Тур 26. Попутный вечер. Миг и судья

Настроение бодрое. Движения легки. Подбросить знакомого журналиста до столицы? Нет проблем — Леша кивает на переднее сиденье и заводит мотор. Выкручивая руль, ведет свою черную “Audi” лабиринтами нешироких улиц — на выход из города БелАЗов.

Руль и свисток

Лешей я зову его уже больше трех лет — с тех благословенных пор, как случилось слетать вместе на экзотичную Мальту. Блиц-турнир четырех сборных там играла команда Бернда Штанге. Еще с Ромащенко, Василюком и Булыгой. Еще без Кисляка, Трубило и Жавнерчика. Немецкий тренер пока не был хромой уткой — наговаривая в диктофон, он лучился перспективой. Кульбаков уже был рефери ФИФА — по вечерам он судил матчи без нашего участия, по утрам бегал кроссы и от случая к случаю подвозил к стадиону меня, определяя место промеж иноземных лайнсменов на заднем сиденье казенного микроавтобуса.
“Ты что раньше взял в руки: свисток или руль автомобиля?” — спрашиваю арбитра-водителя. Пропуская на светофоре пешеходов, он задумывается и отвечает через паузу. “Все-таки свисток. Судить начал лет в 16. На линии. Хорошо помню первый матч. Какие-то местные соревнования. Инспектором был Эрнест Дробушевский — самый авторитетный гомельский судья. Он так за меня волновался, что сел на трибуне напротив — и при офсайде вставал, поднимая руку. Я соответственно поднимал флажок… — Леша смеется раскатистым смехом доктора Ливси. — В высшей лиге начал работать в 23. Часто оказывался самым молодым на поле”. “Ну а руль?” — “Как 18 исполнилось, так и поехал, — здесь ответ следует без раздумий. — Оприходовал родительскую “копейку”. Она была старая, но почти без пробега. Отец попал в какую-то аварию и на долгие годы поставил машину в гараж. Я на ней все студенческие годы отъездил”.
Из Жодино в Минск ведет дорога узкая. Несмотря на это, Кульбаков умудряется лавировать, держа на спидометре “сотню” с гаком. Он обильно жестикулирует — иногда, бросая штурвал, сразу обеими руками. “Часто лихачишь?” — спрашиваю, поерзывая в кресле. “Нет, что ты… — сбрасывает газ арбитр ФИФА. — Скорость как элемент бравады исключаю напрочь. Превышаю, только если тороплюсь. У меня в талоне ни одной записи. Штрафы — единичные случаи.
Не поверишь — даже не ругаюсь за рулем. Никогда. Я выдержанный водитель. Терпимый”. “После трудного матча вождение снимает стресс?” — “Оно скорее заводит, — рефери откидывается на сиденье и, кажется, снова начинает набирать обороты. — Пол Гаскойн перед матчем любил включить громкую музыку и на бешеной скорости нарезать вокруг города пару-тройку кругов. Это помогало ему настроиться на игру. Я так, конечно, не делаю. Но Гаскойна понимаю — мне это близко. Даже для арбитра в футболе важны антураж, эмоции. Когда трибуны пусты и тишина — судить неинтересно. И ошибаешься, кстати, чаще всего именно в таких пресных матчах…”
Пресные матчи в белорусском чемпионате не редкость. Может, поэтому тема судейских скандалов звучит в наших контекстах перманентно? Я не задаю этот вопрос прямо, но Кульбаков и здесь читает игру, без труда находя нужную тональность: “У нас в стране неплохая школа арбитров. Есть настоящие звезды — Вадим Жук и Юрий Дупанов. Они работали на высочайшем уровне — Лига чемпионов, топ-турниры сборных… Но, я тебе скажу, по степени таланта до сих пор нет равных другому рефери — Сергею Шмолику. В молодости я часто бывал у него резервным. Бывало смотрел на его работу и не понимал: как можно так здорово судить?!” Некоторое время мы едем молча и явно думаем об одном и том же — об известной истории, положившей конец славной карьере брестского рефери. “К сожалению, сейчас реже общаемся, — нарушает тишину водитель “Audi”. — Но мне бы хотелось, чтобы опыт Шмолика был востребован в Беларуси. Пусть не на поле, а в педагогике. В этом году у нас создается школа молодого арбитра. Централизованная — с филиалами в других городах. Думаю, Сергей мог бы многому научить начинающих ребят”.

Книги и газеты

В детстве Алексей Кульбаков хотел стать футболистом. Но не стал. Во-первых и в главных — потому как “не обнаружил в себе талант”. Во-вторых — из-за тяжелого перелома. Воспоминания о том давно не тягостны: “Это произошло на обычном уроке физкультуры. Мне было 14. В параллельном классе был парень с весом втрое большим, чем у меня. Играли в футбол — и он упал прямо на мою ногу. Я сразу и не понял ничего — хрустнуло и хрустнуло. Но встаю и вижу, как голеностоп буквально отъезжает в сторону…” Мой собеседник снова отрывается от руля и на пальцах показывает, как изогнулась тогда его нога: “Сложный перелом в двух местах, со смещением”.
Справа по борту проплывает высоченная мачта Кургана Славы. Вечереет. Время летит незаметно. Мой рассказчик включает свет и крутит ручку магнитолы. “Уважаешь “Depeche Mode”?” — киваю в сторону динамиков. “О, не только… — рефери прибавляет звук и оказывается старым меломаном. — С музыкой я крепко дружу. У меня дома около тысячи дисков. Чего там только нет… “Muse”, “Oasis”, “Franz Ferdinand”, “Radiohead”, “Coldplay”, Эми Уайнхаус — много всего слушаю. В основном это западная музыка. Белорусской мало. Хотя есть одна группа. Ее создали друзья, играют этнический фолк — дарят мне свои диски…”
“А вот мой коллега Сергей Версоцкий слушает в машине аудиокниги…” — вспоминаю я старую привычку прессболовца Версаче, надеясь на поворот темы. В поворот Кульбаков вписывается, как Шумахер (“читаю много”), правда, делает важную оговорку: “Мне важно чувствовать книгу руками. Альтернативные способы душа не принимает. Скажем, в этом году перешел на электронную версию “Прессбола”. И знаешь, сразу понял: что-то не то. Да, газету получаю раньше, в этом много плюсов. Однако пропало прежнее ощущение. Раньше листал номер — и дочитывал до последних строчек, утыкался в “подвал” и смотрел, а не изменилось ли у вас юридическое название. PDF-вариант настраивает на совершенно другой лад. И сегодня в “Прессболе” читаю только то, что мне интересно. Хотя есть важное преимущество: для работы так проще. При подготовке к матчам легче собрать нужную статистику, изучить информацию о какой-то команде. У меня ведь все номера есть”.
Газета живет один день, литература — вечна. О вечном Кульбаков рассуждает в манере легкой и непринужденной: “Мое окружение — люди читающие. Мы обмениваемся книгами, что-то друг другу советуем”. “Кого бы ты посоветовал прочесть непременно?” — “Да много кого… — водитель наваливается на подлокотник и задумывается. — Давно нравится Михаил Веллер. Я его всего перечитал. Мне важно не только содержание, но и само слово. У Веллера оно будто выкристаллизовано, значение имеет каждая запятая. “1984” и “Скотный двор” Оруэлла — также из тех произведений, которые хочется рекомендовать. Как и “Пролетая над гнездом кукушки” Кевина Кизи. Или некоторые вещи Джерома Сэлинджера, Скотта Фицджеральда, Эрнеста Хемингуэя, Гарсии Маркеса”.

Семья и школа

Мы плавно вклиниваемся в машинопоток центрального минского проспекта. Сумерки загустевают, светят фонари и светофоры, по асфальту расползаются длинные тени. Я вовремя вспоминаю, что, согласно народной мудрости, кроме автомобилей и футбола, настоящего мужчину должно интересовать и нечто третье — женщины: “Ты, Леш, вообще как насчет слабого пола?” “Отлично! — звучит бодрый ответ. — Две недели назад женился!”
О своем новом гражданском статусе 31-летний арбитр рассказывает увлеченно и долго — где-то от парка Челюскинцев до Октябрьской. “Ничего более существенного в моей жизни еще не происходило, — ответственно говорит Алексей, поглядывая сквозь лобовое стекло. — Мы очень долго вместе — больше четырех лет. Познакомились случайно. Я ехал на велосипеде, по улице шли две подружки — и что-то заставило меня остановиться, заговорить… Моя девушка — гомельчанка. Но ее родители давно живут в Москве, у них там бизнес. В российской столице жена закончила престижный вуз, училась хорошо, имела перспективы. В Гомель она вернулась ради меня. Это серьезный шаг. Мне кажется, мы счастливо проживем всю жизнь. Потому что это судьба”.
“Что ж ты тогда без обручального кольца?” — иронизирую. Молодожен вскидывает руку: “Е-мое, не надел! На время игры кольцо нужно снимать. Я его в сумку положил — и забыл. Видишь, рефлекс еще не выработался. Спасибо, что подсказал, а то дома были бы вопросы!”
Мои вопросы иссякают. Я уже знаю, что у Кульбакова три образования — экономическое, юридическое и спортивное. Знаю, что, помимо футбола, он занимается бизнесом, что когда-то учился в аспирантуре, писал диссертацию, которую так и не защитил. Спросить, по сути, остается лишь об одном: “Ты свою жизнь планируешь серьезно и на годы вперед?” “Нет, скорее наоборот, — отметает предположение арбитр международной категории. — Друг моего отца говорил: необходимо стремиться к универсальности. Мне такая философия близка. Беря в руки свисток, я никогда не думал, что втянусь в судейство глубоко и надолго. Отдавал себе отчет: кроме футбола, нужно еще много чего знать и уметь. И сознательно готовить себя к чему-то другому. Мы живем в интересное время и в интересной стране — надо быть ко всему готовым”.
Свернув у главпочтамта, мы успеваем наскоро перемолоть еще пару-тройку тем. Я выхожу возле стадиона “Динамо”. В сторону его выключенных мачт мой попутчик кивает уже на прощанье: “В среду идем с друзьями на Лигу чемпионов. Поболеть за БАТЭ, посмотреть на “Барселону”… Большая компания собирается — на пяти машинах двинем, представляешь?” И Леша снова смеется — позитивно, как доктор Ливси.
Пыхнув выхлопной трубой, его черная “Audi” срывается с места и уносится по улице Свердлова.