ПАТРИАРХИ. "Весенние ласточки" Георгия Мацука

— С днем рождения!

— Сашка, ты, что ли? Ты откуда?

— Из Атланты.

Звонил Александр Косенков, призер Олимпийских игр-76, чемпионатов мира и Европы, обладатель Кубка континента, который сейчас тренирует в университетском центре Атланты местных прыгунов. Не забыл там, в Америке…

С поздравления основоположника белорусской школы прыжков в воду началась наша беседа.

ИЗ ДОСЬЕ “ПБ”

Георгий Александрович МАЦУК. Родился 17.02.28 в Минске. В 1948 окончил Минский техникум физкультуры, в 1952 — ИФК. В 50-70-х годах — председатель Белорусской федерации прыжков в воду, главный тренер сборной БССР. В 1955-1964 — декан подготовительного факультета и доцент кафедры плавания и прыжков в воду ИФК. В 1964-1969 — председатель Гомельского облспорткомитета. С 1978 по 1989 — гостренер СССР по Беларуси. С 1991 по настоящее время — ответственный секретарь Белорусской теннисной ассоциации. Заслуженный тренер Беларуси. Судья международной категории. Создатель национальной школы прыжков в воду. Женат, имеет двух сыновей, трех внуков и двух правнуков.

— С трехчетвертьвековым юбилеем, Георгий Александрович!

— Не верится, что уже 75. Возраста не чувствую. Правда, нет ощущения и на 18. Ну, примерно, как в 50.

— А как 50-летие праздновали?

— Работал в Алжире. Меня “продали” туда на два срока — с 1974 по 1978 год. Алжирцы просили специалиста со стажем работы в национальной команде и с не менее чем 20-летним педагогическим опытом. Тогда в портовом городе Оране создавали высшую школу тренеров арабского мира. Финансирование шло по линии ЮНЕСКО.

— Преподавали с переводчиком?

— На французском. Главное, выучить терминологию — части тела, названия прыжков, движений. Уже месяца через полтора общался по-французски, помогал жестами. Выписывал на полосках бумаги слова. Те, что запоминал, складывал в карман. Остальные наносил на ладонь и по дороге на работу заучивал. Произношению учился, слушая записи на магнитофоне. Разговорный язык знаю, а писать не умею.

— “Поднялись” на чужбине?

— Миллионером не стал, но “Волгу” купил. Тогда это было престижно.

— Вас надолго отпустили за границу, значит, с анкетой и биографией все в порядке?

— С первым не угадал. Я — сын “врага народа”. Мой отец был простым счетоводом, мама — из “кулацкой” семьи. Когда-то у деда был колбасный цех в Ратомке. Ясно, раскулачили. Другой дед, по отцовской линии, работал стрелочником в Брянске. Папа туда уехал, спасаясь от репрессий, но его в 1937 году все равно арестовали. Больше мы его не видели.

Когда мои документы готовили к поездке в Алжир, Захарошко, который в КГБ этим занимался, сказал мне: “Хочешь знать, кто написал донос на твоего отца? Муж его родной сестры, твой дядя”.

— Войну хорошо помните?

— Конечно. Мне 13 было, когда она началась. Всю войну мы прожили в Брянске. Сколько ужасов видел: оккупация, бомбежки, смерть. Брянск, крупный железнодорожный узел, часто бомбили. Вспоминаю такую картину: кто-то из пацанов подбросил взводную мину, а осколки от нее летят по низу. Шестерым по ногам попало, сидят они в крови, встать не могут и помочь некому — бомбежка, суматоха. Так кровью и истекли.

Мама заставляла много работать на огороде, надо ведь было выживать. Окучили с сестрами картошку, пришла соседка, и мы за ней пошли в дом. Через минуту — налет. Место, где мы работали, изрешетили — нам повезло. Немцы бомбили чаще осколочными, чтобы вывести из строя как можно больше людей. На моих глазах соседу Фильчикову, который держал в руках сковороду, снесло полчерепа, а он, уже неживой, продолжал стоять в той же позе — мышцы еще не омертвели. Жутко…

— Когда вернулись в Минск?

— В 1944-м, всего за две недели до освобождения, гестаповцы убили тетю Эмму, мамину сестру. Ее жиличка переспала с фашистом и рассказала ему, что муж хозяйки — командир партизанского соединения. Мы стали жить в доме тети. Я сразу же пошел работать токарем на завод, в ремонтный цех. Сначала был учеником. Но получалось у меня ладно. Вот моя фотография в газете “Сталинская молодежь” от 18 апреля 1945 года с подписью: “Токарь завода имени Мясникова Григорий Мацук за обточкой сложной детали. Он ежедневно выполняет норму на 130-140 процентов”.

Имя в газете перепутали, написали Григорий вместо Георгий.

— До спорта мы пока не добрались.

— Меня вместе с другими допризывниками готовили к армии. Тогда это было организовано строго и серьезно. Война-то еще заканчивалась. Особое внимание придавалось физической подготовке будущих воинов. Мы, парни Ворошиловского района (теперь он называется Советским), выиграли первенство города, области и республики среди допризывной молодежи. Нас премировали направлением на учебу в Минский техникум физической культуры, который я окончил в 1948-м. Меня тут же направили в ИФК. Диплом о среднем специальном образовании позволял параллельно с учебой в институте работать тренером по прыжкам в воду — в “Буревестнике” в бассейне Окружного Дома офицеров.

— Почему прыжки в воду?

— Дядя Миша, младший брат мамы, сам занимался спортом, прыгал в воду с трамплина и меня приучал. Мне повезло, что судьба свела с Иваном Михайловичем Зерновым, чемпионом СССР 1939 года в прыжках с вышки. Уже в 1945-м он повез нас на всесоюзные соревнования в Баку. Добирались туда 11 суток. Это был первый опыт, причем не только спортивный. Мы ехали по железной дороге и видели последствия Сталинградской битвы. Трупы, конечно, уже убрали, но сколько по обе стороны полотна было разбитых вагонов, танков, бронетранспортеров, артиллерийских орудий, грузовиков!

Прыгали мы тогда на примитивных трамплинах — тяжелых, громоздких. Деревянная доска, обитая рифленой резиной, от воды набухала — какая там упругость! Поэтому разучивать сложные прыжки было невозможно.

В 1948 году Томас Робертович Реннель уговаривал меня перейти в легкую атлетику после того, как я без специальной подготовки занял четвертое место в республиканском кроссе. Но ведь не случайно. В детстве старшие ребята брали меня с собой с условием, что буду бегать вместе с ними. Я старался вовсю, а зимой много катался на коньках, нырял в прорубь. Эта закалка и сейчас помогает.

— Чего достигли как спортсмен?

— Стал мастером спорта, чемпионом республики. Дважды входил в состав команды, побеждавшей на всесоюзных чемпионатах, правда, в неофициальном зачете. Однако учеба и тренерская работа поглощали все время. Ко всему, Владимир Григорьевич Кузовлев, замдиректора ИФК (тогда не было ректоров-проректоров), настаивал, чтобы я серьезно занимался научно-методической работой. Пришлось перечитать всю теорию. А поскольку существенного тогда в литературе было немного, стал самостоятельно изучать биомеханические основы прыжков в воду. Огромное значение имела киносъемка: я отснял сотни километров пленки на скорости 24 кадра в секунду, а на “цейсовском” проекторе прокручивал со скоростью 8 метров в секунду. Замедленный просмотр позволял увидеть движение в деталях, зафиксировать ошибки, найти пути их исправления. И так много лет. Удалось вырастить плеяду замечательных спортсменов, которые сами стали отличными педагогами и добились выдающихся успехов. Раиса Баранова провела Владимира Алейника от новичка до чемпиона Европы, призера двух Олимпиад и чемпионата мира, за что удостоена звания “Заслуженный тренер СССР”. Анатолий Рябчиков также прошел с Сашей Косенковым по всем ступеням спортивного мастерства до мировых и олимпийских пьедесталов. Заслуженный тренер Советского Союза Виктор Новожилов создал знаменитую на весь мир белорусскую воднолыжную школу. Заслуженными наставниками стали Лилия Щупак — в России, Олег Хорошилов — в Казахстане, Анатолий Рябчиков, Юрий Сидельников и Анатолий Заровский — у нас в республике.

— Вы были инициатором проведения в Минске популярнейшего международного турнира “Весенние ласточки”.

— Поначалу этот турнир проводился только в Москве. Но сильнейшие прыгуны мира высказали пожелание, чтобы соревнований было несколько. И их стали проводить в Москве — Риге, Москве — Ленинграде, Москве — Мурманске, Москве — Одессе. Как-то будучи в Минске, Георгий Георгиевич Мазуров, председатель Всесоюзной федерации прыжков в воду, размышлял, где бы провести второй после Москвы турнир. Я говорю: давайте у нас. Он показал на бараки и цыганские шатры: как мы сюда привезем спортсменов и тренеров из капстран? Отвечаю: это уберут за несколько недель. Убедил. И вскоре нашему председателю Спорткомитета Виктору Ильичу Ливенцеву пришло из Москвы письмо с предложением провести в Минске “Весенние ласточки”. Помню, приехали Кирилл Трофимович Мазуров, тогда первый секретарь ЦК Компартии БССР, и председатель Мингорисполкома Василий Иванович Шарапов осматривать бассейн и окружающую территорию. В районе нынешнего Дворца водного спорта тогда, в начале 60-х, был только открытый бассейн. Мазуров и Шарапов поднялись на вышку, Кирилл Трофимович сверху спрашивает: где этот инициатор? Ливенцев указал на меня. Мазуров поинтересовался, какое количество стран будет представлено на турнире? Отвечаю: 19, из низ 11 — капиталистические. Тогда он говорит Шарапову: “Слыхал, Василий Иванович?” — И, показывая на бараки: — Это все надо убрать!” И убрали. Впервые “Весенние ласточки” прибыли к нам в 1962 году и потом проводились несколько десятилетий подряд, пока наши бывшие спортивные боссы не довели Дворец до критического состояния.

— Вы были председателем оргкомитета?

— Тогда не было оргкомитета как такового. Я больше десяти лет был главным судьей и занимался организацией этого турнира. Он вошел в историю белорусского спорта как первое международное спортивное соревнование, которое стало регулярно проводиться в нашей республике. На первом присутствовали все высшие партийные и советские руководители республики. Вице-президент Международной федерации плавания и прыжков в воду (ФИНА) мексиканский миллиардер Остас, приехавший сюда с женой и дочкой, был потрясен образцовой организацией “Весенних ласточек”.

Уровень турнира был очень высок. У нас выступали трехкратные олимпийские чемпионы Ингрид Кремер (ГДР) и Клаус Дибиаси (Италия), победители Олимпиад разных лет Милена Духкова (Чехословакия), Фальк Хофманн (ГДР), Владимир Васин и Елена Вайцеховская (СССР), многократная чемпионка мира Ирина Калинина из Пензы, чемпион Европы итальянец Франко Каньотто, плеяда великолепных китайских прыгунов во главе с неподражаемой Гао Минь, наши звезды Саша Портнов, Саша Косенков, Володя Алейник, Наташа Вирочкина… Это был прекрасный демонстрационный и тренировочный полигон для наших прыгунов, давший толчок росту их технического мастерства.

— Вам довелось общаться со многими руководителями…

— Самое сильное впечатление оставили Петр Миронович Машеров и Виктор Ильич Ливенцев. Машеров интересовался спецификой прыжков в воду, тонкостями судейства, а перед выездом на Спартакиады народов СССР собирал глав федераций и старших тренеров по всем видам. Ливенцев не держал в приемной: “Заходи, послушай, как вопросы решаются”. Никогда не повышал голоса, был добродушен и внимателен. Люди старались работать, в том числе из уважения к нему.

— В вашей судейской практике наверняка немало любопытного.

— На московской Олимпиаде-80 наш Саша Портнов совершал один из последних произвольных прыжков — два с половиной оборота назад из передней стойки. Каждый балл был на вес золота. Прыжковый и плавательный бассейны разделяла прозрачная перегородка, так что зрителям было видно, что происходит и тут и там. В момент прыжка Портнова Владимир Сальников победно завершил эстафету 4х200 метров вольным стилем и вызвал бурную реакцию зрителей. Саша прыжок “положил”. Вряд ли это было связано со зрителями. Но в правилах соревнований есть пункт, который позволяет спортсмену требовать перепрыжки, если ему что-то помешало. Он вышел из воды с поникшей головой, я крикнул изо всех сил: “Подними руку!” Он нехотя поднял. Гера Буров, мой друг, земля ему пухом, а тогда главный тренер сборной СССР, подал протест. Был большой скандал, заседали несколько дней на разных уровнях, вплоть до исполкома МОКа. Только на третий день принц Александр де Мерод вручил Портнову золотую медаль.