НеПРОФИЛЬный актив. О газете, которая может купить баскетбол, но не душу

Я, например, не слышал, чтобы масс-медиа спонсировали какой-либо крупный спортивный проект…

Неопознанный Эверест

— Действительно, это редкость, которая, впрочем, иногда встречается. Во всяком случае я знаю, что одна из двух чикагских газет имела бейсбольную команду и одна шанхайская — футбольную. До кризиса наше издание чувствовало себя очень хорошо и могло выделять на команду сумму порядка двух миллионов долларов. Затем доля уменьшилась, но размер бюджета остался примерно таким же. Клуб имеет еще несколько спонсоров, однако никто из них не является держателем основного пакета акций.

— В вашей стране есть еще и каунасский “Жальгирис”…
— Разумеется, мы не так богаты, как он. Мне даже трудно сравнить насколько, потому что размер его бюджета вы не найдете в открытом доступе. Думаю, он раза в 2-2,5 больше, чем наш.

— Кстати, почему в свободной западной стране нельзя найти цифры, касающиеся деятельности его самого популярного клуба?
— Если бы мы жили в Америке, где самое главное — доход, то, конечно, все было бы прозрачно. Однако в Европе баскетбол никому не приносит материальных дивидендов, и если какой-то бюджет известен, то эта цифра очень условна. Кто-то дает деньги без огласки, не хочет, чтобы его рекламировали…

— А зачем, собственно, им это надо?
— Я подобного парадокса не понимаю. Возможно, это лежит в сути человеческой природы. Мы не всегда делаем только полезные для себя вещи, и если бы все было наоборот, развитие общества остановилось бы еще в XVIII веке.
В самом деле, зачем ходить на гору Эверест? Это и опасно, и стоит огромных денег. Или лезть в какие-то подземелья и искать там следы погибших цивилизаций. Считаю, это вещи одного порядка. Не забывайте, что еще есть тщеславие, желание улучшить имидж или просто заявить о себе, потому что профильное занятие не приносит того внимания, которое выпадает на спорт.

— Вашей газете славу собственная баскетбольная команда принесла?
— Это очень трудно оценить. Никакой выгоды в Европе мы от этого не имели. Разве что потешили тщеславие, прочитав о том, как итальянские коллеги удивляются наличию у газеты своего баскетбольного клуба. Продажи “Летувос Ритас” от этого точно не увеличились: литовский язык довольно сложен для понимания. Если бы производили какие-нибудь шарниры для автомобилей, это, наверное, здорово бы помогло, а так мы просто выражаем свою любовь к национальному виду спорта номер один.
Вы наверняка знаете, что красивая женщина стоит дорого, и если хочешь пользоваться ее расположением, то надо нести адекватные расходы. Это же правило можно отнести и к спорту высоких достижений.

— Все это правильно. Только в других странах красивая женщина ассоциируется исключительно с футболом.
— Жизнь подкидывает разные штуки. Если бы в 1937-м и 1939-м Литва не побеждала на чемпионатах Европы по баскетболу во главе с лучшим центровым мира Пранасом Лубинасом, ставшим олимпийским чемпионов в 1936-м в составе сборной США, возможно, этот вид и не стал бы номером один в Литве. Если бы в 80-е не было Сабониса, Куртинайтиса, Хомичюса и Йовайши и побед “Жальгириса” в чемпионате СССР и на международной арене, этого бума тоже не было бы.
Существует такая цифра: каждый второй мальчик, посещающий спортивную школу, занимается баскетболом. То есть чудес нет: отбор проходит примерно половина всех спортивных литовских ребят. Если бы в каждой стране происходило то же самое, думаю, мы быстро опустились бы вниз.

— У нас были аналогичные традиции в гандболе, однако на плаву удержаться не удалось…
— Стоит добавить, что с получением независимости Шарунас Марчюленис создал национальную баскетбольную лигу — с тем чтобы сберечь местных игроков. Время показало: это было правильное решение.

Неспортивная политика

— А насколько эти люди — Марчюленис, Сабонис и же с ними — влиятельны сегодня в Литве хотя бы в вопросах спорта.
— Без оговорок могу сказать, что и Шарунас, и Арвидас очень популярны в стране, а насколько влиятельны… Влияние в демократическом обществе — это немного химера. Они не ходят в политику. Поэтому для них лучше подходит определение “народный герой”. Парни сделали много для популяризации баскетбола. Открыли свои школы и дали развитию игры новый импульс. Не уверен, что без этих ребят, отлично отыгравших в сильнейшей лиге мире, сегодня существовал бы у нас подобный баскетбольный бум.

— Куртинайтис был хорошим министром спорта?
— Во всяком случае за время пребывания Римаса на этом посту я не читал ни одной негативной публикации о нем. В Литве это большое достижение, уверяю вас.

— Но почему герои спорта все же не идут в политику?
— Справедливости ради надо отметить, что пусть и не самые великие спортсмены, но все же они встречались среди вице-министров и депутатов сейма. Почему же туда не стремятся звезды? Думаю, с одной стороны, они уже заработали себе на жизнь и зарплата члена сейма для них не самый большой стимул, тем более что эта работа довольно тяжелая. А с другой — политику надо понимать, и те, кто играл в баскетбол на высоком уровне, предъявляют к себе такие же требования и в других отраслях человеческой деятельности. И слава богу, потому что в нашем сейме и без того хватает людей, не готовых к парламентской деятельности. Все знают, что люди, профессионально занимающиеся спортом, — далеко не отличники в школе и уж тем более не заканчивают вузы с красными дипломами. Так что все закономерно.
Но это хорошо, что среди наших звезд спорта нет таких, которые хотели бы использовать политику для самих себя. Значит, они правильно понимают суть вещей.

— Со многими ли баскетболистами вам интересно общаться?
— Следует признать, умных среди них гораздо больше, чем тупых. В прошлом году смотрел четвертьфинал юниорского чемпионата Европы с участием литовской сборной вместе с Римасом Куртинайтисом и Томасом Пачесасом. И испытал такой катарсис…
Я умею играть в баскетбол и многие ходы вижу как игрок, думающий на два-три шага вперед, но смотреть матч с профессионалами подобного уровня было чрезвычайно интересно. С ними можно говорить о политике, да и вообще о чем угодно.

Романовская слобода

— Литовский футбол себя как-то проявляет в стране, или он уже безнадежно застрял за широкой баскетбольной спиной.
— У них не было своего Марчюлениса, и футбольная лига сразу попала в руки дельцов, для которых игра стала только способом наживы. И, вполне естественно, со временем ее уровень падал все ниже и ниже. Теперешний тренер сборной Литвы как-то сказал, что заставлял малолетнего сына ходить на футбол, а тот плакал и просил, чтобы его отпустили на баскетбол. Какие еще могут быть примеры, характеризующие сегодняшние отношения баскетбола и футбола?

— Зато у вас живет такой известный спортивный деятель Владимир Романов. Его отлично знают в нашей стране — вместе с футбольным проектом МТЗ-РИПО.
— Это очень интересная личность — хотя бы потому, что, наверное, в природе трудно отыскать человека, который смог бы понять его до конца. У него много футбольных команд было, а кроме этого, под контрактами около 60 баскетболистов — из каунасского “Жальгириса” и его дочерней команды.
Романов стал хозяином “Жальгириса”, выплатив все его немаленькие долги. Покупает хороших игроков и наверняка располагает большими амбициями в отношении этого клуба. Он очень интересный человек, но, честно говоря, не хотелось бы останавливаться на его персоне, потому что Романов слишком болезненно принимает не только критику, а даже шутки в свой адрес. И как все люди, выросшие в СССР, склонен к теориям конспирации. И если говорят про него что-то нелицеприятное, это происходит не просто так — кем-то заказано.

Бездонное дно

— Хорошо, тогда перейдем к белорусским спортсменам. Кого из них, прославляющих Беларусь за рубежом, знаете?
— Хм, интересный вопрос… Было время, когда я мог перечислить состав минского “Динамо” — не только чемпионского варианта 82 года — пофамильно, с указанием роста, веса игроков и их амплуа. А вот сейчас не назвал бы ни одного имени… Хотя нет, были же девушки, которые играли у нас в Литве. Одна — Лена Левченко, вторая — замуж вышла за литовца… Муравьева?

— Мурашкина.
— Точно. Оля очень красиво говорила на литовском. Мы даже писали о ней как о феномене, который смог выучить наш язык досконально всего за год.
Ммм… Видите, никого не могу вспомнить, но, может, это потому, что не располагаю слишком большим временем, чтобы интересоваться спортом во вселенском масштабе…

— В нашей стране активно развивается хоккей. Знаю, что в Литве тоже пробивается идея организации команды для участия в Кубке КХЛ. Какими видите ее перспективы?
— Если деньги будут литовскими, в такую команду не верю. Мы не сможем аккумулировать достаточное количество средств, чтобы набрать бюджеты, как у сильнейших команд России. Упавший “Локомотив”, если не ошибаюсь, стоил около 50 миллионов долларов. Наверное, это даже больше, чем весь литовский спорт.
Выручат только российские деньги. Если кому-то в этой стране тесно и он хочет вложить средства в литовский хоккей — как-то все вилами по воде писано… Для человека, играющего в хоккей или работающего в федерации, участие в КХЛ, видимо, имеет смысл, но насколько полезно это будет нашей стране с точки зрения спортивного результата?
В прошлом году “Летувос Ритас” играл в Евролиге и даже едва не попал в восьмерку сильнейших — это с бюджетом в два миллиона евро. С подобной суммой в КХЛ трудно содержать даже фарм-клуб.

— Мы тоже в этой лиге не самые богатые…
— Но в вашей стране другая система. Велик государственный ресурс, а здесь власти могут наградить только орденами и медалями. Ну и премии дать после Олимпиады.

— А как насчет щедрых спортивных стипендий?
— Они довольно скудные и большинство их платит НОК — это отдельная фирма, которая сама постоянно находится в поиске спонсоров. Кроме действующих, они помогают и бывшим спортсменам — чемпионам и призерам Олимпиад, но стипендии даже не дотягивают до средней зарплаты — так что выходит сумма где-то в районе 300 евро.

— Если быть справедливым, то наши заслуженные олимпионики и такого не имеют. Вообще, судьбы многих из них после звездного часа изменились не в лучшую сторону…
— Подобное в любой стране происходит. Несколько лет назад упал с балкона серебряный призер Олимпиады-1964 в Токио Ричардас Тамулис. Он совсем пропился, и такой исход был закономерным. Или взять баскетболиста Гинтараса Эйникиса — о нем сейчас пишут больше, чем в то время, когда он играл. То он разбил машину, то какая-то пьяная драка, то история с кокаином… Ему всего 42 года, а он уже на дне.

— Как чувствует себя Вильма Бардаускене — прыгунья, которая первой в мире улетела за отметку семь метров?
— Все неплохо. Она занимается бизнесом, ее сын тоже был очень талантливым прыгуном и, если мне не изменяет память, прыгал на 8,10, но затем травмировался и не смог снова выйти на высокий уровень.

Прижизненные похороны

— Заметил, спорт имеет в вашей газете глянцевый оттенок — во время чемпионата Европы вы проводили голосование среди читателей на предмет определения самого симпатичного баскетболиста литовской сборной…
— Это было впервые у нас — и в интернет-версии. Аналитические статьи — это хорошо, но и вокруг информации должна происходить какая-то игра. Для каждой эпохи есть своя журналистика и свои правила, по которым она живет и развивается.
Если вы хотите услышать мою теорию на сей счет, то извольте: сегодня серьезная и желтая журналистика сливаются. И когда мы делаем газету, понимаем, что чрезмерное увлечение только одним из этих направлений не пройдет. Люди пресыщаются серьезными вещами, но не меньшее отторжение вызывает у них и ежедневный гламур. Нужен микст. Это как в жизни и в природе.
У серьезных деловых газет во всем мире падают тиражи и прибыли.

— Сейчас они у всех падают.
— Тем не менее интернет стер те непереходящие рамки, которые существовали между серьезными и желтыми газетами. Англичанин приходит с работы в два часа дня (а раньше все деловые люди работали именно до такого времени), берет чай, открывает большую газету и поглощает информацию. Потом люди стали читать в транспорте, а сейчас они вообще не читают.
Немцы подсчитали, что за последних десять лет человек стал читать в два с лишним раза меньше. Если раньше он отводил на это занятие 60 минут, то сейчас всего 26.
Интернет давит и когда-нибудь окончательно вытеснит газету. Мы обратили на это внимание еще за год до его активного появления и сделали ряд шагов.

— Сколько сейчас у вас посещений на сайте за день?
— 260 тысяч. Это в шесть раз больше тиража газеты. А когда сайт стартовал, в начале 2006 года, его читали гораздо меньше, чем бумажную версию. И, хочу сразу сказать, сайт всегда был прибыльным предприятием — и с начала своего рождения, и сейчас. На интернет-версию у нас теперь работают 26 журналистов, а до недавнего времени было только 12. Скажу, что уровень рекламы в интернете в Литве каждый год увеличивается на 10-15 процентов, а в газетах упал во время кризиса на 30-40 процентов и до сих пор еще полностью не восстановился.

— Когда наступит день похорон бумажной версии вашей газеты?
— Я шучу так, что похороны газеты еще увижу при жизни. Думаю дожить, тем более что это случится в обозримом будущем. Американцы говорят, что похороны состоятся в 2049 году. Но, мне кажется, там это событие произойдет лет на двадцать раньше. А в Литве это случится даже раньше, чем в продвинутой Европе.
Газета продержалась бы еще больше, если бы та часть населения, которая хотела читать, имея время, располагала достаточным количеством денег. Это пенсионеры и интеллигенция. А интернет сейчас уже есть в 60 процентах литовских семей. Плюс те, у кого он подключен на работе.
Интернет-версию “Летувос Ритас” можно читать уже и в деревнях — там созданы специальные центры. И такие страны, как Италия и Испания, отстали от нас в этом плане лет на пять, не меньше. А в Греции нет и 30 процентов обладателей интернета в домашнем хозяйстве.
Мы имеем пять-шесть разных версий нашей газеты в сети. Одна для компьютера, вторая для мобильного телефона, третья для особо мудрых телефонов и так далее. Чтобы идти в ногу с научно-техническим прогрессом, надо постоянно работать в этом направлении. Когда появился Ipod, то рядом с CNN, BBC была и наша точка.

Газированное пиво

— У нас активно критикуют вашу экономическую модель за то, что каждый год значительная часть населения Литвы уезжает на заработки в Европу.
— Но мы же не стремимся в Москву, как туркмены, украинцы и молдаване. Наши едут туда, где платят адекватные деньги. Моя дочь, кстати, уже 11 лет живет в Лондоне. И я не вижу ничего плохого в том, люди могут свободно перемещаться по миру и выбирают для жительства то место, где им будет комфортно, где платят больше денег.
Если у нас средняя зарплата 2000 литов (около восьмисот долларов. — “ПБ”.), то в Лондоне безработный получает в два раза больше. И с этим ничего поделать нельзя. Это однозначно лучше, чем если бы литовец сидел в деревне, пил там и воровал. Пусть работает за рубежом.
У нас безработица 12 процентов. А если бы не выехало 600 тысяч, то сколько бы сейчас людей тащил на себе один работающий литовец? Конечно, для такого маленького народа это опасно. Если уедет еще 500 тысяч молодых людей, кто останется и будет работать на пенсионеров?
Значит, надо создавать программу для тех, кто планирует приезжать к нам. Наверное, лучше, если это будут люди с похожей верой — христиане, ортодоксы в лучшем смысле этого слова. Та же культура, те же гражданские принципы. Но власти боятся. Хотя тех же грузин можно пригласить, жителей Западной Украины…

— Вас удовлетворяют нынешние отношения Литвы и Беларуси?
— Конечно, нет. Я жду того момента, когда Беларусь станет доброй и открытой для Европы соседкой, когда она приватизирует свою промышленность, и тогда литовцы будут в большой цене.

— Поможете нам приватизировать предприятия?
— Нет, для этого нужны большие деньги, которые вряд ли есть у нас. Просто в Литве имеются хорошие менеджеры, которые сумеют говорить как с немцами, так и с белорусами на одном языке. Кстати, такие примеры есть в наличии. Мой знакомый бизнесмен из Клайпеды занимается постройкой у вас завода “ИКЕА” и…

— …хочет угробить наши предприятия, да?
— Я никогда не понимал такой лексики.

— А у нас она популярна. Как же так? На каком-нибудь “Древе” работают наши люди — пусть они выпускают страшную и необыкновенно тяжелую мебель, но зато ходят на работу и получают какую-никакую зарплату… “ИКЕА” ведь всех их потом на работу не возьмет — зачем ему это надо?
— Жизнь такова, что мы существуем в конкурентном мире. Если волк и ягненок соревнуются друг с другом, то куда деваться человеку? И кто придумал, что существуют бесплатные обеды? Кому-то все равно придется за него заплатить. Пока за белорусов платят русские. Разница в цене между кубом газа в Беларуси и Литве такова, что народ России когда-нибудь спросит у своих правителей: зачем нам это надо?

— Как зачем? Мы ж союзники, друзья-славяне.
— Когда вы с другом идете в пивной бар, то один раз вы платите, другой раз он, но все равно какого-то паритета придерживаетесь. Но если вы платите десять раз, а он только один, то дружба долго не протянет.

— Ну хорошо, а если с этим другом никто, кроме тебя, больше пить пиво да и другие более крепкие спиртные напитки не хочет?
— Это проблема России. Она сама должна измениться. И если станет нормальной страной, все будут относиться к ней совсем по-другому.

— Ради этого стоит жить…
— Но этого никому еще не удавалось сделать. Даже Петру Первому. И все равно я думаю, что долго балансировать на таком рубеже — между диктатурой и демократией — невозможно. Как историк, скажу: либо для общества наступают беспросветно черные времена, либо оно строит демократическое общество. Это касается христианских стран, хотя в Китае или в Японии в силу национальных особенностей возможны исключения.

— Вам нравится, как развивается демократия в Литве?
— В принципе она развивается именно так, как и должна. Понятно, все мы люди нетерпеливые, хотелось, чтобы процесс продвигался быстрее, но если бы мне 23 года назад рассказали о том, что будет сейчас, я пришел бы в большой восторг.
У демократии есть одна негативная сторона: все, что плохо, очень хорошо видно — уже через час об этом можно прочитать в интернете. Как говорил один хороший французский писатель Фредерик Бегбедер: “Демократия хороша тем, что с утра до вечера можно проклинать власть”. И это действительно так. Люди понимают, это великое достижение только тогда, когда теряют это право. Мы имеем сегодня все завоевания демократии, однако не всеми ими мы можем пользоваться во свое благо. Да, у нас не самый выдающийся парламент. Но кто нам его прислал — Лукашенко? А может, Путин? Мы сами избрали этих чудаков, и теперь они творят там чудеса.

Комфортная журналистика

— В Литве опасно работать журналистом?
— Я пессимистический оптимист и отвечу на ваш вопрос так: “Думаю, что нет”. Но на 21-м году независимости проявилась такая вещь — немного людей хотят конфликтовать. Особенно среди молодых. Я уже старый, для меня нет неприкасаемых персонажей, коих не мог бы затронуть в своих статьях, но попробуйте найти парня 23-24 лет, которому хотелось бы это делать. Нет, он лучше напишет репортаж и добросовестно перескажет, что сказало одно или другое действующее лицо нашей политической жизни. Мы начинаем немного жиреть, как и все европейцы. Хотим жить тихо и спокойно, чтобы вечером посидеть с друзьями в кафе, а утром снова пойти на работу.

— Так вы идете по нашему пути. Белорусы именно так и живут…
— Эта схема подходит для всего мира. Вопрос в том, из какого места жирок и каково его качество, достатком ли он вызван или безысходностью, хотя и то, и другое чревато. У нас люди свободны, и они уверены, что это навсегда. У них пропало чувство, что за свободу надо бороться постоянно.
В 1988 году я рассказывал одному австрийскому журналисту, как мы боремся за свою независимость и какие проблемы в связи с этим нам предстоит решить. Он мне ответил: “Какая интересная у вас жизнь. А у нас главная дилемма сейчас — покупать “Мерседес” или “Ауди”. На что я ему заметил, что мы тоже хотим прийти к этому незамысловатому выбору.

— То, что у вас премьер-министр женщина — тоже следствие растущей демократии?
— Я не сторонник деления политиков по полу. Всегда важнее личностные характеристики человека. Если выбирать таких женщин, как Грибаускайте, то лучше уж мужик.

— Не любите женщин?
— Конечно, люблю их больше, чем мужчин, но человек должен делать работу, а не имитировать ее. Если ты занимаешь не свое место, то какая разница, кто ты? Я со страхом смотрю на европейскую моду. Мол, надо избирать в руководящие органы какую-то квоту женщин. Получается, мы будем унижать наших женщин почти насильственным их избранием куда бы то ни было? Что это изменит? Были короли и королевы, женщины и мужчины. Правление Виктории все почему-то вспоминают как золотое время Британской империи. А потому, что и королева была хороша, и подданные ее тоже хорошо работали. А вот какого-нибудь Генриха VI люди вспоминают не самым добрым словом. Потому что правителем он был не самым выдающимся. Я тоже работал в парламенте первого созыва, но вовремя понял, что политик из меня никудышный. Как журналист, могу принести гораздо больше пользы.

— А где можно больше заработать?
— Дело даже не в деньгах. Просто некоторые люди по своему характеру не способны играть в команде, что является обязанностью и законом для любого политика. Я игрок индивидуальный, и мне лучше выжимать из себя все там, где чувствую себя комфортно — в журналистике.

— А чего вам еще хочется добиться в жизни, чтобы остаться собой довольным?
— Сейчас я вообще хотел бы не работать, а только читать и писать то, что приходит в голову.

— Так пишите, кто мешает?
— А кушать что?

— Ну, вот и выходит, что профессия наша никакого прибытка не приносит и даже на спокойную старость журналистскими трудами, пусть даже самыми плодотворными, не накопишь…
— Да, абсолютное большинство профессионалов живет от зарплаты до зарплаты.

— Тем не менее журналисты учат всех жить…
— Не согласен. Мы не учим. Если бы газета начала говорить императивом, ее перестали бы читать. Газету, как костел или церковь, люди терпят до тех пор, пока к ним не лезут в душу. Пиши о футболе, баскетболе, политике — это удобоваримо, но когда начинаешь советовать, за кого надо голосовать, читателя от тебя воротит. Точно так же заканчивается влияние какого-нибудь ксендза, если ему придет в голову употребить свое влияние на граждан.
Нет его, этого влияния, и пусть журналисты и святые отцы не тешат себя в этом плане какими-то иллюзиями. Я говорю, конечно, о демократическом обществе. Мужчины тоже думают, что они выбирают женщин. На самом деле все происходит наоборот, они нас выбирают.

Позолоченная свобода

— Гарри Каспаров как-то сказал, что свобода нужна не такому уж и большому количеству людей.
— Свобода нужна всем. Но, когда ее получают, не все могут оценить это завоевание в полной мере. Человек — такое существо, что ему надо что-то видеть впереди. В этом плане мне нравятся буддисты, философия которых сводится к тому, что у человека нет прошлого и будущего, а есть только момент, который они проживают сейчас.
Я помню день 13 января 1991 года, когда люди возле вильнюсской телебашни бросались под танки. Ведь никто не думал тогда, что делает это из-за двухэтажного дома, который у него когда-нибудь появится. Люди шли воевать за свободу. Хотя некоторые из них сейчас говорят: “Нет, не за такую Литву мы рисковали жизнью…” Но скажи ему тогда, что через 20 лет он станет нищим, а тот, кто сидел в тепле, будет иметь и дом, и красивую машину, он все равно попер бы на этот танк. Так устроен человек. Такова его природа, ему всегда хочется большего.

— Почему все же денег больше у миллионера Романова, нежели у замечательного журналиста Валатки, который так сильно переживает за свободу и независимость?..
— А кто сказал, что жизнь справедлива? В Библии не написано, что на этом свете все будет справедливо. Христос говорил о другом мире, где те, кто не изменил себе, получат сполна.

— Я думал, вы ответите по-другому. Что не в деньгах счастье…
— Тогда я лучше процитировал бы моего любимого Эриха Мария Ремарка, который сказал, что идеалист стремится к деньгам, ибо деньги — это позолоченная свобода.
Жизнь несправедлива в большинстве случаев. Наверное, это противоречие рождается в результате воспитания и образования. Мы учим детей вещам абсолютно противоположным: что жизнь справедлива и, если ты будешь делать правильные вещи, она тебя сполна вознаградит. Мне кажется, это в корне неверно. Человек должен поступать правильно не потому, что может за это что-то получить, а потому, что он — христианин. И это не его дело, когда он будет вознагражден — в этой или иной жизни. Если бы мы воспитывали своих детей по-христиански, то, уверен, подобных вопросов вообще бы не возникало.

— Вопросов больше не имею…

Диктофон щелкнул записанной кассетой, и мы заторопились по своим делам. Я — в Минск, Римвидас — в Афины, где в очередной раз, в столкновении местного пролетариата и правящей верхушки, решалась дальнейшая стратегия развития Евросоюза.
Мне осталось только попросить своего собеседника о фото — желательно в спортивно-баскетбольных интерьерах. Я и получил их после возвращения Римвидаса. Вместе с маленькой припиской о том, что он… больше не редактор. Ушел из “Летувос Ритас”. Вот только не знаю куда. Жизнь действительно не всегда бывает справедливой, и позолоченная свобода не всегда приносит свободу настоящую, но зато дает шанс взглянуть на мир по-новому. И вновь начать сначала — а разве не это самая большая радость для тех, кто привык сгонять жирок не только на баскетбольной площадке?..