ОтПУЩЕние. Цветы для профессора Плейшнера

“Павликов”, правда, было двое — от Штанге не отходил его молчаливый оруженосец Харальд Ирмшер. Сегодня они оба сядут в самолет и улетят домой. Насовсем — их белорусская миссия закончена.
Дальше как в песне — каждый пойдет своею дорогой.

Расстались друзьями

“На посошок” в штаб-квартире БФФ были организованы тренерские посиделки. Милое мероприятие, на которое пригласили едва ли не весь цеховой актив страны. Противники Штанге и апологеты, строгие и добрые, молодые и пожилые — коллеги были настроены дружелюбно и проводили немецкого “ландскнехта” подобру-поздорову. Речами, напутствиями и аплодисментами. Все происходило за закрытыми дверями. Журналистов в зал запустили одновременно с приездом Сергея Румаса.
Глава БФФ с ходу взял быка за рога. Вернее, не быка — зубра. Обоим тренерам из председательских рук досталось по картине. На каждой кистью неизвестного художника были изображены хозяева Беловежской пущи. Подарок нес смысл — “чтобы память о Беларуси осталась навсегда”. Получили немцы и по букету — здесь уж смысл каждый угадывал сам. Цветы, как известно, бывают не только свидетельством безоговорочного успеха, но и знаком провала — сродни горшку на подоконнике явочной квартиры профессора Плейшнера. Да Румас и не стал ничего расшифровывать — его речь была исполнена философской мудрости. Оценку деятельности Штанге, сказал председатель, смогут дать лишь “наши потомки”. Хотя кое-какие итоги Сергей Николаевич подвел, и не дожидаясь потомков. С его слов выходило, что немецкая страница в истории белорусской сборной получилась “столь же неоднозначной, как и личность самого Бернда Штанге”.
Голосу первого в нашем футболе человека Штанге внимал спокойно, держа руки на животе, покачиваясь на каблуках и вслушиваясь в мерный синхрон переводчика Александра Рухли. Румас коротко перечислил очевидные достижения германского генералитета, подчеркнул, что федерация произвела с ним полный расчет, и заверил, что расстаются они с немцами друзьями. “Так ведь, Бернд?” — спросил для верности председатель. “Сто процентов!” — безотлагательно отчеканил Штанге.
Ответная речь тренера-отставника была недлинной. Он с “трауром” говорил о невыполненной задаче и с гордостью — о множестве “белорусских друзей”. Особо отметил, что за четыре года успел выучить немало здешних тостов. Наполненный бокал ему в руку, правда, никто не вложил — Беларусь не Кавказ. Да и рабочий день продолжался, а говорить на публику Штанге предстояло еще долго.

С чистой совестью

Далее наступило время пресс-конференции. Штанге не изменил себе, начав общение с журналистами со вступительного слова: “Cпасибо вам за четыре с половиной года помощи, поддержки и сопровождения. К сожалению, мы не смогли выполнить задачи, поставленные федерацией. У многих игроков был последний шанс выступить на топ-турнире. Разочарованы, что не удалось достичь цели. Но какое-то движение вперед было. Дали импульс нашей молодой федерации, которой не больше двадцати лет. В целом это время получилось неплохим, хотя и сложным, напряженным. Мы приобрели много хороших друзей и оставляем в памяти отличные впечатления о стране. Сегодня, в последний рабочий день, я встречался с белорусскими тренерами. Провели анализ проделанной работы, рассказали, что было хорошо, что — плохо, что важно для будущего. И теперь возвращаемся на родину с чистой совестью”.
Что для Бернда стало самым сложным за эти четыре с лишним года? “Может, то, что я не только трудился непосредственно со сборной, но и выполнял много задач, выходящих за пределы этой работы, — сказал немец. — Но мне хотелось делать это, возникало ощущение необходимости. В больших федерациях есть специальные люди, которые выполняют определенные функции. Например, в Германии Маттиас Заммер занимается образованием тренеров. И таких примеров много. А здесь все было в основном на моих плечах. Может, если бы эти вещи делали другие люди, у меня было бы больше времени работать с клубами, с тренерами в Гомеле, Бресте, Гродно, Могилеве, Мозыре”.

Огонь и харизма

Говоря о своем преемнике, Штанге по-прежнему отказывается называть фамилии: “Решать федерации. Я не могу кого-то рекомендовать или что-то советовать”. Но в целом его мнение о белорусских тренерах положительное: “В стране много молодых, талантливых специалистов”. Бернд в очередной раз назвал “огонь в сердце и харизму” как качества, необходимые новому наставнику: “Он должен верить, что цель осуществима. Даже такая почти невозможная, как выход из группы, где есть Испания и Франция”.
Как же бороться с грандами? “Будет сложно. Надо четко определить путь, по которому идти. А то если чувствуешь, что вожак сам не знает, куда двигаться, то следовать за ним не хочется. Мы старались указать дорогу. В помощь приглашали Гууса Хиддинка, Жерара Улье, Ежи Энгеля… Они сказали белорусским тренерам то же, что я. Сейчас у нас есть достижения. Молодежная сборная дважды подряд выступала на чемпионате Европы. БАТЭ играет на среднеевропейском уровне. Это фундамент, на котором нужно развиваться”.
Поскольку Бернд упорно не желает называть фамилию Георгия Кондратьева, то один из журналистов спросил, как немец вообще относится к совмещению тренерских постов в национальной и олимпийской сборных. Штанге изобразил удивление: “А так будет? Не могу говорить о том, чего может и не случиться. Меня в такие вещи не посвящали”.

Забивать некому

Кто решил прекратить сотрудничество с немцем? “Федерация, — сказал Штанге и сразу же добавил: — Просто закончился контракт. Четыре с половиной года — многие ли тренеры в Европе руководили одной сборной так долго? У нас была цель — поехать на чемпионат континента. Верили в это, хотели выполнить задачу. Старт в отборочном турнире получился сенсационным! В конце прошлого года занимали 36-е место в рейтинге ФИФА. А затем начались катастрофы. Травмы, переходы футболистов в большие клубы, где они сели на скамейку… Проблемы с дисциплиной — ненужные желтые и красные карточки. В итоге не добились цели. За весь отборочный турнир пропустили всего семь мячей. Но и забили лишь восемь. Где были наши форварды? Корниленко стал лучшим снайпером команды с двумя голами, один из которых забит с пенальти. Рассчитывали на Родионова, Кутузова, Александра Глеба. Но вдруг они все оказались вне игры. Травмы, дисквалификации… Кому же поражать ворота? Это стало проблемой. Может, следовало взять футболистов из белорусской лиги, которые имеют постоянную практику? Мы охотно сделали бы это, добейся ”Минск", “Гомель”, “Шахтер” на международной арене хоть чего-то. Но их класса оказалось недостаточно в матчах с “Вентспилсом” и турецкими командами. В общем, сборная не достигла цели. Но баланс у нее неплохой. В последние два года провели 21 встречу — начали с Арменией, закончили с Ливией. 14 из этих матчей прошли на выезде и только семь — дома. А вы знаете, как сложно в современном футболе побеждать на чужих полях. Австрийцы не могли сделать это шесть лет”.
Бернд признал, что не обошелся без ошибок. “Их совершают все: и мы, и вы. Но нам надо принимать решения до игры, а потом смотреть, как она проходит. И только тогда видны промахи. Почти в каждой встрече есть какие-то вещи, которые можно было сделать лучше. Но главное, что мы все время держались своей линии. По отдельным моментам можно спорить, говорить: это не так. А серьезных ошибок не было”.

Деньги не пахнут?

Затем в адрес Штанге посыпались вопросы, не имеющие непосредственного отношения к футболу. Например, о том, согласен ли Бернд, трудившийся, по мнению журналиста, во многих странах, далеких от демократии, с поговоркой “Деньги не пахнут”. Немец ответил: “Не знаю, какое отношение имеет политика к работе с футбольными командами. Офсайд есть офсайд и в Беларуси, и в Германии, и в Австралии, и у оманского султана. Я работал с признанными во всем мире федерациями, входившими в состав ФИФА и УЕФА. И делал это по согласованию с Немецким футбольным союзом, а также с посольствами. Точка — давайте следующий вопрос”. Здесь же Бернду припомнили, что после окончания работы в Ираке он написал об этом книгу. Нет ли планов стать автором еще одного произведения по итогам белорусской командировки? Штанге рассмеялся: “Да, про Ирак книга получилась толстой. Но там моя работа оказалась очень успешной. Мы попали на Олимпиаду, где заняли четвертое место. А больше писать ничего не собираюсь. Одной книги хватит”.
Была затронута и тема белорусского экономического кризиса. Бернд рассказал: “Когда меня спрашивали о том, что было самым тяжелым за последнее время, отвечал так: постоянный рост курсов валют и цен. Живя в Беларуси, я не мог ничего не видеть и не слышать, как те три обезьяны”. Раз так, то возник вопрос, вызвавший дружный смех аудитории: где же Штанге менял евро, когда в стране существовало несколько валютных курсов? “Только официальным путем”, — сказал коуч. А знал ли немец, что вопросом курсообразования в правительстве в основном занимался Сергей Румас? “Я был рад, что у руля федерации стал такой финансовый эксперт. Думал, что он принесет деньги для развития белорусского футбола, а затем и специалистов. Может, ему это и удастся! Чтобы с точки зрения государственной поддержки футбол был как минимум на одном уровне с хоккеем”, — сказал Штанге. И, хитро улыбнувшись, добавил: “Но вы, наверное, эти мои слова не напечатаете”.

“Вы поняли все”?

Бернд давно обещал давать пресс-конференции на русском. Но вчера, как и на всех прежних подобных мероприятиях, рядом с ним сидел верный переводчик Александр Рухля. Почему же немец не сдержал слова? “Я говорю по-русски на улице, в городе, — Штанге мгновенно перешел на великий и могучий. — И когда общаюсь с местными друзьями, и на поле с футболистами. Но на встречах с журналистами лучше работать с переводчиком. Потому что это очень огнеопасно: один плохой слов, и потом… А вообще я читаю русскоязычные газеты, слушаю новости. Но на пресс-конференциях важно, чтобы каждая фраза была передана точно. Вы поняли все?”
И на следующий вопрос Штанге начал отвечать по-русски. Правда, надолго его не хватило. Немец, кивнув Рухле, по ходу дела перескочил на родной язык. А речь шла о том, откуда Бернд черпал информацию, живя в Беларуси? “Смотрел по местному телевидению “Наши новости”. Хотя мой телевизор принимает много иностранных каналов, в том числе “Sky”, ВВС, CNN. Но я не большой фанат телевидения. Новости гляну — и хватит”.
За годы жизни в нашей стране немец старался познакомиться с белорусскими городами. “Если игра была в Витебске, то ехал туда с утра, чтобы посетить еще и музей Шагала. В Бресте видел военный памятник, что в крепости. Хотел лучше понять историю Беларуси, менталитет ее населения. В общем, познакомиться с этой абсолютной чужой поначалу страной”. Белорусские книги Бернд не читал — “слишком сложно”. Зато ему понравилась наша природа: “Мы часто ездили на рыбалку на Вилейское водохранилище”. Увиденное в Беларуси Штанге впечатлило. И он приобрел новых друзей — “начиная с людей высокого уровня и заканчивая санаторием “Надежда” для детей Чернобыля”. А горький осадок, по словам немца, оставили только последние результаты сборной.

Бернд Вальтерович

Штанге признался, что, когда ехал в Беларусь, то опасался проявлений ненависти к немцам и фашизму: “Как, учитывая исторические события, люди воспримут тренера из Германии? Однако Невыглас и другие руководители сразу сказали: проблем не будет. Я ведь и родился после войны, в 1948 году. За эти годы ни одного инцидента в Беларуси не произошло. Правда, когда мы играли на Украине, во Львове, какой-то болельщик крикнул: “Хайль Гитлер!”. Но здесь — ничего подобного”.
В нашей стране людей принято называть по имени-отчеству. Вот и Штанге порой в шутку величали Берндом Ивановичем или Николаевичем. А как на самом деле звали отца тренера? “Вальтер, — поведал немец. — Значит, я Вальтерович”.
Как известно, при Штанге исполнение какой-либо песни стало обязательным ритуалом для каждого новичка сборной. А что спел бы сам Бернд? Может, нечто из репертуара “Rammstein” или “Scorpions”? Как выяснилось, нет. После некоторого замешательства немец назвал загадочную композицию под названием (в переводе) “Мальчик видит розочку”. А сама введенная им традиция, по мнению Штанге, неплохая: “Может, ее продолжит следующий тренер. Или сами игроки попросят об этом”.
Также Бернд рассказал, что за четыре с лишним года ни разу не менял квартиру в Минске. Но при этом почти не общался с соседями. Виной тому, похоже, белорусский менталитет: “Когда захожу в лифт, то здороваюсь с людьми, спрашиваю, как у них дела. А на меня смотрят, как на сумасшедшего. Или глядят куда-то в сторону. С другой стороны, дом — это дом. Хочется побыть одному”.