U-21. ЧЕ. Матч за 3-е место. Вокруг матча. В звенящей тишине

В Дании матч за олимпийскую лицензию прошел почти незамеченным — как будто не был нужен никому. В гробу его видал местный обыватель — и глубоко промышленный, живущий по собственному распорядку Ольборг собрал на трибунах ничтожную, унизительную аудиторию в восемьсот суетных душ…
Среди душ тех был десяток белорусских почитателей большой игры — из того замечательного племени, кому любые дороги дороги. Были там и чехи — с полсотни, а может, больше. Но вообще оперативная обстановка к возвышенным чувствам никак не располагала. Ее даже камерной язык не поворачивался назвать. Ибо камерность — знак особой элитарности, а какая элитарность может быть у пустого стадиона, где народу шаром покати? У пустого стадиона, где даже сервис толком не работал. У пустого стадиона, где отчетливо прослушивался едва ли не каждый производственный шумок.
Вот бегло комментируют игру украинские теле- и радиожурналисты — эти компанейские мастера художественного слова, помогшие скрасить мне профессиональное одиночество последних EURO-дней. Вот Кондратьев делает незлобивое внушение Скавышу, чуть “недопрессинговавшему” соперника. Вот Драгун, попавший под жесткую раздачу, с легким матерком требует от медиков неотложную заморозку. Вот верещит человек из чешского лагеря — зовет людей с носилками для транспортировки в “скорую” защитника Лецьякса, круто сломавшего руку…
Игра шла не только на голом нерве, но и на голом звуке. В иные дни звенящая тишина — это здорово. Открывает кухню и просто забавляет. Но в субботу хотелось антуража под стать не кухне, а тронному залу — ведь наши двигали олимпийским курсом. И с каждой минутой все настойчивее и тверже.
Пусто было в субботу и в ольборгской ложе прессы. Хорошо еще, что рядом со мной на отшибе сидел седовласый почтенный дядька в цивильном костюме. Хоть было с кем поговорить. Я сразу принял его за итальянца Филаччионе — комиссара матча. Но тот “комиссарил” где-то в другом месте. А мой сосед с первых минут обозначил предмет своего футбольного обожания — принялся болеть за чехов. Да так горячо, что частенько выходил из берегов и богато вплетал в родную речь смачное ненормативное словечко, которое позволительно передать разве что на латинице.
Вообще-то я, не слишком просвещенный в вопросе иноземного мата, всегда считал, что kurva — это исключительно польское лексическое завоевание. А вот ничего подобного — чехи его тоже обильно пользуют и считают исконно своим. Об этом сосед доверительно поведал мне лично — в перерыве. Он оказался славным малым в принципе — и пресс-атташе чешской федерации по роду деятельности. Возраст его указывал на молодость, прожитую где-то во времена Пражской весны. В антракте мы общались вполне задушевно. Ведь от босоногого краснознаменного детства у моего собеседника остались не только воспоминания, но и сносный русский.
“Чьють-чьють”, — скромно отмерил он свои познания в великом и могучем. Но “чьють-чьють” с лишком хватило для диалога на вольные темы. В начале второго тайма пресс-атташе соперника даже расшифровал мне значение популярного у чешских болельщиков слогана. Наше ухо фиксирует его как “Че-ши это-во!” — и воспринимает как призыв кого-то “чесать”. Разумеется, в действительности все не так. “Это означает “Чехи, вперед!” — дал мне справку сосед по ложе и уточнил, подбирая слова: “Это примерный перевод…”
Вскоре после начала второго тайма декорации на поле радикально поменялись. Белорусы резко добавили в движении, повели атакующую игру — и чешские болельщики подавленно приглушили свои скандирования. И если можно было им еще что-то чесать, то только репу.
Увлекшись игрой, я потерял и нить разговора. А потом и самого почтенного чеха. Привычно обернувшись направо, увидел вместо костюма и седины лишь пустое кресло. Не иначе, мой безымянный напарник остро почувствовал неладное — и предпочел исчезнуть, унеся с собой все свое обаяние и всю свою kurvu.
После матча я надеялся его еще повстречать. Хотелось сказать ему на прощание что-то ободряющее. Ведь чехи тоже играли здорово и отдавали все. И не их вина, что сил у них оказалось меньше. Это заслуга белорусов, которые в свой самый важный в жизни вечер были готовы заткнуть за пояс кого угодно. И потому именно они летом следующего года отправятся в олимпийский Лондон, а их субботние соперники “почесали” домой в тот же вечер в ранге уже несуществующей команды.
Но промышленный Ольборг ничего этого не заметил. И обижаться на него мы тоже не вправе. Наоборот. Пусть был пустым тамошний стадион, пусть плохо работал сервис, пусть атмосферу матча нельзя было даже назвать камерной — все это забудется. Останется непреложное — футбольная победа, какой Беларусь еще не знала. Спасибо, Дания!