Легенда. Политика Александра Карелина. “Вот бы не только мудилы сбивались в колонны”
Герой России неудержим, и, бьюсь об заклад, в сознании американцев времен холодной войны именно он, как никто другой, ассоциировался бы с типичным русским. Парнем огромной физической силы, способным решать проблемы любого масштаба, беря в подмогу лишь красный партийный билет, кузькину мать и автомат Калашникова.
Впрочем, именно сегодня такой лубочный персонаж его родине, терзаемой сонмом пороков, больше всего и нужен. Категорически требуется ей сказочный герой, который сможет прийти и наказать вора и мздоимца, бандита и мошенника, а пьяницу легонько тряхнуть за шиворот и с помощью нескольких ласковых наставить на путь истинный.
Конечно, Карелин — персонаж отнюдь не сказочный. Да и за слово “персонаж” он наверняка ухватился бы и отвесил мне что-нибудь типа “персонажи в цирке, а мы тут, молодой человек…”. Общаться с ним сложнее, чем с любой другой неординарной личностью. Сдается, Сан Саныч с удовольствием этот вполне осязаемый бонус использует, когда вглядывается в собеседника с серьезностью атлета, которому предстоит с визави не только словесный поединок, но и настоящий — на лежащем через пару метров от нас ковре…
Обладая завидным чувством юмора, он привык иронизировать над ситуациями, в которых оказывается, да и вообще над статусом Героя, коим приходится теперь быть не только в спорте, но и в повседневной жизни. Карелин — вполне уже сложившийся политик, и наблюдаем мы нашего героя по телевизору не так часто, как его более разговорчивых собратьев по российской Госдуме, лишь потому, что он считает медийные правила не своими.
Он придумывает последние и легко подтверждает необходимый для публичного человека ораторский потенциал, судя по всему, имея ответы практически на все вопросы. А уж цитат на разные случаи жизни Сан Саныч знает немыслимое количество, и с ходу даже не припомнишь его коллег по Думе, которые могли бы в этом энциклопедическом умении с ним посоперничать.
Карелин неудержим по-прежнему. И мне трудно представить, как далеко может зайти чемпион, привыкший всегда побеждать, если решит заняться большой политикой всерьез и надолго…
— К сожалению, борьба очень быстро теряет армию своих поклонников. На это есть две причины. Первая: мы слишком много экспериментируем с правилами, и зритель уже не видит самого главного — нерва борьбы, ее сути. Картинка не целостная, а разваливается на какие-то фрагменты. Судьи становятся едва ли не главными действующими фигурами схватки, но и их решения не кажутся абсолютными. Все должно быть просто и понятно, а этого нет.
Вторая причина — мы. Я имею в виду планетарную команду борцов, которые не работают над подачей вида. Пытаемся подстроиться под телевизионный формат, а нужно показывать красоту борьбы. Уж она-то сама найдет и формат для себя и, как следствие, болельщиков.
— Как можно изменить положение дел?
— Да очень просто. В этом году мы в двадцатый раз проведем турнир, который, не буду скрывать, так нескромно называется — на призы Александра Карелина. На юношеских соревнованиях, где борются ребята 15-16 лет, “десятитысячники” наполняем на раз. Этот турнир проводим по всей Западной Сибири: в Чите, Омске, Томске, Кемерово, Барнауле, Новокузнецке. Ездим таким вот цирком шапито. У нас все отрегулировано: церемонии, программа открытия, и от наблюдения за зрелищем зрители получают большое удовольствие.
— Согласитесь, было бы здорово, проходи такие борцовские фестивали не только в Западной Сибири, но и в Европе — Милане, Париже, Лондоне. Тогда можно было бы говорить о популяризации борьбы во всем мире…
— Если мы будем общаться в такой манере, можем сразу закончить разговор. Все же самый титулованный борец мира живет в Западной Сибири, и делать так, чтобы там закончилась борьба, я не стану.
Не претендую на истину в последней инстанции, но российская федерация борьбы всегда ищет пути для движения вперед. Мы девять раз предлагали откорректировать существующие правила, в том числе — изменения радикальные, которые были раньше и всегда отменно воспринимались публикой. Мартинетти — президент Международной федерации борьбы — неоднократно присутствовал на моих турнирах и спрашивал, каким образом можно наполнить зал до отказа. А надо просто работать. Если мы будем жить вчерашним днем, та былая популярность борьбы останется как история — в книжках и воспоминаниях современников.
Надо адаптироваться, встраиваться, делать борьбу интересной для людей — вот в этом я вижу свою задачу. Почему отрабатываем это в России… Ну а где еще? Здесь последователи и продолжатели тех славных традиций, которые всегда были у нашей борьбы.
— Сейчас в спорте востребована профессия менеджера — человека, который умеет сохранить традиции, привлекая одновременно к этому благородному делу еще и СМИ, со всем их огромным пропагандистским потенциалом.
— У нас в Плехановке есть факультет спортивного менеджмента. Недавно прилетел из Сочи, где мы продвигали идею создания российского международного спортивного университета для подготовки специалистов, которые будут управлять отраслью в совершенно ином, современном, стиле.
Так что я с вами согласен отчасти. Убежден в том, что все равно государства с постсоветского пространства будут вкладывать деньги в информационную инфраструктуру, но когда у человека есть только три с половиной кнопки, этого мало, чтобы представить всю гамму его интересов не только в спорте, но и во всех сферах жизнедеятельности.
— Необходимо навязать это молодому поколению.
— Не согласен. Надо предложить иной вектор обзора. Просто сделать борьбу занятием модным нельзя. Даже через эпатаж. Нужно предлагать, а для этого требуются аргументы и свежий взгляд. Только и всего…
Владимир Владимирович Познер сказал когда-то замечательную фразу: “То, чего нет по телевизору, нет в жизни большей части людей”. Нам надо это делать массированно и доходчиво. А это практически осуществимо лишь тогда, когда на территории России будет 80-90 общедоступных метровых телеканалов.
— Все равно, как ни крути, основная миссия главного пропагандиста борьбы ложится на плечи Александра Карелина — персоны, практически стопроцентно узнаваемой на том же медийном пространстве. Эта ноша не тяготит?
— Конечно, было бы заманчиво спокойно посидеть на трибуне и понаблюдать за Кубком мира, а не фотографироваться на каждом шагу и раздавать автографы, но для меня никакого дискомфорта в этом нет.
Просто отдаю долг своему виду спорта. Вы ведь тоже разговариваете со мной потому, что я в первую очередь борец, а потом уже все остальное. Знаете, как было в учебнике обществоведения — служба в армии есть почетная обязанность каждого советского гражданина. Там для меня были две интересные вещи, которые запомнил на всю жизнь. Вторая — советские спортсмены победами на международном уровне демонстрируют преимущества социалистического образа жизни.
С годами эта идея по сути не изменилась: атлет всегда является визитной карточкой своей страны, вне зависимости от того, какой строй она представляет и какую доктрину проповедует. Никогда нельзя об этом забывать, поскольку мы находимся на всеобщем обозрении.
Меня товарищ здесь, в Минске, спросил: “Почему ты сегодня в галстуке?” Наверное, можно было одеться и более неформально, учитывая, что провести в ложе весь турнир я не собирался, но иначе нельзя. Потому что это праздник борьбы и на нас здесь все смотрят. Если мы не будем вести себя правильно, все остальные придут на турнир в распашонках или домашних тапочках.
— Но вы как раз таки ведете себя очень правильно. И хотелось бы видеть вас на доступных телеканалах, скажем, в программах Соловьева, который очень любит вызывать к барьеру публичных политиков.
— Когда говорю, что надо подавать себя и встраивать, не имею в виду, что для этого стоит приспосабливаться и унижаться. Я не стану предлагать себя: ах, пригласите меня на программу. Мы пойдем другим путем. Взять ваших коллег, журналистов, которые мне говорят: “Сегодня примеры героев войны не работают. Синдром железного занавеса тоже себя изжил”.
А я легко приведу им примеры героев-патриотов сегодняшних дней. Игорь Викторович Лавров — олимпийский чемпион по гандболу — 12 лет играл в Германии, а потом вернулся в родной город Ставрополь и занялся селекционной работой для клуба, где сам когда-то вырос и который до сих пор возглавляет его отец. Александр Владимирович Попов — великий пловец, 12 лет жил и тренировался в Австралии. Представляете, какие соблазны стояли перед ним, чтобы хоть раз выступить за сборную этой страны? Но он этого не сделал. Живет в России скромно и сдержанно, возглавляет общество “Локомотив”.
Об этом надо говорить, а не о гонорарах наших хоккеистов, хотя против них я ничего не имею, они неплохие ребята. Такие истории нужно рассказывать — с виньетками, с хорошим литературным изложением.
— Вот и поведали бы об этом…
— А как вы это себе представляете? Чтобы я появился на телевидении в числе многих и обсуждал там темы, на которые даже в повседневной жизни жаль тратить время? Каждый раз судить и рядить о всяком дерьме — и мы тоже становимся вонючей. Или участвовать в каких-нибудь там “Опасных гонках”?
Хотя тот же Соловьев — шикарный парень, большой умница, но меня туда не приглашали. Видимо, есть какие-то требования жанра…
— Представляли себя там когда-нибудь, хотя бы виртуально, на месте одного из оппонентов, ведущих иногда весьма интеллектуальные споры?
— Признаюсь честно: я не смотрю подобные программы. Предпочитаю или книги, или живое общение. Мне кажется, это лучше, чем сидеть и за кого-то переживать.
— С чем к вам на депутатский прием приходят жители Новосибирска?
— Проблем уйма: неустроенность, засилие чиновничества, произвол со стороны сотрудников органов правопорядка…
— И как с этим можно бороться?
— Очень просто. Надо не только показать, что их проблемы тебе небезразличны, но и реально помочь. Многие вопросы можно решать на местах, проявив элементарные организаторские качества и минимальный креатив. Хотя у нас почему-то привыкли с каждой проблемой обращаться если не к президенту, то к мэру как минимум.
— Можно ли побороть в России коррупцию? Есть на этот счет какие-то рецепты?
— Я не провизор, чтобы писать рецепты. Но, на мой взгляд, нужна смена местоположений.
— Взяточников — на нары?
— Нет, это не решит проблемы. Хотя звучит хлестко. Народу определенно такие слоганы в исполнении политиков нравятся. Типичная взятка — кусок мяса, который бросают голодному. Рецепт здесь другой… Взяточник не должен работать. Кто такой чиновник? Это человек, у которого чин есть. Уровень знаний, ответственности. Это сановитость наконец… Служба — это почетно. Если служишь государству, ты должен думать не о том, как побыстрее набить карман, а о том, как сделать карьеру, создать себе репутацию. Может, эти слова не сильно пляшут сейчас, но дорогого стоят.
— Мне кажется, мы склонны идеализировать времена давно минувшие. И Чехов, и Гоголь, и Салтыков-Щедрин до сих про уверяют нас, что мздоимство прекрасно уживалось в душе русского чиновника еще тогда, когда речь не велась о черном нале или левом безнале…
— Да, оно было всегда, и мы находили силы над этим смеяться. А когда переставали, то сами выходили посмешищем. Поэтому рецепт таков: открытость, не слишком сложная система в принятии решений и общественный контроль над их воплощением в жизнь. И если ты хоть однажды запятнал свою деловую репутацию, то в следующий раз даже в очередь встать не сможешь для участия в тендере.
— Картина во многом идеалистична, хотя подозреваю, что в отдельно взятом городе Новосибирске такое общество построить все же можно.
— Кстати, я не сижу все время на одном месте. За неделю успел побывать в Вологде, Курске, Сочи и Москве. Да, в каждом регионе есть сложности, чувствуется апатия — именно оттого, что многие задачи кажутся неразрешимыми, но… Я раньше не мог понять, что имел в виду русский философ Иван Ильин, когда говорил, что Россия явит миру рывок, плодами которого не сможет воспользоваться. Когда в СССР в 1962 году городского населения стало больше, чем сельского, тогда мы начали заниматься саморазрушением. Пласт хозяев на земле стал исчезать, а сейчас мы пытаемся найти таких людей — умеющих хозяйствовать.
Да, мы многое упустили, но если хотим что-то переделать, то начинать надо с себя. Самому попытаться не давать — ни чиновнику, ни постовому.
— Ну, вам-то сей постулат реализовать, наверное, легче, чем остальным.
— Мне, конечно, легче всех… На самом деле жить по правилам не так уж и трудно. Чтобы не давать, надо просто не ездить быстро, не парковаться в неположенном месте. Мой водитель очень сильно переживал, когда у нас мигалки снимали, а я ему сказал: “Не волнуйся, нам же лучше — целее будем”. То же относится и к детям. Видимо, можно не остановиться, сказать, что занят, не дать автограф, не сфотографироваться хотя бы с одним пареньком, который этого хочет. Но что они подумают? Дядя зазнался… Я не пытался им понравиться, просто воссоздавал свой ассоциативный ряд…
— А кто вообще может вам сказать: “Саша, ты зазнался”…
— Масса людей. Во-первых, мои друзья. Мой папа… Во-вторых, я не стою в очереди: если нужен — меня пригласят, но я не буду просить, чтобы меня позвали на эфир. Лучше это время проведу с ребятишками. Пойду в школу, дам урок для детей, расскажу им о сути спорта, о его героях и настоящих патриотах России. Хотя знаете, что мне сказал один коллега-депутат? “Не трать время на детей, они еще не доросли до избирательного возраста”. Я ответил ему, что он больной…
— Чего вам хочется достичь в депутатской деятельности?
— Честно говоря, хочу, чтобы честные люди тоже могли объединяться, а не только мудилы сбивались в стройные ряды и колонны. Чтобы нормальные женщины и мужчины разговаривали о проблемах и путях их решения, не руководствуясь какой-то сиюминутной конъюнктурой, а разделяя здравые представления о жизни.
— Под “мудилами” вы кого имели в виду?
— А как раз тех, кто во всем привык искать свою выгоду. Знаете, один неглупый человек сказал: “Большинство людей не могут быть благодарными за то, что для них сделали, но они могут быть благодарными за то, что ты для них можешь сделать”. Прошу прощения за “мудил”, может, это не совсем печатно прозвучало. Но в жизни надо быть настоящим. Естественным. Мы прилетели вечером в Минск, а на утро уже играли в баскетбол — на ковре. Хорошо, что у хозяев не было Сереги Демяшкевича, а то бы трудно нам пришлось. Так вот у меня спрашивают: зачем ты эти вещи делаешь? Можно ведь в ресторан пойти и отдохнуть там, что называется, по полной. Но в действительности это самая элегантная и трепетная форма борцовского гостеприимства — дать возможность поиграть, вспомнить прошлое. Там люди уже с пузиками есть, но они бегают, толкаются и получают величайшее удовольствие.
— Иностранцы этого не поймут… И, тем не менее, именно они пишут правила, по которым живет сегодня греко-римская борьба.
— А не задумывались о том, что СССР был величайшей метрополией минувшего века? И тот постулат, который был заложен в завещании Александра Третьего Николаю Второму “У нас нет друзей”, в значительной степени относился и к его потомкам, кроившим мир по-иному, но пришедшим в итоге к тем же результатам.
Мы всех пугали своей огромностью. И наши успехи в борьбе тоже были масштабны. Не подумайте, что это теория заговора — это мое мироощущение. Нас пытаются остановить всеми способами. За 30 последних лет 28 раз менялись правила. Мы уже все что угодно делаем, разве что только на руках не ходим, дабы кому-то угодить.
Нам бы сохранить достижения и найти тех, кто принесет идентичность… Мы не можем позволить говорить пренебрежительно о вкладе в борьбу знаменитого белорусского богатыря Александра Васильевича Медведя. Я приехал в Минск и привез ему журнал “Спортивная борьба” за 1975 год. Зачем надо было меня на его родине объявлять как самого титулованного борца XX века? Я этой болезнью не болею…
— Однако это правда.
— На самом деле все проще. Нужно показывать Александра Васильевича — может, нестандартно, с какой-то новой стороны, но так, чтобы было интересно и тем, кто помнит его на ковре, и тем, кто его никогда на нем не видел.
Борьбу надо рекламировать. У нас много чемпионов, о которых рассказ будет бесконечен. Этот слон можно доедать медленно, если можно так выразиться. Сегодня кусочек, завтра еще один, потом гарниры пошли.
Но лучше показать, а не навязать. Люди внутренне противятся, когда им что-то втюхивают. Происходит отторжение. Поэтому стратегия должна быть выверенной и точной: достучаться до сердца человека.
— Сейчас это сделать трудно. У современного человека много соблазнов — один интернет чего стоит…
— Вы знаете, чем сейчас занимается Федерация борьбы России? Она форматирует истории жизни действующих ребят-борцов, затем мы выложим все в интернет. Это будет работать, и названные процессы я активно и горячо поддерживаю. Честно сказать, не такие большие деньги. Главное, чтобы были идеи и люди с моторчиками, “душевнобольные”, как я их называю.
— И много их у вас?
— Хватает. Начиная с Михаила Мамиашвили и заканчивая другими, для кого борьба — жизнь. Если мы сейчас позволим предать забвению все происходящее, то завтра и нас на авансцене не станет, какими бы яркими и чистыми мы ни были.
— А вы хотели бы остаться на авансцене, добившись чего-то и в неспортивной жизни?
— У меня планов громадье. Я очень жадный человек.
— В президенты, что ли, собираетесь?
— Знаете, это банальная и истоптанная траектория мысли, совсем неоригинальная.
— А вот не скажите. Ни от одного белорусского спортсмена я не слышал, что он планирует со временем баллотироваться в президенты страны.
— Скажу честно: не хочу быть президентом. Я знаю, что такое служить. Ни одного сбора в своей жизни не пропустил, ни разу никуда не опоздал. Ездил на соревнования не по блату, а исходя из общего критерия отбора. И это очень сильно отрезвляет. Иллюзии исчезают. Надо быть, а не казаться.
Когда ты приходишь, принимаешь присягу и отвечаешь за все, что происходит в стране, у тебя на себя ничего не остается… Я не готов… Это неимоверное напряжение, постоянная концентрация. Ты не только не имеешь права на слабость, но даже на мысль о том, что можно принять какое-то решение только потому, что так думаешь.
— А вот Сильвио Берлускони отнюдь не производит впечатления ответственного политика. Мне кажется, напротив, допускает фривольности, неподобающие статусу не только главы государства, но и простого законопослушного гражданина, которому забавы с гламурными малолетками в Италии с рук точно бы не сошли…
— Я в сей калейдоскоп не вписываюсь. Если мы продолжим эту траекторию движения — Сильвио Берлускони, Хосни Мубарак, Барак Абама, Дмитрий Анатольевич Медведев, Александр Григорьевич Лукашенко… Это другая история.
— А мне кажется, россиянам именно такой президент и нужен. Большой и конкретный, с громадьем планов.
— Знаете, Александр Иванович Куприн, умнейший человек, соискатель Нобелевской премии (правда, ее лауреатом стал другой русский писатель — Иван Васильевич Бунин), сказал мудрую фразу: “Мы все знаем, как жить не нужно, но как нужно жить, никто из нас не знает”. Поэтому все с таким излишне болезненным самолюбием, как у каждого единоборца, учитывая, что лидерство в борьбе — узаконенный эгоизм. На мой взгляд, это не лучший выбор для общества в целом.
Знаете, что такое мутация в моем понимании? Это изменения, которые трудно спрогнозировать. Так что не хочу…
Мы закончили разговор, во время которого мимо Карелина прошло огромное количество народа. Часть его рассредоточилась возле трибуны, с явным нетерпением дожидаясь конца нашего интервью. Тренеры из самых разных стран — участники соревнований на призы Александра Медведя — готовились завести с чемпионом беседу о тех поединках, которые уже состоялись (излишне говорить, что Сан Саныч успевал следить за ходом схваток и даже иногда их комментировать); знакомые — чтобы засвидетельствовать свое почтение; незнакомые — взять автограф и сфотографироваться.
Он окинул взглядом картину и шагнул вниз. Через мгновение я слышал голос Карелина, который расставлял детей для очередной съемки: “Так, девочки, сюда стали. Мальчики вокруг…”
Я вышел в фойе и снова вспомнил Сильвио Берлускони, веселого и непредсказуемого итальянца, появление которого здесь, уверен, наделало бы не меньше шума. Разве что пробиться к нему было бы несоизмеримо труднее. Хотя кто знает…
Политики сами устраивают правила игры, и каждый из них выбирает именно ту модель поведения, которая подходит ему более всего. И Карелин, добившийся всего в жизни со своим простым “быть, а не казаться”, кажется именно тем, для кого должность и охрана никогда не станут стеной между ним и теми, кто выбрал его командовать собой.
Почему-то очень хочется распространить его философию на огромную и непредсказуемую страну, которая до сих пор не устает удивлять окружающий ее мир…
Комментарии
Пожалуйста, войдите или зарегистрируйтесь