В ТЕНИ МЕДАЛЕЙ. ЗАБЫТЫЕ СТРАНИЦЫ. Лодка на сухопутье

Постгероическое предание о спортивных и эпических персонажах одинаково скупо и ограничивается фразой: “А потом они жили долго и счастливо”. Меж тем в реальности звездный момент становится лишь отправной точкой для дальнейшего повествования — долгого и, как правило, лишенного чудес.

Несхожесть характеров в течение многих лет позволяла Масейкову и Довгаленку быть экипажем. Этим на удивление емким словом называют и личный состав, и команду корабля, и группу единомышленников. Когда в спортивном экипаже всего два человека, секрет его жизнеспособности прост: должны сойтись полные антиподы, которым достаточно одной общей черты — одержимости любимым делом. Казалось бы, невелика наука — держать в руках весло и грести что есть силы. Однако не каждый знает: чтобы продвигать лодку, воду надо чувствовать, как живую материю, а не грубо прорывать ее. При том что теперешний статус бывших чемпионов сделал молчуна более разговорчивым и открытым, а балагура — сдержанным и осторожным, о своем прежнем увлечении оба способны говорить чуть ли не стихами.

Друзья-гребцы по жизни не расходились, всегда созванивались, интересовались делами друг друга. Недавно виделись на оргсобрании Клуба олимпийцев в минском ресторане “Раковский бровар”. Там же наверняка подняли тост за свою победу на XXV летних Играх, которая 7 августа нынешнего года перевалила за юбилейную отметку. Вспомнить и впрямь есть что. Будучи молодыми парнями, они буквально ворвались в сборную СССР. Упрямых провинциалов, раз за разом выигрывавших союзные турниры, стали приглашать в главную команду страны. А перед Олимпиадой в Испании дуэт Масейков — Довгаленок дерзнул обойти признанных лидеров в своей дисциплине Виктора Ренейского и Николая Журавского. И хотя в Барселоне путь к финалу был нелегким, однако за те неполные две минуты, что длился их главный в жизни заезд, ребята выложились на все сто. Немецкая лодка, прибавившая на последних метрах, так и не успела их настигнуть. Ощущения, которые испытали оба, стоя на верхней ступени пьедестала, были одинаковыми. В собственную победу верилось с трудом, происходящее напоминало какое-то кино. Всамделишным казался только тренер, в прошлом чемпион московской Олимпиады Сергей Пострехин, который подошел к своим подопечным и по-отечески им сказал: “Вы еще не понимаете, что сделали. Вот пройдет месяц, попадете домой, может, тогда осознаете”. Очень скоро понятие дома для всех кардинально поменялось. Наставник нашего тандема остался на Украине, а знаменитая пара отныне была предоставлена сама себе. Как это ни печально, но с распадом великой державы вся тяжесть суверенных проблем легла в том числе и на атлетов. Вдруг выяснилось, что профессиональное гребное судно стоит от 3 до 5 тысяч долларов, тренировочное — около 500, лодка-катер — 1000. Начались сбои с экипировкой, финансированием, поездками. К тому же вести спортсменов экстракласса в Беларуси было просто некому. В ожесточенных методических спорах, которые порой вели два олимпийских чемпиона, не нашлось третейского судьи, способного доказать чью-либо правоту. В Союзе существовала отлаженная система подготовки гребцов. При ней специалистам бывших союзных республик отводилась роль подмастерьев, которые поднимали своих учеников до определенного уровня и отправляли в Москву. Одно время Александру и Дмитрию помогали советами первые тренеры. Взялся с ними работать Леонид Деревянко, больше разбиравшийся в гребле на байдарках. И в том, что в 94-м году мужская каноэ-двойка выиграла на чемпионате мира неолимпийскую дистанцию 200 метров, впервые введенную в практику, есть немалая его заслуга. На старом запасе парни преодолели отбор на следующую Олимпиаду в Атланту. Но когда заняли в финале девятое место из девяти возможных, по окончании олимпийской регаты присели на пирсе, где и повели мужской разговор. “Ты останешься?” — спросил Масейков. “Наверное, нет, — таков был ответ. — Устал я, Саша”. Несмотря на прежние обиды и недомолвки, гребцы пожали друг другу руки, и экипаж распался… С недавних пор в тени собственных медалей пребывают оба. Во временном измерении она длиннее у Дмитрия ДОВГАЛЕНКА.

— Дима, вот уже сколько лет о вас говорят как о преуспевающем бизнесмене. Новая дорога отыскалась сразу?

— Когда в 96-м году ушел из большого спорта, поначалу не хотел менять образ жизни. Были предложения курировать свои виды в СКА, попробовать себя в качестве тренера в сборной. Но я вовремя одумался. Вернее, жена, начинавшая в то время осваивать бизнес, подсказала другое направление. И вот совсем недавно удостоился от нее высшей похвалы. “Ну вот, — подытожила благоверная мой шестилетний труд, — наконец-то ты становишься похож на человека”.

— А до этого в ее представлении вы им не были? Ваша супруга хоть осознавала, что живет бок о бок с олимпийским чемпионом?

— В семье прошлые спортивные подвиги не в счет — ими сыт не будешь. Мы с Татьяной поженились в 95-м. Пять лет она, педагог по образованию, отработала по специальности, а потом решила в корне поменять характер работы. Когда стало кое-что получаться, взяла меня “в ученики”.

— И что за ремесло пришлось освоить?

— С виду достаточно простое. Мы торгуем швейной фурнитурой. В простонародье это пуговицы, молнии и другие сопутствующие товары. Начинали делать поставки с одной российской фабрики, сейчас дело расширилось: наладили контакты уже с десятью предприятиями. Секции во многих магазинах Минска считайте наполовину заполнены нашей продукцией.

— Наверняка ощутили все прелести материальной независимости?

— В роскоши не купаемся, но кое-что позволить себе можем. У меня растут двое детей, и на их образование я в состоянии потратить определенную сумму. Дочка ходит в частный детский сад, сыну пока только два месяца. В то же время на широкую ногу наша семья не живет. Машина самая обыкновенная, отпуск по путевкам, доступным для всех. К тому же мы взяли за правило не транжирить деньги и не залезать в долги.

— Пришлось набить себе шишек, пока научились новой профессии?

— Ошибок совершал очень много. В бизнесе мелочей не бывает. Упустил при заключении договора пару пунктов — и в итоге оказываешься в убытке. В чем-то предпринимательство похоже на спорт: и там, и здесь выживает сильнейший. Нигде нельзя отступать. Иногда следует менять тактику: в какой-то момент надавить на человека, а в какой-то ослабить напор. Самое существенное различие — бизнес-наукой ты должен овладеть сам. В спорте есть тренер, начальник команды, здесь же никто тебе ничего не разжует. Моя жена поступила просто и мудро, сказав: “Вот образцы, вот цены. Работай”. Тут-то и пригодился предыдущий опыт, когда тебя выбрасывают в открытое море и ты должен доплыть до ближайшего острова. Ко дну я не пошел, но воды нахлебался много. Сначала за все мои проколы от домашнего босса слышал только мягкую критику, а потом дело дошло до приличных ссор.

— Не сходился дебет с кредитом?

— Не только. Больше всего мне доставалось за привычку соблюдать спортивный режим. Я одиннадцать лет следовал одному и тому же распорядку: днем, после утренней тренировки, надо было поспать. Жену, которая горела делом и для которой каждая минута была дорога, мой размеренный ритм не устраивал. Пришлось избавляться и от другого спортивного “наследия”. Не секрет, что на сборах и на соревнованиях нашего брата-спортсмена хорошо кормили. Правда, во время интенсивных нагрузок все калории сжигались. Однако желудок разбился, а на гражданке принцип “не поработал — все равно поел” чреват последствиями. Этот переходный момент я упустил. В один прекрасный день посмотрел на себя в зеркало и подумал: все, Дима, хватит. Потому что превратился…

— В “пачку”?

— Конкретно. Самому сделалось страшно. С тех пор взял за правило раз в неделю полтора-два часа играть в футбол. Есть желание еще добавить нагрузки.

— Дима, а не обидно, что по сути вы всего лишь мелкий рантье с золотой олимпийской медалью?

— Не так уж это и плохо. Возможно, в свою теперешнюю деятельность я перенес похожие понятия. Здесь тоже есть место борьбе, удовольствию, радости победы. Здесь я сам себе хозяин. Что до тщеславия, то этот фактор больше волнует моих родителей. Они у меня люди простые, всю жизнь отпахали на заводе. Мама любит повторять: “Когда ты наконец перестанешь заниматься ерундой и примешься за нормальную работу?” Это значит, пойдешь на государственную службу с нищенской зарплатой. Отец в вопросах экономики подкован больше, но до недавнего времени он заботился о продолжении рода, фамилии. Теперь у меня появился наследник, и Довгаленок-старший успокоился.

— Но сами-то вы при каких условиях станете ощущать свою значимость? Когда галантерейные секции на сто процентов заполнятся вашим товаром?

— Об этом можно будет говорить, если появится какая-то стабильность. Сейчас с уверенностью в завтрашний день заглядывают далеко не все. И налоги кусаются, и в пенсионный фонд идут отчисления, и библиотеку нужно возводить. Поэтому я не строю долгосрочных планов.

— От вынужденной благотворительности не устали?

— Недавно приобрели специальный журнал, где ведем учет посетителей, которые приходят “на отстежки”. Здесь важно знать меру. А то ведь, как только народ прослышал о том, что у меня свой бизнес, в просителях не стало недостатка. За два года с той поры, что оставил спорт, о Довгаленке забыли. Единственным, кто позвонил, поинтересовался, где я, на каком свете, не нужна ли работа, был мой первый тренер Виктор Геннадьевич Давыдович. Зато потом телефон не умолкал. Отвезти ребят-гребцов, прикупить оборудование — вся надежда на спонсорские пожертвования. Людей, крепко стоящих на ногах, у нас любят. Владимир Владимирович Парфенович как-то сетовал, что многие на него обижаются: то не помог, то не оплатил чьи-то расходы. Я его понимаю. Гребля вообще такой вид спорта, где особо не балуют деньгами, поэтому каждая копейка всегда была на счету. У меня не раз спрашивали, как бы я отнесся к созданию гребного клуба своего имени. Как — как? Разумеется, положительно. В спорте прожита часть жизни, ее из памяти не вычеркнешь. Бывает, увидишь, как по городу везут лодки — и провожаешь долгим взглядом. Но все упирается в финансы. Чтобы построить хотя бы маленький сарайчик и повесить туда именную табличку, надо накопить немало средств.

— Предположим, вам нужно уболтать вашего партнера по бизнесу. Не бравируете своими прежними заслугами?

— Однажды была такая занятная ситуация. Пошел я в исполком Центрального района за свидетельством предпринимателя. Для ускорения процесса решил пройти собеседование с начальством. А вышло так, что после окончания спортивной карьеры получился довольно большой трудовой перерыв. Я, конечно, не тунеядствовал, проходил “практику” в семейном бизнесе, но записи об этом нигде не значилось. Вот и услышал в высоком кабинете в свой адрес вопрос с нотками осуждения: “И на что же вы все это время жили?” Стал объяснять, что я бывший спортсмен, сумевший отложить кое-какие сбережения. Тогда к моей фамилии пригляделись повнимательнее: “Это в самом деле вы? Так что ж молчали?!” А больше, признаться, дивидендов и не было. Кто-то из коллег знает, что я вроде какой-то чемпион. Но поблажек и уступок при этом не случается.

Быть узнанным в своем родном городе Александру МАСЕЙКОВУ, почетному гражданину Могилева, намного проще. Сашу любят приглашать на парадные мероприятия, и сам он с удовольствием их посещает.

— На встречи с земляками хожу не за славой. Пусть дети видят, что олимпийский чемпион — не какой-нибудь сверхчеловек. Если мой пример кто-то найдет достойным подражания — что же в этом плохого?! Сам я в детстве, кстати, не отличался примерным поведением, из-за чего в спортивных секциях подолгу не задерживался. Гребля — это восьмой или девятый вид спорта из тех, что пришлось перепробовать. В том, что остался в каноэ, большая заслуга моего тренера Александра Евгеньевича Пучко. Он сумел разглядеть во мне личность. Хотя его педагогические методы многие находили спорными. В случае чего наставник брал в руки кед — а обувь он носил сорок шестого размера — и впечатывал по пятой точке. Зато у Пучко никогда не было любимчиков.

— Какая вам еще выгода от почетного звания?

— Могу не пробивать талончик в общественном транспорте. Пару лет назад это право заслужила, кроме меня, и гимнастка Светлана Баитова, добывшая олимпийское золото Сеула в 88-м. По столичным меркам город у нас не так богат на чемпионов. Моему напарнику Диме в этом плане не повезло — только из Барселоны в Минск вернулась добрая дюжина призеров Игр.

— Да и послужной список у вас выдался чуть длиннее. К общим титулам многократных чемпионов СССР, победителей чемпионата мира-94, этапов Кубка мира, олимпийских чемпионов вы добавили еще золотую медаль чемпионата мира-97, которую завоевали с составе четверки.

— После Атланты еще оставались нерастраченные силы. Только в последнее время я выходил на старт и не получал морального удовлетворения от побед. А когда не испытываешь радости от успеха — лучше уступить дорогу молодым. Ту награду мы добыли вместе с Андреем Беляевым, Анатолием Ренейским и Владимиром Мериновым на дистанции 200 метров. Наверное, суперспринт больше подходит моему взрывному характеру. Жаль, что его нет в олимпийской программе. Но потом наш квартет распался и я пересел в одиночку. Последний раз выступал на Играх в Сиднее. Вспоминать о своих “достижениях” не хочется. Но, как говорится, кто старое помянет — тому глаз вон, а кто забудет — тому два. Никого не буду винить в своей неудаче. Потому что сам не угадал с тактикой: вышел на пик формы раньше Олимпиады. Да и с подготовкой переусердствовал. Хотелось проехать как можно лучше, вот я и нагружался по максимуму — вместо десяти положенных отрезков проходил тринадцать. А за два дня до старта соревнований взяли тест на допинг у меня и еще у двух гребцов, болгарина и венгра. Несмотря на то, что у обоих восточных соседей результат был положительным, их допустили к участию. К тому же венгерский гребец Дьердь Колонич вскоре выиграл золото на пятисотке. Это был психологический удар. Уже тогда я принял для себя решение, что уйду из большого спорта, где на первый план выходит борьба технологий. Хотя возраст еще позволял держаться на плаву. В той же Австралии на нашей с Димой “коронке” первенствовали спортсмены, которым было уже за тридцать.

— И кто вы теперь?

— С марта 2002-го — зампред облсовета “Динамо”. Поначалу, как и все спортсмены, думал податься на вольные хлеба. Связей в сфере бизнеса хватало, знакомых тоже. Но потом решил, что на своей теперешней должности смогу принести больше пользы. В “Динамо” когда-то начинал, затем, окончив службу, остался на сверхсрочную. Получил звание капитана внутренних войск. Сейчас прошел различные согласования и приступил к выполнению обязанностей.

— Работа всякого руководителя связана с бумаготворчеством. Не боязно погрязнуть в отчетах и рапортах?

— Конечно, за восемь месяцев мне пока похвастать нечем. Но, если говорить откровенно, сейчас такое время, что много бумажек писать и не требуется. Всем нужны действия. Поскольку спортивные структуры находятся на хозрасчете, мы тоже стремимся от них не отстать, зарабатываем деньги. Наше начальство, между прочим, любит повторять: “Чем мы хуже коммерсантов?” Когда заложим материальную базу, можно будет говорить о помощи спорту высших достижений. Недавно видел по телевизору сюжет о баскетбольной школе Марчюлениса в Литве и испытал белую зависть. Все, что пока остается, — мечтать об этом и выполнять повседневную работу. Дела самые разные — от профподготовки сотрудников смежных с МВД ведомств до озвучивания на различного рода мероприятиях нужд спортсменов. В прошлом году у нас в области восемь человек получили жилье. Поскольку в Могилеве относятся к социальным вопросам с пониманием, надеюсь, этот показатель будет перекрыт. Вообще же есть огромное желание сделать что-нибудь значимое, чтобы обо мне помнили не только как об олимпийском чемпионе.

— Пригодился какой-нибудь спортивный багаж?

— В гребле было проще: тебе давали весло, лодку, указывали линии старта и финиша. Здесь же все намного сложнее… Однозначно помогает стремление идти к намеченной цели, во что бы то ни стало доказывать свою правоту. В спорте приходилось бороться со стереотипами. В ту пору существовали научные разработки, согласно которым стандартный рост гребца должен был равняться 181 сантиметру. У Довгаленка с этим делом не было проблем — Диму с его 193 иначе как Длинным не называли. Мне же дали неприметное прозвище — Масей. До нормы не хватало трех сантиметров. Казалось бы, все логично: чем выше атлет, тем у него мощнее руки и эффективнее гребок. Уже позже, когда на международных турнирах начали побеждать низкорослые ребята, устоявшиеся взгляды изменились. А тогда против меня была целая научная система, поколебать которую можно было только результатами. Лишь когда мы выиграли одно за другим первенства Союза, с нами стали считаться. Но пришлось залечить многие психологические травмы.

— Зато вы, хлебнув трудностей, можете оценивать людей не по их стандартным параметрам. К примеру, у вас секретарша есть?

— Полагается по штату.

— Красивая?

— Исполнительная. Самой красивой для меня остается жена.

Александр и Дмитрий считают себя людьми сильными. Довгаленок гордится тем, что удалось сойти со спортивного круга, Масейков — тем, что хватило сил в нем остаться. Из них и сейчас вышел бы отличный экипаж.