Персона. Ротация в покоях “королевы”. Новое на старом: пирамида, сайт, контроль, резерв

Алексеенко по природе лидер, он не умеет быть ведомым, поэтому его энергичные действия сразу обратили на себя внимание. Самые заметные акции — укладка беговой дорожки на стадионе столичного РЦОПа, четыре года лежавшего в грязи и руинах, а также встречи со специалистами королевы спорта во всех регионах страны. Этим предшественники Геннадия Павловича себя точно не утруждали. Он предпринял и существенную организационную перестройку, которая должна позитивно отразиться на состоянии всего сложного легкоатлетического организма в национальном масштабе.
Отношения “Прессбола” и Алексеенко чаще были пасмурными, нежели радужными. Но мы всегда пытаемся отталкиваться от логики жизни. Потому и предложили Геннадию Павловичу “перезагрузить” наши взаимные оценки и восприятия и, по возможности, начать с чистого листа. После определенного “инкубационного” периода он сделал шаги навстречу.
Надо иметь в виду, что Алексеенко возглавляет РЦОП всего девять месяцев и потому не может нести ответственность за многое, происходившее в нынешнем сезоне. Вместе с тем его оценки нынешней ситуации, причем не только в легкой атлетике, на наш взгляд, весьма любопытны и прагматичны.

Вместо РЦОПа — ШВСМ

— В каком состоянии вы приняли РЦОП? Что захотелось изменить, реформировать?
— По названию это был РЦОП, но по содержанию ШВСМ — школа высшего спортивного мастерства. С 2005 года, когда было принято решение о создании Республиканского центра олимпийской подготовки по легкой атлетике, ничего сделано не было. Еще в бытность министром спорта Сивакова, а затем Григорова были разработаны очень хорошие документы. Однако добрые намерения (они касались не только нашего РЦОПа) ими и остались — из-за отсутствия контроля за реализацией решений. Это большой минус.

— Кому минус?
— Конечно, Минспорта. Если и в других РЦОПах вышло так, значит, идею испохабили. А мне казалось по-другому. На прежней должности у меня не было возможности дойти до деталей, ибо на каждом уровне — свой предел компетенции. Когда вернулся с Олимпиады, посмотрел документы: форма не соответствовала содержанию.

— Что конкретно?
— Я же сразу сказал. Это был не центр олимпийской подготовки, а ШВСМ — те же группы, то же комплектование, то же финансирование из расчета на одного учащегося. И самое главное — содержательная часть не изменилась вообще. Понимаете, создать материальную базу — работа не одного дня, но содержанием надо заниматься мгновенно. Вот такое у меня было разочарование, когда я сюда пришел. Потому что считал, что знал, куда иду.
У меня возникла мысль, которая в принципе была поддержана министром. Я увидел, что национальная команда и все, кто к ней причастен, это одно, работа с резервом — другое. Никакой координации в деятельности вида спорта не существовало. Заявляю об этом ответственно. В документах это не было прописано, а значит, и в жизни: каждый будет чем-то заниматься, все должности заняты, вроде все при деле. Но координации нет, а следовательно, нет и ответственности. У нас как зеркало русской революции национальная команда, она на виду. А что делается внизу, никто не знает.
Поэтому еще до того как министр издал приказ, чтобы увидеть полную картину по всем видам спорта, мы провели совещания с активом — тренерами и специалистами легкой атлетики во всех регионах. Сами изложили свою концепцию развития легкой атлетики и людей выслушали. Последняя такая встреча состоялась на прошлой неделе — с активом Минска и Минской области. Она меня больше всего и разочаровала.

— Кто бы сомневался…
— И по состоянию легкой атлетики, и по отношению. Единственные из регионов Минск и столичная область не были представлены руководством управлений спорта.

— Но ведь Минск уже месяца три как обезглавлен в спортивном отношении.
— Это неважно. Хотя бы кто-нибудь пришел! Были только старший тренер по городу и гостренер по области… Материала накоплено много. Концепцию взаимодействия с регионами в принципе поддержали все, она им понравилась. Даже то, что мы проявили внимание к областям, обещали взаимодействие, уже как-то людей встряхнуло.
В короткой беседе не смогу вам всего рассказать. На каждом уровне надо что-то решать — в ДЮСШ, УОРах, ШВСМ, наконец, в центрах. Ведь мы выявили факты, когда некоторые спортшколы и отделения, кроме фонда заработной платы, не получили ни копейки! Это же, извините, профанация! О каком развитии вида можно вести речь?!

— Я писал об этом не раз…
— Но опять, как и с базами, вопрос решается не быстро. Еще одно направление — кадры. Наметили, как обеспечить их подготовку и повышение квалификации. Эта работа в запущенном состоянии. Создать Высшую школу тренеров и считать, что мы проблему решили, это, извините… Сегодня в нее, пусть на меня обижаются-не обижаются, набирают людей лишь для того, чтобы вручить “корочку”, на основании которой присваивают первую или высшую категорию. Я об этом тогда говорил и сейчас повторяю. Что-то дать в методическом плане, когда собирают вместе игровиков, легкоатлетов, гимнастов, — невозможно. Поэтому мы будем работать несколько по-иному. С каждой группой — отдельно. Тренерам детской спортивной школы нужно одно, наставникам более высокой квалификации — другое.

— Будут организованы какие-то курсы?
— И курсы в том числе. Но мы посчитали наиболее приемлемой формой “разбор полетов” и учебу после соревнований областного и национального масштаба. Для этого будем резервировать время — полдня или день — и приглашать даже тех тренеров, чьи ученики по каким-то причинам в турнире не участвуют. И так по регионам и по уровням. Скажем, первенство страны среди ШВСМ, среди УОРов и так далее. Чемпионат страны, естественно, тоже.
Кроме того, мастер-классы. Здесь в центре сидят передо мной 30 тренеров высшей квалификации. Спрашиваю: кто из вас давал мастер-классы? В ответ — тишина. Покажите, говорю, свои публикации, выступления, методические разработки. И снова тишина. Поэтому мы сейчас провели во всех регионах в рамках тех встреч со специалистами, о которых я уже сказал, мастер-классы. Воспринято на ура!
Тренер виден, когда у него есть ученики. А здесь вот что получилось. Есть великие тренеры, у которых прежде были знаменитые воспитанники. Но сейчас они как бы застыли в прошлом. У них нет последователей. Чтобы работать в центре, надо иметь первую или высшую категорию. Это если повезет и появится способный ученик. На подобное уходит обычно 10-15 лет. В результате получился огромный разрыв между маститыми возрастными специалистами и теми, кто хотел бы стать классными тренерами. Разумеется, это касается и зарплаты. В результате по возрасту и квалификации у нас такая пестрота и “яма”.

— В РЦОПе?
— В целом по Беларуси. Поэтому подготовка и переподготовка тренерских кадров в легкой атлетике — очень важный вопрос. С этой целью мы заключили договор с университетом физической культуры.

Новая пирамида

— Что удалось изменить в структурном плане за те девять месяцев, что вы возглавляете РЦОП?
— Сегодня содержание работы центра совершенно другое. Кроме подготовки спортсменов в группах, которые еще есть, мы уже с нынешнего года поставили задачу перейти на работу со сборными командами — юношами, юниорами, молодежью. Национальную команду я не беру. На РЦОП сейчас возложена дополнительная функция — организационно-методическое управление легкой атлетикой в стране. То есть мы не только готовим спортсменов, но и занимаемся развитием вида в целом. С этой целью изменен устав центра.

— Насколько помню, и раньше организационная часть лежала на РЦОПе…
— Не хотел бы об этом говорить, но это было возложено на главного тренера Бадуева. Не буду обсуждать, почему это сделано — либо от безысходности, либо от недопонимания, но это просто нереально. Сейчас эту функцию взял на себя центр. Мы пересмотрели некоторые нормативные документы, в частности положение о совете РЦОПа. Сейчас в него входят все лучшие силы легкой атлетики, что есть в стране, — государственные тренеры, в том числе региональные, некоторые наставники спортсменов, а также директор и его замы. Введена должность заместителя директора по работе с резервом. Им стал Юрий Моисеевич. Статус замдиректора по национальной команде присвоен ее главному тренеру Бадуеву. Так выстраивается пирамида. Для чего? Непросто было так быстро разработать и утвердить эти документы. Кое-кто упрекал: Алексеенко это делает под себя… Отвечаю: Алексеенко скоро 59 лет и ему в этой жизни вроде бы уже немногое надо. Я пытаюсь выстроить структуру, которая работала бы независимо от того, какие звенья будут меняться и кто наверху пирамиды.
Все наши проблемы, считаю, произошли от бесконтрольности. Директорат национальных команд имеет сборные по 46 видам спорта. Штат сотрудников очень небольшой. Как можно обеспечить контроль за всеми? Фактически он сводится к ежегодной аттестации национальных команд, в том числе по легкой атлетике. Директорат дает заполнить формы документов, затем — небольшая беседа и формальное утверждение. И в этом году так прошло.

— Я в курсе — наводил справки. Некоторые позиции просто удручают!
— Ставлю здесь многоточие… Просто на примере я хотел показать, зачем была необходима структурная перестройка в управлении видом спорта. Сегодня в плане совета центра предусмотрены отчеты и главного тренера, и тех, кто отвечает за резерв.

— Простите, но я на совместных заседаниях совета центра и президиума БФЛА бывал многократно — и всегда на них отчитывался главный тренер Бадуев. Ни разу не слышал от него грамотного анализа, всегда — лишь констатация фактов. Второе: практически не бывало обсуждений его отчетов. Все сидят, словно в рот воды набравши. Заслушали, проголосовали, утвердили. Разве в этом суть?
— Но вот сегодня пикирование было будь здоров! И я это при- ветствую.

— И правильно. Должно быть обсуждение, практический выход. Не должно быть неприкасаемых фигур…
— Знаешь, с чего мы сегодня начали? С презентации нового сайта www.athletics.by. Он уже существует, но в полном объеме заработает, думаю, с марта. Потому что у нас нет иных возможностей оперативно общаться со всеми. С помощью сайта мы намерены организовать обратную связь с еженедельным анализом поступающих высказываний, в том числе анонимных — нам разницы нет. И я пообещал людям, что обязательно буду отвечать на все вопросы. Сайт не для “развлекухи” сделан. Но для любителей и специалистов легкой атлетики мы постараемся туда “затолкать” все. По-моему, даже появилась некоторая ревность со стороны кураторов сайта БФЛА.

— Впечатление, что сайт БФЛА создан лишь для того, чтобы кричать “ура!” и скрывать реальную информацию, если она выглядит негативной по отношению к руководству федерации и национальной команды.
— У нас сайт ра-бо-чий. Иначе не было смысла его делать. “Ура!” можно кричать везде.

Стимулы для форсажа

— Способны ли структурные и кадровые перемены в РЦОПе внести позитивные изменения в развитие отечественной легкой атлетики?
— Способны. Вот структура тренировочных групп по стране в целом. Группы начальной подготовки составляют 71,5 процента, учебно-тренировочные — 25,7, спортивного совершенствования — 1,8, высшего спортивного мастерства — 1 процент.
Ненормальное соотношение! Группы спортивного совершенствования должны составлять 7-9 процентов, высшего мастерства — 3 процента. Это провал. 30-40 процентов занимающихся — холостой выброс! Работа в никуда! Причина — в полном отсутствии контроля: что на выходе люди дают и для чего они работают. Чтобы изменить это соотношение, нужна серьезная работа на длительную перспективу. И при этом — никакого форсирования результатов в юношеском и юниорском возрасте. Ты знаешь фамилии наших юных чемпионов — где они сейчас? Мы их сфорсировали, выжали, а кто пришел в национальную команду, какие номера? Четвертые, пятые, шестые. Отсюда вывод: форсирование подготовки, в том числе с помощью запрещенных методов, нужно категорически исключить из практики тренерской работы. Кстати, на совете центра мы публично осудили негативный пример этого года.

— Речь о ситуации с Артюх?
— Да. Я этого тренера вслух назвал преступником. Он угробил спортивную карьеру молодой девушки. У нас вызывает озабоченность положение с этим делом в Брестской области. И не только в легкой атлетике. Оттуда идут негативные тенденции на всю страну. С этим будем бороться беспощадно!

— Простите, у меня своя версия этой ситуации в легкой атлетике. На Брестчине лучшая в стране система селекции и подготовки детей на местах — в районах. Тренеры среднего и высшего звена в Бресте имеют богатый выбор способных ребят. Стремясь скорее внедрить учеников в сборные различных возрастов, они форсируют подготовку. Но так поступают и в других регионах. Просто брестчане составляют 35-40 процентов состава сборных. В этом наставников, видимо, поддерживают руководители национальной команды и группы резерва. Все три брестчанки “залетели” на официальных международных турнирах, к которым готовились в национальной и юниорской командах. Почему никто не спросил за проколы с Бадуева, Ледовской, Моисеевича? Они ускользают от ответственности, переводя стрелки на области. Но на местах нет возможности осуществлять допинг-контроль… За последние годы были дисквалифицированы три прыгуна с Витебщины, барьерист из Могилева, две бегуньи из Гродно, средневичка из Минска. И это не все. Допинговая география у нас обширна.
— Появляются все новые стимулы, искушающие тренеров, например, Юношеские олимпийские игры.

— Увы, это так. Почему не пересмотреть спортивное законодательство? Оно и подвигает тренеров к форсажу. Их премируют за подготовку юношеских медалистов.
— Законодательство — да, согласен. Но у нас еще и система внутренней оценки порочна: соревнование между школами, двойной, тройной, параллельный зачет и так далее. В легкой атлетике мы от этого будем уходить. Нам не нужен результат сиюминутный. Если есть одаренный ребенок, надо выстроить его подготовку с долгосрочной перспективой. Результаты в юношеском возрасте — проходящие, как получится.

— Такова и позиция “Прессбола”.

Три месяца — ле-е-то

— По училищам олимпийского резерва. Закончена учеба — до свидания! Никто не думает: чем будет три месяца заниматься учащийся УОРа? Ребята приходят на установочный сбор разобранными. То есть нет нормального календаря! В этом году я впервые серьезно занялся оздоровительной кампанией. Летом все должны пройти через спортивные и оздоровительные лагеря. Можно с дневным пребыванием. Но не должен три месяца ребенок находиться вне поля зрения. После Дня независимости всех распускают.

— Но под это должен быть подложен календарь соревнований. В нынешнем году последний всеобщий внутренний турнир по легкой атлетике прошел 14 июля. Все лето впереди, а стартов нет.
— В свое время хотел сделать благое дело для тренеров, чтобы уравнять их с тренерами-преподавателями и учителями школ. В том числе и отпуск увеличили до 56 дней. Это ошибка. Все равно те тренеры, которые стремятся к результату, трудятся и летом. Но работа в отпуске получается как одолжение.
Что делать — ситуация не идеальная, люди не идеальные, работаем с теми, кто есть.

Микроклимат — без ротации

— В нынешнем году вы увидели легкую атлетику не со стороны, а изнутри. Что бросилось в глаза или стало для вас откровением?
— Я практически участвовал в подготовке к семи Олимпиадам с достаточно глубоким проникновением в каждый вид спорта, в том числе в легкую атлетику. Происходящее в ней — не нечто из ряда вон выходящее. Многое характерно и для других видов спорта: система подготовки, периодизация, нехватка одного, другого, третьего — все одно к одному. Но здесь мне не нравится прежде всего микроклимат в тренерской среде. Я это и на заседании совета центра озвучил. Во многих случаях нет желания поддержать, помочь, а есть тупые пикировки, ненужные амбиции, которые вредят делу.
Казалось бы, есть тренерские советы РЦОПа, национальной команды. Придите, разложите по полочкам. Все друг у друга на виду, и все друг о друге знают. Межличностные отношения, конечно, оставляют желать лучшего. Это мне не нравится, говорю об этом открыто. Работаю над тем, чтобы изменить ситуацию к лучшему.

— Возможно ли это сделать с тем же руководящим составом?
— Иных нет.

— Других нет “внизу” — “вверху” же всегда могут быть иные. Коли результата нет, должна быть ротация руководства.
— Не знаю. Скажем так: Лондон — это то, чего я не касался умышленно и не касаюсь сейчас. Система подготовки выстроена. Ее можно критиковать: хорошая — плохая, адаптирована — не адаптирована, обеспечена — не обеспечена, но она есть. Не хочу ничего менять, а то ведь скажут: пришел, сломал подготовку к Олимпийским играм. Главный тренер есть, тренерский штаб, все выстроено, утверждено, группа “А”, группа “Б” — работайте. Я сразу сказал, когда пришел: мешать вам не собираюсь, помочь — готов. Научное обеспечение, медицинское… Пожалуйста, говорите, что надо. И ресурс административный соответствующий еще остался, и, может быть, более широкое представление, чем у тех, кто этим непосредственно занимается.

— А не спросят ли с вас после Лондона, коли не будет должного результата?
— Спросят. За свою часть пути отвечу. Но за всю подготовку — извините. Есть специально обученные люди, которые имеют контракты и плановые задания. Не открещиваюсь от ответственности, буду нести ее наравне с остальными. Но, понимаете, я чиновник-управленец. Знаю, как организовать дело и как управлять процессом. Тренировать же не могу и не буду.

— Как складываются ваши отношения с руководством БФЛА и национальной команды? Учитывается ли ваше мнение при принятии ключевых решений?
— Отношения рабочие. Все предельно ясно, даже закреплено документально. В функциях совета центра записано: утверждение выездных составов на различные соревнования. Я знаю, с чем связан этот вопрос. Никаких приближенных к “корыту” не будет! Все гласно, публично, по спортивному принципу, с участием тренеров, в том числе из областей. Плюс уже утверждены критерии отбора. Если у кого-то появится желание покиравать единолично, это уже невозможно сделать.

Естественный отбор

— Критерии были и прежде. Человек выполняет критерии Европейской ассоциации и значительно более высокий норматив БФЛА, у него есть “Шенген”, но его не берут.
— Сейчас схема следующая. Федерация вместе с тренерским советом вносит предложения по составу совету центра. Условно: докладывает тот же Бадуев, мы обсуждаем, утверждаем. И этого мало. У меня как директора РЦОПа есть право подкорректировать приказ. Но я не хочу подменять специалистов. Надо доверять профессионалам. Какой тут секрет? Берешь трех человек. Вот их прикидка, вот их результаты. Рассказывай, почему ты ставишь этого, а не того? Если тренер убедит совет, что, к примеру, надо везти кого-то “обстрелять”, а не по результату, то примем его сторону. Если аргументов нет, а просто “вот я так хочу”, то такого не будет.

— Тот, кто по результату, — пахал, шел к нормативу, который перед ним поставили за полгода, за год. И вот добрался до цели, а ему говорят: ты нам медали не принесешь, возьмем лучше Дуню и Маню, они перспективнее, запасными будут в эстафете…
— Мы это сейчас с тобой отвлеченно говорим, да? Будет три старта основных. Они уже в принципе расписаны: кому под что готовиться. Нам универсиаду надо закрыть, чемпионаты мира и Европы…

— Геннадий Павлович, так всегда было. Речь, в частности, об Илье Славенском. У нас в стипль-чезе бегунов такого класса не было четверть века. В Брагине, под Чернобылем, парень вырос, ему 26. Не включили. Жаранков сделал запрос — даже не напряглись цивилизованно ответить начальнику областного управления…
— Мы в неравных условиях. Я не очень представляю, о чем ты говоришь. Выполнение критериев не гарантирует обязательного включения в команду. Таких может быть несколько человек (говорю не о конкретном случае, а вообще) на это место. Вот здесь важно, чтобы тренер доказал, почему он ставит этого, а не того, о котором ты говоришь. Мне трудно судить. Очевидно, был какой-то разбор…

— В том-то и фокус, что разбора не было! Взяли людей, которые по рейтингу ниже…
— Мы сегодня четко нарисовали картину и объяснили всем, независимо от того, где кто тренируется — в Гомеле, Бресте, Могилеве… Вот критерии, вот подходы, вот рекомендации, вот принятие решений. Абсолютно без всяких этих блатов.

— Вы говорили о том, что спортсмены из регионов также смогут входить в состав РЦОПа.
— Было недопонимание со стороны тренеров. Они считали, что как только на спортсмена положили глаз в столице, значит, его туда забирают.

— Так было и есть.
— Сегодня речь идет совершенно о другом подходе. Если тебя включают в состав любой сборной — юношеской, юниорской, молодежной, национальной, то можешь оставаться в своем городе у своего тренера, но мы гарантируем определенные преференции: ты у нас на карандаше, тебе полагается дополнительный сбор за счет РЦОПа за то, что ты — член сборной. А также экипировка, дополнительная фармакология, еще что-то. По возможности, ты с тренером будешь на сборах здесь.

Нужен Лебедь

— Вас не насторожили результаты прошедшего сезона? Из 47 видов легкой атлетики сработали на медальном уровне мужское и женское ядро да многоборец Кравченко. Не хочу сказать, что Беларусь должна конкурировать в 25 видах программы, но мы ведь в последние годы потеряли женские спринт и многоборье, всю ходьбу, горизонтальные прыжки, метание диска и копья, начались провалы даже в молоте…
— Меня это тоже волнует. Виноватых назвать не могу. Слишком много людей были к этому причастны в последнее время. Пытались киравать, в том числе легкой атлетикой… Давайте так: в беге с кенийцами мы никогда соревноваться не будем, так?

— Но на Украине есть Сергей Лебедь, девятикратный чемпион Европы, а в России — армия классных бегуний.
— Сейчас у нас ведут подготовку к Олимпийским играм в семи видах программы, а ты назвал два. Кроме метаний и толканий, готовим женскую эстафету 4х400, Кравченко ты назвал, а с ним еще Михан, плюс две девочки — прыгуньи в длину и с шестом. Уже география видов немножко расширяется. Если есть в Беларуси школа метателей и толкателей, ее нельзя потерять. Другие виды нужно поднимать — согласен, будем пытаться. Есть на сей счет предложения и методики, которые, к сожалению, у нас еще не прижились, но мы их будем внедрять. Уже на самых ранних стадиях имеем возможность не просто набирать группы, а вести селекцию с учетом рекомендаций врачей, с учетом предрасположенности ребенка к тому или иному виду спортивной деятельности: либо он будет в выносливости работать, либо в сложнокоординационных видах…

— На каком уровне будет происходить отбор?
— В группах начальной подго- товки.

— Педагогический отбор или тестирование на приборах?
— С помощью приборов и анализов. Несколько лет назад, когда мы открывали Полесский университет в Пинске, президенту показывали соответствующую лабораторию. Мы должны внедрить эти методики. Почему легкая атлетика в таком загоне? Тут я немного ударяюсь в методику, но тем не менее. Вот ребенок быстро пробежал какой-то отрезок — и мы ему сразу определяем специализацию. Уже доказано, что в этом возрасте надо использовать совершенно другое направление развития — комплексное, многоборное.

— Для детей лучше игровой тренировки не сыскать.
— Совершенно верно, через игру. Это уже не является секретом. Надо этому наших тренеров обучить. Это то, о чем я уже говорил: на каждом уровне будем пробовать внедрять новые достижения. Нам же трудно соперничать с Китаем, Россией. Германией. У нас идет депопуляция, снижение рождаемости. А легкая атлетика — не тот вид спорта, куда приводят за ручку. Это не теннис, не футбол и не хоккей. Надо о-го-го как заинтересовать и какие аргументы выдвинуть.

За что наказали Бадуева

— Как оцените спортивные итоги минувшего сезона? Выделите его плюсы и минусы.
— Если судить по плану, доведенному Минспорта, он выполнен. Какие к Бадуеву претензии?! Амбиции у кого-то взыграли: вот дай нам сейчас! Я, кстати, против этого. За что с него сняли 20 процентов заработной платы? Я официальное письмо министру написал, в котором просил вернуть Бадуеву прежнюю зарплату. Человек за что подписался, то и получил. Его можно критиковать — другой вопрос…

— С него не за Доху сняли, а за прошлогодний чемпионат мира в Берлине. А там у нас было ровно ноль медалей.
— За Берлин в том числе… Если взять юниоров, естественно, оценка неудовлетворительная, вот этот штрих с Артюх все испортил. Мы в Канаде не просто опозорились, но и привлекли к себе дополнительное внимание. Не расшифровываю дальше эту мысль, думаю, понятно. В целом итоги сезона удовлетворительные. Кроме этого случая. Я принимал участие во второй части разбора — беседовал и с тренером, и с ней. И сказал им то же, что сейчас тебе. Это пятно на наш спорт. И чтобы этот тренер мне ни рассказывал, как бы себя ни выпячивал, считаю, что он и близко не должен работать в спорте.

Одни и те же

— Каковы, на ваш взгляд, наши олимпийские перспективы?
— Задача стоит выступить в Лондоне не хуже, чем в Пекине. Нужно взять пять-семь медалей. Ставка делается на тех же людей. В группе “А” 26 человек. Здесь все чемпионы и призеры прошлой Олимпиады. Новых имен нет. Не считая шестерых эстафетчиц, 20 человек. Известна формула: чтобы завоевать медаль, необходимо иметь трех претендентов.

— Эта группа может видоизменяться по итогам сезона-2011?
— Не думаю.

— А Нестеренко как неожиданно поднялась! В 2003-м ее не было в группе “А”.
— Да, помню, мы с Григоровым зашли в манеж на Даумана. Там девушки тренировались. Рудских тогда нам ее показал: вот девочка из Бреста, пробуем ее в эстафету. А потом такой феноменальный результат. И все же чудес не бывает. Знаю, кто входит в группу “Б”. Очень проблематично, чтобы кто-то оттуда перешел в “А”. Скорее последняя сократится. Уже думаю о тех, кто мог бы выступить в Рио-де-Жанейро. Есть много вопросов…

А судьи — кто?

— На чемпионате страны в Гродно в нескольких видах программы были заметны грубые организационные и судейские накладки, повлиявшие на итоговые результаты. Речь о женской эстафете 4х100 метров и самой стометровке, а также мужском турнире прыгунов тройным. Как следствие, наши девчата, прибывшие в Барселону лидерами европейского спринта, не прошли в беге на 100 м дальше первого круга…
— Критика совершенно справедлива. Из нее уже сделаны выводы. Мы обстоятельно, и сегодня в том числе, обсудили вопросы организации, проведения и судейства соревнований: от формы до содержания, подготовки и переподготовки судей и так далее. Положение о соревнованиях будет выполняться неукоснительно, и никому не дано право вмешиваться в их ход. По положению только главный судья может это сделать в случае погодных условий или форс-мажора. Но надо иметь квалифицированных организаторов и судей. Над чем мы и будем работать. Это не самое сильное место в нашей легкой атлетике, особенно судейство. Начиная от формы арбитров. Вот вчера пришел на соревнования и огорчился внешнему виду судей. А то ведь как пленные. Должна же быть культура какая-то, порядок. Соответствующий внешний вид дисциплинирует и судью, и спортсмена. У нас вопрос о судействе стоял в повестке одного из заседаний. Так что критика ваша правильная.

“Своя рубашка”

— Геннадий Павлович, структурные реформирование, которое вы затеяли, наверняка не всем пришлось по нраву…
— Знаю особенности межличностных отношений в национальной команде между тренерами и руководством. Знаю, насколько болезненно они восприняли: как это кто-то ими будет командовать?! Знаю, что они еще никак не переварят тот факт, что изменилась структура управления. Не собираюсь подменять их работу, но вместе с тем они будут подконтрольны. Думаю, переживут.

— То, что в Лондоне ставка у нас будет делаться на тех же людей, что в Пекине, является признанием слабой работы по подготовке резерва. И в нынешнем году многие юниоры на главном соревновании проигрывали домашним результатам.
— Отчасти соглашусь, отчасти — нет, особенно касательно Юношеских олимпийских игр. То, что у нас смогли отобраться столько человек, это уже результат. Особенно учитывая заумную систему отбора на эти соревнования.

— Юрий Моисеевич продолжит работу с резервом в новом качестве. Его функции как-то изменятся?
— У него нагрузка увеличится. Кроме того что он будет заниматься развитием вида, ему придется и формировать команды — юношескую и юниорскую, и отвечать за них. Надо и нормативную базу переделать. Все финансирование рассчитано под ШВСМ. Новые функции и полномочия центра нужно привести в финансовое и организационное соответствие. Не исключаю, что в РЦОПе могут появиться и штатные старшие тренеры по видам.

— Тогда возникает острый вопрос, в частности касающийся и Моисеевича. Старшие тренеры имеют личных учеников. Срабатывает принцип “своя рубаха ближе к телу”, от которого страдают конкуренты. Все это видят и об этом говорят.
— Полагаю, здесь больше надуманного.

— Как же — надуманного? Такова человеческая психология.
— Неважно, что психология. Может быть, где-то и проскакивало, да, согласен, “своя рубашка ближе”. Но при прочих равных — это одно, а тащить вверх заведомо слабого — слишком очевидно и опасно.

— Заведомо слабого — нет. Но Моисеевич может отбирать (приглашать) в свою группу способных ребят у других тренеров и создавать им режим наибольшего благоприятствования.
— Хоть один пример приведи.

— Анастасия Мирончик. Она много лет тренировалась у Иосифа Трахимчика. За 6 метров прыгнула в 14. Сейчас ей 21. Это частный случай. Но если вы сделаете старшими тренерами практиков, подобное вырастет в глобальную проблему.
— Невнимательно ты слушал. Я в самом начале сказал, когда мы говорили о сайте, о прозрачности наших отношений и комплектовании команд, что сегодня все будет гласно. И доступно для обсуждения. Такова моя позиция. Если кто-то меня обманет или обойдет, такое может быть только один раз…

— Но вопросы можно будет ставить?
— Конечно.

Денег — НАДА

— Не беспокоит ли вас как вице-президента НОКа состояние минской антидопинговой лаборатории?
— Беспокоит. И вот почему. Считаю, у них период становления несколько затянулся. Лаборатория не аккредитована — не страшно. Может, нам этого и не надо. Мы должны быть уверены, что наши спортсмены выезжают за рубеж “чистыми”. До недавнего времени у нас “ловили” всего четыре позиции, при том то, чем пользовались много лет назад. И это при трех тысячах запрещенных препаратов! Кому нужна такая лаборатория? Недавно они еще что-то закупили, это дорого. Претензии к ним есть.
В поездки по регионам мы брали с собой специалистов НАДА. Они рассказывали о правилах забора проб. Пропагандистской работой в этом направлении нужно заниматься на каждом уровне. В ДЮСШ ребята должны знать, что использовать запрещенные препараты — это плохо. Дальше — новые знания. Приехал на сбор — на тумбочке должна литература на эту тему лежать. Людей необходимо вооружить теоретически: что это и как с этим бороться. А потом уже контроль: доверяй, но проверяй.

— Однако НАДА, насколько известно, имеет ограниченные человеческие и финансовые ресурсы.
— Наше Национальное агентство на сегодня немного даже перепрыгнуло себя. Сделали региональные отделения, сайт… Мы очень быстро прошли этот путь. А было это так. Приезжаешь на какой-нибудь конгресс, а там карта Европы, на которой Беларусь — темное пятно. Несоответствие уровня результатов народонаселению, отсутствие антидопингового агентства и лаборатории и так далее. Поэтому по моей инициативе мы быстро этот путь проделали: от ратификации двух международных конвенций до создания НАДА и лаборатории. Настолько быстро, что нас уже хвалить стали. Но дальше для развития нужны деньги, особенно лаборатории. У них даже машины нет, чтобы пробы возить. С их стороны требуется системный подход. Однако они даже легкую атлетику не могут контролем обеспечить из-за недостаточного финансирования.

— По некоторым данным, руководство национальной команды создает неодинаковые условия допинг-контроля и отбора спорт- сменов, которые конкурируют между собой.
— Этот вопрос лежит за рамками обсуждения.

— Считаете ли вы нормальными запреты руководства БФЛА и национальной команды на общение с журналистами “Прессбола”?
— Если дело обстоит так, то это ненормально. Вот ты сказал, что наши межличностные отношения не всегда были безоблачными, но ты сегодня пришел, я тебе отвечаю на все вопросы. Приходи, пожалуйста. Если бы ты даже пришел на заседание совета РЦОПа, тебе никто слова не сказал бы. Достаточно было позвонить и заявиться. Тебе не надо спрашивать разрешения. У нас действует заявительный принцип.

— Спасибо, это очень важно.

Наша мечта

— Удовлетворены ли вы состоянием материально-технической базы нашей легкой атлетики?
— Однозначно не удовлетворен. Это касается всех уровней, начиная с ДЮСШ и заканчивая центром. Финансирование недостаточное. Хочется большего, в том числе по календарю. Я мог бы постатейно рассказать, где нам не хватает.

— Есть ли перспективы, что добавят, перераспределив средства в рамках отрасли?
— Не знаю, сейчас могу говорить только за РЦОП. Я пришел не на пустое место — каждый из моих предшественников что-то сделал. Но, считаю, можно было в свое время заявить на перспективу больше. Сегодня пожинаю чужие плоды: бросили много чего недоделанного.

— Вам удалось сдвинуть с места многолетний камень преткновения — наконец на стадионе РЦОПа положена новая беговая дорожка. Здорово! Однако есть вопросы по качеству укладки — кое-где стоят лужи.
— Это тебе неправильно сказали.

— Мне не надо говорить — видел собственными глазами.
— А лужи на любой дорожке будут. Есть допуски. Я ведь тоже к этому относился с пристрастием. Мы собираемся сертифицировать эту арену, чтобы результаты, которые будут на ней показаны, могли быть засчитаны в качестве рекордов — национальных, европейских… На последней стадии у нас был разметчик, специалист высокой квалификации. Он мне сказал, что дорожка положена очень хорошо. В том месте, где есть волнообразность, специально сделан небольшой уклон под разбег копьеметателей. Вот пройдет зима — и посмотрим. В Стайках десять лет дорожка отлежала без проблем, в позапрошлом году начала вздуваться. Всему есть свой срок.

— Планируете уже в новом году проводить здесь соревнования?
— Да, их будет много и самых разных, в том числе малозатратных. Сейчас в Центре физвоспитания и спорта учащихся и молодежи Мин- образования за легкую атлетику отвечает новый человек. Мы с ней договорились о сотрудничестве. Субботний день, который отведен в школах под соревнования, хотим занять легкой атлетикой. Чтобы они проходили хотя бы раз в месяц. Есть интересные предложения, как проводить состязания в игровой форме. Выдадим рекомендации — и вперед.

— Это на базе стадиона РЦОПа?
— Не обязательно у нас. Будут соревноваться в школах. Здесь и так не продохнуть, сам видишь. Пока нет соответствующего оборудования, чтобы провести хорошие соревнования: ни системы “старт-финиш”, ни табло, ничего. Все еще надо делать. Дорожка будет интенсивно использоваться для тренировок. Хотя она в большей степени предназначена для соревнований, у нее третий класс твердости. Требует соблюдения чувства меры.
У меня есть задумка, которую очень хочу реализовать, воспользовавшись помощью ректора БНТУ Бориса Михайловича Хрусталева. На одной из кафедр делают комплексный проект благоустройства всей территории центра. Нужно также получить заключение экспертизы. Хочется, чтобы на этой территории была и туристско-рекреационная составляющая, чтобы жители микрорайона могли там заниматься. Но главное — спортивная составляющая, стадион. Его надо делать с полным набором необходимых подтрибунных помещений — раздевалками, судейскими, восстановительным центром, тренажерным залом, 110-метровой дорожкой по прямой… Пока не будет экспертизы несущих конструкций фундамента, не могу сказать, возможна ли здесь подобная реконструкция. Если возможна, хочу обратиться к президенту. В инвестиционную программу не попадем никогда — знаю, как это делается. Поэтому очень надеюсь на поддержку главы государства. Ведь в Минске нет ни одной легкоатлетической базы. Просто ничего! Мне представляется реальным реализовать подобный проект в течение трех лет. Вот такая у меня мечта. Знаю, об этом же мечтают все, кто причастен к легкой атлетике.

— Не могу не поддержать вас в этом намерении. Ведь столько лет пишу об этой проблеме.
Заключительный вопрос. Беларусь проводит крупные международные соревнования по многим видам спорта. Летом в Бресте с успехом прошел молодежный чемпионат мира по академической гребле, рекордный по массовости участников для нашей страны. Почему легкая атлетика в стороне от этого процесса? У нас есть по крайней мере один комплекс, способный принять официальные турниры.
— Думаем над этим. Международная федерация легкой атлетики планирует не на год вперед и не на два, а на длительную перспективу. В ближайшее время осмотримся и определим, на что мы способны. Хотя уже сегодня соревнования высокого уровня, такие как матчи с Украиной, с Санкт-Петербургом, можем проводить практически во всех областных центрах. Но турниры высшего класса требуют наличия должной инфраструктуры.

— Пока у нас всем критериям соответствуют лишь Брест и спорткомплекс “Брестский”, располагающий основной и разминочной легкоатлетической аренами.
— Вопрос правильный. Будем работать на перспективу.