Человек за бортом. Михаил Вергеенко: персона отчуждения

“Между молотом и наковальней”

— Накипело, Михаил Никифорович?
— Да, накипело. Я хочу прокомментировать конференцию. Для публики, футбольной общественности. Честно говоря, переживаний много. В пятницу на меня вылилось столько критики… И если от Геннадия Невыгласа я ее ожидал, то слова Анатолия Капского стали совершенной сенсацией. И вообще осталось впечатление, что на меня одного возложили ответственность за все недостатки. Это неправильно.

— Капский вообще-то всех собак на вас не вешал, критиковал за другое. Вот вы восемь лет были в команде Невыгласа — как его зам, а на конференцию вышли уже в команде Румаса — как председатель Минской городской федерации…
— Я не был ни в той команде, ни в этой. Я, если хотите, был между молотом и наковальней. Вообще осталось ощущение, что моя кандидатура при передаче власти оказалась предметом какого-то торга. Вот эти, мол, пусть пройдут — а его мы будем сбивать. И сбили. Потом мне звонили люди: ну что, прикрыл амбразуру — а мы прошли. Я допускал такой вариант. Меня даже предостерегали: под тебя готовится бомба. Но я все же ожидал других итогов голосования по исполкому.

— Еще Капский говорил о зиц-председателях — которые посидели в замах у разных руководителей…
— Он меня имел в виду? Но я не был замом у Федорова! Я тогда сборную тренировал. Заместителем работал только у Невыгласа.
Вообще критика должна быть. Пожалуйста. В нашем футболе много авторитетных людей. Но есть же и у меня авторитет. Мне посчастливилось поработать с великими специалистами. Бесков, Николаев, Лобановский, Малофеев. Я играл с Блохиным, Кипиани, Веремеевым, Колотовым, Боровским, Пудышевым. Это все личности. И, знаете, неприятно слышать обвинения в непрофессионализме от людей, которые никогда не били по мячу. Повторюсь: высказывания Капского стали полной неожиданностью. Я на протяжении стольких лет поддерживал его, считал человеком, умеющим выстраивать взаимоотношения. А он один из первых убежал из предыдущего исполкома. Увидел негативные моменты, что не все там нормально — ну так останься, работай, пытайся ситуацию изменить. Струсил, я считаю. Хотя пользовался лояльностью Невыгласа и Дмитраницы.
При этом я поддерживаю Капского в той части, где он говорил о людях, которые случайно попадают в исполком.

“Это просто вранье!”

— Правда, что о выдвижении Сергея Румаса вы узнали на февральском заседании президиума минской городской федерации — и это тоже было для вас неожиданно?
— Я раньше об этом узнал. Мы готовили президиум, но накануне скончался ветеран футбола Евгений Толейко. Вместе с Игорем Беловым поехали навестить, поддержать его семью. Вечером пошли звонки, однако тогда мне совершенно не было дела до конференции. И только назавтра, придя в 9 утра на работу, я был приглашен к председателю и услышал от него вопрос: а ты знаешь, за кого будешь голосовать? Нет, говорю, не знаю. Тут Невыглас и назвал имя нового кандидата. После этого, уже на заседании президиума, Сергей Сафарьян сказал: мол, есть мнение НОКа — о выдвижении Сергея Николаевича Румаса.

— Именно тогда ваши отношения с Невыгласом непоправимо испортились?
— Они начали портиться намного раньше. После того как был освобожден от должности Ильич. Сергея Николаевича считаю сильнейшим в Беларуси футбольным юристом. Поэтому в приказе о его увольнении я написал: не согласен. Кажется, был сентябрь прошлого года. После этого прежних отношений с председателем уже не было.

— Критикуя вас на конференции, Невыглас, в частности, поднял тему тренерских курсов. Сказал, что вы четыре года не могли их организовать при федерации — а потом пришел полковник Карнаушенко и сделал все за полтора месяца.
— Здесь у меня нет слов. Это просто вранье! Вот смотрите. В 2006 году мы подписали конвенцию о признании тренерских прав. Это, между прочим, целая процедура — приезд международных специалистов с инспекцией, организация учебного процесса, аккредитация в комиссию УЕФА… Дальше — собственно учеба. Ведь из первого класса сразу в десятый перейти невозможно. Три года необходимо, чтобы, скажем, вместо категории “В” получить категорию “А”. Чтобы от “А” перейти к “Pro” — еще три года! Мы работали над этим. А Карнаушенко просто составлял какие-то расписания и приносил мне на подпись. И вот оказалось, что если бы не он, то и не было бы у нас никаких курсов. Это полностью подтверждает некомпетентность главы БФФ. Ведь нами подготовлено более 200 лицензированных специалистов. Можно это сделать за полтора месяца?

“К вопросу о нафталине”

— Чтоб покончить с темой критики в ваш адрес, вспомним и о детско-юношеском футболе. За это вам также от Невыгласа досталось.
— Можно было бы, конечно, сработать и лучше. Детско-юношеский футбол — основа всего, ему нужно уделять огромное внимание. Но опять-таки многие ДЮСШ работают за государственный счет. И подчас там нет элементарного — мячей, условий для тренировок, формы. Чтобы продвинуться в этом направлении, многое еще предстоит сделать. Но все равно нельзя говорить, будто работу мы совсем провалили. У нас подрастают поколения, способные успешно представлять страну на международном уровне. Резерв готовится. Молодежные сборные уже сколько лет дают хорошие результаты.

— А юноши тем временем проигрывают французским сверстникам со счетом 0:9…
— Конечно, это унизительный результат. Гром среди ясного неба. Отдел детско-юношеского футбола под руководством Юрия Шуканова будет разбираться, почему так произошло. Есть вопросы комплектования, планирования. Я считаю, что неправильно была сверстана подготовка. Команда к турниру подошла утомленной.

— Бывает…
— Так, а теперь к вопросу о нафталине. Вот скажите, кого имел в виду Невыглас, когда говорил о людях, которые десятилетиями там где-то сидят? Допустим, кто-то уже в пожилом возрасте — и что, можно так отзываться о заслуженных людях?

— Геннадий Николаевич, видимо, не их имел в виду, а “реваншистов”. Тех, кто когда-то работал в БФФ, потом был уволен — и теперь возвращается в кильватере нового председателя…
— Не знаю, так витиевато было сказано… Я почему-то сразу подумал о ветеранах.

“Люди стонали…”

— Кстати, из федерации многие уходили из-за неприятия легендарных полковников. В последнее время вы оставались чуть ли не единственным “футбольным” человеком в БФФ…
— Мне тоже говорили: давай уже и ты увольняйся. Но я не торопился. Потому что служу не полковникам, а футболу. Никому не кланяюсь, ни перед кем не преклоняюсь. Работать в федерации действительно стало некомфортно. Недаром ее назвали “домом офицеров”. Пришла команда военных людей, которые ничего не смыслят в игре.
Возникла абсурдная ситуация — в федерации футбола не с кем поговорить о футболе! Люди стонали…
Одну историю расскажу. Как-то раздается у меня в кабинете звонок от председателя: “Сейчас к тебе зайдет один человек, переговори с ним”. Заходит, каблуками щелк. Представляется: полковник в запасе такой-то. Ну, проходите, говорю, присаживайтесь. По какому вопросу? — интересуюсь. В ответ — а вы мое резюме прочитайте. Читаю: строительное образование, занимался подготовкой прапорщиков в погранвойсках. Сижу, не понимаю: о чем речь-то? И вот он переходит к делу: мне сказали, что надо здесь организовать центр по технической подготовке тренерских кадров — буду его возглавлять… А я как раз с заграничной конференции вернулся — был на подведении итогов чемпионата Европы-2008. Там собрались известные специалисты, проводился анализ прошедшего турнира, происходил обмен мнениями, делались выводы. Присутствовал там и Франц Беккенбауэр. И я у этого полковника возьми да поинтересуйся: скажите, а вы знаете, кто такой Беккенбауэр? Он переспросил — и так фамилию исковеркал, что не воспроизведу. Ну вот, говорю, вы не знаете великого в прошлом игрока и тренера, а собираетесь работать в футболе. Придет к вам, например, Байдачный, Курненин, Кондратьев — на каком языке будете с ним разговаривать? Полковник покраснел и ушел. Прошло три месяца, меня вызывают к руководству. Захожу — и этот человек снова там. И опять тема поднимается: вот, мол, реальная кандидатура — нужно назначить его директором центра подготовки тренерских кадров… Это была пятница. На выходных я места себе не находил. Как можно дать согласие на такое назначение? Люди скажут: ты что, с ума сошел, Михаил Никифорович?

— Но дали-таки добро?
— Нет. Сказал, что категорически против, что это недопустимо. И мне удалось отстоять свое мнение. Но спустя некоторое время возник другой военный человек… А у Невыгласа ведь была и другая идея.
Он хотел и во главе сборной поставить полковника!

— Говорят, резкое омоложение тренерского цеха также проходило с подачи Дома футбола. Специалисты старшего поколения в этом, можно сказать, глубоко убеждены…
— Так все и было. Шло движение — давайте новых, молодых, старые уже ничего не могут… Я не против молодежи. Но и опытных нельзя списывать. Нужна золотая середина. Люди и в 70 лет тренируют, побеждают. Возглавляют национальные сборные, лучшие клубы мира.

“Штанге понял не все”

— Если закрыть глаза на локальные неудачи, на людей в погонах и прочее — вы как в целом оцениваете время правления Геннадия Невыгласа?
— Безусловно, за эти восемь лет был сделан шаг вперед. Поддержка клубов, улучшение материально-технической базы, рост результатов — многое реализовано. Возможно, не в том объеме, в каком бы хотелось, но тем не менее. Смею полагать, что есть в том и моя заслуга. То, что мне поручалось, я в общем выполнил. Но меня на конференции только критиковали. Невыглас же подчеркивал свою роль. Здесь “я”, там “я” — звучало диссонансом. В конце концов указ о поддержке клубов издал глава государства, пусть мы и продвигали эту инициативу. А финансовая помощь дала огромный толчок. В том числе и в совершенствовании инфраструктуры, реконструкции стадионов.

— Слушая на конференции нехорошие слова в свой адрес, не порывались выйти на трибуну — сказать то, о чем сейчас говорите?
— Было такое желание. Но работа шла в довольно напряженной обстановке. Вдруг что-то сорвется, вдруг европейские наблюдатели что-то неправильно поймут, дадут неверную оценку… И потом я сидел среди людей, которые сдерживали меня: говорили, Михаил Никифорович, не надо, подожди.

— С Дмитраницей вы в последнее время тоже не ладили?
— У нас не было никаких отношений. Я его к себе не подпускал, сам к нему не приближался. Дистанционно как-то работали. А как можно по-другому, если, например, уходят из федерации Сафарьян и Ильич, а в их адрес звучат оскорбления?

— Со Штанге после конференции общались?
— Да. Сафарьян попросил организовать встречу. Я организовал. И присутствовал. Сидели, разговаривали.

— Какое у Штанге сейчас настроение?
— По его словам, он не все понял из произошедшего в пятницу. Думаю, это нормально. Бернд — иностранный специалист. Вникать в тонкости ему не с руки. У него ко мне, кстати, никогда не возникало претензий. Напротив, он всегда просил, чтобы при выездах сборной за границу я возглавлял делегацию. Заботился об обстановке в команде. Ведь перед важными матчами нервозность в сборной недопустима. Футболисты — высокооплачиваемые ребята, со своим мнением, с новой психологией. С ними нужно общаться на их языке. Нельзя, чтобы во главе делегации стоял такой человек, как Дмитраница, — неуравновешенный, не умеющий вести себя в коллективе.

— Как думаете, переходный период в управлении нашим футболом не отразится на организации июньских матчей сборных — национальной и молодежной?
— Надеюсь, все будет хорошо. Хотя работы очень много. Та же “молодежка” едет в Данию на чемпионат Европы. Мне хочется, чтобы все получилось.

“Жду предложений”

— По вашим прогнозам, полковников из Дома футбола скоро начнут убирать?
— Не знаю. Во-первых, сейчас разгар сезона. Во-вторых, у всех контракты. Видимо, до их окончания люди доработают. А дальше уже руководство будет решать, с кем продлить договор, а с кем нет. Догадок я строить не буду. Хотя все же думаю, что изменения произойдут.

— Бухгалтерия БФФ на конференции отчиталась по вопросу бюджета. И заверила, что финансовое положение федерации — весьма устойчиво…
— Это тоже не ко мне вопрос. Да, вроде средства есть. Но имеются и вопросы. Ответ получим после проведения финансовой проверки компетентными органами.

— С Румасом вы знакомы?
— Официально нас друг другу не представили.

— Вас не избрали в исполком, вы не знакомы с новым председателем, а молва тем не менее сватает вас на пост генерального директора федерации…
— Был такой вариант. Но, насколько я знаю, одобрения он не получил. Возможно, оттого, что ожидается реорганизация, о которой говорил Румас.

— Но все-таки ожидаете из Дома футбола предложений на предмет трудоустройства?
— Скажу честно: ожидаю.

— Минская городская федерация в настоящее время — ваше единственное место работы?
— Да. Хотя уже есть уже варианты дальнейшей деятельности. Но я все-таки надеюсь, что найду себе применение в БФФ.

— Нет у вас сейчас чувства одиночества?
— Есть. Сегодня я один. Но меня очень сильно поддерживает семья.

— Служебный телефон сдали?
— Пока нет. Пользуюсь.

— Звонков меньше стало?
— Почему? Звонят люди. Некоторые в шоке. Многие поддерживают. Спрашивают, как могло такое произойти? По правде говоря, для меня самого конференция — это ненайденный ответ.

— Как долго продлится у вас эта распутица?
— Не знаю. Считаю себя сильным человеком. Я все пройду. Упал — смогу и подняться.