ПЕРСОНА. Виталий Щербо: рожденный боссом

ИЗ ДОСЬЕ “ПБ”

Виталий ЩЕРБО. Родился 13.01.1972 в Минске. Заслуженный мастер спорта по спортивной гимнастике. 6-кратный олимпийский чемпион в Барселоне-92, 4-кратный бронзовый призер Олимпийских игр в Атланте-96, 14-кратный чемпион мира, 10-кратный чемпион Европы, обладатель почетного приза Джесси Оуэнса как лучший спортсмен мира 1992 года. Ныне владелец гимнастического клуба в Лас-Вегасе (США).

— Честно признаться, не знаю даже, с чего начать. Большая гимнастика давно позади. Большой бизнес до сих пор находился под грифом “совершенно секретно”. А вообще-то тебе никогда не казалось, что лимит славы и счастья был исчерпан в 1992-м?

— С годами меняется взгляд на прошлое. Теперь думаю, что завоевывал все медали не для того, чтобы быть счастливым. Просто любил гимнастику. Какова была советская мораль? Сказали “надо”, и ты пашешь до седьмого пота. И только за адский труд тебе могли что-то дать. Сейчас у меня обычная взрослая жизнь со всеми прибамбасами. А выступления на помосте отошли на задний план так быстро и далеко, что порой мне кажется, будто этого и не было вовсе. Сейчас в моей школе в Лас-Вегасе 70 процентов родителей и не знают, кто я такой на самом деле. Идут-то не ко мне, а на гимнастику.

— И даже несмотря на то, что над дверями огромными буквами написано “Scherbo school”?

— Ну и что с этого? Со мной приветливо здороваются только потому, что я хозяин зала. В школе порядка четырехсот-пятисот занимающихся. Одни приходят, другие уходят. И так постоянно. Весь процесс обучения делится на восьминедельные сессии. Естественный отсев составляет примерно двадцать процентов.

— Теперь ты понял, что есть взаимная вежливость? Помню, в период активных выступлений твое настроение могло поменяться молниеносно, что, разумеется, ощущали на себе окружающие. В минуты отчаяния ты посылал подальше кого угодно…

— Времена изменились. Теперь я как хозяин обязан всех встречать с приклеенной американской улыбкой и скрывать все свои неприязни. Приходя ко мне, люди платят деньги, и уже за это я обязан их уважать.

— Наверное, быть просто боссом — довольно скучное занятие?

— Но ведь я не только держу школу, но и тренирую. Самые взрослые дети — четыре 15-летних мальчика — находятся под моим личным контролем. Изо дня в день я им уделяю по четыре часа тренировок. В остальное время решаю все организационные и финансовые вопросы.

— По слухам, изначально ты не планировал брать на работу ни одного русского тренера, хотя многие товарищи по команде к тебе очень просились.

— Теперь я свое мнение изменил и просто счастлив от того, что в моей школе работает Оксана Сувалова — кладезь, а не тренер. Между прочим, почти все друзья по былой белорусской сборной нынче неплохо устроились в Америке. А моя школа не резиновая. Надо знать, за что платить деньги. Всех принять к себе не могу.

— Не хочется возглавить национальную сборную США?

— Ни за что! К тому же, помимо гимнастического таланта, главный тренер в первую очередь должен быть прекрасным психологом. Из всех известных мне наставников лишь Леонид Аркаев способен готовить команду-победительницу.

— Как правило, великие чемпионы, карьера которых близится к закату, решительно восклицают: “Со спортом покончено! Все. Теперь только бизнес”. Причем изначально они мало представляют, что это вообще будет за бизнес.

— Я всегда знал, что не расстанусь с гимнастикой, потому что больше ничего не умею делать. Еще прыгая на помосте, постоянно думал, чем займусь, когда все это закончится. Прокручивал возможные варианты. И каждый раз все сводилось к гимнастике. Пахать на какого-то дядю я бы никогда не смог. Потому что сам рожден быть боссом. Я не могу быть под кем-то и даже не представляю себя в роли во всем соглашающегося исполнителя. Простой пример. Представители гимнастики США зачастую приглашают меня на сборы даже с моими учениками и предлагают чему-то поучить ведущие национальные кадры. Не скрою: такое предложение льстит. Значит, со мной считаются. Но внутри все начинает кипеть только от одной мысли, что какой-то человек, который заведует всей мужской гимнастикой, будет давать мне свои ценные указания. А я, как порядочный, должен буду их принимать, только потому, что в данном случае он надо мной.

— А отказаться можно?

— Естественно. И никто не имеет права тебя заставлять, но ты потеряешь рейтинг.

— Думается, что твоим наставникам было не слишком легко превращать тебя в чемпиона. Ведь как сложно управлять человеком, постоянно выпячивающим свое мнение?

— Раньше все было по-другому. Я бесконечно ссорился с тренерами, громко кричал на них, если вдруг они что-то делали не по-моему. Жизнь в бизнесе меня сильно обломала. Я теперь научился уважать людей за их добросовестный труд. Пытаюсь взглянуть на проблему их глазами. И не стремлюсь понапрасну кого-то обидеть. Естественно, я — хозяин и желаю, чтобы все выполняли работу именно так, как я хочу. Но всякие гимнастические мелочи люди могут решать по-своему. Пусть каждый выбирает сам, какая техника для их учеников более приемлема. Я без посторонних советов подбирал себе тренерский коллектив, а значит, должен доверять кадрам.

— Ты научился прощать неуступчивость?

— Нет. Правильнее будет сказать, я научился различать, где можно это делать, а где нельзя. В одном случае не помешает слабиночка, а в другом — чистый авторитаризм. Здесь нужно разграничить две сферы. Надо учитывать, что важно для моего бизнеса и что нужно для ребенка, выбравшего мою гимнастику.

— Это правда, что с белорусскими детьми работать проще, потому что они более мотивированные?

— И не только. Здесь они проходят профессиональный отбор. В Америке гимнастикой занимаются те, чьи родители в состоянии платить деньги. Отсюда вывод: над белорусами долго биться не требуется, достаточно просто показать правильную технику. Американские дети очень разбалованные, некоординированные, слабые и медленные. В общем, при полном отсутствии таланта 99 процентов приходят заниматься не спортом, а физической культурой. И добиться совершенства с ними можно лишь через многочисленные подготовительные упражнения. Я сам научился в Америке работать не по строго устоявшимся научным канонам, а по пути от неправильного исполнения упражнения. Самое главное, чтобы родители не предъявляли претензий, дескать, мой сын у вас ничему не научился.

— И как же надо умасливать родителей, чтобы они вели своих отпрысков исключительно в твою школу? Ведь за последние лет тридцать гимнастических школ в Америке наплодилось предостаточно.

— Я открыл школу в 1998 году. И за три года количество занимающихся достигло более трехсот человек. В сравнении с другими это очень хороший показатель.

— А сколько человек нужно иметь в списках, чтобы не работать себе в убыток?

— Примерно двести. Но тогда и прибыли не будет. Все, что свыше, то в плюсе.

— Вспомним известную истину: чтобы добиться успеха — нужны друзья, чтобы добиться бешеного успеха — нужны враги. Кто твой главный враг?

— Международный терроризм.

— Ну ты загнул…

— Я не шучу. До террористических актов в Америке ко мне на занятия приходило более шестисот человек. Потом этот показатель резко упал. Лас-Вегас всемирно известен как центр игорного бизнеса. Богачи приезжают туда со всех уголков планеты, чтобы расслабиться, зайти в казино, потратить деньги. А кем в основном работают жители Лас-Вегаса, то есть родители занимающихся у меня детей? Разумеется, крупье и всевозможными служащими в тех же казино. Некоторое время туристы просто боялись ехать в Америку, соответственно, и казино опустели. Начался откат чуть ли не на 60 процентов. У родителей не было денег, чтобы платить за гимнастику. В Лас-Вегасе существует четкая грань между богатыми и бедными. Денежных людей террористы не потревожили. Они практически сохранили все, что имели. Но и мне от этого никакого проку. Богатому человеку собственные дети и их будущее до балды. Он лучше наймет какую-нибудь тетю за тридцать долларов в день, чтобы та присматривала за его чадом, чем заплатит за его физическое развитие. Эти богатые вообще очень ленивые. Бедные же не могут себе позволить ничего лишнего. А мидл-класс — это серединка, но очень маленькая. Вот она-то и толчется у меня в зале. Их месячные доходы составляют порядка 2800 долларов. Именно эту категорию людей события 11 сентября 2001 года задели за живое.

— Насколько мне кажется, в спорте борьба за выживание более зримая, чем в бизнесе. Ты знал свою ахиллесову пяту, к примеру, в гневе выкрикивая: ненавижу эту долбаную конину (конь, гимнастический снаряд. — “ПБ”.). Тебе были известны все больные места соперников. Каким же принципам ты должен следовать, чтобы не попасть на крючок оппонентов в бизнесе?

— Очень тяжело определиться. Ежедневно учусь чему-то новому. За последние годы стал… нет, не умнее — мудрее. Много значит опыт. Был момент, что я дошел до точки, когда прибыль по моим меркам казалась баснословной. А ведь известно, что гимнастика огромных денег не дает. Сейчас с точки зрения профессиональной гимнастики мне стало работать проще. Уровень мастерства детей, выступающих за мой зал, позволяет делать командную гимнастику, что увеличивает доходы.

— Есть такой российский журнал “Секрет фирмы”. Среди отечественных бизнесменов он пользуется наибольшей популярностью. Там люди откровенно делятся своими наработками: кто-то украл первый миллион у государства, кто-то обманул партнера и т.д. Наши издания про такое не пишут. И понятно, почему: развяжешь язык — тебя тут же посадят. Америка от нас далеко. Так сколько же миллионов ты нечестно приобрел, чтобы начать свое дело?

— Теперь я могу сказать правду. Только она заключается не в том, на что ты намекала. Свой капитал я честно, планомерно накапливал исключительно за счет гимнастики после 1992 года. Советский Союз распался. Над моей головой не стоял никакой главный тренер и не висела никакая федерация. Я имел право ни с кем не делиться своими призовыми. Александр Григорьевич, громко хлопнув по столу, дал указание меня не трогать. Пожалуй, я был единственным спортсменом в Беларуси, не отстегивавшим “бабки” федерации. Правда, потом начал немножечко помогать. Но только по личной инициативе. Заставить против воли это делать меня никто не смел. В этот период я стал собственным агентом. Сейчас сравню себя того с теннисистом Кафельниковым теперешним, который делает по тридцать турниров в год, когда его соперники — по семь-десять и не более. Я не знал покоя и отдыха. Не пропускал ни одного мало-мальски значимого коммерческого турнира. Едва успев залечить травмы, устремлялся на соревнования и показательные выступления всюду, куда приглашали. Где-то выигрывал, где-то проигрывал, но это было неважно. Иногда мне платили просто за приезд, иногда за словесное выступление перед публикой, иногда за интервью. Я знал, что моя гимнастика когда-то закончится и надо будет жить дальше. У меня все турниры планировались на год вперед. Заблаговременно я умудрялся подсчитывать, какую примерно сумму смогу выиграть. Журналисты упорно муссировали слухи о том, что я небывалый скряга и жмот. Это неправда. И те, кто хорошо меня знал, ничего подобного не сказал бы. Могу согласиться лишь с одним: я всегда знал, кому и за что платить, и уходил от каких-то канонов.

К примеру, общепринято, что ученик должен поделиться гонораром с тренером. Кто-то отдавал тридцать процентов, кто-то сорок. Я выделял тренерам деньги всегда. Но только в том размере, в каком считал нужным. Были случаи, когда, зарабатывая пять тысяч долларов, отстегивал пятьсот, а то и вообще ничего не давал. Я не собирался на каждом углу сидеть и объяснять, мол, ребята со дня на день моя гимнастика закончится, и мне уже ничего не светит. А ведь у меня своя семья и дочь, которые требуют вложений. Мне нужны были деньги для дальнейшей жизни. Надо сказать, что мои тренеры — Леонид Выдрицкий, Леонид Филипенок и Сергей Шинкарь — очень приличные люди. Они-то сами никогда не заикались о том, что я мало даю. Сейчас помогаю своим наставникам больше, чем прежде, потому что есть возможность, так как более или менее твердо стою на ногах. Раньше пугала неопределенность. Я не знал, что меня ожидает завтра. А вдруг, приземляясь на помосте, встану на голову, и что потом?…

— Во избежание расходов на баснословные налоги и с целью воспрепятствовать дальнейшему развитию холодной войны между Советским Союзом и США Тед Тернер затеял Игры доброй воли.

— Ага-а-а, понял ход твоих мыслей. Я еще не достиг той стадии, когда ресурсов хватает не только для себя, но и на какие-то благотворительные акции. Да и умом не дошел — для чего это надо. Уж не думаешь ли ты, что благотворительность окупается сполна? Чепуха! Законы бизнеса очень жестоки. Заработанные деньги никто никогда просто так не отдаст. Меценаты идут на пожертвования по какой-то причине. Одни деньги отмывают, другие прячут, третьи еще что-то. Есть много разных способов себя приподнять. Каждый респектабельный баскетболист в Америке имеет свой фонд. Когда ты зарабатываешь сто миллионов долларов в год, то как минимум десять миллионов должен заплатить государству. И зачем же отдавать просто так такую бешеную сумму, если можно извлечь выгоду? И я нашел для себя лазейку, но законную: научился списывать гимнастические снаряды. Имею право ежегодно покрывать до 25000 долларов.

Теоретически и я миллионер. У меня большой дом, несколько машин, свой зал. Если все это сложить, получается, в бизнес вложено два миллиона. Только их не видно. Они станут заметны лет через 15-20, когда я буду в состоянии погасить кредит в банке. Обычно к 50 годам толковые бизнесмены проявляются.

— Если бы Билл Гейтс знал, что ему для раскрутки понадобится лет 15-20, то, наверное, не стал бы вовсе ломать голову над каким-то “Майкрософтом”.

— Ну ты нашла, с чем сравнивать. Есть даже анекдот про него. Как бы это грамотнее перевести с английского… Короче, журналист спрашивает: “Билл, вы любите играть в монополию или властвовать над нею?” — “О чем вы говорите? Я уже и так владелец монополии. Я хочу властвовать над миром”.

— Однако миллионные контракты тебе никогда не грозили, хотя по заслугам ты отнюдь не уступаешь тому же Роналдо, Буре или Джордану. Никогда не жалел, что выбрал не тот вид спорта?

— Не-а. Если о чем-то жалеть, то зачем жить вообще. Я — гимнаст и делал то, что хорошо умел. Ты должен брать и радоваться тому, что дано сверху. По прошествии десяти лет смотрю на олимпийские достижения как на миф. И когда говорят: деньги не главное — не верю. Обычно такие фразы бросают очень богатые люди. Все это фигня. В мире правят балом только деньги. Без денег ты никто. У тебя нет ни жизни, ни друзей — вообще ничего. Причем всегда их не хватает — миллиардер ты или попрошайка. Просто у каждого свои запросы. Я никогда не упивался собственной славой, а просчитывал, что это может мне дать. Я смотрел в будущее. Поэтому есть и бизнес, и многое другое. А где, извини меня, Немов или тот же Иванков?.. Они-то по заслугам ненамного мне уступают. И сейчас мы не сравниваем таланты. Мы говорим о прагматичности.

— По мнению специалистов, на Олимпиаде-2000 тебе ничего не светило бы?

— Правильно говорят. Правила сильно изменились, и со своей программой я в лучшем случае замкнул бы восьмерку сильнейших.

— А если бы знал о грядущих изменениях, сумел бы подготовить выигрышные элементы?

— Разумеется. Пару снарядов, может, и выиграл бы, но не шесть. У каждого спортсмена есть свой пик.

— Сознайся, выступление Алексея Немова в Сиднее тебя обескуражило?

— Не настолько, чтобы впасть в шок. Пик Немова пришелся на Сидней, мой был раньше. А за современной гимнастикой и Немов не угонится.

— Парадокс, конечно, пока национальная сборная Беларуси имела в своем составе самого титулованного гимнаста в мире Виталия Щербо, она так и не смогла попасть в призеры в командном первенстве на чемпионате мира, Олимпийских играх, не удосужилась даже выиграть чемпионат Европы. И как только гранд оставил гимнастику, белорусы поэтапно завоевали на чемпионатах мира серебро, бронзу и золото.

— Я за ребят искренне радовался. Спорт порой преподносит самые неимоверные сюрпризы.

— Ты скучаешь по большой гимнастике?

— Очень. Даже намереваюсь влезть в верховное ее руководство — ФИЖ и УЕЖ.

— Эка, ностальгия заела. Раньше ты кричал: не хочу никакого спорта вообще.

— Теперь об этом думаю. А если думаю, то уже хорошо. Значит, поставил цель. Для начала нужно попасть в судейский корпус. Но на это не хватает времени, ведь следует посетить множество семинаров.

— Прежде ты был весьма необщественным и аполитичным человеком. Не появилось ли желания стать сенатором после того, как получил гражданство США в августе 2002 года?

— Разумеется, нет. Я за версту чую показушных, скользких, хитрых и нечестных людей. А для того, чтобы там восседать, нужно быть именно таким человеком. Только благодаря своему американскому бизнесу я научился иногда молчать, если даже очень хочется резануть правду-матку. Просто поначалу пытался все лупить в рожу, как всегда. Но машина под названием “гимнастика США” гоп и подрубила мне корни. Я почувствовал, что начал терять свой имидж. Потом понял: зачем что-то говорить, если ничего не докажешь и ничего не изменишь. Теперь сначала подумаю, во что мне выльется высказанная вслух мысль. Ведь если выплесну, станет легче, но ненадолго. Последствия могут быть необратимыми. Сиюминутное удовлетворение может поломать полжизни. Зачем ставить человека на место, заведомо зная, что и твоя жизнь станет хуже? Должны быть другие, более великие цели.

В Америке люди привыкли жить по другим законам. Там ты думаешь только о себе и о своей семье. Там люди не научены заботиться друг о друге. Одно неаккуратно брошенное словцо может превратить тебя в пожизненного отшельника.

— Судя по фильму, на который пришелся твой актерский дебют, в Америке все-таки не очень любят эмигрантов. Ты когда-нибудь ощущал по этой причине недоверие к своей персоне? А может быть, была дискриминация в школе по отношению к дочери?

— Это не очень простой вопрос. Как таковая Америка — страна эмигрантов. Одни приехали 30 лет назад, другие — 50, третьи — 100 и так далее. Вроде бы все такие же, как и я. Кто-то добивается успеха, кому-то это не дано. Я быстро ассимилировался в ту массу. Может быть, потому, что по-английски говорю точно так же, как по-русски. У меня даже акцент американский. Моей дочери десять лет. И она никогда не жаловалась на то, что ее ущемляют в школе. Учителя знают, кто я такой. Возможно, из уважения ко мне очень хорошо относятся и к Кристине.

— По слухам, Америка дает крайне посредственное среднее образование. Зачастую выпускники школы не в состоянии показать на карте, где находится Нью-Йорк. Общая масса даже не догадывается, что такое Беларусь. Тебя это не волнует?

— Волнует. Поэтому срочно намерен перевести дочь в частную школу. Там такие школы от государственных очень существенно отличаются.

— Ты деловой человек. И я никогда не поверю, что приехал сюда просто так балду погонять.

— Ты права. Мой визит преследует две цели. Во-первых, я должен навестить своих бабушку и дедушку, которые живут в Киеве. Им по 87 лет, и вряд ли они когда-нибудь соберутся ко мне в гости. А во-вторых, в Минске я не был с 1997 года, мой паспорт просрочен. Надо привести в порядок все документы, чтобы беспрепятственно мог передвигаться туда и обратно. Зачем мне терять белорусское гражданство? Я еще очень много хочу сделать для родной страны.

— Может, стоит подумать о том, чтобы открыть свою школу и у себя на родине?

— Намедни я этот вопрос обсуждал в кругу коллег. Многое останавливает. И в первую очередь существующие здесь налоги. Пусть на какое-то время, на период становления, меня от них освободят. А что будет потом?.. Как бизнесмен я не пожелаю тянуть убыточную школу. Сейчас мне это не под силу. Да и у родителей занимающихся не найдется свободных 100 или 150 долларов для гимнастики. Пока наши люди не столь прочно стоят на ногах материально.

— Значит, несмотря на свой серьезный статус, ты по-прежнему шутить изволишь, мол, приехал в Минск лишь потому, что лучшего места для тусовки не сыскать. Кстати, о шутках. Это правда, что, набрав энное количество килограммов, ты умудрился в цирке разные там сальто и фляки крутить?

— Это все происки журналистов, услышат звон, да не знают, где он. Все было совсем по-другому. Меня пригласили на большие международные соревнования в Канаду как VIP-персону. Я должен был вешать медальки, раздавать автографы. Плюс ко всему меня еще попросили поработать на публику. Вышел на помост в одежде, взял в руки микрофон и усердно шутил, в частности, над своим весом. Американцы и канадцы любят подобные хохмы, потому что там проживает примерно 90 процентов толстых людей. И тут я обратился к залу: “Как вы думаете, вот я сейчас сниму туфли, пиджак и смогу сделать, несмотря на свою объемную талию, фляк-винт, причем без разминки, или нет?” Весь зал засмеялся. А я спокойно отпрыгал. Вот так зарабатываются деньги.

— Съемки в кинофильме “Русские в городе ангелов”, где ты играл самого чемпионистого чемпиона, почти самого себя — это тоже часть рекламы и шоу?

— Я просто хотел отвлечься и, опережая следующий вопрос, скажу: никакой я не актер и никогда им не буду и близко. И фильм простяцкий, и роль примитивная. В Америке, разумеется, никто не прореагировал, зато в Минске — полный ажиотаж. Мама потом прислала мне целую кучу вырезок из газет.

— Скажи честно, тебя самого не смущает твоя нынешняя тучность? Помнится, в период активных выступлений, к великому удивлению тренеров, ты способен был перед чемпионатом мира сбросить лишних 5-7 килограммов буквально за две недели.

— Я очень некомфортно себя чувствую — какой-то напыщенный индюк. Еще недавно мне было все равно. Теперь же хочется заняться своей внешностью вплотную. Я могу поставить цель и наступить себе на горло. Но для подкачек и пробежек нужно время, а у меня его нет. Бизнес меня поглотил полностью.