Компенсация за побои

— Алексей, как по внешнему виду гимнаста определить амплуа в отдельных видах? С опорным и вольными вроде бы все понятно: акробатика лучше дается низкорослым спортсменам. А есть ли особые приметы, к примеру, у “королей” брусьев?

— Кроме отметин на предплечьях — никаких. Многие исполняют один коварный элемент, который входит и в мою комбинацию: двойное сальто над жердями с приходом в брусья. Приходится раскрываться и с размаху падать на снаряд руками. После чего можно идти снимать побои.

— Больно?

— Скорее, неприятно. Некоторые, как Ли Сяопен, предпочитают выступать с повязками. Я работаю без них, поэтому следы остаются надолго.

— Китаец, к слову, показал себя в Венгрии настоящим универсалом, выиграв и прыжок, и брусья.

— То-то и оно. Если тщательно готовить два разноплановых упражнения, будет получаться и здесь, и там. Гораздо важнее интенсивность тренировок, в процессе которых ты осваиваешь тот или иной снаряд. Только по истечении определенного времени не просто начинаешь делать программу, а нацеливаешься на высокий результат.

— С тех пор, как ты принялся шлифовать свои повороты и махи, много воды утекло?

— Оттачиваю мастерство вот уже 18 лет. Впервые порог спортивной школы переступил в семилетнем возрасте. Конечно, в детстве ничего в гимнастике не понимал. А в последние годы стал настоящим профессионалом, и от этого никуда не деться. Помножьте почти два десятка лет на часы, проведенные в зале и на помосте, особенно за время пребывания в сборной, где практикуются трехразовые тренировки в день. Получите верную формулу успеха.

— Соперников на брусьях достаточно?

— Таких сейчас наберется полмира, потому что несколько элементов судьи перевели из низшей группы в высшую. Есть круг гимнастов, которых очень тяжело обыграть. По теории вероятности все они не могут ошибиться: один китаец сплоховал — эстафету подхватит другой. Но меня конкуренция не пугает: могу спорить за медали на равных с олимпийскими чемпионами. Хотя осваивать этот снаряд на высоком уровне, с максимальной базовой оценкой начал только после Сиднея, когда поменялись правила.

— Все в один голос твердят, что в финале чемпионата мира Синкевич выдал лучшее в жизни выступление. Это как же надо было настроиться, чтобы подойти к пику формы в нужный момент?

— Упражнение удалось сделать так, что я сам не знал, к чему придраться. А настраиваеться нам не впервой. За плечами столько турниров, что глупо мандражировать или страдать бессонницей. Вот кто не спит и переживает, так это мои родители. Обычно звоню домой и вначале говорю, что все в порядке, а лишь потом сообщаю итоги.

— Однако когда в Дебрецене следил за подходами оставшихся гимнастов, вид был хмурной. Кошки на душе скребли?

— Нет. Я особо не переживал, потому что знал: справился со своей задачей не хуже тех людей, которым еще предстояло выступить. Сю Хуан, выходивший за мной, сделал небольшой шаг на жердях, передвинул руки и не попал в доскок. Это его и погубило. А с призеров судьи поснимали по 0,025 — 0,05 балла, хотя внешне вся тройка смотрелась идеально: никто из нас не сделал явных ошибок. Понятно, в конце обрадовался, потому что моя работа была достойна медали, хотя бы бронзовой.

— На предварительной стадии не пробовал уменьшить сложность?

— Комбинация наработана так, что мне нечего было из нее выбрасывать. Оставалось только подходить и исполнять. Вначале просто делать, затем делать хорошо, а в финале — идти ва-банк и выкладываться на полную катушку.

— Личные турниры тем и отличаются от командных, что, выступая “за себя”, спортсмен имеет право на риск. А можно ли, как говорится, по заказу одно и то же упражнение выполнить вначале раскованно, а затем стабильно?

— Это то же самое, что нацеливать легкоатлета пробежать стометровку сперва за 9,78, а затем чуть хуже. Иногда, когда сражаешься за команду и две сборные идут друг с другом рядом, балл в балл, важен последний подход. Тогда надо выступить так же, как и в личных соревнованиях: уверенно, но вдохновенно. В гимнастике вообще нельзя отдыхать. Так не бывает: начал хорошо, середину прошел вразвалочку, а в конце снова блеснул мастерством. Если позволил себе хоть что-то сделать вполноги, наказание в виде падения неизбежно. Расслабиться можно не тогда, когда ты соскочил со снаряда, а когда сошел с помоста. Если, стоя на нем, выкинешь что-нибудь из ряда вон — судьи обязательно вспомнят ошибку, которую они прежде не заметили.

— В составе белорусской сборной ты завоевал медали всех достоинств. Однако верно ли, что, пока в коллекции гимнаста не появится “сольной” награды, о его самоутверждении говорить рано?

— Не знаю… Для меня, к примеру, командное золото Гента тоже значит очень многое. Разве можно забыть победу, что принесла столько положительных эмоций тебе и твоим близким?! Самый большой подарок, как оказалось, я сделал своему личному тренеру Игорю Леонидовичу Барышеву. Командный финал в Бельгии как раз пришелся на день его рождения. Больше всего тот вечер, вероятно, запомнился соседям моего наставника: когда ему сообщили о нашем чемпионстве, от радостных криков дрожали стены. Будьте уверены: как бы ни складывались для нас личные турниры, командой белорусы не сдадутся и будут всех держать на мушке.

— Но тот же Барышев как-то признался, что лишь недавно в одной из штатных ситуаций услышал от трехкратного чемпиона мира украинца Игоря Коробчинского: дескать, привыкайте, вы теперь — элита. С кем из великих ты на короткой ноге?

— Дружен абсолютно со всеми. Когда встречаемся, приветствуем друг друга, вместе коротаем досуг в паузах между соревнованиями.

— Чем же занимаетесь в свободное время?

— И по улице гуляем, и на экскурсии по городу выбираемся.

— А как же картишки, бары…

— Да, бары, скажете тоже! Еще, может, и девчонки…

— Что ж в этом плохого?

— Болеть за меня, конечно, есть кому. Думаю, у экрана переживает не одна. Когда первый раз попал в 96-м на Олимпиаду, кроме меня, все гимнасты-белорусы были женаты. В 2000-м команда омолодилась, и большая половина сборной ходила в холостяках. Семейное положение и тех, и других дало богатую пищу для ума. Тем не менее сам пока нахожусь на распутье.

— Кстати, о перекрестках дорог: где больше приходится бывать — дома, в Витебске, или в Минске?

— В родной город и выбраться некогда. Поскольку сейчас мы целенаправленно готовимся к Играм в Афинах, годами живем в спорткомплексе “Стайки”. Даже когда нет сборов, приходится искать приюта на знакомой базе. Номер в гостинице иногда оплачиваем из собственного кармана. Саша Кружилов, к примеру, родом из Могилева, снимает в столице за свои деньги квартиру. Минчанам проще — переночевал дома, поехал, потренировался. В Витебске у меня также до сих пор нет своего угла. Когда-то в облспорткомитете обещали выделить жилье бесплатно, потом уговорили взять кредит и внести плату за квадратные метры, клятвенно обещая, что деньги вернут. При возврате часть из них съела инфляция, а в отношении остальной суммы — воз и поныне там. Самому решать бытовые вопросы некогда, а за тебя ими никто заниматься не будет. Сегодня ты в спорте — и думаешь только о нем. А завтра, как правило, тебе говорят: “Парень, ты закончил. Чего права качать?”

— Да, такое отношение к местным знаменитостям — небольшая компенсация за “телесные повреждения”…

— И все же сбавлять обороты я не намерен. На 35-м чемпионате мира было на что посмотреть: классные исполнители, красивые элементы, потрясающая сложность. В гимнастике нет предела совершенству, и, зная об этом, стоит работать дальше.