Кари Хейккиля: кабинет министра. Без напора и вода не льется

Хозяин кабинета встретил журналиста “ПБ” радушно и не без юмора: “На каком языке будем общаться? Да на ваш выбор: английский, финский, итальянский, русский, белорусский…” Не владея языком Суоми, решил остановиться на первом из предложенных вариантов. Для вплотную приступившего вчера к новой работе Кари ХЕЙККИЛИ он из неродных, очевидно, пока все еще наиболее удобен.

— Кари, не было ли у вас соблазна прибыть в Минск все же чуть раньше, чтобы успеть на финал Кубка Беларуси?
— Еще две или три недели назад мы решили, что я приеду именно сейчас. Все-таки главное в эти дни — предстоящие матчи “Динамо” в КХЛ. А потом уже начну наблюдать за белорусской лигой. И планирую делать это как можно чаще.

— Можете ли вы сказать, что сейчас информированы о сборной Беларуси лучше, чем две недели назад?

— Да. Я уже имею хоть какое-то представление, кто есть кто. Для меня это важно. Если слышу новую фамилию, стараюсь запомнить, как этот хоккеист выглядит. Вот смотрите, у меня на мониторе компьютера фотографии игроков. Изучаю.

— В составе национальной команды много незнакомых имен?
— Достаточно… Знаю где-то половину хоккеистов, видел их в деле. Но, понятно, не всех.

— Уверен, что на родине вас постоянно спрашивали: что за страна, в которую вы едете работать, какой там хоккей и так далее? Что отвечали?
— Вообще-то финны знают о Беларуси мало. И о вашем хоккее, национальном чемпионате тоже. Конечно, вопросов хватало. Я отвечал, что для меня эта страна более европейская по сравнению, скажем, с Россией. Она находится довольно близко от Финляндии, особенно если сравнивать с Магнитогорском. Так что, можно сказать, после пяти лет в России я оказался почти дома.

— В чем именно, по-вашему, заключается разница между Россией и Беларусью?
— Мое первое ощущение было таким: здесь люди больше похожи на европейцев. Они чаще улыбаются, больше знают о Европе и интересуются ею.

— Реально ли в финских теленовостях увидеть сюжет о Беларуси?
— Как я отметил, информации совсем немного. Даже не знаю почему. У людей Беларусь ассоциируется с Россией — может, потому, что на финском языке она называется Валко-Веняйя, что дословно переводится как Белая Россия. Поэтому часто возникает путаница. Многие финны вообще не имеют представления, что существует такая страна, Беларусь.

— Экономика нашей державы нынче переживает не лучшие времена. Вас это не настораживает?
— Честно говоря, больше думаю непосредственно о своей работе. Тем более что пробыл в Беларуси совсем мало.

— Является ли справедливым мнение, что главная проблема Кари Хейккили на данный момент — отсутствие пресловутого опыта работы со сборными? Или есть более насущные проблемы?
— Ха, сложностей всегда хватает. Для меня эта работа новая, но в то же время и обычная. В данный момент сборная — оптимальный вариант. Я шестнадцать лет возглавлял клубы, занимался ежедневной работой. И в ходе прошлого сезона подумал: все, хватит. Сейчас рад, что стал у руля национальной команды. Непосредственно на льду, в ходе тренировок никакой разницы нет. Просто не придется заниматься с хоккеистами каждое утро или вообще дважды в день. В этом и есть отличие. А нехватку опыта работы со сборными не считаю проблемой.

— Пытались ли вы консультироваться с более искушенными в этой части коллегами?
— Нет. Конечно, я разговариваю с людьми, интересуюсь их мнением, читаю газеты. Это полезно. Но у меня в голове свой план, которого стараюсь придерживаться. Потому что верю в то, что делаю.

— Вечный конфликт: у совмещающего работу в клубе и сборной тренера очень плотный график и большая нагрузка. А у освобожденного — риск потерять хватку заодно с чувством команды…
— Конечно, в клубе специфика другая. Особенно когда приходит пора плей-офф, то постоянно ощущаешь сильное давление, потому что не знаешь, что будет через неделю.
В сборной все происходит быстро: мы выступим в каком-то турнире, проведем несколько игр за короткий отрезок времени и разъедемся. То есть здесь больше интервалы, а это значит, что мне надо будет по- другому готовиться. Нервная система должна где-то брать эмоции. Для меня это вызов. В клубе же — ежедневная работа, заходишь в раздевалку и сразу чувствуешь, что происходит в коллективе.

— Будете волноваться, когда придет пора дебютного матча сборной Беларуси под вашим руководством?
— Безусловно, как всегда. Не скажу, что я такой уж нервный человек. Но, если не испытываешь давления, возбуждения, ты просто не выполняешь свою работу на сто процентов.

— Контракт вменяет вам в обязанности работу исключительно с национальной сборной. Или на уровне его пунктов либо хотя бы устных пожеланий федерации вы будете плотно сотрудничать и с молодежной и юношеской командами?
— Вообще-то моя задача — тренировать главную команду. Это приоритет. Хотя если будет свободное время и кто-то попросит меня о помощи, не откажу.

— Как полагаете, существует ли понятие “финский стиль хоккея”? Или он, как и другие, растворился в некоем общемировом?
— Мне кажется, в Финляндии все-таки своя система. Она существует на протяжении многих лет. В Швеции, Чехии, России — везде есть особенности. Хотя действительно различия стираются. Десять лет назад шведские команды больше отличались от финских, чем сейчас. Стили игры несколько приблизились друг к другу, тем не менее нельзя говорить, что различия исчезли. Взять, к примеру, чемпионат Финляндии. У нас команды всегда действовали очень активно. Но сейчас они стараются еще и контролировать шайбу как можно больше. Думаю, финские тренеры работают очень хорошо. Они помогают молодым ребятам прогрессировать. Наш хоккей постоянно теряет игроков, которые уезжают в Швецию, Швейцарию, НХЛ, теперь еще и в КХЛ. И все же уровень чемпионата Финляндии остается высоким. Постоянно появляется много юных талантов.

— Судя по всему, вы противник излишеств. В Магнитогорске ностальгируют по временам ледовых флешмобов в исполнении игроков, которые сошли на нет с вашим появлением…
— Честно признаюсь, мой приход в “Металлург” не имел к этому никакого отношения. О всяческих шоу после финальной сирены слышал, но никогда их не видел. Прежде в команде были другие игроки — в частности, чехи. Вроде бы они все это и устраивали. В любом случае у меня возражений против такого рода представлений нет. Пусть делают что хотят.

— Случались ли в вашей тренерской или игровой карьере более обидные неудачи, чем в минувшем сезоне, когда до цели не хватило одной шайбы?
— Разумеется, я был разочарован, когда в седьмом матче финала Восточной конференции мы уступили “Салавату Юлаеву” — 0:1. Но, пожалуй, самым обидным стало поражение, которое в свое время потерпел руководимый мною ярославский “Локомотив” от “Ак Барса”. Мы пропустили решающую шайбу в заключительном периоде последнего матча финальной серии. Все было в наших руках, однако не использовали шанс.

— То, что срок действия вашего контракта с ФХРБ зависит от попадания нашей сборной на Олимпиаду, скорее отягощает или мобилизует?
— Как уже сказал, мне необходимо какое-то давление. Как, думаю, и всем. Без напора не льется даже вода! Но не зацикливаюсь на том, как долго здесь пробуду. Подписал контракт и буду его выполнять. Концентрируюсь на своей работе и постараюсь сделать все, что могу. Хотя, конечно, цель — попасть на Олимпиаду.

— Не маловато времени для того, чтобы привыкнуть вам к команде и команды к вам? Фактически — один чемпионат мира до олимпийской квалификации, а свидания с подопечными эпизодические.
— Да, это непростая задача. Тем более что я не собираюсь вызывать всех опытных игроков на каждый турнир. У них и так большая занятость в клубах, поэтому во время пауз не хочется нагружать ребят еще и в сборной. Планирую просто встретиться с ними, установить контакт, рассказать, чего жду от сезона. Другое дело — хоккеисты, в своих командах выходящие на лед редко. Например, вратари, которым не хватает игровой практики. Их хотелось бы видеть в национальной дружине. Надо будет в первую очередь проверить молодежь. Посмотреть, есть ли большие таланты, игроки, способные всех удивить. Короче говоря, посмотрим. Перед чемпионатом мира у нас будет месяц на подготовку. Думаю, этого достаточно. Тем более что в 2012-м турнир начнется на неделю позже, чем обычно.

— Вам вообще удобнее работать со звездной командой или с управляемой?
— В моих клубах — в частности, российских — хватало настоящих звезд. Проблем не было. Хотя, конечно, команде всегда необходимы дисциплина и сплоченность. Надо следовать системе.

— Могли бы вы оставить вне состава звездного игрока, который, на ваш взгляд, на данный момент уступает менее именитому?
— Конечно. Здесь важна не фамилия, а то, на что хоккеист сейчас способен. Но, думаю, в Беларуси такого рода проблем не будет. Я уже встречался с вашими звездами, выступающими в НХЛ. Кажется, они находятся в отличной форме.

— Часто ли приходилось выдерживать прессинг журналистов? И вообще как развиваются ваши взаимоотношения со СМИ?
— Никаких проблем с прессой у меня не было. Хотя давление с ее стороны испытывает каждый тренер. Но ничего страшного. Тем более что, во-первых, читаю не так уж много газет. Бесспорно, мою работу оценивают, высказываются какие-то мнения. Однако для меня главное, что я сам знаю, что делаю. А во-вторых, если журналисты и пишут неправду, я никогда не стану звонить им и требовать извинений. Некоторые тренеры нервничают из-за таких вещей, но я отношусь к этому спокойно.

— Но вы ведь знаете русский. Это наше интервью прочтете?
— Ха-ха, посмотрим, правильно ли вы все напишете! А если серьезно, то да, такие вещи читаю. Но в газетах нередко появляются и всяческие слухи, кривотолки. Пишут, чего никогда не было. Несколько раз бывало, что журналисты публиковали слова, которые я вообще не произносил. Однако я их никогда не поправлял. Потому что знаю: если начну оправдываться, то лишь привлеку к этой теме ненужное внимание.

— Самая нелепая вещь, которую о вас писали?
— Даже не знаю. Мне часто приписывали конфликты, которых не было. Конечно, иногда я могу разозлиться на какого-то игрока. Но это длится недолго, потом все нормализуется. А журналисты раздувают из мухи слона.

— Вы производите двоякое впечатление. Как будто не лишены чувства юмора и вместе с тем не слишком-то улыбчивы…
— Наверное, это потому, что я серьезный человек. Начав дело, стремлюсь довести его до конца. Если решил покрасить свой дом, то полностью. А не так, что одну стену сделаем сейчас, а остальные отложим до следующего года. Такой вот я. Дома у меня всегда порядок, организованность. Не могу жить, когда вокруг неразбериха, люблю системность. Мне надо знать, где что лежит. И когда принимаюсь за какое-то дело, стремлюсь сразу увидеть общую картину.

— Финны имеют репутацию довольно замкнутых людей. Или это всего лишь стереотип?
— Некоторые мои соотечественники и впрямь такие. В этом плане мы между россиянами и шведами. В Швеции народ более открытый, в России — сдержаннее. Русские обычно не демонстрируют сильных эмоций, особенно если они тебя не знают. Что ж, можно вспомнить историю Финляндии. Когда-то наша страна принадлежала Швеции, затем — России. И мы что-то взяли у обеих.

— То, что канадские мобилизующие лозунги вам чужды, уже понятно. А как быть с мероприятиями “тим-билдинга”? При североамериканских тренерах наша сборная накануне мировых чемпионатов выбиралась на природу, устраивала экскурсии за кулисы цирка, посещала базу спецназа…
— Отношусь к таким вещам совершенно нормально. Я и сам не раз говорил работникам своих клубов: мол, когда команда на выезде, пусть организуют встречу жен и подруг хоккеистов, сводят их в театр или еще куда-нибудь. Это приносит пользу — семьи знакомятся друг с другом. И сами ребята чувствуют, что об их супругах в клубе заботятся, когда их самих нет дома.

— Кого из коллег можете назвать близким другом, а кого — примером для подражания?
— В Финляндии у меня сложились приятельские отношения со многими тренерами. К примеру, с Юккой Ялоненом. Когда есть свободное время, можем встретиться, поговорить. Минувшим летом пообщались с Ристо Дуфвой, обменялись кое-какой информацией. В России, конечно, с этим сложнее. На родине-то я знаю коллег очень много лет. Страна, сами понимаете, небольшая. В КХЛ же общение в основном происходит непосредственно после матчей. Что касается примера… Хм, назову человека из мира футбола — Свена-Ерана Эрикссона. В 90-х годах, работая в Италии, швед опередил свое время лет на десять. Он вводил всякие новшества — к примеру, приглашал в команду психолога. У Эрикссона была система, которая приносила результаты.

— Интересуетесь футболом?
— Ну, я же играл в Италии, где этот вид спорта чрезвычайно популярен. Ходил там иногда на матчи, бывал на стадионах и в Англии. Но не могу назвать себя футбольным болельщиком. Даже не знаю, какая сборная сильнее — Финляндии или Беларуси.

— В Беларуси сейчас выступает не так уж мало ваших соотечественников: в “Динамо” Лайне и Каралахти, в “Юности” Окса, в “Гомеле” Хаккинен, теперь вот в “Неман” приехал Тухканен… С кем-то знакомы ближе?
— Лучше всего знаю Каралахти, но он никогда не играл в моих командах. Что касается Лайне, то мне известно, что есть такой хоккеист. Но и не более того — ведь я давно не работал в Финляндии… А Окса, кажется, выступал за “Блюз”. Это хороший вратарь, но мы с ним не знакомы.

— А что скажете о Каралахти как о человеке?
— Хороший парень, позитивный, с лидерскими качествами. Он может быть веселым, но и серьезным тоже. Надеюсь, Йере сумеет помочь “Динамо”. Не думаю, что минский клуб сейчас рискует, приглашая его. В последние три года Каралахти вел нормальный образ жизни. Он прошел суровую жизненную школу, но в конце концов повзрослел.

— В ваших командах были игроки, у которых возникали аналогичные проблемы с наркотиками и алкоголем?
— Нет.

— Среди ваших хобби, озвученных на августовской пресс-конференции, наряду с тривиальными присутствует и оригинальное. Какова история вашего пилотского удостоверения?
— Я получил лицензию в 1987 году. Всегда любил самолеты. Кстати, даже в армии меня определили в авиацию. Тогда я, правда, не летал — попал в часть в Тампере, откуда была возможность выбираться на хоккейные тренировки. Позже стал пилотом, у меня был свой самолет. Регулярно летал лет 13. Но затем возглавил “Кярпят”, и времени на это хобби не осталось. А если несколько лет не сидишь за штурвалом, то теряешь уверенность. Управлял 10 или даже 15 разными видами самолетов, в том числе гидропланами. Самый большой из них вмещал шесть человек. Самый длинный мой полет — из Тампере в Данию. А последний раз занимался этим делом в 2003 году. Кстати, вчера в аэропорту Хельсинки встретил старого знакомого. Раньше он работал в финской федерации хоккея, а теперь стал профессиональным летчиком, собирается работать в авиакомпании Казахстана. Этот человек тоже сказал мне: мол, давай возвращайся в авиацию. Но сейчас у меня нет ни самолета, ни времени.

— Что сложнее: управлять самолетом или хоккейной командой?
— Скажу так: если ты в воздухе совершишь ошибку, то можешь попрощаться с жизнью. Надо все время следовать определенным правилам. В хоккее же промахи все-таки не смертельны…

— Вы сейчас в процессе поиска квартиры. Есть какие-то предпочтения?
— Да, изучаю варианты. Хочу быстрее определиться, чтобы не жить в отеле. Мне не нужны роскошные апартаменты, но хочется поселиться в нормальном месте. Если будет красивый вид на город, озеро, парк, то это только плюс. В России у меня были хорошие квартиры — надеюсь, здесь будет так же. В Минске красивые дома, и сам город мне нравится. Очень чистый.

— Эта фраза давно превратилась в банальность…
— Но минская аккуратность действительно бросается в глаза. У меня ведь собака, так что привык смотреть под ноги — нет ли битого стекла. В белорусской столице пока видел его лишь однажды. А в России везде пивные бутылки. В Финляндии тоже чисто — хотя, скажем, воскресным утром в Хельсинки или Тампере хватает мусора. После вечера субботы…