевичу пришлось — естественно, поневоле — возвращать в бухгалтерию кругленькую сумму.
Уголовное дело было возбуждено на исходе лета. А через несколько дней по месту работы тренера грянул обыск. Весь велодром “Минск-Арены” был взбудоражен происходящим: подробности передавались из уст в уста.
В результате обыска в одном из боксов милиция изъяла использованные шприцы и ампулы, а также порядка трех десятков наименований медицинских препаратов. Названия некоторых из них я обнаружила потом на сайтах бодибилдеров. И рекламные слоганы, сопровождающие в интернете описание препаратов, звучали поистине завораживающе: “Действует мгновенно! И ваши мышцы настолько выделяются, что их будет трудно не заметить!.. Уже через секунду после приема вы ощущаете, как некая могучая сила вливается в ваши вены и вместе с кровью разносится по телу, заполняя его до самых кончиков пальцев… Наше средство обеспечивает значительный рост мышечной ткани и увеличение силы при приеме лишь одного пакетика!..”
Стоит ли объяснять, что в аннотации к иным таким чудодейственным препаратам не найдешь и ссылки на побочные эффекты и противопоказания. Впрочем, за обладание подобными лекарственными средствами ответственности в нашем законодательстве не предусмотрено.

Федерация в стороне

Для начала я решила узнать, какова реакция на возбуждение уголовного дела со стороны национальной федерации велосипедного спорта. Правда, как сказал мне исполнительный директор БФВС Виталий ЖМАКО, председателя Александра Муравьева нет в стране. Пришлось задавать вопросы Виталию Ивановичу.

— Федерация проводила какое-нибудь расследование по поводу инцидента с Соловьевым: собирали людей на совещание, обсуждали?
— Нет. Виновен — не виновен, решает суд. Я в курсе, что ведется следствие, вызывают спортсменов к следователю, но меня не вызывали. Поэтому знаю ситуацию на уровне слухов. Поехал на сбор? Не доехал? УТС был по линии министерства, федерация сборов не проводит.

— А с Соловьевым вы разговаривали на эту тему?
— Он просто сказал: “Да, было нарушение, но деньги я внес. Сейчас все нормально, едем на сбор, вопрос закрыт”. В душу к нему лезть я не вправе. Соловьев — работник Министерства спорта, а там есть свое КРУ, которое и должно осуществлять контроль.
О возбуждении уголовного дела и каких-то подробностях я не знал. Прочитал об этом вчера в интернете. Поэтому час назад набрал Соловьева по телефону и договорились, что вечером приеду к нему на трек. Оказывается, все серьезно.

Посидели и договорились

Гостренер Анатолий МИКЛАШЕВИЧ и на ленту новостей в интернет не заглядывал, поэтому о возбуждении уголовного дела, по его словам, не знает.

— А про обыск в помещении национальной команды наслышаны?
— Да, знаю, что был. Забрали витамины. Искали запрещенные вещества, наркотики, наверное. Но не нашли.

— Было ли какое-то разбирательство в Минспорта?
— Конечно, министерство сразу же прореагировало на это мероприятие. С Соловьева снята президентская стипендия, которую он получал. Кроме того, Станислав Васильевич внес в министерство эту сумму.

— 54 миллиона?
— Я не готов сказать о ее размерах.

— Кроме того, в Минспорта с участием министра Олега Качана состоялось расширенное совещание.
— Но оно собиралось совсем не по этому вопросу, а было связано с созданием Республиканского центра по велоспорту.

— Насколько мне известно, хотя в Терскол никто и не ездил, отчет за поездку на сбор был составлен?
— Да.

— Анатолий Болеславович, министр постоянно говорит на совещаниях, что гостренер — министр своего вида спорта. Но способны ли вы проконтролировать, чтобы не случалось подобных инцидентов?
— Это невозможно. Команда уехала, здесь из них никого не было. Как проконтролировать? Это сейчас видно, что они не в ту сторону поехали. Мы в это время проводили ряд республиканских соревнований, никто из них не выступал, ничего. Сбор проходил по линии Министерства спорта, на нем должно было быть человек шесть. Ответственным за финансы был Соловьев. Он и отчитывался в бухгалтерии. Через гостренера ни один отчетный документ не проходит. А меня никто за границу проконтролировать не пошлет.

— Как думаете, что побудило Соловьева нарушить закон?
— Не знаю, почему это произошло… Просто он подпустил к себе очень много людей. Вы же знаете, что деньги были нужны в основном на витамины. Наверное, они там где-то посидели и договорились, как это сделать…

Неожиданный поворот

С кем именно Соловьев вступил в сговор, о своих догадках гостренер, понятное дело, распространяться больше не стал. Поэтому я отправилась на поиски самого фигуранта. Однако, к моему вящему удивлению, Станислав СОЛОВЬЕВ сразу, с порога бокса на велодроме, заявил безапелляционно, что никакого уголовного дела нет и что это все разговоры.
Я даже опешила: “А, вот так вот, да…” А Станислав Васильевич без тени смущения продолжил:
— Просто слухов везде много ходит, пишут всякую дребедень, потому что идет такая политика. Я бы хотел, чтобы по всей этой склочной ерунде вам дали информацию Панарина, Шаракова — призеры чемпионата мира. Потому что я хочу навести порядок в Беларуси, чтобы заставить тренеров на местах работать. А они не хотят: просто выйдут, посмотрят на спортсменов, как они чего-то делают, и на этом тренировочный процесс заканчивается. Тренер сборной не может один все делать. Я хочу заставить шевелиться тренеров на местах. А им это не нравится. Вот они и делают все, чтобы меня убрать.

— Постойте, но мне сказали, что вы все-таки вернули 54 миллиона рублей. Эта же информация не с кондачка взялась?
— Я работаю на высоком уровне, у меня под двадцать золотых медалей с чемпионатов мира. И, чтобы добиться этих результатов, естественно, нужно вносить какие-то средства. А никто из спонсоров их не дает. У нас к председателю федерации Муравьеву обращаешься, а у него деньги — семейные, надо от детей отрывать. Поэтому мне приходится идти на какие-то нарушения — в интересах белорусского спорта. И из-за того, что сделал Беларуси столько медалей, и пострадал, в частности.

— В смысле, как пострадал?
— Ну, вы же сами говорите, что я внес часть денег. Израсходовал их на белорусских спортсменов. И сейчас в долгах, как в шелках. Потратил деньги, чтобы были результаты. Потому что никто в Беларуси не может их сделать, и им еще далеко до этого. Вот меня поставили главным тренером над женской командой, и Панарина с Шараковой стали призерами чемпионата мира, недавно Попко стала двукратной чемпионкой Европы (U-23). Результаты повысились очень сильно. Всех тренеров заставляю работать. А они катятся словно по старой привычке, и значит, надо сделать все, чтобы меня убрать. И мне прямо говорят: “Уезжай отсюда, ты нам не нужен!”.
К слову, о той же Шараковой. Вот у меня даже ее официальное заявление на имя министра где-то есть, и от Панариной тоже: о том, как ведет себя Цилинская с людьми, которые получают медали для Беларуси. Цилинская звонит спортсменке и говорит: “Я тебя поздравляю, но ваши медали нам не нужны, так как вы тренируетесь у Соловьева”. Можете потом лично у Шараковой спросить. Вот такая идет сейчас война…

— Но… Наташа же тренировалась у вас…
— Да, тренировалась. Когда она бросила спорт, министерство продолжило платить ей стипендию, будто она до сих пор тренируется. Так вот эта война началась в 2008 году, сразу, как Наташа оставила спорт. Она вместе со Смирновой делает все, чтобы меня убрать.

— Станислав Васильевич, но ведь не секрет, что местные тренеры с трудом воспринимают ваш диктаторский стиль управления.
— Но иначе в спорте и не будет ничего… Вот, кстати, и сама Шаракова. (Татьяна в этот момент показалась в дверях. — “ПБ”.) Она может подтвердить, что Цилинская сказала ей по телефону.

Татьяна ШАРАКОВА. Да, Наташа позвонила, поздравила меня и сказала, что не хотелось бы медалей, потому что у нас тренер — Станислав Васильевич.

— Таня, мне трудно понять, что так может быть, ведь Наталья сама тренировалась у Соловьева. Чем это объяснить?

ШАРАКОВА. Не знаю, может, ревность какая…

СОЛОВЬЕВ. Наташа хочет прийти к власти. А я, как сильный тренер, буду мешать ей, так как добиваюсь высоких результатов, а она этого не сможет сделать.

— Татьяна вместе с Панариной написала на имя министра заявление?

СОЛОВЬЕВ. Нет, каждый отдельно. Ведь с Ольгой почти то же самое было. Наташа с первых дней ее выгоняла отсюда. Она еще хуже с Панариной обращалась.
— Татьяна, а что вы министру написали?

ШАРАКОВА. Просто изложила, как было: как Цилинская мне позвонила и что сказала.

— И когда?

СОЛОВЬЕВ. Недавно, в течение месяца. Потому что обстановка вокруг накаляется. (Соловьев отпускает Шаракову, та удаляется. А мы продолжаем разговор... — “ПБ”.)

— В интервью нашей газете после чемпионата мира вы сказали, что белорусские законы не позволяют сделать высокий результат. (Протягиваю собеседнику статью, чтобы он освежил память.)

— Да, я говорил об отсутствии денег.

— Но отсутствие денег и нарушение закона — это разные вещи. (Соловьев продолжает читать статью.) Станислав Васильевич, так сбор в Терсколе все-таки не проводился?
— Я не могу об этом говорить.

— А когда вы работали с Наташей, денег хватало? Или ситуация с тех пор изменилась?
— Нет, в принципе ничего не изменилось. (По телефону он начинает вызванивать Ольгу Панарину и договаривается, что она встретится со мной. Потом мы продолжаем. — “ПБ”.)

— Вы говорили, что война против вас началась в 2008 году. Считаете, что именно Наталья Цилинская — инициатор всего того, что сейчас происходит?

— Да, со Смирновой вместе. Это инструктор РЦОПа.

— Какие, на ваш взгляд, у Валентины Смирновой основания воевать с вами?
— Чтобы Наташу поставить директором создаваемого центра по велосипедному спорту, а она будет у нее замом или кем-то еще.

— Ну, вы же не претендуете на должность директора?
— Нет, конечно. (В комнату заходит тренер национальной команды Олег Иванов. Разговор на минуту прерывается, потом мы продолжаем. — “ПБ”.)

— Вы меня простите, Станислав Васильевич, что приходится затрагивать неприятные темы. Но вот говорят, на вас анонимки пишут.
— Да, и очень много. Но, думаю, скоро это все решится — на уровне (и Соловьев многозначительно поднимает указательный палец вверх. — “ПБ”.).
Девчата очень возбуждены. Потому что им все это надоело. Представляете, к молодым спортсменкам, которым по девятнадцать лет, подходят чужие тренеры и терроризируют: “Вашего тренера еще не посадили?” Как можно после этого спокойно тренироваться? А у них 5 ноября начинается отбор на Олимпиаду. Все делается для того, чтобы мои спортсменки получили какие-то дополнительные неудобства, чтобы не было хорошей подготовки.
Я не диктатор, но хочу, чтобы был порядок. Без него ничего не получится.

— Предполагаю, что у белорусских тренеров может быть на вас обида, потому что вы привезли с Украины сначала Ольгу Панарину, а потом еще и Ирину Крючкову.
— А если нет в Беларуси никого другого? Разница в результатах — день и ночь! Крючкова на чемпионате республики в преследовании привозит четвертому месту семь секунд. В командной гонке Шаракова, Попко и Крючкова выиграли у второго места пятнадцать секунд. Ну нет в Беларуси другой спортсменки, которая смогла бы помочь отобраться на Олимпиаду. Я сейчас все делаю, чтобы завоевать олимпийские лицензии. Мы должны среди европейских команд попасть в шестерку. У меня Бобрович готовится, Дылько — они по росту попадают в команду. А, допустим, Баразна на полтела выше всех остальных — не подходит. Я бы с удовольствием взял еще кого-нибудь, но некого, тренеры не работают!
Нынче отбор на Игры очень жесткий. В омниуме вообще надо среди европейских команд попасть в четверку. Панариной в спринте — тоже быть в четверке европейского рейтинга. А если найду в пару Ольге кого-то для командного спринта, то им также задача — быть в четверке. У меня есть два года для варьирования составов. Но очки мы должны начать набирать уже с 5 ноября, с чемпионата Европы.
И с этими анонимками я еще должен что-то нормально, спокойно соображать — с остатками нервной системы готовить спортсменов…
У меня всю жизнь так. И тридцать лет назад то же самое было. Когда тренер хорошо работает, он всегда всем мешает. Если бы я плохо работал, как они, — никаких проблем не было бы, все было бы нормально. Это же в спорте везде так: где меньше, где больше… А плохо работать я не могу. Просто не могу.
В мире есть команды, на которые работают целые институты. А у нас даже массажиста нет, врач редко выезжает. У меня механик только первый год, как появился, а так менять шестеренки и прочее приходилось одному. Думаю, на моем месте ни один человек не выдержал бы. Сто процентов.

— Что же тогда держит?
— Ну, вот взял Панарину. Как ее бросить? Так же и других девчонок. Некрасиво будет кинуть и уехать.

“Сбор аннулировался”

При этих словах Станислав Васильевич заметно расчувствовался и почти захлюпал носом. Я растерянно смотрела на 63-летнего заслуженного тренера и из моей головы уже готовы были выветриться его упорное отрицание уголовного дела, странная служебная записка министру, которую молодая спортсменка едва ли догадалась написать сама, и многие другие нестыковки в нашей беседе.
Но отрезвил ответ на очередной вопрос. Я спросила: “Как вы объясните, что на велодроме в помещении национальной команды был произведен обыск? С какой целью, собственно говоря?” И услышала неожиданное, моментально вернувшее к действительности: “Никакого обыска не было. Кто вам такую ерунду сказал? Все это слухи”.
Я машинально покивала головой, переваривая услышанное. А вечером, раздираемая противоречивыми чувствами, отправилась на встречу с бронзовыми призерами чемпионата мира-2010 Ольгой ПАНАРИНОЙ и Татьяной ШАРАКОВОЙ, а также с новоиспеченной двукратной победительницей молодежного чемпионата Европы Оксаной ПОПКО. Как сказал их наставник Соловьев, девчата и сами собирались обращаться в “Прессбол” — рассказать про всю ту же войну против их группы.
Самая старшая из них — Панарина — верховодила и в беседе, в то время как остальные в основном поддакивали: “Посмотрите, сколько было выездов за последнее время. Прошли юниорские “миры” и “Европы” по шоссе и треку, и все белорусы просто замыкали списки участников. Занимали последние и предпоследние места. Потому что все борются вот здесь, внутри страны, воюют между собой. И все усилия направлены не на то, чтобы повысить результаты у спортсменов, а на то, чтобы сделать хуже другим группам. Вместо того чтобы бороться с соперниками на международном уровне, какая-то грызня идет здесь”.
По словам девчонок, вокруг хватает людей, которые в открытую им завидуют. Шараковой обидно: “Выйдешь на трек, а тренеры угрожать начинают. И что только не выскажут в лицо. И проклинают нас — из-за того, что мы быстрее кого-то едем”. Панариной тоже есть что вспомнить: “Мы сидели со Станиславом Васильевичем, чай пили. Тут ему позвонили, и я слышу о том, как чей-то муж пообещал, что сделает меня инвалидом — чтобы я ездила, как все”. И в доказательство враждебного отношения к ним девушки привели пару фактов. Однако их опущу, поскольку на поверку они оказались некорректными.
Помимо прочего, Панарина затронула тему обеспечения национальной команды: “Я езжу на велосипеде, которому уже больше восьми лет. Сборная даже формы не может дать! Мы на чемпионат мира получаем такие костюмы, что наш гостренер один раз надел майку и удивился: “Вы знаете, она линяет!” У нас нет спонсора. За свою зарплату вынуждены нанимать массажиста”. Шаракова добавила: “И в то же время мы все обклеены рекламой белорусских спонсоров (“Как попугаи!” — вклинивается Панарина.). Но ничего от них не имеем”.
Правда, недавний поход в министерство дал спортсменкам надежду, что положение несколько улучшится. Единственное, по словам Панариной, Олег Качан поставил условие: “Я вам все дам, ну а потом, если не будет результата, продавайте машины, квартиры, сдавайте в аренду жен, мужей — возвращайте семьдесят процентов из того, что были за эти годы выделены!” Я поинтересовалась: “И вы согласились?” “А при чем здесь мы? — удивилась Ольга. — Это же было общее собрание по велоспорту, думаю, это он руководителям говорил”.
Попутно я спросила Панарину, в связи с чем она направила недавно служебную записку на имя министра, в которой упомянула про Наталью Цилинскую. Та объяснила: “Мне Цилинская угрожала, что не будет здесь у меня результатов. И она сделает все, чтобы их не было. Когда это произошло? Перед моим первым чемпионатом мира, когда я выступала за Беларусь, в 2009 году. Почему я раньше не писала, а только сейчас? Потому что мы услышали, что она будет директором центра. И если раньше она поговорит, ну, поматерится и все, то теперь у нее будут какие-то полномочия и она…” Шаракова тотчас подхватывает и заканчивает фразу: “Начнет действовать”. Ольга пояснила: “Мы просто поставили министра в известность, что может прийти человек, который не заинтересован в результатах группы Соловьева”.
Я поинтересовалась: “Оля, а ты не думаешь о том, что Цилинская одним своим именем способна привлечь спонсоров, которых вам так не хватает?” Панарина отрезала: “Спонсоров привлекают не прошлым результатом, а нынешним”. И добавила несколько таких нелицеприятных фраз, что мне пришлось ее остановить: “Отдаешь себе отчет, что Наталья Цилинская — краса и гордость белорусского спорта, а ты при включенном диктофоне говоришь такие вещи?” На что новый лидер сборной заявила: “Я говорю то, что есть на самом деле. Да, краса и гордость. Но время идет дальше. Вы хотите как, остановиться? И не нужны больше спортсмены? Посмотрите, сколько вокруг людей талантливых и перспективных! Они могут ехать, на самом деле. А та же Цилинская забрала себе шесть велосипедов. Мне как бы все равно, у меня есть, на чем ехать, а девочки… Но это вы с Соловьевым разговаривайте. Я же отчеты не веду. Но тому, что мне говорит тренер, полностью доверяю, потому что он многих людей, и меня тоже, сделал из “никого” кем-то”.
Пыталась я перевести разговор ближе к теме дня: “А как же так получилось, что на УТС в Терскол вы не поехали? И уголовное дело потом завели. Ведь я потому и здесь”. И получила исчерпывающий ответ от Панариной: “Так сбор аннулировался. Деньги сразу вернули в кассу. Тем не менее если у команды есть результат, то сразу видно, куда деньги вкладываются”.
В общем, вера в тренера у лидера команды безгранична, ее логика убийственна, а стремление к доминированию налицо. И не дай бог кому-то оказаться у нее на пути…

Комментарий примы

Таким образом, по версии Станислава Соловьева выходило, что да, против него объявлена война, но ведут ее не правоохранительные органы, осуществляющие процессуальные мероприятия (в том числе изымание документов и допросы спортсменов), а прима белорусского велоспорта Наталья ЦИЛИНСКАЯ собственной персоной.
Ничего не оставалось делать, как обратиться к восьмикратной чемпионке мира и бронзовому призеру Олимпийских игр-2004.

— Как относитесь к тому, что Соловьев сказал, будто именно вы являетесь инициатором некой войны против него?
— Уже неоднократно слышу заявления господина Соловьева о какой-то войне, но лично я ни с кем не воюю. То, что он говорит, — откровенная клевета. Всю свою сознательную жизнь я тружусь ради того, чтобы вывести наш велоспорт на более высокий уровень, поэтому не хочу опускаться до комментирования вздорных заявлений.

— Вы в курсе, что у Станислава Васильевича возникли трения с законом?
— Конечно. О них в мире велоспорта не рассуждает только ленивый. Но, на мой взгляд, все это его личные дела. И к ним я не имею никакого отношения.

— Шаракова и Панарина недавно направили министру какие-то служебные записки, где якобы фигурирует ваше имя. Что вы звонили Татьяне…
— Я действительно звонила Шараковой, но еще весной, после чемпионата мира — поздравляла с успехом. Также сказала, что смотрела гонку и что в принципе она могла и выиграть. А что касается госпожи Панариной, то я с ней вообще не общаюсь, и ума не приложу, о чем она могла написать.

— Вы в самом деле вознамерились возглавить создаваемый Республиканский центр по велоспорту?
— Да, я прямо говорю об этом. Никогда не занималась подковерными играми — это не в моем характере.

— А знаете, Соловьев мне сказал, что этого центра скорее всего не будет.
— Человек вправе думать все, что угодно. Но решать — быть или не быть центру — не в компетенции Станислава Васильевича. На это есть министр, помощник президента и, конечно же, сам президент.

Эффект бумеранга

Обратилась за комментарием я и к еще одной бывшей спортсменке, которую Соловьев также обвинил в подрывной работе, — серебряному призеру чемпионата мира 1974 года Валентине СМИРНОВОЙ. Валентина Викторовна удивилась:
— А я бы сказала, что это именно Соловьев объявил всем белорусским тренерам войну. Он самолично, ни с кем не советуясь, решает, кто на какой сбор поедет, где будет выступать, невзирая на результаты и рейтинг. И не ставит при этом никого в известность. Мы узнаем составы только уже из документов.
С другой стороны, эмоциональные выпады Соловьева легко объяснимы. Есть хорошие спортсмены, которые к нему сами отказываются идти: не хотят работать по фармакологической программе, которую он предлагает, не раскрывая им ее сути.
Вместе с тем его ученица Панарина страдает от отсутствия спарринга. Но враждебность, с которой они себя ведут, не решит проблемы, а скорее ее усугубит.
У Натальи Цилинской, которую я курирую по линии “Динамо” с 1989 года, проблемы спарринга не было. Думаю, Соловьева подводит его привычка оговаривать людей за их спинами. Ведь в глаза он таких вещей никогда не высказывает.

Философия вседозволенности

Ч. 4 ст. 210 УК предусматривает лишение свободы от 5 до 12 лет с конфискацией и лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью.
Кто знает, на чем зиждется уверенность Станислава Соловьева в том, что в этой истории он выйдет сухим из воды. Мне же запал в память его красноречивый жест, когда он ткнул пальцем в потолок: дескать, скоро наверху все решат. Поразила и философия: украл — вернул — опять гуляй. Он будто придерживается накатанной (им самим или кем-то) колеи, сворачивать с которой, по всему видно, не намерен.
Как бы все ни закончилось, думаю, эта ситуация — отличный повод поразмышлять над нечеткостью грани между “можно” и “нельзя”, так часто размывающейся именно в спорте, где гонка за медалями словно мутит сознание и рождает безрассудство даже у самых здравомыслящих индивидуумов. Что уж говорить про не самых…