Агент 00?. Валерий Исаев: федерация Невыгласа распорядилась средствами ужасно

— Когда я стал агентом, никто в Беларуси не изъявлял желания официально заниматься этой деятельностью. Были только Сергей Корнеев и Коля Шпилевский, настоящие монстры в своем деле. Новые агенты и теперь появляются очень редко. В 2004 году я стал первым, кто сдал экзамен и получил в торжественной обстановке лицензию. И первым заплатил за этот почтенный документ довольно большую сумму — примерно 2,5 тысячи долларов. Потом, к слову, сравнил с размером заявочного взноса в других странах и удивился: там требовали всего долларов сто. Между тем в регламенте ФИФА записано четко: федерации имеют право брать только сумму, затраченную на сам экзамен. А что там стоят карандаш да бумага…
Размер взноса не был для меня болезненным. Вопрос в том, куда федерация тратила эти деньги, ведь после меня лицензию получили еще человек семь. Дело не в деньгах, тем более что теперь, когда занимаюсь этим бизнесом, считаю: можно брать и больше. Тогда это будет хотя бы каким-то критерием отбора в эту профессию. Потому что слишком много людей считают, что быть агентом легко и просто — придешь и станешь богатым.
Сегодня слово “агент” в устах наших менеджеров, тренеров, администраторов клубов и других футбольных специалистов часто звучит как ругательство. И в принципе это можно понять, потому что в агентской деятельности творится безобразие: все занимаются тем же, что и лицензированные агенты, только без лицензии!

Бесконтрольный рынок

— Однажды мы проанализировали данные сайта ФИФА. Там зарегистрировано 260 миллионов футболистов — профессионалов и любителей. Посчитали агентов и увидели, что соотношение составляет ноль целых ноль десятых! Вместе с тем в мире постоянно происходит океан переходов. Лицензируемые агенты контролируют только рынок топовых футболистов, но если брать статистику в целом, то они, по сути, ничего не закрывают. Возьмите, к примеру, Германию. Там 23 различные лиги, причем с матчей какой-нибудь 6-й любительской ведутся прямые трансляции, а заработки в ней по 500-1500 евро. И с каждого перехода кто-то зарабатывает. Однако агентов нет и близко!

— Иными словами, теневой бизнес во всем мире.
— Конечно! И в этом принимают участие и сами агенты, и директоры клубов, и тренеры. Даже администраторы и врачи. Сегодня в структурах клубов, особенно в странах Восточной Европы, только ленивый не предлагает продать на сторону футболистов. И все получают свои проценты. На что я им обычно говорю: “Так иди и получи лицензию. Что мешает? И не работай тренером или массажистом, не жалуйся на тяжелую жизнь”. Но не идут, не хотят становиться цивилизованными агентами. Почему? Объясню.
На моей памяти один известный футболист закончил карьеру, стал сначала тренером, а после отставки — официально зарегистрированным агентом. Потом его назначили директором клуба (лицензию на агентскую деятельность, естественно, пришлось сдать). Вот, казалось бы, раз имел хорошие деньги, зачем пошел в директоры? А после его, обладавшего таким горячим опытом, направили на столь почетную должность как работа с детьми. И, насколько я представляю, он агентскую деятельность не заканчивал. Бывшие тренеры, бывшие игроки… У них везде знакомые, связи. Когда они становятся ближе к кормушке, их друзья получают большие шансы протолкнуть своих футболистов в клуб, через них идут денежные потоки. А путей, чтобы эти деньги обналичить, предостаточно. Поэтому зачем им получать лицензию, статус, если у них и так больше свободы.

— А вам, лицензированному агенту, это мешает?
— Конечно. И рынок, о котором я говорю, настолько велик и бесконтролен, что если бы сейчас в Беларуси было двести официально действующих агентов, то, поверьте, через месяц сто пятьдесят из них сдали бы лицензии.

Проблемы адаптации

— Цель агента — содействовать трудоустройству своего игрока, не так ли?
— Да. Только разница в том, что в развитых странах, где футболисты имеют очень высокую зарплату, агент, получающий с нее проценты, не заинтересован, чтобы клиент часто переходил из клуба в клуб. У нас все по-другому. Что же касается меня, то когда приступил к этой работе, начал заниматься футболистами, которые были совсем еще юными. Перспективные мальчишки, которым нет и восемнадцати, в Беларуси зарабатывают максимум долларов сто. Что может получить агент от их перехода? Ничего. Сейчас, спустя семь лет, самым старшим из моих подопечных по 25 лет. Выступают уже в национальной сборной, молодежной, то есть это состоявшиеся игроки.
Для меня важны в первую очередь результаты. Стараюсь строить отношения с белорусскими ребятами, которые имеют перспективу заиграть за пределами страны. Вот это мне интересно. Работа непростая, потому что этих парней, как и их сверстников из других профессий (официантов, поваров, строителей), адаптировать к западному миру намного тяжелее, чем, например, приезжающих к нам бразильцев или африканцев. Белорусы очень сильно от них отличаются. Почему? Потому что они такие же, как и мы: воспитывались в наших школах, неулыбчивые, скованные и сложные в общении. Вот я и занимаюсь только теми, кто хотя бы немного развит в этом плане, с кем будет легче работать за рубежом. И всегда стараюсь, если моего игрока вызывают на просмотр, отправить с ним переводчика. В моей фирме, которая осуществляет деятельность совершенно в ином направлении, есть целый штат специалистов по переводам. И мне приходится отрывать человека от его основной работы, чтобы помочь игроку быстрее адаптироваться к новым условиям.
Как правило, тренеры иностранных клубов стремятся даже не увидеть, каков футболист на поле, а пообщаться с ним день-два, посмотреть в глаза. А нашим ребятам, к сожалению, этот этап знакомства дается непросто. Немаловажную роль играет и паспорт страны не Евросоюза: от лимита на легионеров клубам никуда не деться. Поэтому они лучше возьмут африканца, для которого английский или французский является вторым языком, или бразильца, все схватывающего на лету.
Ренан Брессан, агентом которого я являюсь, буквально через месяц (!) после переезда в Беларусь уже понимал русскую речь. Конечно, прежде всего это была заслуга Юревича, который работал тренером в “Гомеле”. У Анатолия Ивановича не забалуешь!
Рассказывал, как учил в Гомеле английский, еще один мой бразильский подопечный — Майкон. Юревич за свои деньги на две недели нанял ему переводчицу с португальского. К слову, найти такого специалиста — очень большая проблема в нашей стране, особенно в областных центрах. Через пару недель Анатолий Иванович решил проверить, что получилось, и заговорил с Майконом. А тот не реагирует! Тренер безапелляционно заявил: “Даю неделю. Не выучишь язык — собираешь вещички и возвращаешься в Бразилию”. Южноамериканец сидел ночами, учил, а через неделю уже общался. Скажите, какой белорус на это пойдет? Сейчас Майкон играет в белостокской “Ягеллонии” и лихо чешет по-польски.

Помогаю во всем

— Как возникло бразильское направление в вашей работе?
— Есть такой селекционер Юрий Панфилов. Он с зимы работает в штате БАТЭ, я его рекомендовал Анатолию Капскому. Несколько лет назад Панфилов предложил белорусским клубам несколько бразильских футболистов. Рассказал про Брессана и привез его в мой родной Витебск. Это был первый наш совместный опыт. Удивительно, но местному руководству Ренан не понравился. Тогда “Витебск” тренировал россиянин Чернышов. Клуб предпочел взять трех российских игроков, которые были на три головы ниже бразильца. Видимо, так было выгоднее с точки зрения коммерции.
Конечно, Брессан тогда был еще сырой и, если бы не Юревич, думаю, заиграл бы значительно позже. И вопрос даже в том: играл ли бы в Беларуси вообще?

— Из Википедии можно почерпнуть, что изначально у Ренана было два варианта трудоустройства в Восточной Европе: “Витебск” и львовские “Карпаты”. В самом деле так?
— Нет. Просто один из владельцев “Карпат” был учредителем футбольной школы в Бразилии. А Панфилов представлял там этот клуб. Все отлажено: делегация “Карпат” приезжает в Южную Америку, снимает гостиницу, арендует поле. И на просмотр съезжаются игроки, наверное, из пятнадцати лиг. Там такой поток, что нам в Беларуси даже трудно представить.
Скажу откровенно, Панфилов мальчишку Брессана взял не в первую очередь. Он его толком и не просматривал. Ренан ему приглянулся в каком-то игровом эпизоде, но главное — взял характером. Бразильцев же можно набрать уйму, а они не заиграют. Очень важно сразу понять, как южноамериканцы выживут в наших зимах, в компании с нашими людьми, такими добродушными и отзывчивыми. А по Брессану сразу было видно: колючий. У него есть цель, и он будет к ней идти.
Привез Панфилов Ренана в Витебск. Первоначальная цена его была порядка 60 тысяч долларов. Он поучаствовал в двух играх, нормально себя проявил, но на 19-летнего мальчишку из Бразилии никто тогда не обратил внимания, руководству не понравился. И Юра поехал с ним в Киев на просмотр в “Динамо-2”. Тем временем я созвонился с Юревичем, сказал, что есть очень интересный мальчик. Анатолий Иванович с ”Гомелем" как раз был на сборах в Турции. И Ренана сразу взял. Вскоре Брессан заиграл в основном составе, потом стал лучшим игроком клуба и чемпионата Беларуси. К слову, спустя год после переезда я предлагал его БАТЭ. Но тогда бразилец еще не так ярко выглядел, его еще нужно было дорабатывать.

— В каком городе Бразилии находится школа, где его нашел Панфилов?
— Даже не скажу сразу, надо уточнить по документам. Да это и не школа в обычном понимании этого слова. Раньше туда Панфилова отправляли на месяц “Карпаты”, сейчас он ездит уже как представитель БАТЭ. Его встречают местные селекционеры, возят на различные турниры, показывают футболистов. Юра с ними общается, смотрит, связывается с Гончаренко, и двоих-троих привозит в Беларусь. Потом помогает детям быстрее изучить язык, понять наш быт.

— А сами вы в Бразилию ездили?
— Нет, ни разу.

— Полностью доверяете Юрию?
— Конечно, мы же с ним уже лет пять сотрудничаем.

— И видеоряд не требуете.
— С него — нет. Мне достаточно экспертной оценки Панфилова. Ему можно доверять. Все бразильцы, которые в разное время появлялись в нашей стране, были от него (в те годы я с Юрием еще не общался). Николас, Вагнер… В общей сложности человек семь или восемь. Они по-разному играли, но на сегодня в Беларуси есть только Брессан и Алекс. Я являюсь агентом обоих. Алекс уже более полугода в аренде у БАТЭ, борисовчане по нему пока не определились.
Бразильское направление перспективно, даже несмотря на то что ситуация в этой стране меняется. Там второй год в чемпионат инвестируются очень серьезные деньги и в первых сериях хорошие контракты. Поэтому топовые игроки сейчас из Европы возвращаются в Бразилию. Но все равно футболистов там очень много, они же на пляжах играют, на траве, каждый ребенок умеет обращаться с мячом.
Поэтому я и рекомендовал в Борисов менеджера Панфилова. С этим клубом можно цивилизованно иметь отношения. Я не лезу в их денежные вопросы, БАТЭ напрямую платит бразильским клубам.
Чтобы работать агентом, конечно, нужны финансы, скажу честно. Если брать тех же бразильцев, например, то инвестирую в нескольких ребят. Мне рекомендуют футболиста, говорят, что он стоит тридцать, сорок, ну пятьдесят тысяч долларов. Смотрю его видео, и если меня устраивает, то нахожу способ рассчитаться с клубом и предложить игрока уже в Европе, где у меня есть несколько партнеров. То есть выкупаю трансфер, игрок становится свободным агентом. И потом договариваюсь с клубом, которому футболист подошел, о том, что мы совместно ведем его дальше.
Конечно, в Беларуси из бразильцев заиграют только единицы. Из ведущих клубов сюда никто не поедет. Во-первых, деньги не те, во-вторых, пугают наши зимы. Плюс много препон по их легализации.

— Из чего складывается рыночная стоимость футболистов? Открыла немецкий сайт transfermarkt.de и увидела, что рыночная цена Брессана самая высокая среди белорусских игроков — 2 миллиона евро. Ее формирует агент?
— Не имею никакого отношения к этой сумме, которая притом несколько завышена. Сегодня цена Брессана колеблется от 1,5 до 2 миллионов евро. И зависит от того, насколько успешен клуб и сам футболист. Причем вовсе не факт, что игрок будет продан именно за такие деньги. Если БАТЭ в этом году пройдет в групповую стадию Лиги чемпионов, по жеребьевке ему попадется хороший клуб, с которым удачно сыграет, то Брессан или такой яркий футболист, как Паша Нехайчик, если кто-то из них забьет гол, станет сразу и 5 миллионов евро стоить. То есть после одной игры — и сразу до 5 миллионов! Цена формируется настолько субъективно, непрогнозируемо…

— Вот вы устроили Брессана в БАТЭ. На этом ваше взаимодействие агента и игрока закончилось?
— Нет. Хотя когда прежнее руководство БФФ в прошлом году начало бороться с лицензированными агентами, нам заявили: заключили контракт — и чтобы вас не было видно. Наверное, в Европе так и есть. Там заключил агент для футболиста контракт и все, больше не нужен. Игрок получает зарплату, платит агенту проценты. Заканчивается контракт, они опять друг друга находят. Но у нас же условия отличаются от европейских!
Приходится заниматься буквально всем. Вот, например, Паше Чесновскому я помогал разорвать контракт с МТЗ. Его не отпускали из клуба и при этом не платили зарплату. Была четырехмесячная задолженность. Я взял юриста, который подготовил документы, и вместе с нами ходил на заседания комитета по статусу и переходам. Еще я Чесновскому выбил в Витебске квартиру по госцене. А лечение? Спортивной медицины у нас нет вообще! В прошлом году Верховцову лечили колено непонятно от чего, диагноз не могли поставить. Отправил Диму в Германию, и там ему мениск вырезали. “Нафтан” полностью все оплатил. Но бывали случаи, когда я и за свой счет на лечение за рубеж футболистов отправлял. Поэтому уже задумываюсь об организации специализированной спортивной клиники. Все передвижения Верховцова, когда он был на просмотре в “Селтике” и “Эвертоне”, я также оплачивал.
В киевском “Динамо” есть один мальчишка интересный, Раджабов. Ему тоже помогаю во всем, хожу постоянно в институт, чтобы он учился. Через федерацию решаю вопросы с армией. Или возьмем Филиппа Рудика из БАТЭ. Он россиянин. Но несколько лет назад я с ним посоветовался и обратился к помощнику генерального директора БФФ Сергею Ильичу. Сергей Николаевич, насколько позволяла ему компетенция, помогал, а вид на жительство в Беларуси мы получали на общих основаниях после всех необходимых процедур.
Это у Брессана все устроилось быстро, потому что президент приехал на закладку капсулы нового борисовского стадиона и, узнав про проблему, за две секунды дал команду. И за три недели нас сделали белорусами. Жаль только, Лукашенко не может повлиять на ФИФА. И приходится ждать января, когда исполнится пять лет, как Ренан играет в Беларуси. Он уже получил белорусский паспорт и надеется, что зимой получит возможность выступать за нашу национальную команду.

— Натурализация Брессана — ваша идея?
— Она возникла у Юревича и у меня, когда Ренан еще играл в “Гомеле”. Футболист с удовольствием поддержал идею, но в областном центре осуществить эту процедуру было нереально. Все решилось, только когда бразилец стал игроком БАТЭ. Заслуга в получении Брессаном белорусского паспорта на сто процентов принадлежит Анатолию Капскому и сотрудникам его клуба.
Когда футболист играет в БАТЭ или минском “Динамо”, то переживать за него нечего, он не требует никакой дополнительной заботы. Там все проблемы решены. Поэтому я абсолютно спокоен, например, за Станислава Драгуна, выступающего за динамовский клуб. Ему там созданы все условия, даже нечего корректировать. И исходя из того, как Стас относится сам к себе, как относятся к нему в команде, уверен, что в ближайшее время Драгун станет большим игроком.
Мы с ребятами постоянно созваниваемся, и футболисты серьезных клубов, как правило, не нуждаются в моей помощи. К примеру, тому же Брессану сотрудники БАТЭ помогли найти квартиру, клуб ее оплачивает и так далее.

— Вели ли вы переговоры о повышении зарплаты бразильцу?
— Конечно, общался на эту тему с Анатолием Анатольевичем. Сейчас зарплата Ренана не та, что была изначально. Она повысилась процентов на сорок. Но надо понимать, что бывают ситуации, когда не стоит вести такие переговоры. У Брессана не самая большая зарплата в БАТЭ. И он относится к этому с пониманием.

— Есть ли у бразильца предложения от европейских клубов?
— Да, правда, не очень активные. Мы решили до января доиграть, чтобы получить статус футболиста национальной команды. И выступать за сборную. Если его позовут, конечно. В Борисове у Брессана более чем хорошие условия, несмотря на кризис. Сегодня есть только два клуба, которые в валютном эквиваленте выполняют свои обязательства: БАТЭ и “Динамо” (Минск).
Ну и, конечно, в БАТЭ атмосфера. То, как Капский относится к футболистам, просто невероятно, скажу честно. Вот недавно клуб заключил контракт с еще одним моим подопечным — Кунцевичем. Мальчик получил серьезную травму, надорвал крестообразную связку. Так его отправили лечиться за границу, хотя он даже за клуб не играл. БАТЭ — команда, где дорожат футболистами. Игроки — белорусы, такие же как и мы. И клуб от них зависит, других у него не будет. Он это понимает, поэтому и является лидером в Беларуси. Анатолий Анатольевич контролирует все процессы в команде. И можно сказать, что Капский, занимаясь дальнейшим трудоустройством своих футболистов, справляется с этими функциями профессиональнее и добросовестнее любого агента.

— Это, наверное, дар.
— Не сомневаюсь. Он человек одержимый и много времени на это тратит. Напомню, БАТЭ стал первым белорусским клубом, взявшим к себе в структуру селекционера. Обычно эти функции выполняет спортивный директор — там, где он есть. Хотя, как видится, не везде спортивный директор вообще понимает, что происходит в мире футбола.

— А соответствовали бы спортивные директоры своему статусу, тогда и услуги агентов не нужны.
— Верно. Так надо учиться! Вот я побыл в Киеве и обратил внимание: структура местного клуба не сравнима даже со структурой нашей федерации, в том числе и по квалификации специалистов. У них есть “Динамо” (Киев), “Динамо-2”, а также молодежный состав, в котором два тренера — Хацкевич и Белькевич плюс специалист по технической подготовке, по физической, два массажиста, два врача. Да у нас в национальной сборной такого нет! А где взять специалистов? Просто же так они не рождаются, их надо учить.
А то, что Невыглас отчитался по программе “Pro”, так это для галочки. Вроде и хорошо, что деньги (по 3-5 тысяч долларов с каждого тренера) не уходят на Украину, в Россию. Но кто учит? Посмотрите для интереса список. И вы тоже придете к выводу, что качество обучения хромает.

Никуда не тороплюсь

— Вы обронили фразу, что прежнее руководство федерации боролось с агентами.
— Не пойму, с кем оно боролось, раз нас всего три человека было. Один за границей жил, второй потом директором клуба стал. Зачем строить козни? И так были сложности в законодательстве, в классификаторе такой профессии “спортивный агент” не существовало. Когда я сдал экзамен, ни одна компания не хотела страховать.

— А страховка, насколько помню, нужна на сто тысяч долларов на пять лет.
— Три года назад платили сто долларов, сейчас пятьсот. Мы и сегодня страхуемся как обычные менеджеры, а не спортивные агенты. Компании видят, что ничего не происходит, выплачивать не надо, и идут нам навстречу.
Прежняя федерация на несколько агентов создала целую комиссию из трех человек с непонятными полномочиями. Представляете, члены этой комиссии сами работают в клубах и залазят в отношения агентов с другими клубами! Это придумала БФФ, взявшая тогда на работу юриста-международника, господина Карнаушенко, по его собственным словам, легкоатлета. Он объехал все клубы, рассказывал о лицензированных агентах очень плохо, негативно, напрямую. Сейчас от этого открещивается. А ему Невыглас дал добро, чтобы так себя вел, нам футболисты рассказывали. Мы отправили письмо в БФФ по этому поводу.
Карнаушенко написал регламент по агентской деятельности. Но “написал” — неточное выражение. Он его передрал из регламента РФС, буквально слово в слово. Причем, уверен, этот документ не согласован с ФИФА, потому что мы писали в БФФ письма, просили показать соответствующую бумагу, но ответа не было. С нами никто не посчитал нужным даже обсудить проект.
А ведь в регламенте есть пункты, которые создали дополнительную волокиту. Мы должны были стать индивидуальными предпринимателями. Нас обязали сдавать налоговую декларацию. По какому праву? Регламент БФФ также требует, чтобы мы предоставляли дополнительный документ о том, что свой экземпляр договора футболист получил. В принципе не вижу в этом ничего плохого, сам всегда стараюсь отдавать. Но это же наше внутреннее дело.

— Возможно, такое требование — проявление заботы федерации о защите прав футболиста.
— Пусть лучше сделают аудит, сколько футболистов имеют на руках контракты с клубами! Договор игрока с клубом — это его устав. Он его заключил и несколько лет по нему живет. Так я скажу, что процентов семьдесят футболистов не имеют его на руках! Не забирают и все. Почему? Менталитет такой. Потому что нас так учили всю жизнь. Мы про контракт вспоминаем только тогда, когда нам перестают платить зарплату.

— Почему клубы сами не отдают договоры игрокам? Не потому же, чтобы потом манипулировать?
— Честно говоря, я не понимаю таких вещей. Возможно, названная причина тоже присутствует, чтобы футболисты не знали, что они на самом деле там подписывали. Хотя такого, как было в бандитские времена, сейчас нет. Контракты регистрируются в федерации. Так что лет пять уже все цивилизованно.

— Что-то очень маленький срок цивилизованно…
— Все потихоньку приходит в соответствие. Я сам, например, по неопытности первые контракты заключал, тоже передирая российские. Но потом пришел к выводу, что нужен такой, какой дала ФИФА. А там все просто: ты мой агент и представляешь мои интересы. Не более того. Ведь это на самом деле так: футболист может прийти и в любой момент сказать агенту: извини, спасибо за внимание.

— А как же отступное?
— С недавних пор я его не пишу. Потому что нужно поступать так, чтобы игрок не послал тебя подальше. Я видел, как агенты пишут и сто тысяч долларов, и двести, а россияне — по миллиону. У восточных соседей вообще бандитизм, они сейчас пытаются навести порядок. Агенту запрещено работать в клубах, федерации, но в России я сталкивался с тем, что агентом был спортивный директор клуба высшей лиги. Они устраивают это для того, чтобы посторонних не допустить к кормушке. Сотрудник клуба получает лицензию и заключает договоры со всеми футболистами, которые приходят. Если игрок отказывается, его просто отфутболивают.
В своих контрактах я вообще не пишу размер вознаграждения. Вот заключил мальчишка со мной соглашение, я его устроил в клуб, он получает сто или двести долларов. Что мне с него забрать? А меня Карнаушенко из федерации клюет: “Нет, ты обязан, пиши, что забираешь проценты”. А я не забираю! Кто придумал такое? Ни ФИФА, ни наше законодательство не регламентируют такие вещи. Хоть свои деньги вноси.

— А с футболистами, которые уже чего-то достигли, как прописываете свое вознаграждение?
— Составляем дополнительное соглашение к агентскому договору. Из тех своих подопечных, кто играет в Беларуси, я забираю деньги только у процентов десяти. По остальным жду.

— До каких пор?
— Считаю, что можно уже говорить о вознаграждении, когда игрок получает 8-10 тысяч долларов. Хотя какой-то твердой планки нет. И скажу, что в Беларуси вообще непросто забрать у футболиста свои проценты. Это очень серьезный момент.

— То есть?
— Футболист может брыкаться. Приходится объяснять, находить компромисс.

— Ну, правильно, у него же семья. И девушка…
— …которая забирает все карточки и даже карманные деньги.

— Сколько футболистов вы ведете в общей сложности?
— Сейчас порядка двадцати человек, белорусов и бразильцев.
Чем дольше я работаю, тем больше прихожу к мнению, что задача агента — находить баланс между интересами футболиста и интересами клуба. И, признаюсь, это очень тяжело — довести до игрока, что есть интересы клуба. Но это кажется мне важным.

— Налажены ли у вас постоянные связи с клубами?
— Нет. Есть футболист — предложил. Подошел он клубу — заключили договор, рассчитались. Это и есть мой основной заработок, как агента. В Беларуси в высшей лиге осталось, может, два-три клуба, с которыми я еще не имел отношений.

— Каковы, на ваш взгляд, критерии успешности для агента?
— Пока для меня мерило успеха — то, что мои футболисты играют в минском “Динамо” и БАТЭ. Это объективный критерий, так как считаю, что игроки “Динамо” и БАТЭ в ближайшее время будут выступать за очень успешные клубы. Есть только определенные временные рамки. Но я никуда не тороплюсь, самому старшему моему футболисту — 25 лет.

Повсюду многостаночники

— В БФФ пришло новое руководство. Изменилась ли политика в отношении агентов?
— Нас перестали дергать. По-моему, там адекватные люди.

— Какая помощь от федерации вам нужна?
— Да никакая. Думаю, в ближайшее время агентская деятельность вообще уйдет из-под юрисдикции ФИФА под опеку национального законодательства.
Федерация должна была создать не комиссию для борьбы с агентами, а отдел, чтобы были футбольные поля в городах. А для этого нужны специалисты. Которых нет. Но ничего придумывать не надо. Нужно определиться со страной, где есть поля зимой и летом, и отправить туда людей учиться.

— УЕФА вроде выделял БФФ поля с искусственным покрытием.
— Да, причем бесплатно. И федерация решала, какому городу отдать. Витебск получил. Чтобы быстрее перерезать ленточку (а времени было лишь два месяца), подогрев сделали электрический. Он дешевый в монтаже. А в эксплуатации?! Они даже боятся его включать!

— Счетчик, наверное, крутится как сумасшедший.
— Но никто же не просчитал, что будет через четыре года. И зиму поле стояло под снегом, его даже не чистили и подогрев не включали. Еще один важный момент: требование международной федерации — чтобы покрытия, которые она выделяет, не использовались в коммерческих целях.

— То есть на них зарабатывать нельзя?
— Вот именно. А вы поинтересуйтесь, сколько они берут. Знаю, что детские школы, не принадлежащие “Витебску”, за тренировки на поле платят деньги клубу. Сначала покрытие принадлежало городу, который поставил освещение, но заплатить за него не смог. И город от поля избавился, отдал его клубу. Этот долг на “Витебске” так и висит…
То есть УЕФА хотел, чтобы дети занимались бесплатно, а на деле получается совсем иное.
Прежняя федерация имела серьезные деньги, финансирования хватало, чтобы навести порядок. Но что сделано? В отчетах пишут про стадионы, детские площадки. Однако давайте говорить так: в стране нет ни одного футбольного стадиона, ни одного травяного покрытия, которое соответствовало бы требованиям ФИФА.
Они понастроили детских площадок с искусственным покрытием. Насколько понимаю, в этом им тоже помогала международная федерация. Но дело в том, что эти площадки не для профессионального футбола. Они за рубежом стоят во дворах, на них играют бесплатно. А на наши площадки никого не пускают! Закрыты на замок. И нужны только для того, что кто-нибудь приехал и перерезал ленточку. Запустят детей, оденут их в форму. Потом форму заберут назад. И скажут, что вот, открыли очередное поле. Это же везде так!
Но мало того, эти площадки травмоопасны. Они построены впопыхах, без нормальных подушек, там цемент внизу. Вот скажите, у нас, особенно в Витебском, северном, регионе, какой был смысл их укладывать? Летом на них жарко. Их необходимо поливать, но никто, естественно, этого не делает. Они очень жесткие. Если пройдет дождь, дети могут ломать руки-ноги.
Я считаю, что та федерация просто ужасно распорядилась средствами, которые у нее были. Никакой базы не создано! И ведь мы еще не говорим о турнирах. Да дети просто не одеты, не обуты. В Витебске, например, три-четыре школы. Я знаю, сколько там групп и в каких условиях они тренируются. Мячи тренерами перешиваются. Так нужно было начать с аудита и выяснить, сколько в Беларуси школ. И тогда не надо будет какие-то истории рассказывать про акцию “День футбола”: приедут, тридцать мячей кинут, и все. А мячи — одна-две тренировки и рассыпаются.

— Подарочные, назовем их так.
— Конечно. И ничего та федерация для развития базы детского футбола не сделала. Хотя получала от международных структур миллионы долларов. А поступали же еще деньги за трансляции…
Финансирование есть. Самое главное, что везде не хватает специалистов. Они нигде не учатся на те профессии, в которых трудятся. Повсюду многостаночники. Приходят в мир футбола с тем багажом, который заработали за прежние годы. Внедряют технологии, по которым работали тридцать лет назад.

— Проблема кадров в спорте вообще стоит очень остро.
— У меня футболисты учатся в пединституте. И я постоянно сталкиваюсь с проблемами, когда им надо сдавать сессию. Однажды заглянул в их книжки, и мне плохо стало. Один местный деятель обязал игроков, сдававших ему очередной экзамен, покупать брошюру, которую он написал. Я с трудом ее прочитал. Слово социализм встречается раз пять! По-моему, передрал откуда-то. Товарищ был под следствием, сидел месяца два. Теперь опять работает в этом же институте. Кого они выпускают? Куда?
Вот я, занимаясь попутно агентской деятельностью, открыл турфирму. С ней было удобно на сборы отправлять футболистов. Набрал молодых ребят со знанием языков, они владели тремя-четырьмя сразу, закончили по два вуза. Я год помучился и закрыл фирму. Почему? Потому что еще раз говорю: они все одинаковые, что футболисты, что ребята других профессий. Это наши дети. Они говорили мне так: дай больше зарплату, проценты не надо. То есть зарабатывать сами категорически не хотели.
Вы же посмотрите, что сейчас в стране происходит. Непонятно, по каким критериям в спорте назначают тех или иных специалистов. За относительно короткое время в Витебске были поставлены новые председатель облспорткомитета, руководитель клуба и директор стадиона. Однако посмотрите, кем эти спортивные “спецы” работали раньше: первый — командир дивизии, второй — преподаватель в мединституте, третий — бизнесмен и исполнитель песен. И что мы видим теперь? Первый из них отчитался за сотню футбольных полей в Витебске, хотя на самом деле пока не появилось ни одного. Второй прикладывает “титанические усилия” по поднятию витебского футбола на мировой уровень, а на самом деле с его приходом в клуб ситуация изменилась только в худшую сторону.
Каждый должен заниматься своим делом. Считаю, что сегодня любой менеджер в клубе (я даже не говорю про федерацию) должен знать английский язык. Ведь их же хватает, сколько студентов выпускают наши вузы! Но как устроить этого студента, если в том кресле еще сидит его дядя, работавший прежде в каком-нибудь исполкоме, дядя, которому надо еще десять лет продержаться где-нибудь на теплом месте.
В областные, городские федерации понасадили чиновников, которые даже не знают, что происходит в футболе, не владеют информацией. Их поставили, чтобы приехали в Минск и продемонстрировали административный ресурс. Кому он нужен? В Витебске создали команду по пляжному футболу. Но тренируется она в зале. Зачем развивать что-то искусственное? Ради чего люди тратят энергию? Лучше бы пустили ее на футбол…