ОТКРОВЕННО. Белая и пушистая

Мы неправильные, как и все, связаное с ее и нашим восприятием греческой неудачи. В Минске думали, что неомедаленные белорусы не слишком этого хотели, а Аня совсем скоро скажет мне: все было наоборот. А потом, спустя несколько часов, ее слова подтвердит и Наташа Цилинская, но уже в отношении себя, создавая тем самым закономерность, в которой должны разобраться психологи, если мы, конечно, планируем реваншироваться в Пекине.

Это странно, но как раз Аню с ее сверхобщительностью я никогда не записал бы в фанаты, умеющих отгородить себя от внешнего мира непреодолимой стеной. Значит, плохо знал. Или просто не было случая поговорить по душам. Глупо сие делать после побед и чествований, а других поводов эта смешливая блондинка нам еще не давала.

Анюта, ну, я включаю, что ли…

Об Олимпиаде

Знаешь, я всех отсылаю, когда начинают лезть с дурацкими вопросами: “Ну как же так, почему проиграли?” Есть такая обывательская точка зрения: раз вам дали наказ, надо было выиграть. Да еще и подколки эти с соревнованиями против колхозников… Никому же не нужны глубина, твои эмоции, переживания. Хотя я и сама, по большому счету, во всем этом еще не разобралась…

На Олимпиаду ехала за своим лучшим результатом. Проще говоря, за медалью. Но никому об этом — ни слова. Разве что самым близким: “Мама, а классно было бы мне медаль выиграть, а?” Маме идея тоже очень нравилась.

Получилось же только девятое место на моем любимом комплексе. После этого здесь же на эмоциях написала SMSку своему французскому тренеру о том, что я — полный ноль, всю свою жизнь зря тренировалась, и теперь мне как порядочному человеку остается только закончить карьеру. Он сразу же откликнулся, поддержал меня…

Кто еще протянул руку помощи? Сестра. Елена Владимировна Климова — она душевный человек. Наталья Валентиновна Шоломицкая была в шоке, она же меня засекала на всех тренировках. Говорила: “Аня, если бы мне кто-нибудь сказал, что ты так проплывешь, я бы не поверила”. А некоторые, наверное, и порадовались, что все так вышло…

О команде

У нас недружная команда. Это только со стороны все выглядит пристойно. На трибунах друг за друга болеем, флагами размахиваем, плакатами. А на самом деле… Слишком уж все разные.

Хотя, знаешь, как ни парадоксально, но, возможно, большего мы могли бы добиться не каждая сама по себе, а все вместе. Я имею в виду кролевую эстафету. Если бы не эта история с Саней Герасименей… Я совсем по-другому готовилась бы, Лена Попченко и Света Хохлова наверняка тоже. Конечно, в Афинах эстафетные команды соперниц были очень сильные, но и у нас, считаю, произошел бы прогресс по сравнению с прошлым годом. Видел, как южноафриканцы всех умыли в таком же заплыве у мужиков? Никто не ждал. И мы тоже всех причесали бы, а болельщики только варежки пооткрывали: откуда еще и белорусы здесь взялись? Не маши головой, дай помечтать-то. Знаешь, как мне этого хотелось бы? Ну да ладно, за год, который Сашке остался, думаю, никто из нас из плавания не уйдет. Поэтому еще будет возможность снова вместе что-нибудь попробовать замутить. Раньше ведь получалось. Даже при всей несхожести характеров…

О себе

Какие у меня взгляды на жизнь? Хочется найти себя. Не в плавании. Я многого не знаю, но очень хочу научиться чему-то стоящему. У меня же ведь, кроме плавания, ничего больше в жизни нет. Я на него все поставила. Одни тренировки — ни учебы, ни друзей, ни развлечений. Только сейчас я поняла: все было напрасно. Хотя в Афины и съездила, но, с другой стороны, что с этого?..

Когда была спортсменкой среднего уровня, лелеяла мечту — попасть на Олимпийские игры. Но аппетит, как известно, приходит во время еды: став неоднократным призером чемпионатов Европы, глупо радоваться лишь участию в квалификационных заплывах. Зацикленность меня и подвела. Я в Афинах занималась самоанализом и пришла к выводу: когда плавания слишком много, на пользу это не идет. Не расслаблялась я, не давала себе даже психологической передышки. Со стороны, может, и незаметно было, но в глубине души все время повторяла: “Буду биться за медаль!”

Психолог пытался отвлечь меня от этой мысли, однако, наверное, она сидела слишком глубоко…

Плавание думала бросать. Какой прок терпеть еще четыре года и потом снова пролететь. А приехала домой, посмотрела закрытие Олимпиады, все эти фейерверки, дискотеки и подумала: “Неужели, Анька, в твоей жизни ничего этого уже не будет?” И решила, что еще раз попробую. Отрицательный опыт тоже полезен. Особенно, когда делаешь из него правильные выводы.

О французах

Что теперь буду делать в первую очередь? Устраивать личную жизнь. Не в том смысле, что начну более детальный просмотр всех потенциальных кавалеров на предмет их пригодности к супружеской жизни. У меня уже есть парень. Француз. Зовут Арно. Он тоже пловец. Бывший. Хороший человечек: понимает меня и всегда утешает, когда что-то не получается. Он не такой, как большинство французов.

Те ведь почему-то предполагают, что все мы, то есть славяне, — расисты. Алкоголики, само собой разумеется, тоже. Живем бедно, как и полагается странам третьего мира. Но при этом почему-то очень многие считают, что каждый день на нашем столе шампанское с икрой. Про медведей, гуляющих по улицам, я и не говорю. Этот анекдотичный пассаж по-прежнему крепко сидит в сознании местного обывателя и выбивается с большим трудом. Хотя не могу сказать, что ко мне там отнеслись плохо. Наоборот, вследствие всего перечисленного едва дышали: “Бедная ты наша девочка…”

Условия для тренировок в моем Шалоне практически идеальные. Городок небольшой, и все рядом. До бассейна пять минут ходьбы, столько же — до магазина. Не так, как в Минске, где не знаешь, что делать между тренировками — то ли поехать домой, то ли остаться в бассейне, чтобы не убивать полтора часа на дорогу.

Жить во Франции неплохо, но мне там, если честно, не нравится. У них другой менталитет, там все есть, и наши проблемы кажутся странными. Их удивляет, как можно носить обувь за тридцать евро: это же несолидно, планка не должна опускаться ниже сотни. Я уже молчу, что у нас подавляющее большинство ходит в туфлях по цене 50 тысяч белорусских рублей.

Но, думаю, подобное восприятие бывшего СССР во многом складывается благодаря телевидению. Французы много рассказывают про русское искусство, музыку, спорт тоже жалуют, но как только дело касается социальной жизни, на экране тут же появляются бабушки в платочках и пьяные трактористы из какого-нибудь отсталого колхоза “50 лет Ильичу”. Нравятся им чем-то наши разбитые дороги и унылые пейзажи.

О работе

Плавание для меня давно уже не развлечение, а работа, за которую получаю деньги. Не очень, правда, большие — этот вид спорта не самый популярный во Франции, но клубного контракта на жизнь хватает. Нет, до средней зарплаты по стране он не дотягивает. Арно летом работал спасателем на побережье, так его зарплата превосходила мою весьма существенно.

Еще есть призовые. Но они небольшие, более или менее прилично можно заработать, если регулярно попадать в тройку на этапах Кубка мира, что, как сам понимаешь, довольно трудно. Есть еще одна проблема — психологическая. Я слишком быстро, наверное, стала прогрессировать, когда уехала из Беларуси. Здесь 200 метров комплексом проплывала примерно за 2.17, а потренировавшись во Франции, показала 2.13. И эта мысль засела где-то в подсознании: все, лучше уже не проплыть. У меня ведь никогда ничего быстро не получалось. Всю жизнь ковыряюсь потихонечку.

Откуда, спрашиваешь, у меня такой прогресс в “лягушачьей” стране получился? А деваться было некуда. Это дома можно было просачковать — то голова болит, то настроения нет. Во Франции вопрос стоял предельно просто: или ты тренируешься до упора, выполняя все, что от тебя требуют, или летишь назад белым лебедем.

О фармакологии

Поэтому, наверное, мой прогресс был закономерным. И достигнутым, кстати, без всякой фармакологии. Не знаю, может быть, на уровне сборной страны у них что-то и есть, но в нашем клубе ни о каких порошках и таблетках никто никогда речь не заводил.

Пьем углеводный напиток, чтоб компенсировать потерю энергии, и все. Когда я показала свой лучший результат, то чистенькая была словно стеклышко. А многие не верят, что этого можно было достичь без серьезной фармакологии. Я — живое тому свидетельство. Хотя, как мне кажется, когда ты находишься на самой вершине и регулярно борешься за первые места, то без подобной подпитки организма уже просто невозможно плыть. У американцев — это стопроцентно. Многие, кто оттуда приезжает, говорят, что там все очень просто устроено: или ты пьешь и плывешь, или едешь туда, откуда приехал.

Смогла ли бы принять допинг, если бы мне его предложили? Ну, во-первых, я думаю, что в нашей сборной такое вряд ли случится. Мы традиционно от него шарахаемся. В клубе? Тоже маловероятно, да и я сама, наверное, не осмелилась бы. Страшно. Может, это и неправда, но говорят, что от таких таблеток в будущем может случиться какая-нибудь ерунда. Не хотелось бы расплачиваться за юношеские ошибки всю оставшуюся жизнь. Мои дети должны быть здоровыми, не калеками.

Хотя, наверное, многие подумают: “Да что она нам сказки рассказывает? В плавании-то точно все чего-то жрут!” Но они ошибаются, честно… Если бы мы питались химией так, как это могут себе позволить на Западе, то, поверь, нашу делегацию тоже встречали бы в аэропорту с оркестром…

О Клочковой

Хотя все равно в нашем виде спорта, считаю, 2 процента успеха зависят от тренировки, а 98 — от психологии. Пока у меня в голове не рухнет стенка, на которую все время натыкаюсь, я не поплыву быстрее.

Не-а, эту стенку зовут не Клочкова. Я ведь Яну уже побеждала, правда, дело было в коротком комплексе, на 100 метров, но тем не менее… Так что какой-либо робости перед ней не испытываю.

Украинская сборная — это вообще что-то с чем-то, мы по сравнению с ними — друзья не разлей вода. Команда большая, и потому межличностных конфликтов много. Яна от них бережется. Вернее, ее тренер от всего предостерегает. Яна мало с кем дружит в команде и тренироваться старается подальше от завистливых глаз. Ее научили, наверное, что соперник другом быть не может.

Тренер для Яны все равно как мама. Это вроде и неплохо, но я бы так не смогла. Клочкова слишком уж глубоко сидит в плавании. Она не училась в школе. Не учится, по большому счету, и сейчас. Все ради результата. Он есть, а что потом?

Яна не слишком образованна — это заметно невооруженным глазом. Здесь в принципе ничего удивительного нет: спортсмены традиционно отстают от своих сверстников в этом плане. Но хватит ли у нее сил для того, чтобы, покинув спортивный пьедестал, не растеряться в другой жизни, где придется пробиваться преимущественно в одиночку? Я разговаривала на эту тему со многими людьми и для себя уяснила, что легче всего приспосабливаются к новым обстоятельствам те, кто не боится начать жизнь с нуля.

О федерации

Она у нас как партком. Хорошо проплыли — молодцы! Плохо — как вы могли не оправдать высокого доверия товарища Саахова? Примитивно и скучно. Ты нужен только тогда, когда привез с соревнований медаль. Да и то не всегда.

Есть у нас один деятель, который при удачном выступлении сборной мигом забрасывает на плечи барабан и — тум-ту-дум-ту-ду-дум — прямиком в министерство шагает, чтобы получше об успехе отчитаться. Так вот он в Афинах сказал: “Мне твоя медаль на Европе не нужна, толку от нее никакого”. — “Как же так, вы ведь еще год назад совсем другие слова говорили? — “Но ты же ведь на Олимпиаде в финал не попала!” От нас нужно только выполнение плана.

А мне кажется, что в федерации должны работать все-таки более умные люди. Ведь никто специально не старается, чтобы сделать в первую очередь хуже, причем для себя. Все хотят лучшего, все пашут. Так поддержите вы людей, встаньте над своими амбициями, тем более что мы не Америка — других пловцов такого уровня все равно нет.

Нет психологического равновесия, душевного комфорта, что ли. Я от этой неприязни еще могу отгородиться, кожа у меня толстая. А другие? Ждешь от меня советов, как все перестроить? Скажу честно: не знаю. Да и кто я такая, чтобы давать советы взрослым людям? Ведь и у меня характер не сахар…

Характер

Любят ли меня в команде? Хочу надеяться, что да. Хотя, возможно, и нет. Некоторые думают, что их мнение — это истина в последней инстанции. А я считаю, в любой ситуации надо советоваться с людьми. Во всяком случае, не молчу. Стараюсь высказать свои взгляды. Это начальникам не очень нравится: у нас больше любят, когда спортсмены молчат.

Я не белая и пушистая. Простая, легкая в общении, но не терплю, когда меня задирают даже в шутку. Как это умеет делать Паша Лагун со своей любимой песней о том, что Барановичи — большая деревня.

Стервой быть обожаю. Такое иногда наслаждение испытываешь, когда какому-нибудь нехорошему человеку сделаешь плохо, что даже угрызения совести от содеянного уходят на второй план. И знаешь ведь: это наверняка к тебе потом вернется, но все равно — кайф!

Еще актрисой быть люблю. Люблю, когда жалеют. Гладят по голове, говорят хорошие слова. Даже замурлыкать могу от удовольствия. Мяу…

Как училась в школе? В принципе до последних классов — неплохо. Но у наших учителей было представление о спортсменах как о поголовных тупицах. И потому некоторую иронию по отношению к себе чувствовать приходилось. Впрочем, это меня мало волновало. Не поверишь, но у меня было много любимых предметов: история, литература, русский язык. Английский учила так же, как и все — никак. О чем потом жалела. Но сейчас ничего, понимаю. Ну и французский, разумеется, тоже.

Дома, в Барановичах, мне здорово. Первое время, недели две, а потом начинаю скучать и откровенно заниматься спортом — выхожу на стадиончик и наяриваю круги по дорожке. До бега я, как и все пловцы, не шибко охоча, но надо — для выносливости.

Чего еще там не хватает? Авокадо. Салата. Каких-то других мелочей, к которым успела привыкнуть во Франции. Мой парень — вегетарианец. Не скажу, что целиком придерживаюсь его взглядов, но дома мама меня просто атакует супами и мясом, приготовленным в самом разнообразном виде. Все начинается с расстройства желудка, а заканчивается ссорами. “Я это есть не буду!” — “Будешь! Здесь я хозяйка!” Правда, маму все равно люблю, она для меня — лучший человек на свете… Прости меня, мамочка, если я тебя иногда обижаю. Я больше не буду!!!

О планах

Попытаюсь довольно кардинально перестроить тренировочный процесс. Заниматься не так много, зато чаще выступать на соревнованиях.

Может быть, попробую поступить в американский университет. Это было бы заманчиво со многих точек зрения. Самым ощутимым препятствием для меня является только возраст. Хотя, с другой стороны, 22 года — это не так уж и много для свершений, когда перед тобой открыто все…

Э, ну ты за картошкой-то присматривай хоть чуть-чуть. Сразу говорю: горелую есть не буду!