Юбиляр. Борис Косарев: не дождетесь!

Готовясь к разговору, решил предварительно поинтересоваться мнением давно знающих Бориса Афанасьевича: а какой он, Косарев? Наиболее емкий ответ был таким: “Если и есть в белорусском хоккее “шахтеры”, пашущие не за страх, а за совесть, то он точно эталон. Будь в когорте наших тренеров таких побольше, и вид спорта сейчас чувствовал бы себя намного лучше”.

— Борис Афанасьевич, для начала — вечное: вам “уже” или “еще”?
— Хм… Наверное, и так, и так… Хотя нет — напишите все-таки “еще”. Пенсионером себя точно не ощущаю и в ближайшие годы не планирую. Куда приятнее вспоминать, что в начале 80-х в минском “Динамо” три сезона был самым молодым главным тренером команды мастеров Союза.

— На прожитые годы оглядываетесь с чувством…
— …как принято говорить, “глубочайшего удовлетворения”. Жалеть в прошлом не о чем, все сделал правильно: и то, что связал жизнь с хоккеем, и что в свое время перебрался в Беларусь из родного Челябинска, и что в 90-х решил сменить Минск на Новополоцк, где уже полтора десятка лет тружусь в свое удовольствие и не без пользы для белорусского хоккея.

— Один из ваших коллег назвал вас “шахтером” от хоккея. Такое определение льстит?
— Само собой, это же определение применительно к нашему брату ввел в обиход великий Анатолий Тарасов, награждая им особо отличившихся. Так что безвестному коллеге — спасибо.

— В моем представлении такой “шахтер” — человек трудолюбивый, но неконфликтный. Неужели никогда не приходилось стучать кулаком по столу?
— В точку: конфликтов пытаюсь сторониться. Хотя вспылить, понятно, могу. Если человек не в состоянии — это одно, значит, ты где-то недоработал, недоучил. Если может, но не хочет, — другое, нужно заставить. Здесь можно и кулаком по столу.

— Это с подчиненными. А с начальством?
— Вот здесь мне как-то хронически везло. В том смысле, что особых поводов для свары не припоминаю. Моя работа обычно развивалась по классическому сценарию: выиграл — на коне, провалился — ну что ж, свободен, без обид. Второй вариант лишь мобилизовывал засучить рукава и доказывать, что неудача — случайность.

— Вы в своем роде исключение из правил. Если большинство старается зацепиться в столице, то вы предпочли обратный вариант, сменив Минск на Новополоцк. Мотивы?
— Да простые. К середине 90-х, когда поступило предложение, задумался: дети устроены, быт налажен. Тем более что немногим ранее по определенным причинам пришлось оставить “Юность”, перейти в столичную СДЮШОР. Вот и рассудил: что я теряю-то? Тем более деньги по тем временам, не буду кривить душой, предложили нормальные. Но, уверяю, это было лишь одним из факторов. Больше азарт разгорелся. Меня честно предупредили, что, кроме молодежи, дадут неперспективный “87-й год”, оставшийся тогда бесхозным. А меня всегда коробило от слова “неперспективный” в отношении мальчишек, которым еще и десяти лет от роду не стукнуло. Фамилии Китаров и Шведов, полагаю, о чем-то да говорят? Так вот это как раз из тех — “неперспективных”. Семеро моих воспитанников под руководством Васи Панкова в очередной раз возвращали нашей сборной восемнадцатилеток прописку в элите. Работать нужно, будут и кадры.

— Как полагаете, отчего у новополоцкой кузни талантов меха нынче прохудились?
— А что, только у нее? Вот мы и идем по ступенькам вниз — к корню проблемы. А он — еще в детских тренерах. У них нет ни конкуренции, ни толковой зарплаты. Отсюда, наверное, и какая-то аморфность в работе. Стыдно сказать, у нас сейчас наборы в группы по 15-20 человек. Это же катастрофа!

— Что поделать, новое поколение выбирает компьютерные игры, а не подвижные.
— А кто что-то делает, чтобы было по-другому?! Я не уверен, что сейчас, как во времена даже вашего детства, тренеры ходят по классам школ, зазывая пацанов в секции. Раз уж живем в век информационной революции, то нужно ее использовать для пропаганды своего вида. Телевидение, радио, интернет, реклама — все направить на то, чтобы в начальных группах было по 50-60 мальчишек как минимум. Тогда после отсева случайных гостей и будут оставаться новые Костицыны. А то многие, наверное, хоккей и по телевизору сейчас не видели…

— В последние месяцы в “Химике”-СКА происходит очередная кадровая революция. Что думаете об этих событиях?
— Вдаваться в подробности, извините, не стану. Одно скажу — грустно все это. И на пользу делу явно не идет.

— Дмитрий Кравченко недавно признался, что со взрослыми профессионалами работать в разы сложнее, чем с молодежью, хотя прежде он придерживался обратного мнения. Что скажете?
— И соглашусь, и нет. Сложнее почему — во-первых, много сопутствующих вопросов. Во-вторых, не всегда просто руководить теми, кто уже сам отец. Но у работы с молодежью своя специфика. Например, в “фарме” нужно взвешивать нагрузки, чтобы не выхолостить игроков в режиме спаренных матчей. А если из основы спускают 35-летнего дядьку, нужно еще поломать голову, как ему сыграться с 16-летними партнерами. Здесь нужна тонкая работа. Хотя я всегда рад таким “командировочным”, иногда их роль в воспитании нормального игрока не меньшая, чем тренерская.

— Вы, кроме прочего, вошли в историю как тренер школы “Юность”, приведший подопечных к бронзе последнего юношеского чемпионата СССР. Уровень!..
— Еще какой! Вдумайтесь: чтобы определить восьмерку сильнейших, которая выступит в финальном турнире, в сезоне стартовали 260 команд. При такой конкуренции стать третьими, уступив только Уфе и Свердловску и опередив, например, всегда богатый на таланты Челябинск, нужно было постараться.

— Интересно, почему из плеяды тех “бронзовых” воспитанников 1975-го года никто не выбился в звезды?
— Ну, не совсем так. Саша Журик, например, принес немало пользы сборной. И не им одним исчерпывается список известных фамилий: Хайлак, Ермолов, Витер, Переверзев, Тетерев… Но по некоторым действительно душа болит. Бросились в Америку за мифическими миллионами — и пропали. Виталик Козель, например, или Дима Губарь. Последний в тот “бронзовый” год вообще стал лучшим нападающим чемпионата СССР в своем возрасте.
Уехали покорять Америку втроем: Журик, Козель и Губарь. Но Сашке хватило мудрости вовремя вернуться. А двое других, попылив в юношеских лигах, сошли с хоккейной орбиты. Об их будущем знаю только по слухам, причем уже довольно давним. Губарь вроде повар в каком-то ресторане, Козель удачно женился. Может они себя в бытовом смысле и неплохо чувствуют. Но талант свой хоккейный похоронили…

— И, судя по всему, с взрастившим их тренером не контачат.
— Увы, это одна из издержек нашей профессии. Возможно, расплата за то, что в свое время где-то сами упустили в воспитании пацанов. Но не всех. Журик тот же — приятное исключение. Он и в работе был — мечта тренера: на какую позицию ни поставь, какое задание ни дай — умрет а выполнит. И человек чуткий: раньше всегда звонил, интересовался делами, и сейчас, уже как коллега коллеге — советуемся. Он же в Москве в школе “Крылышек” ведет, кажется, 95-й год.

— Как думаете, не рано он завершил карьеру?
— Может, немного и поторопился, Сашке же только 36 исполнится. Это мы в свое время заканчивали раньше. Потому что тренировки велись по закону джунглей — на выживаемость. И часто бестолково: к 100-килограммовой штанге я в “Тракторе” подходил после Гены Цыгурова. Так он рвал, считай, свой вес, с которым должен был совладать. А куда я со своими шестьюдесятью кило? Вот и летели до времени позвоничники-суставы. Сколько таких историй… Правда, моя карьера в высшей союзной лиге завершилась из-за другого — двойного перелома челюсти. Судьба…

— Если говорить о периоде времени, какой отрезок назовете “золотым”?
— На второе место здесь поставлю юношеский чемпионат мира, когда мы с “81-м годом” выходили в группу “А”. Кольцов, Мороз, Чуприс — отличная была команда. Но главный успех, конечно, случился шестью годами раньше, когда мы со все тем же “75-м годом” вышли из “С” в “В” тогда еще чемпионата Европы, опередив на этом пути национальную сборную. По-моему, у вас в газете совершенно справедливо заметили: это было первое в истории командное золото независимой Беларуси.
Тот чемпионат в Риге не забуду никогда, вот это был драйв! И уровень турнира — дай боже: с итальянцами, словенцами, поляками пришлось повозиться. Они же все тогда, в начале 90-х, привлекали тренеров советской школы, резко прибавляли. Со словенцами игра выдалась вообще валидольной: при счете 3:3, который нас в общем устраивал, на последних секундах игрок соперников бросает из центральной зоны, и наш вратарь пускает “бабочку”: от ловушки шайба рикошетит. Спасибо что в перекладину, а то бы не видать нам финала со словаками. А те уже ходили королями, шампанское заказали, чтобы праздновать повышение в классе. Их и так хозяева турнира “облизывали”: лучшая раздевалка, время для тренировок — иностранцы как-никак. А мы же, тем более в начале 90-х, для латышей были еще “своими”, в старом рижском дворце отвели нам какие-то помещения чуть не в подвале. И вот в таком антураже провожу перед финалом установку. Пришлось тогда, чтобы завести пацанов, прибегнуть к крепким словечкам. Не ругать, а именно тормошить. Ну что-то вроде: “Да чего вы раскисли, соберитесь, вы же мужики, мы этих словаков раз…” Переиграем, короче. Смотрю, достучался: появился огонь в глазах — порвут любого. И порвали!

— Слушаешь вас, и аж на слезу пробивает — были времена… Зато сейчас в нашем юношеском и молодежном хоккее очевидная стагнация, если не сказать регресс. Поставите диагноз?
— Так уже выше ставили — от корней все. Не будет толку, пока в среде детских тренеров не появится конкуренции, вынуждающей хоть немного шевелиться, искать таланты, а не ждать, пока они сами к тебе придут. И не нужно обольщаться, что у нас сейчас в стране арен уже под три десятка против трех 20 лет назад. Тогда в довесок к этим трем в каждом ЖЭСе были “коробки”, где пацанва рубилась от рассвета до заката. Много вы сейчас таких найдете? При этом катков вроде много, а проблемы в основном остались прежними: то с амуницией дефицит, то льда не хватает…

— А что с национальной сборной? Словацкий конфуз — эпизод или тоже начало спада?
— Может, и начало, если не наведем порядок “внизу” от школ до национального чемпионата и клуба КХЛ. Боитесь доверять своим? Ну бойтесь дальше, будущее рассудит, кто прав. И еще, мне кажется, очень плохую службу нам сослужила Олимпиада в Солт-Лейк-Сити. Такой “звездняк” мы подхватили после того четвертого места, настолько уверились, что у нас все в ажуре и скоро будем выносить Канаду, что пробуждаемся, наверное, только сейчас, уступая Франции.

— Полагаю, вы заслужили право советовать “верхам”. Что бы в сегодняшних реалиях рекомендовали делать Евгению Ворсину, у которого затруднения с выбором нового коуча сборной?
— Понять, что иностранец, кто бы им ни был, нам не поможет. Нужен человек, который будет знать нашу кухню “от” и “до”, а не быть здесь наездами. Имитируя, что его интересует, что происходит за рамками национальной команды. И даже если заинтересованность будет искренней, ему понадобится не один год, чтобы полностью вникнуть.

— Извините, но ведь два последних года доверяли как раз своим…
— Со штабом Занковца все просто: рановато мужикам поручили такое большое дело.

— А кому в самый раз?
— Вот от фамилий уклонюсь. И не потому, что боюсь кого-то обидеть. Здесь уж точно федерация должна решать сама.

— Косарев за пределами хоккея — какой он?
— Как любой ровесник — и порыбачить может, и с внуками, когда дети приезжают в гости, повозиться в удовольствие. И в футбол, не оглядываясь на возраст, еще попылю.

— Юбилейное празднество обещает быть пышным?
— А как же, глава ФХРБ в числе приглашенных! Шучу, конечно, тем более что Евгений Николаевич заранее извинился, что может и пропустить мое торжество, у него на следующий день в Минске какое-то важное совещание. Соберется, думаю, человек тридцать — друзья, коллеги, родные.

— Ну а далее? Пенсионный возраст у нас пока не подняли…
— Ха, не дождетесь! Руководство клуба уже заявило, что заинтересовано в продлении сотрудничества, продолжу работать с фармом “Химика”-СКА. Ну а если вдруг что изменится, на скамейку с газеткой по-стариковски все равно не сяду. Энергии еще — на двоих. В самом крайнем случае снова буду возиться с детишками в школе, хоть на полставки. Уж в этом-то мне никто не откажет.