Персона. Андрей Антонов: груз тройной ответственности

Его “+9”, актуальные по состоянию на стартовое вбрасывание вчерашней игры с “Торпедо”, — заодно и четвертый показатель в лиге, а среди защитников — и вовсе второй, лучше только у омича Дениса Куляша. Что, на мой взгляд, лишь подтверждает ущербность мнения о неспособности подавляющего большинства отечественных игроков выступать на КХЛовском уровне. Особенно заметную, если учесть, что в нынешнем сезоне Андрей оказался в основной обойме, считай, по стечению обстоятельств. В ходе интервью заодно подкупила и спокойная рассудительность собеседника. Возможно, врожденная (каюсь, прежде не общался с Андреем столь плотно), а возможно, и приобретенная под воздействием ожидающегося нового статуса: чета Антоновых ожидает скорого прибавления в семействе.

— Андрей, мы встретились в Веснянке в районе “олимпийских” домов. Давно ли здесь проживаешь?
— Уже с полгода как купили квартиру. Правда, от домов, возведенных специально для спортсменов, мой немного отстоит, но совсем рядом, например, живет наш доктор. А в самом комплексе известных жильцов действительно хватает: Мезин, Макрицкий, наш тренер Александр Леонидович Андриевский…

— К кому-то из названых или неназванных захаживаешь по-соседски в гости?
— В последнее время нет, а прежде навещал Виталика Коваля, снимавшего квартиру в соседнем подъезде.

— Раз так, уж извини, не могу не спросить об отношении команды к его неожиданному августовскому переходу в “Атлант”.
— Уж не знаю, корректно ли будет с моей стороны, но статус друга да и просто партнера по команде, пусть и бывшего, обязывает стать на сторону Коваля. Хотя всех нюансов истории, наверное, не знаю.

— Это что же: выходит, команда и тот же тренерский штаб — эдакие противоборствующие лагери?
— По-всякому случается. И, как мне кажется, дистанцию, разделяющие эти группы, определяют прежде всего сами тренеры, особенно главный. Взять, к примеру, период моего выступления за могилевское “Химволокно”: к Александру Сергеевичу Волчкову обратиться по какому-то вопросу каждый из нас мог только при острой необходимости и от силы пару раз в сезон. По крайней мере у меня с ним так и было. Оно и понятно: тренер старой закалки, к тому же выступавший в ЦСКА в эпоху его расцвета — там, видимо, были такие устои. А вот в “Керамине” с Гусовым или позже в “Динамо” с Андриевским — уже по-другому, они старались быть к игрокам ближе: и по душам поговорить можно было без проблем, и по каким-то нерабочим моментам спросить совета. На фоне Волчкова это очень чувствовалось.

— Это объяснимо: оба относительно недавно перебрались из стана игроков в тренерский. А что Сикора?
— Он как раз доказывает, что старая закалка совсем не означает обязательного тренерского диктаторства.

— Может, потому, что это старая чехословацкая, а не советская закалка?
— Что ж, как вариант. Но наш нынешний коуч действительно умеет сочетать требовательность с человечностью. Хотя жесткость, когда надо, тоже проявляет — дай боже.

— Испытано на себе?
— Не на себе лично, скорее на нас всех. Понятно, что по ходу серии поражений тренер не особо миндальничает с игроками. Хотя, наверное, в хоккее без этого никуда.

— Тем более бытует мнение, что слишком большой свободой выходцы с постсоветского пространства все еще не научились распоряжаться, расслабляет она их.
— Это, думаю, уже позади. Ну на детско-юношеском уровне еще может быть, но на взрослом такая “расслабуха” — уже история. Почему — объясню: хоккеисты-профессионалы сейчас хорошо зарабатывают, и глупо расслабляться, зная, что на твое место всегда найдется с полдесятка соискателей. Дорасслабляешься до потери работы — твои проблемы, новую еще побегаешь-поищешь. И это неплохо дисциплинирует, сколько бы свободы тебе ни давали.

— Примерно четверть “регулярки” позади. Как считаешь, почему вышло так, что эта дистанция стала для нас “американскими горками”?
— Если и есть матчи, за которые нам должно быть откровенно стыдно, то это игры в Ханты-Мансийске и Астане. Уже с Омском, Нижним и недавно с “Локомотивом” команда выглядела куда симпатичнее, пусть и уступала. А в тех… Выходили с уверенностью, что победа никуда не денется, забрасывали, а в итоге больно приземлялись: и игра разваливалась, и удаления глупые получали.

— Причем неизменно во вторых периодах…
— Так в том-то и дело: выходим, забрасываем — и внутри появляется самоуспокоенность: мол, все, никуда победа от нас не денется. Соперник этим пользуется, а догонять потом — дело почти безнадежное, доказано не раз.

— Регламент лиги запрещает тренерам критиковать работу арбитров по горячим следам. Но чувствуется, что Сикору иногда так и подмывает сказать “пару ласковых” в их адрес. Как игрок можешь поддержать наставника?
— Что поделать, видимо, не доросли мы еще до уровня команд, по отношению к которым арбитры предпочитают… не то чтобы не ошибаться… Но, согласись, слишком много в играх и том же регламенте бывает эпизодов “на усмотрение”. И если по отношению к фаворитам на что-то рефери могут закрыть глаза, то к другим, и нам в том числе, проявляют принципиальность.
Или вот еще эпизод, который не выходит из головы — в Астане дело было недавно. При счете то ли 3:2, то ли 4:2 Костя Глазачев вырывается “один в ноль”, а его валят на лед толчком в спину. Арбитр удаляет грубияна, но буллит не дает. При том, что этот же судья в Астане же во время августовского турнира проводил для нас лекцию, где подчеркивал, что за такое в КХЛ — буллит без разговоров.
А еще, считаю, степень ответственности судей пока ниже желательной. Уступает команда — страдают все: игроки, тренеры, болельщики. А судейские промашки становятся объектом разбирательств и поводом для санкций очень редко. Хотя, возвращаясь к нашему спаду, может, и не в судьях дело. Просто, что называется, одно к одному, черная полоса у нас.

— Но, несмотря на нее, твоей статистике полезности позавидует иной игрок из клуба-фаворита. В чем секрет?
— Его нет. Я же в состав попал, считай, случайно, из-за травмы Пиккарайнена. Дебютировал в ходе первого выезда, который нам очень удался. И, учитывая обстоятельства, старался строго придерживаться установки тренеров. То есть — играть проще, но надежнее. Пока, как будто, получается.

— А для первых двух наших звеньев формула эта разве не подходит?
— Все-таки у них несколько иная задача, они ведь заодно и звенья реализации большинства. Здесь уж одной простотой не обойтись, нужно импровизировать.

— Признаться, переживал за вашу с молодым Сергеем Шелегом связку, опробованную в нескольких играх.
— И совершенно напрасно. Сергей, считаю, здорово справился, ничуть не тушевался. Да и что тушеваться с его-то данными. Я, правда, поначалу тоже немного удивился решению тренеров поставить нас в пару. Обычно-то молодого определяют к ветерану, чтобы учил уму-разуму, а мне до этого статуса еще самому далеко. Но, видимо, наставники просто не хотели разрывать сложившиеся пары защитников двух первых смен.

— И твои показатели, и в целом уверенный дебют того же Шелега в лиге лишь подтверждают мою давнюю уверенность, что разговоры о нехватке отечественных игроков уровня КХЛ — от лукавого. Если чего нам и не хватает, так это большей смелости руководства при доверии своим.
— Соглашусь. Откуда вышли те же Витя Костюченок, Володя Денисов — да из того же открытого чемпионата Беларуси! Нет же цеха, в котором штампуют игроков уровня ОЧБ, а в другом — КХЛ. В международной лиге выше скорости? Безусловно, но, уверяю, большинство профессиональных игроков адаптируются к ним за несколько матчей. Да, с нашими, наверное, нужно более тщательнее работать над тактикой, подробнее объяснять, а это не каждому хочется. Особенно когда “сверху” требуют быстрого результата.

— Сейчас, когда турнирные дела у команды все еще не ахти, нет опасения, что в этом сезоне повторим сценарий двух предыдущих? В последнем мы тоже резко стартанули, потом — спад, а далее — резкие движения руководства…
— Не хотелось бы, чтобы подобное произошло. Главное — не повторять ошибок предыдущих сезонов, когда за год менялись по два-три тренера. Куда это годится? Нужно доверять и тренерскому штабу, и коллективу. Любая чехарда ни к чему хорошему не приведет, проверено не раз нами же. Если интересны внутрикомандные ощущения, то в раздевалке даже в этот непростой период нет упаднических настроений. Никто не опускает рук и не смиряется с тем, что наше место — “двадцатькакое-то”. Верим в себя и убеждены, что кризис в конечном счете будет преодолен.

— А как чувствуете настроения трибун? Увы, но зрительский отток имеет место.
— Тоже, уверен, ненадолго. Все равно ощущается, что болельщики в нас верят и поддерживают. Мне вообще в этом сезоне особенно приятно играть дома. Почему — объясню: при исполнении гимнов трибуны окрашиваются в клубные цвета, такого прежде не было. Вот он — индикатор отношения болельщиков. Раз люди покупают атрибутику, значит, команда им небезразлична.
Вопрос даже не в результате, хотя он, конечно, очень важен. Главное же то, что зритель должен видеть: хоккеисты отдаются игре без остатка. И тогда, даже если уступили, болельщики с благодарностью проводят команду и все равно придут на следующий матч.

— Еще немного о судействе. Ты, помнится, в Омске довольно смело подколол рефери матча после отмененной шайбы Демагина. Мол, потом не удивляйтесь, когда Россию так судят на чемпионатах мира.
— Было дело: вспылил, подъехал на эмоциях. Но понять-то можно: два матча той серии уже проиграли, с “Авангардом” боролись очень неплохо, а тот гол мог решить многое. Слышал, что там какие-то нестыковки в трактовке таких шайб в правилах ИИХФ и КХЛ, вспомнил, как забивали нам аналогичные на Кубке Шпенглера, и их засчитывали…

— Но ты не производишь впечатления слишком эмоционального защитника.
— В целом в руках себя держать умею. Но нервы ни у кого не железные, по ситуации могу и вспылить.

— Какой, кроме арбитража?
— Неоправданная грубость. Причем не только по отношению ко мне, но и к партнерам. Я за жесткий хоккей, он нравится зрителям, но играть в него тоже нужно уметь. А когда начинают орудовать локтями, как в прошлом сезоне против Линтнера, применять грязные тычки и тому подобное, это порой бесит. Особенно если хамство откровенно пропускается арбитрами. Так что дисциплинарные штрафы в коллекции тоже имеются.

— Как с языковым барьером? Продолжаю считать, что он — объективный разъединяющий фактор в любой команде.
— На льду проблем вообще никаких. Хотя иногда случаются забавные эпизоды. Вот играли против “Локомотива”, меня определили в пару к Генри. Так пару раз ловил себя на мысли, что на автомате кричу что-то напарнику по-русски, которого он, естественно, не понимает. Но это тоже проблема ненадолго: набор английских фраз, которые нужны в игре, сейчас знает каждый.

— Но этого, наверное, все же мало? Иногда неплохо и по душам поговорить с напарником.
— Здесь, конечно, не стоит лукавить: мне сложно будет болтать о чем-то по-русски с партнером, у которого родной, скажем, финский. А иногда все-таки нужно не просто выслушать установку тренера, но и перекинуться с напарником с глазу на глаз, что да как делать в какой-то игровой ситуации.
И все же команда у нас сложилась. Первый раз почувствовал это в финале все того же турнира в Астане, где мы, как положено, были “все за одного”. Так что проблема языкового барьера если и есть, то сейчас она уже стоит не так остро, как в том же минувшем сезоне.

— Почему? Англоязычных сейчас меньше?
— Даже не знаю. Может, поэтому, а может, потому, что иностранцы теперь по большей части другие, более контактные, что ли. Но главное-то не причина, а следствие, не так ли? А следствие в том, что мы хорошо ладим.

— Отойдем от хоккея. Тем более что чета Антоновых, как я понял, находится на пороге важного события.
— Да, ждем ребенка. Так что любое свободное время посвящаем хлопотам: коляску присмотреть, кроватку, обои в детскую подобрать. Приходится напрягаться: моя-то родня в Воскресенске, а жены — вообще в Новосибирске. Познакомились при этом в Минске, вот как бывает.

— И что же, никто из знающих отцов из числа партнеров или их жен не может проконсультировать?
— Почему же, сарафанное радио работает. Тем более тот же Виталик Коваль недавно стал отцом, Степа Горячевских. Что-то советуют, но относимся к этому не без творчества. Выслушаем и сделаем по-своему. О вкусах же не спорят. В общем, что покупать, решаем сами, но в вопросе “где” друзья здорово помогают.

— Кого ждете?
— Наверное, девочку. По крайней мере врачи это пообещали уже дважды. Должна появиться на свет где-то в районе Нового года.

— Имя Андреевне уже подобрали?
— Да, но… Не знаю, одобрит ли жена его оглашение…

— Раз не знаешь, не буду и настаивать. Лишь с удовольствием отмечу, что, судя по всему, важный период в личной жизни в твоем случае работе не мешает.
— А он и не может мешать, даже наоборот. Не понимаю тех, кто утверждает, что игрок после женитьбы пропадает, он уже не хоккеист в полном смысле слова. Да с чего бы?! Сергей Варламов очень правильно сказал на этот счет. Когда ты один, то и к работе относишься прохладнее, где-то можешь дать слабину, отвечаешь-то только за себя. А если есть жена и тем более ребенок — совсем другое дело.
И потом, где еще можно переключиться с наших постоянных нагрузок и стрессов, если не в семье?! Кто еще так поймет и поддержит, как не самый близкий человек?..

— Как два близких человека. Аккурат с января.
— Да, теперь уже нельзя позволять себе расслабляться, потому что от твоего успеха зависит и благосостояние близких тебе людей. Так что буду работать за троих.