НА МЕЛКОВОДЬЕ. Мэтр с кепкой

Фуражка с козырьком, скорее, указывает на такие качества, как простодушие и находчивость, легкость в общении и оптимизм. Спустя более чем два десятка лет, минувших со дня триумфа, он твердо убежден, что после сорока, как утверждают герои фильма “Москва слезам не верит”, жизнь только начинается и все лучшее у него впереди.

Вообще Александр любит цитировать что-нибудь из увиденного им на экране. Смеем предположить, привычку сидеть “у ящика” он приобрел в тот период, когда имел массу свободного времени. Портнов и сам не скрывает, что с 89-го по 96-й был фактически безработным. Промышлял случайными заработками, концы с концами сводил, сдавая однокомнатную квартиру. И если оказаться не у дел тяжело любому человеку, то трудягам-спортсменам, чья прежняя жизнь была заполнена до краев, приходится хуже всех. А то, что олимпийское золото дается не за красивые глаза, факт общеизвестный. Свою медаль минчанин добыл благодаря пахоте до седьмого пота, а еще — завидному характеру. Напомним только два эпизода из богатой спортивной биографии Портнова. Самым сложным в жизни турниром он считает Спартакиаду-79. Соревнования на трамплине тогда проходили в один день: утром — предварительные, вечером — финальные. Перед заключительным прыжком в квалификации Саша занимал 17-е место, и, чтобы попасть в дюжину финалистов, ему надо было сотворить чудо. Наверное, глазам судей предстало нечто особенное, симбиоз техники и чистоты исполнения, ибо выставленных оценок хватило, чтобы вскочить в последний вагон уходящего поезда. В вечерней же программе Портнов показал абсолютно лучший результат, удостоившись за десятую попытку — 2,5 оборота вперед с винтом — наивысших баллов. И лишь учитывавшаяся в то время утренняя “полусумма” повинна в том, что не удалось подняться выше четвертого места. Позднее союзные арбитры признают необычный стиль спортсмена, характерный “катапультным” толчком и скоростным исполнением начальных фаз прыжка. А на международной арене сразу оценили стремительное вращение в воздухе и почти бесшумное погружение в воду, прельстились своеобразием и красотой портновских сальто, смотревшихся высоко, легко.

У московской награды и вовсе необычная судьба. За пять дней до Олимпиады у Портнова полетел мениск. Спасло только вмешательство опытного травматолога Зои Мироновой, поручившейся, что прыгун сможет достойно выступить с травмой. В день финала уколы, процедуры остались далеко позади — и тут случилась еще одна оказия. Когда Александр вышел на свой восьмой прыжок, за стеклянной перегородкой бассейна “Олимпийский” зрители устроили оглушительную овацию пловцам. Грохот, крик, взрыв эмоций — и Портнов неловко плюхнулся в воду. Судьи посовещались и вынесли беспрецедентное решение: классифицировать шум как внешнюю помеху и дать возможность сделать “дубль два”. К чести Александра, на повторе он не сбавил сложность, стабильно прокрутил оставшиеся три прыжка и, набрав запредельную сумму баллов, в 18 лет достиг вершины славы. На других московских аренах ему побывать не довелось — сразу увезли в ЦИТО оперировать колено. Оставалось болеть за своих земляков в клинике, у экрана телевизора. Поэтому на недавнем учредительном собрании “Клуба олимпийцев” больше всего Портнов обрадовался встрече с “восьмидесятниками”: “Так мы с Леней Тараненко сейчас в одном весе”. Правда, с той лишь разницей, что знаменитый супертяж заметно постройнел, а некогда элегантный прыгун набрал лишние килограммы. Что делать — годы берут свое. А в спорте, считает наш герой, летоисчисление и вовсе особое.

Таланту надо помогать

— С сентября прошлого года работаю с детьми, тренером-преподавателем профсоюзной школы прыжков в воду. СОК “Олимпийский” обещают отремонтировать только к сентябрю, вот мы и перебиваемся как можем. Чтобы не забыть ощущения воды, семь часов в неделю арендуем бассейн в спорткомплексе “Олимп”, причем платим за это ни много ни мало 3 миллиона в месяц. Остальное время занимаемся на суше — в “Кольцах славы” на Тракторном заводе. Так вот, разговорились там как-то с Юрием Ковалем, тренером Ивана Иванкова, и сошлись во мнении, что у таких спортсменов, как он, организм изношен примерно лет на 10-15 вперед. Потому что нагрузки у парня сумасшедшие. У меня самого были порваны мениск, ахилл — переломы, растяжения не в счет. Согласно медицинской статистике, средняя продолжительность жизни участников Олимпийских игр — 47 лет. Эту цифру озвучили в телепрограмме “21-й кабинет”. И, наверное, так оно и есть. Я знаком с некоторыми ребятами из ватерпольной команды 80-го года. Иногда кого-нибудь встречаешь, спрашиваешь, где тот, где другой. Оказывается, человек пять уже нет в живых. В спорте, как на войне: год за два идет.

— Каково вам было после бури страстей начать размеренную жизнь?

— Решил завязать с прыжками после Олимпиады в Сеуле, когда 10-е место посчитали провалом. Как водится, бывший чемпион никому не пришелся ко двору: с глаз долой — из сердца вон; еще вчера ты был нужен, а сегодня оказался выброшен на берег. На работу никуда не брали, единственное, предложили идти на ставку инструктора в 70 рублей. Осадок от всех этих мытарств остался неприятный, поэтому не хочется даже их вспоминать.

— Но на хлеб как-то надо было зарабатывать. Чем вы занимались?

— Работал экспедитором, в летнее время ездил на шабашки — месил цемент. Между прочим, в наспех сколоченных строительных бригадах люди намного честнее. Там человека с гнильцой распознают сразу, и долго в коллективе он не продержится. Ведь мужики для чего вкалывают? Чтобы побыстрее сделать свое дело и заработать копейку. Терпеть и не разгибать спины — вот что там нужно. А если кто-то начинает отлынивать, ему сразу говорят: “Свободен”…

Труд, конечно, всякий в почете. Но все же радости он не доставлял. В 96-м мой первый тренер Анатолий Павлович Андреев переговорил с начальством Минспорта, и мне доверили юношескую сборную Беларуси. На должности старшего тренера пробыл 4 года, затем уехал в Челябинск. Вынашивал планы открыть при бассейне “Электрометаллург” школу Александра Портнова. Условия для прыжков в воду там были подходящие: имелись зал для “сухого плавания”, лучшая в России воздушная подушка, два параллельных метровых трамплина, широкая вышка. Поначалу генеральный директор завода отнесся к моему предложению с пониманием, но затем финансовые условия — шестьсот тысяч рублей в год с учетом тренерских ставок, сборов, соревнований — показались ему неприемлемыми. Пришлось вернуться домой разжалованным в “рядовые”.

— На старте карьеры вы имели большой гандикап, а теперь далеко не в лидерах. За это время середнячки от спорта продвинулись по служебной лестнице гораздо выше.

— Вот-вот. Писательница Александра Маринина недавно рассказала, откуда она берет прототипов своих персонажей, эдаких тупых начальничков в погонах. Один из бездарей-оперуполномоченных уходит на бумажную работу, а через несколько лет благополучно всплывает и начинает указывать специалистам, как надо работать. Так и в спорте: кто-то тренируется, выступает, ломается, получает втык за провалы, а кто-то, отходив весь век в перворазрядниках, в итоге высиживает себе теплое местечко. Правду говорят, что таланту надо помогать, а посредственность пробьется сама.

— Теперешняя работа хотя бы по душе?

— У нас с братом группа четвертого года обучения из 12 человек, и еще двоих приведут. Как бы вам объяснить? Есть какой-то азарт. После лета пацаны приезжают от бабушек-дедушек с дач, из деревень разобранными, делать ничего не могут. Смотришь — через два-три месяца уже подтянутые. То опаздывали на тренировки, то пытались бросить, плакались, что тяжело. А сейчас втянулись. Когда у них что-то получается, у меня тоже горят глаза.

Восторг на бис

— Не пробовали найти применение своим способностям за границей, в дальнем зарубежье?

— Тут как карта ляжет. Одно время и меня звали работать главным тренером сборной Великобритании. Сначала было загорелся, а потом передумал. А вот Саша Косенков, бронзовый призер Монреаля, мой давний товарищ и соперник, после Игр в Атланте обосновался в США. Хоть теперь мы и реже созваниваемся, однако знаю, что нынче он значится университетским коучем по прыжкам в воду.

На Запад сейчас хорошо ехать молодым, кто может участвовать в шоу-программах. В парках больших городов, как потеплеет, начиная с марта, устраиваются представления, которые длятся 40-45 минут. Вот и кочуют себе прыгуны все лето, скажем, из Бельгии в Голландию. Сборный бассейн — глубиной 3,5 метра и диаметром от 5 до 8 метров — обеспечивают организаторы. Публику развлекают и синхронными, и комическими прыжками, и даже “смертельным номером” — попаданием в “лужицу” с 22-метровой вышки, что для профессионала не является проблемой. Я только рад, что у ребят появился такой заработок. Самого же на трамплин не тянет: с пяти до двадцати семи лет напрыгался вволю. Даже на ветеранские соревнования никогда не стремился попасть. Пусть за званиями гоняются те, кто их недобрал в молодости. Кроме олимпийского золота, мне хватило побед на “Дружбе-84”, чемпионате Европы-81 и бронзы на чемпионате мира-82, где вне конкуренции был сам Грег Луганис.

— В жизни четырехкратного олимпийского чемпиона тоже не все было гладко. В Сеуле он ударился головой о трамплин, вылез из воды с окровавленным затылком, заставил врача американской команды наложить себе скобы, затем выдал каскад идеальных прыжков — и тем самым снискал всеобщее уважение. Спустя годы это чувство сменилось снисхождением — Луганис, будучи больным СПИДом, выиграл Всемирные игры гомосексуалистов.

— Гм, попрошу без параллелей… У меня с ориентацией все в порядке. Более того, женщины и определяли вехи моей судьбы. Полоса невезения в спорте совпала с разводом с женой. В Россию подался, тоже повинуясь зову сердца. Да и восторг, сравнимый с тем, что испытываешь от спортивных побед, вновь почувствовал лишь благодаря любви. Четыре года, с 88-го по 92-й, пролетели как один день. Как-то раз меня познакомили с актрисой Русского театра Людой Яркович, после чего я стал завзятым театралом. Тогда народ интересовался культурой — это теперь все увлекаются попсой, разными “Красками”, “Стрелками”, “Белками”… Людмила познакомила меня со многими актерами, Владимиром Янковским, отцом и сыном Кашкерами. Однажды побывал на спектакле “Звезды на утреннем небе”. Пьеса шла во времена перестройки, и на фривольное содержание махнули рукой. А сюжет был презабавный — о том, как перед московской Олимпиадой проституток выгоняли на 101-й километр. Когда я зашел за кулисы, подруга Людмилы Ольга Бавкалова сказала: “Что ж ты нас раньше друг другу не представила? Я бы фразу про то, что все равно наши пацаны лучшие и победят, направила в зал по адресу”. В общем, есть что вспомнить. Как привез любимой женщине букет роз из Алма-Аты, где выиграл чемпионат Союза. Как, расставшись, по несколько часов разговаривали по телефону. Но наши отношения были обречены: слишком широки у обоих крылья — не сблизиться. Ну и, конечно, в то время я пристрастился к богемному образу жизни со всеми вытекающими последствиями. День начинался по Задорнову: когда встанешь — тогда и утро.

Дети больших родителей

— Когда к вам обращаются Александр Сталиевич, рассказываете о большевистском происхождении отчества?

— Иногда приходится совершать экскурс в историю: уже выросло не одно поколение, которое ни сном ни духом не знает об Иосифе Виссарионовиче. Теперь имен Владлен, Октябрина не сыщешь днем с огнем.

— По ходу дела наверняка вспоминаете своего знаменитого отца. Заслуженный тренер России, Беларуси и СССР, основатель турнира “Весенние ласточки” Сталий Львович Портнов — легенда в мире спорта.

— Заслуги нашей семьи выпячивать не люблю. Мои и отцовские медали, ордена “Знак Почета” не лежат на виду, мать прячет их где-то в антресолях. Знаю, некоторые бывшие спортсмены развешивают на стендах свои трофеи, увеличивают фотографии. Я к этому равнодушен. Более того, всех друзей предупреждаю: при новых знакомствах не представлять меня как бывшую звезду. Бывает, постфактум узнают о славном прошлом. Говорят: “А что ж вы раньше молчали?” Отвечаю, что я так воспитан.

— Можете привести примеры того, что вас растили идейным спортсменом?

— Идейным — это не то слово. В 81-м году в ЦС “Динамо” проходил слет олимпийцев. И сам Чурбанов, замминистра МВД СССР, во всеуслышание сказал: “Берите пример со Сталия Львовича Портнова. Он своего сына, олимпийского чемпиона, отправил служить в армию”. Правда, в белполку я был всего полтора месяца, однако на общих основаниях. Не скажу, что казарма сильно изменила мою жизнь. Подъем в шесть утра, зарядка, отбой — к такому строгому расписанию нашему брату-спортсмену не привыкать. Дисциплина на тренировках всегда была железной. Помнится, в 79-м команда СССР выезжала на сбор в Саратов. Там рядом гостиница, легкоатлетический манеж, бассейн — все удобства для трехразовых занятий в день. Но отец все равно будил меня раньше других, и до первой тренировки мы шли в манеж бегать кросс. А потом я вкалывал еще наравне со всеми. Причем делал это осознанно. Дело еще в том, что со своими 180 сантиметрами для прыгуна в воду я великоват. И чтобы нивелировать разницу в росте, мне нужно было больше нагружаться физически. Дополнительными стали не только кроссы, ускорения, но и работа со штангой, гимнастика — кольца, брусья, акробатика. Отец всегда считал, что классный прыгун может вырасти только из наземной подготовки.

— Такой муштре не позавидуешь…

— Нет, в быту Портнову-старшему ничто человеческое было не чуждо.

Как только наша семья переехала из Саратова в Минск, вместе с нами перебрались другие ученики отца. По распоряжению Германа Матвеевича Бокуна нам выделили квартиру, и где-то на полгода она превратилась в общежитие.

— А на соревнованиях присутствие близкого человека помогало?

— Когда я выныривал и плыл к бортику, первым делом искал на трибуне знакомое лицо, а не смотрел на табло. Достаточно было взглянуть на самого строгого моего судью, чтобы понять, удался ли прыжок. В 80-м от Белоруссии на Олимпиаду попали четыре его воспитанника — а это процентов сорок от сборной СССР. Спустя восемь лет в Южную Корею отца из-за каких-то закулисных игр просто не взяли.

Сейчас люди, стоящие у руля нашего вида спорта, пытаются всем внушить, что им досталась выжженная степь, непаханая целина. Хотя еще в добром здравии люди, которые помнят обратное — Раиса Александровна Баранова, Анатолий Васильевич Рябчиков. У нас была школа с традициями, от которой остался пшик. И вся шумиха вокруг последних успехов — не более чем мыльный пузырь. Недавно прошел Кубок страны, участие в котором привезенные из России звезды сочли ниже своего достоинства. А резерв, находящийся на остаточном финансировании, варится в собственном соку.

— И много у вас мыслей по переустройству белорусского спорта?

— Кое-какие соображения имеются. Например, то, что 25 олимпийских медалей — это нереально. Что руководство спортом следует доверять авторитетному человеку — в этом смысле одобряю решение Путина, отдавшего бразды правления великому хоккеисту.

— Не боязно высказывать собственное мнение, отличное от других?

— А чего бояться? Вроде мы живем в демократической стране. Да и что мне терять: мизерную зарплату, которой хватает на два похода в магазин? Вот уже десять лет никто из прыгунов в воду — выпускников академии физкультуры по специальности не работает.

— Вопрос “по Сеньке ли шапка?” сами себе не задаете?

— Наверное, я единственный олимпийский чемпион, работающий рядовым тренером. Но даже если бы стал крупным чиновником, со своей кепкой не расстался бы.