ПОРТРЕТ. Слава и Аня

Дома главную сенсацию уходящего года и вовсе едва не растащили на сувениры. Журналисты послушно и покорно стояли в очереди за интервью, щелкали затворы фотоаппаратов, загорались красные зрачки телекамер. А министерство тут же спустило недвусмысленный план по завоеванию награды Олимпийских игр в Афинах. Что и говорить, нос по ветру мы держать умеем. А вот каково ей, обычной провинциальной девушке, в один момент ставшей символом нации?

— Жила себе девушка, никого не трогала и вдруг стала знаменитой. Какова она, слава?

— Это как бремя какое-то. Очень тяжело ее переносить. Самое большое желание последних дней — спрятаться куда-нибудь, чтобы никто тебя не нашел и не приставал с вопросами. Если честно, на такое внимание к собственной персоне никак не рассчитывала.

— Это после установления мирового рекорда-то?

— Конечно, предполагала, что в Беларуси следят за нашими выступлениями на чемпионате мира в Ванкувере и что какая-то реакция обязательно последует, но то, что произошло на самом деле, превысило все ожидания. Мама потом рассказала, как еще до моего возвращения домой ее буквально атаковали поздравительные телефонные звонки. По приезде нашу команду очень тепло принял министр спорта Юрий Сиваков, сказал в адрес атлетов много лестных слов. Затем настала пора уже моему телефону разрываться от поздравительных трелей — звонили друзья и просто знакомые. Более того, меня даже начали узнавать на улице, что, пожалуй, стало самым серьезным испытанием нервной системы. Не люблю быть в центре внимания. Не мое это.

— А тяжелая атлетика — это твое?

— Ну, я ведь не с младенческого возраста стала железо таскать. Поначалу года три занималась легкой атлетикой. А когда по соседству поселился тренер по тяжелой атлетике, он тут же заманил практически все детское население двора к себе на тренировки. Со временем втянулась, занятия показались даже интересными. К штанге мы практически не притрагивались, в основном налегали на общефизическую подготовку. Тем не менее вскоре из того стихийного набора в зале осталась лишь я одна, другие нашли иные увлечения.

— Не страшно было одиннадцатилетней девочке готовить себя к подъему тяжестей?

— А чего было бояться, если я даже отдаленно не представляла того, что меня ожидает, с какой тренировочной рутиной придется столкнуться. Скажу как на духу: будь я сейчас ребенком, вряд ли выбрала бы тяжелую атлетику, наверняка предпочла бы более элегантный вид спорта. Как говорится, если бы молодость знала… Но терплю, как видите. Поднятие тяжестей пока моя профессия.

— Как к ней отнеслись родители?

— У нас были большие разногласия. И папа, и мама единодушно противились занятию не женским, по их мнению, видом спорта. Но потом смирились.

— То ли дело, если бы ненаглядная дочурка занималась художественной гимнастикой или, скажем, фигурным катанием.

— Гимнастикой? Исключено! Знаете, какой там сумасшедший травматизм? Впрочем, всякий профессиональный спорт без этого, к сожалению, не обходится. А фигуристов люблю смотреть по телевизору, особенно россиян. Уж очень красиво они катаются.

— А самой слабо?

— Даже не представляю себя на льду. Как, впрочем, Евгения Плющенко на тяжелоатлетическом помосте.

— Что самое сложное в твоих ежедневных занятиях железными играми?

— Монотонность. Спокойное течение все возрастающих нагрузок. А так хочется какого-нибудь эмоционального всплеска! Вместо этого приходится делать одно и то же движение бесчисленное количество раз. Видимо, это против моей природы, по которой я больше спринтер, чем стайер.

— Так ведь можно загнать себя в психологический ступор. Где и как расслабляешься?

— Имеете в виду всякие там дискотеки?

— Ну почему? Еще ночные клубы, казино…

— Эх, вас бы к нам на недельку… После двухразовых тренировок мысль работает только в одном направлении — как поскорее добраться до дивана. Почитаю немножко, посмотрю телевизор и спать. Хотя вру, книги читаю в основном только в дороге. А вот фильмы люблю, особенно комедийные. По натуре я веселый человек.

— Если бы кто слышал, каким тоном ты сейчас это сказала, сильно усомнился бы в правдивости последней сентенции. Поминальные речи говорят с несоизмеримо большим вдохновением.

— Я просто нечеловечески устала от всей этой суеты вокруг меня. Штангу поднимать значительно легче.

— Однако продолжим наши игры. Про свое дебютное выступление на Олимпийских играх в Сиднее часто вспоминаешь?

— Бывает. Можно сказать, что в Австралии оказалась случайно. В девятнадцать лет по-другому и быть не могло. В квоту завоеванных командой лицензий я никак не попадала, поэтому ни о какой Олимпиаде даже не думала. Но, как оказалось, те, кто по рейтингу международной федерации входил в число пятнадцати сильнейших в мире, дополнительно наделялись персональным пропуском в Сидней. Таким образом заскочила в последний вагон уходящего поезда. Зато в столь юном возрасте уже успела, что называется, ощутить запах олимпийского помоста, повариться в неповторимой психологической атмосфере Олимпийских игр.

— Коленки не дрожали?

— От меня никто не ждал каких- то свершений, тем не менее волнение ощущалось. Если честно, везде с ним выступаю, будь то Олимпиада, чемпионат мира или республиканские соревнования.

— Как оценила свое восьмое место в Сиднее?

— Хотя многие говорили, что это высокое достижение для дебютантки, выступлением осталась недовольна. Уже тогда почувствовала свой неиспользованный потенциал.

— После Игр на несколько лет ты куда-то исчезла с международного помоста. Поговаривали даже, что виной тому проблемы с допинг-контролем.

— В этом плане никаких гонений никогда не испытывала. Просто сразу после Олимпиады у меня резко обострилась травма спины. До такой степени, что пришлось на полгода вообще забыть о тренировках, не говоря уже о каких-то турнирах. Если бы врачи не дали гарантию скорого восстановления, я, наверное, завязала бы с тяжелой атлетикой. Затем последовал длительный втягивающий период. Такой щадящий режим дал требуемые результаты, и буквально до начала чемпионата мира в Ванкувере травма меня не беспокоила. Но те килограммы, что довелось поднять в Канаде, уже дают о себе знать тупой ноющей болью в спине.

— До отъезда в Ванкувер успела поучаствовать в состязаниях?

— Четыре раза во внутренних турнирах. Хоть вспомнила забытые ощущения.

— Какие планы на Канаду зрели в голове Анны Батюшко?

— Все мысли были о качественном командном выступлении, что обеспечивало завоевание олимпийских лицензий. Удачный личный результат лег в канву общего успеха сборной.

— Наблюдая телетрансляцию, пришел к выводу, что несравнимо качественнее ты работаешь именно в наиболее сложном техническом движении — рывке.

— Все правильно, а вот толчок у меня крайне слабый. Особенно в той части, когда штангу надо толкнуть с груди. В этом компоненте кроется большой резерв улучшения показателей второго движения.

— Десятичасовая разница между Минском и Ванкувером сильно мешала?

— Не знаю как на кого, а на меня она практически не подействовала. Мы прилетели к месту старта в двенадцать часов дня и постарались дотянуть до вечера, чтобы не заснуть. Отбой пришелся где-то на двадцать часов. Уже на второй день пребывания в Канаде чувствовала себя как дома. А вот обратный процесс привыкания к белорусскому времени оказался значительно сложнее.

— В тот момент, когда в Ванкувере, спасая попытку, тяжелую травму руки получила египтянка, внутри ничего не дрогнуло?

— Я не видела того происшествия, мне о нем после рассказали. Считаю, что пока ты не отсоревновался, на других нечего смотреть, только зря эмоции расходуешь.

— На чемпионате мира на первый план выдвигался командный результат. Белорусы себя командой ощущали?

— Как никогда. Все друг за друга болели, переживали. Первым из наших на помост выходил Виталий Дербенев, так он еще в гостиницу не успел приехать, а мы с девчонками все телефоны оборвали в надежде узнать его результат. За обидные “баранки”, полученные командой на финише чемпионата, пришлось переживать уже в Минске, поскольку я улетела с первой партией атлетов. Нелепые какие-то срывы, которые не должны были случиться.

— Как отнеслись соперницы к твоему неожиданному взлету на пьедестал и мировому рекорду в рывке?

— Китаянка была очень раздосадована. Как же так, у ее страны в категории 63 килограмма не оказалось ни одной золотой награды да еще два рекорда мира переписали на себя белоруска и украинка! Катастрофа, да и только. Наташа Скакун, конечно, молодец. Выиграла двоеборье плюс показала запредельный результат в толчке. Мы с ней знакомы уже три года, я как никто знаю ее потенциальные возможности. Украинка вполне может стать олимпийской чемпионкой.

— Ты уже не прибедняйся. Сама вон чего начудила в рывке. Помнишь свое состояние сразу после установления мирового рекорда?

— Как в тумане. Когда на него выходила, в голове была пустота, никаких мыслей. Подняла рекордные 113,0 — вроде ничего особенного. Помню, кто-то из тренеров спросил, почему не улыбаюсь в такой торжественный момент. А я ведь тогда даже не поняла, что сотворила. Это только сейчас приходит ощущение чего-то неординарного.

— До афинской Олимпиады уже рукой подать. На что будешь делать основной акцент в процессе подготовки к Играм?

— Такой вопрос лучше адресовать моему тренеру Виктору Шершукову. Только взгляд со стороны позволяет составить полную картину готовности спортсмена, его сильных и слабых сторон. В этом плане полностью доверяю Виктору Евгеньевичу. Мне с ним очень комфортно работается, поскольку тренер практически никогда не повышает голоса. Я даже не знаю, что надо учудить, чтобы он прикрикнул на спортсмена. На моей памяти такого не случалось.

— Ты небось у своего наставника ходишь в любимчиках — как-никак единственная девушка в группе атлетов-мужчин?

— А вот и нет. Виктор Евгеньевич никогда не отдает предпочтения. И Геннадий Олещук, и Александр Анищенко, и я для него одинаковы. Поставит он нас на тренировке в рядок, раздаст индивидуальные задания и наблюдает за их выполнением.

— Если не ошибаюсь, к Шершукову ты попала уже после сиднейской Олимпиады…

— Совершенно верно. Поначалу в Пинске тренировалась у Бориса Петровича Кухаренко, а в десятом классе уехала в витебское УОР под начало Игоря Анатольевича Баранова. Затем мне захотелось продолжить учебу, но уже в высшем учебном заведении. Я направилась в Новополоцк, где состоялась встреча с Виктором Евгеньевичем. В принципе была с ним знакома еще с Сиднея, ведь на Олимпиаде именно он помогал готовиться к выступлению. Его подход к делу очень понравился, и теперь мы работаем в тандеме.

— Неужели наставника не смущало то обстоятельство, что ранее ему не приходилось тренировать женщин?

— По-моему, никаких комплексов по этому поводу он не испытывал. По большому счету, нет принципиальной разницы в тяжелоатлетической подготовке мужчин и женщин.

— А тебе-то самой каково среди мужиков?

— Здорово. Со всеми ребятами знакома уже около пяти лет и, полагаю, стала для них своим человеком. Так что жизнь продолжается, только времени на учебу в Полоцком государственном университете катастрофически не хватает. Не спортом единым жив человек, надо же думать о будущем.