После славы. Александр Миневский: все было здорово...

Он прав — зевающие минчане покорно выстраиваются в змеевидную очередь и (привыкли?) переговариваются отнюдь не об этом казусе, так впечатлившем немца со стажем. Миневский покинул Беларусь еще в 92-м и с тех пор бывает в стране только наездами. На сей раз он приехал специально, на празднование 30-летия первого золота минского СКА. И сразу после нашей беседы помчится на автовокзал, а оттуда в родной Гродно — почти проездом. Затем в Белосток, где оставил машину, и дальше в Германию — там теперь его дом…
— В Польше сейчас дороги строят — к футбольному ЕURO. Простоял там в пробках шестнадцать часов. Но ни секунды не пожалел о решении выбраться в Минск. Ведь встретился с людьми, которых не видел больше двадцати лет. Жаль, конечно, что не все смогли собраться. Миши Якимовича не было, Сани Тучкина. Но уже сказал большое спасибо директору СКА Павлу Владимировичу Галкину. Этот праздник — большое дело. И не столько даже для популяризации гандбола, сколько для нас, бывших армейцев. Ну, согласись, когда мы еще сможем так встретиться?

— В прессе была статья о том, как устроились армейцы, принесшие славу белорусскому гандболу, в новой жизни. Так вот, в комментариях читателей сквозила горечь. Немногие из вас заняли в обществе место, подобающее спортивным успехам…
— Ну, не все же рождаются запакованными звездами. Кто-то должен был стать и простым человеком.

— Говоря о звездах, ты, конечно, Шевцова имел в виду?
— К Юре вообще никаких вопросов. Это человек, заслуженный во всех отношениях — и как спортсмен, и как личность. Прирожденный лидер. В том СКА были две глыбы — Шевцов и Каршакевич. Но если Саша держался ближе к Мироновичу, то Юра очень любил возиться с молодняком. Собирал нас вместе и рассказывал, как надо жить. Мы внимали с открытыми ртами, потому что Шевцов — человек интеллигентный и уравновешенный, никогда не терял головы и всегда знал, что делать. Таких любят везде. Потому и в тренерской профессии Юра с его опытом и умением общаться нашел себя практически сразу. Каршакевич — это талант от бога. И у Шевцова он, конечно, был. Но все же Юра всегда добивался своего упорным трудом. А Саше все давалось проще. Он как Марадона, только гандбольный.

— Какое место отведешь в строю знаменитых армейцев Миневскому-старшему?
— Ну, между Шевцовым и Каршакевичем себя точно не поставлю. Я обыкновенный человек, которому посчастливилось попасть в выдающуюся звездную компанию. Надеюсь, иногда этой команде помогал. Потянул пару очень важных игр. Например, финал Кубка чемпионов 1990 года — дома против “Барсы”. Или плей-офф за выход на первый чемпионат Европы против австрийцев. Как-то прочитал интервью Мироновича. Там Спартак Петрович сказал, что вратари, мол, были в СКА слабым звеном. Полностью согласен.
Но мы же и росли как сорняки. Сами в футбол погоняли, потом нас позвали — стали в ворота. Вратарскому ремеслу никто толком не учил. До всего доходили самостоятельно. Впрочем, не снимаю с себя вины за то, что в 96-м мы не отобрались на чемпионат Европы. Надо было пару раз отбить важные мячи. Но не вышло — пусть люди меня простят. Слышал, сейчас в сборной с вратарями работают целенаправленно. И это очень хорошо. Ведь в современном гандболе роль голкипера колоссальна. Чтобы команда победила, надо отбивать даже не половину, а процентов шестьдесят летящих в ворота мячей.

— В твоем возрасте, оглядываясь на прожитое, часто говорят: будь вторая попытка, кое-что сделал бы по-другому…
— Ошибок в жизни наделал, конечно, уйму. Но ведь характер не изменишь. У меня и отец такой был — если что-то не нравилось, он прямо в глаза и говорил. Брат младший такой же заводной.

— Это точно…
— Имеешь в виду казино и все остальное? Надо понимать, что любой спортсмен сам по себе игрок. Ему постоянно нужен адреналин. И если он где-то его недополучает, то ищет в другом месте.

— На это Спартак Петрович мог бы резонно заметить: так ты его на тренировках получай, а если нагрузок не хватает, придется добавить…
— И будет прав, конечно. Но, значит, на тренировках не тот адреналин. Не хочу выгораживать Андрея. Однако он такой человек, что если его разбудить ночью и попросить помочь, то в лепешку расшибется, а сделает. На него можно положиться. Он ведь и олимпийским чемпионом стал благодаря трудолюбию. На тренировках работал, как мало кто другой. Поэтому Спартак Петрович и взял его в Барселону.

— Кстати, ты тоже до последнего считался кандидатом на ту поездку…
— Мне дали шанс. Ездил перед играми практически на все важнейшие турниры. Но несколько важных бросков не отбил, и третьим вратарем меня не взяли. А то мог бы тоже стать чемпионом, как и брат — отсидев на скамейке. Но все равно этот титул — мечта любого спортсмена. Хотя мне тоже есть что вспомнить. Многие ли белорусы знают, что такое победа в Кубке чемпионов? Думаешь, она легко далась? Против “Барсы” играл с порванной связкой. Мы тогда с доктором Валерой Колесниковым ездили к ортопеду, он соорудил что-то наподобие фиксирующего костыля. С ним нога в колене могла двигаться только вперед и назад, без колебаний в сторону. Потом на турнире в Германии Колесников привел к нам в раздевалку своего немецкого коллегу и сказал: вот с такими аппаратами советские люди выигрывают Кубки чемпионов. Снимаю костыль — он весь мокрый, скрипит. У немца глаза по пятаку. Но то была наша жизнь. Мы тогда на эмоциях играли. Настолько все были заряжены желанием доказать всем, что СКА — лучший клуб в мире. Я и связку свою крестообразную порвал на фоне усталости. Знаешь, бывают моменты, когда организм уже не в состоянии себя уберечь. Был конец тренировки. Мы вначале играли в баскетбол пять на пять, потом проигравшие три на три, а следующие уступившие — уже два на два. Еле волочил ноги, а когда в прыжке бросал в кольцо, меня немного подтолкнули в спину. Приземлился неудачно…

— А что было тому, кто толкнул — при твоем-то характере?
— Да ничего. Игровой же момент. Он и толкал-то не совсем чтобы в спину. Скорее в бок. Кому охота проигрывать?

— Самое время вспомнить тренировки советских времен. Сейчас многие подвергают их конструктивной критике: мол, вытягивали все соки, заставляли заканчивать карьеру слишком рано…
— Главный критерий в спорте — это результат. Он был. А если тебе что-то не нравилось, то и не надо, за спиной целая очередь. Причем таких игроков, которым был бы рад любой клуб Союза. А они в СКА до основы не добирались. Миронович мог взять любого, и тот заиграл бы. Так и меня в свое время из Донецка выдернули, когда понадобился.

— Как тебя туда вообще занесло?
— А как можно было прожить на семьдесят рублей — зарплату, которая у меня тогда была? Я же не минский, папы и мамы под боком не было. Да еще с девчонкой познакомился — как раз из Донецка. Она мне и предложила в тамошний “Шахтер” перебраться.

— Какая хорошая девушка. Далеко не каждая, согласись, знает, какие спортивные команды базируются в ее родном городе.
— Но эта знала. В отличие, кстати, от меня. Я-то и не предполагал, что там есть еще какой-то “Шахтер”, помимо футбольного. Меня туда с удовольствием взяли. Само собой, зачислили на шахту имени Засядько — самую у них знаменитую. Положили хорошую зарплату. Даже на один тур первой лиги съездил — в Воронеж. Как-то позвонил домой, а мама и говорит: мол, начальник команды СКА Худоба интересовался, не женился ли я еще в Донецке. А я к тому времени как раз решил, что поступать так рановато. Но дело даже не в этом. Просто Миронович меня разыскал во время побывки в Минске. Мы встретились. Спартак Петрович очень доступно все объяснил, спросив для начала, хочу ли играть за СКА. А как можно было не хотеть, если этот клуб был одним из сильнейших в мире и выигрывал едва ли не все турниры, в которых выступал?

— По окончании армейской карьеры тебе довелось изрядно поколесить по миру…
— Больше всего понравилось в Израиле — в “Маккаби” из Раананы. Про евреев много чего говорят. Но меня они никогда не обманывали. Выполняли все, что обещали. Потом пригласили в Швецию. Шикарная страна с высоким социальным уровнем. После первой команды из элитсерии предложили другую — рангом ниже. Но Герд Бутцек обнадежил, что найдет более интересный вариант в Германии. И нашел… После этого у меня не было никакого желания работать ни с ним, ни со Штефаном Бегелем, его помощником. Может, кому они что-то хорошее и сделали. Но только не белорусскому гандболу — такое мое мнение. Затем я уже сам себе клуб искал. Так мы с братом оказались в “Котбусе”. Тот стоял на вылет из третьей лиги. Приехали туда в ноябре, а к финишу сезона наиграли чуть ли не на выход дивизионом выше. В 2000-м решили и эту задачу — за пять туров до конца чемпионата. Потом переехал в Хойерсверду. Там живу по сей день. Женился второй раз. Сыну пять лет недавно исполнилось.

— К гандболу теперь прямого отношения не имеешь?
— К сожалению. Работаю на одну шведскую энергетическую фирму — водителем большого грузовика. Это не от хорошей жизни. Но надо трудиться, потому как получать какую-то социальную помощь не привык. В Германии в почете любая профессия. Даже если ты уборщик и платишь налоги, ты человек уважаемый. Это у нас почему-то если сторож, то, значит, никто…

— Работа ответственная?
— Грузы вожу взрывоопасные. Так что технику безопасности надо соблюдать непременно. Подготовка к каждому рейсу более сложная, нежели для обыкновенной машины.

— Платят соответственно?
— В месяц выходит 1000-1200 евро — для Германии немного. Для нормальной жизни надо тысячи три. У нас с женой вместе столько и получается. Она занимается социальными проектами в муниципальном спорткомитете. Подобные учреждения существуют, кстати, только в Восточной Германии. Вдобавок тренирует волейбольную команду, потому как сама в прошлом профессиональная спортсменка.

— Жизнью доволен?
— Мне нравится, что в Германии все спокойно. Знаешь, что будет завтра и даже послезавтра. Правда, это настолько предсказуемо, что становится скучновато. Хочется какого-то “экшна”.

— Для того и существуют поездки на родину.
— Как уехал отсюда в 92-м, бываю нечасто. И немецкие привычки дают о себе знать. Когда гощу на родине жены в Киеве, рука непроизвольно тянется выключить лишний свет или закрутить кран. Немцы все такие, ни одного киловатта или литра зря не потратят. Наверное, бережливость — это не так уж и плохо… Конечно, есть чувство ностальгии. Но на родину меня не зовут. Значит, не очень то я здесь и нужен.

— У нас нынче кризис…
— Это понятно. Да я, пожалуй, и не самый полезный специалист, которого можно было бы пригласить на работу. Хотя за гандболом стараюсь следить. Прессболовская страница у меня в компьютере забита. Это отдушина. Разумеется, смотрю и трансляции немецкого чемпионата.

— Как думаешь, откуда у гандбола такая популярность в Германии? Там же ведь не только сильнейшая лига в мире, но еще и множество низших, с тысячами игроков. Абсолютное большинство — любители. У нас подобное представить невозможно…
— Немцы — очень спортивный народ. Стараются вести активный образ жизни независимо от того, сколько им лет. Сам видел, чуть ли не на инвалидных колясках играют, получая море удовольствия. Гандбол, мне кажется, очень хорошо отвечает вкусам и потребностям рядового немца. Это зальная игра, которой можно заниматься в любую погоду. Она жесткая и азартная, в ней много голов и постоянно меняющихся ситуаций. Кроме того, это место встреч. На самом деле очень здорово собраться после работы, побегать часок в охотку, потом пропустить по бокалу пива в дружеской компании.

— У нас тоже есть такая традиция. Только вместо пива там кое-что покрепче, да и гандбол почему-то отсутствует.
— Другая культура… Но это вопрос философский — целых десятилетий: почему немцы успевали хорошо и работать, и отдыхать, а у нас все заменяли лозунги и штурмовщина?

— По сути, сейчас мало что изменилось…
— Изменилось. Во всяком случае, в гандболе. Жаль, Коноплев пришел не тогда, когда мы разбегались. До сих пор обидно, что такой великий клуб развалился на глазах. Ну ладно, ушли Тучкин и Якимович — здесь все закономерно. Таких мастеров невозможно было удержать белорусскими деньгами, если их звали богатейшие клубы мира. Но костяк остался бы, в этом не сомневаюсь. Только как тогда, в начале 90-х, можно было прокормить семью на двадцать долларов в месяц? Конечно, кто-то скажет: да ладно, все мы так жили. Однако спортсмены — народ особый. Им за короткое время надо заработать и на оставшуюся жизнь. И труд у них физически тяжелый, чреватый серьезными травмами.

— Ты был на юбилейном армейском турнире? Как понравилась новая генерация белорусских игроков?
— Если честно, почему-то вспомнились детские соревнования “Стремительный мяч”. Много беготни, азарта, бросков. Но осмысленности в действиях, а вернее, профессионализма игрокам все же не хватает…

— Как тебе игра вратарей сборной: Вани Мацкевича из СКА, брестчанина Виталия Черепенько?
— А вот они понравились! Перспективные парни. Дай бог, чтобы вышли на нормальный уровень. Потому что, повторюсь, роль вратаря в сегодняшнем гандболе как никогда важна. Даже если выпустить на площадку сразу шестерых Рутенко, все равно можно проиграть только из-за того, что сзади не отбивают…

Саша успеет-таки на свой автобус. Мы даже спокойно допьем утренний кофе на дорожку, отстояв перед этим очередь с невозмутимыми минчанами. Очаровательная кассир, отдавая заказ, почему-то решит всучить нам еще и талон, куда признательные посетители пишут, судя по всему, благодарности администрации популярного ресторана быстрого обслуживания. На деле он таковым отнюдь не является. И я жду от горячего — по врожденному белорусскому характеру — парня Саши Миневского как минимум ироничной записи. Но он берет ручку, смотрит куда-то влево и вдаль, чему-то усмехается и пишет фразу, которую я сделаю потом заголовком этого интервью. Это не про иностранный ресторан, конечно. Это про свое. Про Мироновича, Шевцова, Каршакевича, Жука, Шароварова, Галкина и всех остальных, с кем ему посчастливилось хоть на несколько часов, но перенестись в лучшую пору их жизни…