Изобретатель колеса. Евгений Гутарович: се ля ви в Каннах и Минске

Вот ответ, почему интервью с объективно лучшим на сей день спринтером Восточной Европы, выступающим за французскую профессиональную команду “Франсес Де Же”, никогда не получаются проходными.
Хотелось пересечься с Гутаровичем до Нового года, чтобы побеседовать не только о соревнованиях, но и на более широкие темы. Это оказалось проблематично. В начале января Гутарович улетает во Францию, в свой второй дом, где работает и тренируется. Здесь же ему до отбытия нужно было решить все накопившиеся вопросы. Состыковаться получилось не без труда. Благо почти случайно Женя проезжал мимо на “Ауди” с французскими номерами. Дабы не терять времени, решили дать старт интервью прямо в машине…

— Женя, скажу, что ты лихо водишь. Одновременно делать столько вещей, перестраиваться в том числе на полосу для трамвая на заснеженной дороге — это круто…
— Велосипедистам такое в принципе присуще. К примеру, в боковое зеркало почти не смотрю. Уже так знаю, кто и где находится. У нас вырабатывается что-то вроде рефлекса. Когда выезжаешь на дорогу тренироваться, не защищенный от свистящих мимо машин, на кону стоит твоя жизнь. Волей-неволей учишься мгновенно ориентироваться и реагировать.

— Много времени проводишь в Беларуси?
— Со времени старта профессиональной карьеры — катастрофически мало. Летом обычно приезжаю только на чемпионат Беларуси, хотя в этом году получилось, что пропускал “Тур де Франс” и провел здесь весь июль. Кроме того, возвращаюсь домой в конце года на октябрь, ноябрь, декабрь. Словом, в 2010-м провел на родине четыре месяца. Это чуть ли не рекорд. Потому что обычно — два- три месяца.

— Пребывая так долго за рубежом, наверное, в какой-то степени превращаешься во француза?
— Отнюдь. Где бы ни находился — во Франции, Испании, Австралии, — ощущаю себя, конечно же, белорусом. По-другому себя не вижу. Все равно тянет домой. Какая-никакая, но это родина. Правильно? Некоторые, побывав за границей, критикуют белорусские реалии. Но я не могу с ними согласиться. Доволен своей страной, мне здесь комфортно. По многим показателям — взять ту же еду. Питание у нас шикарное, в том числе качество продуктов. Скажем, все концентраты “Е” обозначены, во Франции — далеко не всегда и почти никогда на видном месте. Там это вопрос маркетинга. Конечно, и в Беларуси есть свои негативные моменты. Как и в Германии, и в США — в любой стране можно найти какие-то минусы.

— Твоя реплика о превосходстве белорусских продуктов питания удивительна, учитывая, что Франция считается мировым центром кулинарии, раем для гурманов…
— Безусловно, во Франции производят много деликатесов. Есть сыры, вино, аналогов которым в мире нет. Но и у нас имеются свои вкусности. Таких драников, как в Беларуси, не делают больше нигде. А блины, которые печет моя теща?! Во Франции таких не сыщешь. Или возьмем молоко. Там оно исключительно “тетрапак”. В Беларуси тоже такое есть, но все-таки можно купить нормальное. На мой взгляд, у нас молоко и вкуснее, и натуральнее. Во Франции я как-то купил пакет, открыл, потом забыл про него. Вспомнил через 20 дней — оказалось, его еще можно пить. По мне, так это чересчур. Можно ли этот напиток назвать молоком? Да и в целом там больше распространены полуфабрикаты. Закинул на сковороду или в микроволновку — и через две минуты готово. В наших же традициях готовить самим, и такая еда намного больше по душе. Может, я в чем-то не прав, но таково мое мнение.

— Есть же французские блюда, которые тебе нравятся…
— Конечно. Очень люблю французские сыры, особенно “Рокфор” — это тот, который с плесенью. Нравится коньяк. Ну и еще багеты.

— В том, что касается бытовых условий, во Франции дела обстоят лучше, чем у нас. С этим согласен?
— Там есть свобода слова, скажем так. Если тебя что-то не устраивает, ты можешь обратиться в суд. Впрочем, таких серьезных мер в большинстве случаев не требуется. Например, если в магазине захотел поменять купленную вещь, тебе всегда пойдут навстречу — лишь бы не было шума. У нас же — сложнее. Впрочем, любые проблемы решаемы, просто порой приходится затратить много времени и сил. Говоришь, в Европе все для людей? Я бы не сказал. Все решают деньги!

— По-прежнему обитаешь в городке близ Безансона?
— Уже почти год, как сменил место жительства — обосновался в Каннах.

— В тех самых, на Лазурном берегу? Шикарно!
— Ну как шикарно? Тепло! Это главное. Основным мотивом для меня были удобные условия для тренировок. Даже зимой иногда в солнечный день можно выехать на трассу и работать. Но в первую очередь переселился ради семьи. Потому что жили раньше в маленьком городке Кьюжи. Это даже не городок, а деревня. Климатические условия примерно такие же, как в Минске. В нынешнюю пору и холодно, и сыро. А для тренировок это плохо. Плюс жена остается дома. Выйти особо некуда, а ведь хочется и с ребенком где-то погулять. Эти проблемы решились после переезда в Канны. Там и на пляж можно выбраться, и магазинчик посетить. Все рядом. Не нужно обязательно ждать, когда я вернусь. И дочке там раздолье.

— Сколько лет ребенку?
— Три с половиной года скоро будет. А 2 декабря у нее появилась сестренка.

— Поздравляю. На деле заботишься о решении демографической проблемы. Интересно, какие во Франции существуют меры по стимулированию рождаемости?
— Даже не знаю. Во-первых, наблюдается странная ситуация: браки стали заключаться редко. Много людей с новым, типично европейским подходом к этому вопросу. Живут в основном в гражданском браке. Вот у меня сколько знакомых — уже и по двое детей имеют, а женятся чуть ли не через 15 лет. Дети совершеннолетними приходят на свадьбу. Поэтому не знаю, как там подобные моменты регулируются, но определенно стимулы существуют, ведь страна заинтересована в росте рождаемости.

— Разделяешь мнение, что французы несколько заносчивы?
— Что ты имеешь в виду?

— Считают себя самыми умными, культуру — самой продвинутой и так далее.
— А что здесь особенного? Наверное, представители любой нации полагают точно так же…

— Кроме белорусов…
— Насчет белорусов трудно сказать. Французы считают себя самыми крутыми, спору нет. Но это их право, каждый может думать, что хочет. Ведь это не проявляется в некорректном поведении. Просто люди разные. Бывают порядочные и не очень. И во Франции, и в Беларуси. Везде! Конечно, существуют те, кто любит завышать собственную самооценку, в том числе за счет принижения рядом стоящего. Однако есть и хорошие люди, которые стараются подойти к любому вопросу по-человечески.

— Наверное, не случайно Франция является одной из главных точек притяжения для эмигрантов всей мастей — из северной и экваториальной Африки, Восточной Европы и Азии…
— Какое-то время считалось, что все могут уживаться рядом под сводами французской культуры. Однако в последнее время прежде всего с ребятами из арабских стран начались проблемы. Многие приезжают без документов, не представляя, где будут работать. А что им? Разве трудно попасть в Европу? Через то же Средиземное море. Это у нас сложно. Попробовали бы они белорусско-польскую границу пройти! Здесь же потоки миграции становятся просто неконтролируемыми. Все это создает непростую обстановку. И, скажем, Саркози серьезно взялся за визитеров. Целыми самолетами отправляют эмигрантов обратно в северную Африку.

— Каковы основные отличия французского и белорусского менталитетов?
— Вопрос сложный, надо хорошенько подумать. Пока же могу привести пример. Скажем, в моей команде, я, даже когда был молодым новичком-инстранцем, мог возмутиться, если что-то не нравилось, и обратить на это внимание руководства. Дескать, ваша система не работает. Не факт, что ее поменяют, но как минимум задумаются. И если увидят преимущества, то пересмотрят. У нас же не так. Во-первых, как правило, все идет сверху. А во-вторых, если уж существует какой-то подход, то, пусть он был придуман 20-30 лет назад, с этой колеи не сойдут. Какие-то новшества просто не принимаются. Во Франции же нет боязни что-то попробовать, изменить.

— Какое из первых впечатлений от зарубежья осталось самым сильным?
— Когда заключал первый контракт с французской любительской командой, поразило, что сначала спросили о размерах — велосипеда, рамы, обуви, майки. То есть всего, что нужно для полной экипировки. Хотя эта команда вовсе не богата. У нас же тебе просто дают велосипед — и катайся. Так весь молодняк работает. Я, конечно, понимаю: деньги — вечная проблема. Но, кажется, никого даже не волнует, что велосипед может быть на три размера больше. Не хочешь — сиди без него. Правда, в последнее время наметились подвижки. В том числе благодаря первым ребятам-профессионалам, начиная с Саши Шарапова. Можно подогнать велосипед под себя, что-то подобрать.

— Во Франции много команд?
— Любительских — не счесть. Штук тридцать, наверное. Три континентальных и одна команда “Про-тура” — “Ажедер”…

— Твоя “Де Же” раньше тоже входила в элиту. Что случилось, из-за чего вы потеряли статус?
— Это вопросы исключительно к УСИ. Получилось так, что они приняли заявки от слишком большого числа команд и надо было кого-то выгнать. Вот они и назначили нас козлами отпущения. Якобы мы контракты отправили позже. А потом обвинили команду в неуважении регламента. Обидно, потому что “Де Же” никогда не опускалась из элиты. И то, что такое произошло в этом году, странно, ведь по составу мы стали даже сильнее, пригласили нескольких классных гонщиков.

— К УСИ и его методам действительно много вопросов, в том числе относительно борьбы с допингом. Почему к одним велосипедистам особое отношение, а других дисквалифицируют за одно подозрение. Вспомнить, как в 2007 году сняли Расмуссена, и сравнить с тем, как возятся сейчас с Контадором…
— Это из оперы “совершенно секретно”. Со стороны очень сложно разобраться во всех хитросплетениях. Сколько бывало случаев, когда гонщика дисквалифицировали на два года, а потом через год или даже несколько месяцев снова видишь его на старте. Спрашивается, почему. Я лично стараюсь не забивать этим голову, потому что все равно бесполезно, а сконцентрироваться на своих действиях. Без допинга реально выступать и даже выигрывать. Знаю по себе. У меня 20 побед в карьере, в том числе на “Гран туре”. Конечно, мы принимаем витамины, аминокислоты — но ничего сверхъестественного. Так же, как многие люди используют определенные медикаменты, чтобы поддерживать себя в форме, не заболеть.

— У спринтера наверняка случаются сложные периоды, когда отворачивается фортуна, нет побед. Такие моменты опасны с точки зрения утраты уверенности в себе. Как поддерживаешь боевой дух?
— В этом отношении у нас все серьезно. Если начался спад, месяц пассивный, то гонщика в обязательном порядке отправляют на определенные мероприятия, включая анализ крови. Иногда видно: причина кризиса — в физическом состоянии. Но бывает и что-то совсем непонятное. Тогда идешь беседовать со специалистом. У нас есть штатный тренер-психолог. Причем сам он бывший футболист, работал с командой одной из низших лиг. Так что спортсменов он понимает и помогает. Другое дело, что не так просто довериться чужому человеку, тем более французу.

— Существуют ли специфические требования к распорядку велосипедистов? К примеру, слышал, что нежелательно много ходить или качать мускулатуру рук, так как это чревато увеличением веса…
— Есть определенные правила, особенно во время гонки, когда накапливается усталость. Тогда рекомендуется утром не торопиться вставать с постели. Затем, если есть возможность сесть, садись. Чем больше сил ты сэкономил, тем больше у тебя останется энергии на гонку. Что касается физических упражнений, то их выбор зависит от специализации. У нас, спринтеров, в ход идут и руки, и плечи. На финише всем телом напираем на педали. Но упор во время тренировок, конечно, все равно на ноги.

— Расскажи самый забавный случай, случившийся с тобой на гонках в прошлом году.
— Как-то произошел большой завал с участием 30-40 спортсменов. Из нашей команды тоже 3-4 человека упали, включая меня. В суматохе, которая царит в таких случаях, особо не думаешь. Если в состоянии крутить педали, хватаешь велосипед и едешь. Я так и сделал. Все было нормально, но ближе к финишу начал понимать, что велосипед-то не мой. В нормальной обстановке моментально реагируешь на самые незначительные изменения в настройках. С рамой что-то не так, седло на пару миллиметров подвинули — сразу чувствуешь. А здесь на адреналине даже не обратил внимания. А ведь получается, что если ты на чужом велосипеде, значит, и твой однокомандник тоже не на своем. Неплохо было бы поменяться, но для этого надо остановиться, а времени на финишном отрезке нет. Впрочем, и на чужом велосипеде можно быстро ехать. У меня был такой опыт, когда партнер пришел на помощь после поломки, а я потом выиграл.

— В велоспорте принято помогать друг другу. Но бывает же, что какой-то гонщик отказывается следовать командной стратегии, субординации. Какие в подобных случаях предусмотрены санкции?
— Да, такое случается. В профессиональных командах принято подчиняться уставу и работать на лидера, а не на себя. Встречаются ребята, которые поступают не совсем профессионально. К примеру, “ломается” капитан, а его грегари, вместо того чтобы отдать велосипед, устремляется вперед, рассчитывая чего-то добиться. Такие случаи пресекаются жестко. Для начала смутьяна могут просто снять с гонки. Потом — не взять на следующую. А если демарш повторится, будут думать, как вовсе убрать такого велосипедиста из команды. Потому что задача гонщика — делать то, что говорит тренер.

— Но ведь в велоспорте порой трудно определить, не хочет человек работать на партнера или же у него просто не осталось сил для этого…
— На самом деле такое заметно. Конечно, бывает, что заболел, не смог, не твой день. Все мы люди. Случается, что гонщик не сделал и одной десятой от того, что должен был. Но ты видишь, что он выхолощен. Совсем другое дело, когда человек не выложился, а потом финишировал в первых рядах — тогда вопросы, естественно, возникают.

— Отношения в велосипедных клубах по большей части рабочие, или есть место дружбе?
— Думаю, все обстоит так же, как и в любом другом месте. Встречаются знакомые, друзья, а есть чуть ли не братья. Вот, к примеру, мне недавно финн Вейкканен звонил, спрашивал, что да как. Очень тепло с ним общались. Хотя он уже давно не в моей команде. А с некоторыми французами, которых знаю не первый год, до сих пор диалоги не заходят дальше “привет — пока”. Но так везде.