Напоследок. Сергей Овчинников: все меняют прически

— Это не тот случай, когда говорят: один переезд равен двум пожарам?
— Не тот. Под рукой у нас здесь только необходимое. Уместится в багажник.

— Ну, мы-то будем говорить о другом багаже. Сравнительно недавно вы заявляли, что для “Динамо” вполне реально финишировать в тройке. И даже взять серебро. Поищем причины, по которым те ожидания не оправдались?
— Важно уточнить, что призовых мест я никогда не сулил. Если вспоминать о начале работы в Минске, то, напротив, после знакомства с командой в мае мои первые оценки в беседе с Чижом дословно звучали так: “Было бы глупо обещать попадание в тройку”. Юрий Александрович согласился. Одно дело, если бы я пришел после четырех-шести туров. Но там позади был уже без одной игры круг. Сейчас, если проанализировать весь расклад и посмотреть, сколько очков набрано во втором и третьем кругах, становится ясно, что при таком же графике со старта вопрос о серебре был бы решен. А так мы только нивелировали большое отставание. А на деле задача формулировалась иначе: создать боеспособную команду с прицелом на следующий сезон. Причем я предложил ориентироваться на своих ребят. Их предстояло подтянуть, чтобы с весны начать бороться за чемпионство с БАТЭ. Должна была получиться команда не для внутреннего пользования, а и для попадания в еврокубки, успешного выступления на евро- арене. Позднее у нас состоялся еще разговор — в Стайках, который вселил в меня уверенность, что все идет нормально, что глава клуба меня понял.

— Это было уже летом?
— Да, в трансферное окно. Тогда надо было определяться. Если бы жестко встал вопрос о медальном результате, то мы усилились бы четырьмя-пятью игроками очень хорошего уровня. И, наверное, задача была бы решена. Но я не видел смысла в таком развитии. Это тупиковый путь: приглашать иностранцев, тратя огромные средства. Тем более в сегодняшней Беларуси. Чиж был согласен. Однако вскоре все почему-то изменилось.

— Вскоре — это когда?
— Трудно сказать. Но я понял это после ничьей с БАТЭ — 2:2. Со мной вдруг прекратили общаться. Все. Чувствовалось полное недовольство.

— Чем оно было вызвано? Там же был неплохой матч…
— Не знаю. Больше с главой клуба я не общался. Вплоть до последнего разговора, когда услышал, что все ужасно и контракт не будет продлен. Понимаю, что у каждого своя правда. Каждый оценивает события исходя из собственных умозаключений. Готов уважать любое решение, любые раздумья и выводы руководства. Тем не менее полагаю, что я тоже очень хорошо разбираюсь в футболе. И у меня есть мнение, которое параллельно с мнением других идет не всегда. Знаете, я уже тогда все понял. Но решил продолжать, работать в том направлении, которое избрал. Хотя становилось все сложнее и сложнее.

— Однако ведь и в рамках вашего направления шанс взять медали оставался.
— Безусловно. В глубине души рассчитывал догнать “Шахтер” и “Гомель” — впереди были поединки с ними. Но в силу разных причин — объективных и субъективных — в команде стал меняться моральный фон. К сожалению, последние четыре матча мы провели плохо, потеряли очки, которые позволили бы спокойно финишировать третьими. Хотя, если вернуться к началу, при подписании моего контракта туда заложили очень большой бонус за третье место. Юрий Александрович тогда засмеялся: “Ну, если ты чудом его займешь…” И вот когда мы выиграли у “Витебска” и “Белшины”, этот пункт вычеркнули. Я контракт переписал.

— По чьей инициативе?
— Ну не по своей же. Тогда и зародились первые сомнения в серьезности всего происходящего. Но гнал эти мысли. Думал, что это из-за сложного финансового положения. А сейчас понимаю, насколько те две победы кое-кого испугали.

— Так что вы имели в виду под изменением фона?
— Ситуация, которая возникла после объявления о моей предстоящей отставке, на пользу команде, безусловно, не пошла. Конечно, это не было главным. Но зачастую если выпадает даже одно звено, то уже плохо. И здесь моя вина, наверное. Не смог донести до подопечных важность этих матчей, подготовить к ним команду как следовало. У “Нафтана” мы выиграли “в натяг”, но уже видел, что у ребят не горят глаза. Скорее всего, они были просто растеряны. А поражению от “Белшины” вообще не находил объяснений. Если взять раскладку, мы превзошли соперника по всем компонентам. А счет был 0:3. Сейчас понимаю, что там произошло. Психологический фактор никто не отменял. Честно скажу: не смог сделать так, чтобы пацаны сконцентрировались на этих последних играх.

— А не было ли вашей ошибкой выносить контрактные перипетии на публику?
— На пресс-конференции меня спросили, что будет с моим контрактом. Прямо ответил, что не знаю, что вопрос надо задать Чижу и что я поставил его перед руководством. Назвать это шантажом нельзя. Это логичное развитие событий. Любой нормальный тренер на моем месте поступил бы так же. Мог я за месяц до окончания чемпионата поинтересоваться своей судьбой? Ведь надо было дальше планировать работу.

— Из сказанного вами вытекает, что до финишных невзгод отношения с командой у вас были выстроены очень хорошо.
— Наверное, правильнее спросить об этом ребят. Но мне говорили, что такого микроклимата в “Динамо” не было давно. Думаю, удалось объединить игроков одной целью, которую мы поставили: повышать уровень, стремиться показывать качественный футбол, который нравился и команде, и мне как тренеру. Пусть это получалось сначала не целый матч, а отрезками, таймами.

— Одной из радикальных новаций после вашего прихода в “Динамо” была ставка на бразильцев.
— Футбол строится на креативе и на созидающих игроках. Наши бразильцы очень техничны, они хороши в реализации моментов, которые создает команда. Они сработали результативно, забили почти половину мячей и играли на поле определяющие роли.

— Это правда. Но в итоге вы пришли к ситуации, когда на самый важный матч — против “Гомеля” — из трех бразильцев не смогли заявить ни одного…
— Здесь никакой подоплеки нет. Не ищите моей вины в том, что с Ледесмой не стали продлевать контракт и что он с тех пор все время болеет. Я не видел его на тренировках полтора месяца. Леонардо получил травму в предыдущем туре, не тренировался две недели. Фурлана в команде не было тоже.

— А где он был?
— Не знаю. Поставьте этот вопрос перед генеральным директором Стрельцовым. У парня был сложный период. Он то тренировался, то нет. Может, это были контрактные дела, не знаю. Но футболиста Фурлана в Гомеле не было. И для меня были удивительны слова Чижа о моем конфликте с этим бразильцем. Не знаю, кто и что докладывает руководителю клуба. Сам Чиж делами команды не интересуется. Я не готов это осуждать, понимая, что он государственный человек и у него, наверное, немало других забот. Но многое сказанное им в последних интервью просто абсурдно. Ведь есть белое, а есть черное. Почему люди называют белое черным?

— Это явно о том, что вы якобы не смогли должным образом подготовить команду физически.
— Мне вменили в вину то, на предмет чего у меня была как раз хорошая репутация. Считаю, нас никто не перебегал. Когда пришел в “Динамо”, сделали полное обследование состава, результаты послали на расшифровку итальянским специалистам. Резюме было таким: готовность не нулевая — ниже. Возможно, это следствие травм, перебоев в предсезонке. Стал работать по программе, которую опробовал в Краснодаре и Брянске. Там она давала результаты. Здесь есть научная группа, она исповедует методику, которую оставил Муслин. Он привез книгу на французском, потом в клубе целый год занимались ее переводом. Муслин — умный человек. Я же захватить книгу на итальянском не догадался. Так бы и ее год переводили… А то теперь Юрий Александрович говорит, мол, у Овчинникова не хватило ума воспользоваться богатыми методиками и разработками его научной группы. Ни один тренер не подпустит к занятиям людей, которые вообще не имеют к футболу отношения. И еще странная ситуация: игроков набирает Стрельцов, а работают с ними Василенко или Овчинников. Думаю, обязанности главного тренера никак не должны дублироваться генеральным директором клуба. Но, к сожалению, здесь Валерий Иваныч учит поваров готовить, тренеров — тренировать…

— …а водителя — ездить по правилам?
— Вот вам весело. Мог бы развивать тему, но не хочу злорадствовать.

— На той встрече с Чижом, когда вы решили расстаться, в ваш адрес звучали какие-то оценки?
— Только они и звучали. Причем ни одной положительной.

— Пытались возразить?
— Да. Но это бессмысленно, когда разговариваешь со стеной. За ней сидят какие-то люди и тебя не слышат. Наверное, что-то доказывать стоит тому, кто тебе хотя бы равен. Но здесь равенства уже не вижу. Ни как спортсмен, ни как тренер. Ни по человеческим качествам. Есть футбольная этика и профессиональная корректность. Они не позволяют людям такого высокого ранга давать оценку тренеру исходя лишь из собственных маленьких умозаключений. Для меня это было гораздо большим разочарованием, чем отставка. Буду выше всего этого и оставлю все на чужой совести.

— Вот не поверю, если вы скажете, что не было людей, которые еще в мае предсказывали вам эту ситуацию с точностью до междометий…
— Да, знал, что, скорее всего, так и будет. Но зачем обманывать ваших читателей и себя: все-таки надеялся, что вот мне-то удастся переломить эту динамовскую традицию, фатальную для тренеров. И все же ничего сюрпризного для меня не произошло. Готов принимать ситуацию, когда руководители сами определяют философию развития клуба, команды и игры. Но и тогда при расхождениях во взглядах надо просто благодарить друг друга за работу и расставаться спокойно. Зачем делать вдогонку умозаключения, которые просто смешат? Вот перечитайте внимательно интервью Чижа в том месте, где он говорит о поисках тренера в разгар сезона. Мол, пришлось выбирать из того, что… Именно “что”, а не “кто”. Правда, эта мелочь о многом говорит?

— Сегодня с надеждой и верой, что “вот ему-то удастся переломить”, на грабли ступает сильно уважаемый мною футболист и тренер Саша Седнев. Что посоветуете ему при передаче эстафеты?
— Не понимаю людей, которые дают советы, когда их о том не просят. Лучше повторю сказанное напоследок Чижу. Юрий Александрович, попробуйте хотя бы раз действовать по-другому.
Двадцать пять тренеров не могут быть дураками. Согласен даже отнести это определение на свой счет, но как тогда быть с двадцатью четырьмя оставшимися?
Я говорил, что стоит оставить тренера. Посмотреть, что у него получится. Но меня не услышали. Пусть по-другому поступят уже с Седневым. Желаю Саше самого хорошего. Понятно, что я буду болеть за него. Хочу, чтобы Александр Сергеевич стал чемпионом и минское “Динамо” с ним вышло наконец на уровень, которого достойно.

— Поговорим о ребятах-динамовцах. Кого из белорусских игроков команды вы готовы причислить к милому вам отряду креативщиков?
— Не открою какой-то тайны, если первым назову Драгуна. У Стаса в наличии все компоненты, которые помогают ему развиваться как футболисту. Но меня больше поразили его человеческие качества. Есть стержень. Стас может повести за собой. Мне это близко. Видел в нем помощника не только на поле, но и в создании коллектива. Это игрок, о котором говорю с большим уважением.
Так же отношусь к Олегу Веретило. Парень высочайшей порядочности. Очень хороший футболист, который ни разу меня не подвел. И в команде он пользуется большим авторитетом. Ребята во всем ориентируются на Веретило и Драгуна.
А как не упомянуть о Ковеле? Это отдельная история. Даже удивился, узнав Леню ближе. Он оказался замечательным парнем и профессиональным футболистом, хотя это никак не вытекало из того, что слышал о нем раньше. Не зацикливайтесь на моментах, которых он не реализовал. Здесь больше вопрос психологии. Жаль, к Ковелю применялась оценка по шкале “забил — не забил”. Мало кто замечал, сколько за его счет забивали другие, какой труд он осилил. А мне Леня нужен был именно таким. Потому что забивать у нас могли и Фурлан, и Лео, и Ледесма. А еще Ковель был одним из лидеров в раздевалке. Он мог жестко спросить, потому что сам играл с фантастической самоотдачей.
Миша Афанасьев. Вот кто много сделал для наших побед. Играл с высоким кпд, исполнил немало голевых передач. А ведь и Ковель, и Афанасьев были довольно серьезно травмированы, когда я пришел. Да и прежде, давайте учитывать, они несколько лет, по большому счету, в футбол не играли, оставались без практики. Предложил им свою программу функциональной подготовки. Возможно, завысил требования. Но они не роптали, пытались их выполнять. Поэтому и прогрессировали.
Знаете, мог бы так идти по списку всего состава. Но остальных ребят выделять не стану. Они молоды. Да и вопрос ваш был о лидерах.

— Насколько вы почувствовали себя своим в нашем футбольном социуме? Какое он на вас произвел впечатление?
— Думаю, в футбольный мир Беларуси не слишком вписался. Кажется, здесь никто до конца не понял, что Овчинников за тренер и человек. Это мое ощущение после контактов с коллегами, функционерами и близкими к футболу людьми. Всегда чувствовал какую-то настороженность и снисходительность в разговорах со мной. Далеко не всегда — уважение. Не знаю, чем это было вызвано. Понимал, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят.

— Что подразумеваете под снисходительностью?
— Мне сложно обобщать.
Но в Беларуси встречаются важные люди, которые изначально подразумевают и свою высоту, и то, что ты стоишь ниже. Если это и показалось, то не мне одному. Наверное, так и есть.
Это немного разочаровало. Еще смутило идолопоклонничество футболу, который исповедует “Барселона”. Все рассматривается сквозь эту призму. Но поймите: не надо навязывать футболистам то, что они никогда не смогут сделать. Надо учить тому, что они могут, развивать лучшие качества, которые имеют. А то ведь что получалось? Минское “Динамо” не играет, как “Барселона”, — Овчинников плохой тренер.

— Только журналистам такого не приписывайте.
— Журналисты здесь про меня писали всегда хорошо. Есть такие статьи про “Динамо”, которые сохранил. Там была объективная оценка футбола, который хотел видеть в исполнении команды. Для меня было высшей похвалой сравнение с киевским “Динамо” восьмидесятых, времен Лобановского. Это действительно та игра, к какой стремлюсь. Но все равно чаще мою работу здесь оценивали, примеряясь к “Барселоне”.
Или вот, скажем, Олег Дулуб разбирал наши матчи. Впрочем, он и по заслуженному-перезаслуженному Вите Гончаренко проехал пару раз. А на мой взгляд, коллеги вообще не должны публично оценивать друг друга подобным образом. Даже в ситуации, когда выступают журналистами. Не могу судить, какой Дулуб тренер. Возможно, действительно хороший. Но мысли, которые он озвучивал, были несколько смешны. В каком плане? Давался глубокий анализ игры без знания ситуации внутри моей команды, состояния футболистов, которые у меня были, моих тактических задумок. При этом оценки звучали как неопровержимая истина. Для меня это было откровением. Вряд ли такое возможно в России. Вообще, чем выше уровень тренера, тем меньше он учит других. Расскажу историю про Хиддинка. К нему как-то обратился Фурсенко: мол, посоветуй нашим тренерам, как надо работать. А Гуус ответил: если кто-то станет рассказывать вам, как надо, выгоняйте его сразу. Это шарлатан. Никто не знает, как надо. Так сказал умный человек. А умных полезно слушать.

— Хорошо, подойду к теме коллег-тренеров с другой стороны. Как вам их общий уровень? Дух профессиональной солидарности?
— Мне показалось, что белорусские тренеры мало между собой общаются. И федерация этому не способствует. Нет совместных мероприятий, семинаров и конференций, где можно обменяться мнениями, профессиональные вопросы обсудить. У меня сложились хорошие отношения с Виктором Гончаренко. Мы периодически созваниваемся. Стараюсь его поддержать. Вите сейчас сложнее, чем мне. Наше знакомство не назовешь близким. Но искренне уважаю его как тренера. Познакомились на первой игре, когда мы победили. Виктор был очень тактичен. Подбодрил, пожелал удачи. А потом уважал его от месяца к месяцу все сильнее.

— За что?
— А за то, что такая хорошая у них команда. Вообще-то соперника не принято хвалить. Но ведь вправду хорошая! Начиная от Капского и заканчивая обстановкой на скамейке, поведением помощников и самих футболистов. Знаете, позавидовал. И для себя на будущее кое-что отметил.

— Что именно?
— Как можно распределять в штабе профессиональные обязанности. Я ведь расспрашивал Виктора и об этом. Интересные у него взгляды.

— А с Капским общались?
— Общение получилось довольно коротким. После ничьей в Борисове. Он с Юрием Александровичем ругался под трибуной. Я попытался просто успокоить. Лучше бы этого не делал.

— Попали Анатолию Анатольевичу под горячую руку?
— Нет. Получил от своего руководителя. И это меня тоже неприятно поразило. Ты же глава клуба. Если выговариваешь за дело и один на один, то можно и стерпеть. Но прилюдно… Сдержал себя усилием воли, не стал обращать мизансцену в шоу. Вот, увы, и все мое общение с Капским…

— В день прощания с Берндом Штанге вы громко вышли в коридор Дома футбола с тренерского совещания. И на цветочную церемонию не вернулись.
— Я там задал вопрос, который не понравился ни работникам федерации, ни Бернду. О целесообразности поездки сборной в Арабские Эмираты в преддверии заключительных туров чемпионата страны.
Зачем поехали на эти два товарищеских матча, никому особо не нужных? Ведь можно было с таким же успехом в Минске сыграть. Тогда не пришлось бы перемещать ребят из зимы в лето и обратно.
Мне иронично принесли извинения. А по существу никто ничего не ответил. Я сказал, что в другой раз от такой ситуации могут пострадать и “Шахтер”, и “Гомель”. Пожелал, чтобы впредь подобного не случалось. Вон российские тренеры попросили Адвокаата в том же календарном окне сыграть только одну товарищескую игру, потому что впереди были два очень важных тура. Дик сам работал клубным тренером и сразу согласился. А если мы еще и проанализируем ту поездку, где один матч сорвался, то целесообразности не останется абсолютно. Попросил объяснений. Но после того, что услышал от Сафарьяна, не счел нужным оставаться на собрании дальше.

— В университете управления вы изучали менеджмент игровых видов спорта. И темой диплома было урегулирование конфликтов в спортивных коллективах. Та работа писалась реально?
— Конечно. У меня было много материалов на эту тему. Еще из Киева, где занимался схожим исследованием, когда получал тренерскую лицензию. Мне не составило большой сложности подготовить этот диплом. Он получился действительно хорошим, объемным. Сам удивился, что смог. Заинтересовал комиссию, было много вопросов. Нескромно, но это моя заслуга.

— Та работа находит практическое применение?
— В тренерской деятельности — конечно. Ситуации разные возникают. Иногда искусственно создаются. Здесь есть глубокие смыслы. Но и на поверхности что-то происходит ежедневно. Если ты в этом немного разбираешься и к этому подготовлен, можно умело обращать обстоятельства в пользу, предотвращать конфликты.

— Вы уже не раз рассказали, как держали собственные эмоции, не шли у них на поводу. Многим невдомек, как все это в вас перемололось. Сергей, куда подевался былой буян и смутьян по кличке Босс? То, как вы себя здесь вели все это время, слишком отлично от того, чего мы ждали.
— Вы ведь знали мой телевизионный образ. А в жизни мой характер совсем не такой. Менять себя особо и не пришлось. Это разное: быть футболистом и быть тренером. С годами человек перестает вести себя, как двадцатилетний пацан. Он становится мудрее, делает выводы. Карьера футболиста подразумевает элементы шоу в поведении. Это игрок, публичный человек, иногда ему это нужно. А тренер — нечто иное.

— Разве он не задействован в шоу?
— Хорошо быть Муринью. Тот может устраивать представления. Потому что великому человеку позволено абсолютно все.
Но в начале карьеры не стоит заниматься каким-то пиаром и превращать серьезное занятие в развлечение для посторонних. Пока — не надо. Пожалуй, сегодня мне это противопоказано.
А ломать себя при этом не пришлось. Повторюсь, я довольно спокойный человек в повседневной жизни. Могу съесть любую критику, если она справедлива. И даже несправедлива, но высказана тактично. И лишь на унижение собственного достоинства реагирую бурно. Многие знают, как. У меня с детства обостренное чувство справедливости.

— А вот когда эта обостренность проявлялась сильнее? Сейчас, в отношениях с Чижом, или в молодые годы, когда конфликтовали, скажем, с Лусилиу Батиштой?
— О да, был такой судья. Но это он конфликтовал со мной. И, кстати, понес очень серьезное наказание. В Португалии его подвергли обструкции за признание в нелюбви к русским. Ею он объяснил регулярный предвзятый арбитраж матчей российских команд. А у меня конфликты с ним продолжались, когда играл за “Бенфику”, потом за “Порту”. Тренеры шутили, что меня лучше в ворота не ставить, если Батишта судит. Хотя я с ним разговаривал по телефону, пытался уладить отношения. Это один из лучших португальских рефери. Но какого-то толку из этого все равно не было.

— Из этой серии было еще и несправедливое удаление от Терье Хауге на EURO»2004.
— Ну, этот норвежец оказался порядочным. Он потом извинился, когда встретились на сборе в Ла- Манге. Хотя и намекнул, мол, мы играли тогда с хозяевами, португальцами. Но на него зла не держу…

— Так вот, как тогдашняя несправедливость соотносится с теперешней?
— Не хочу сравнивать. Не будь последних интервью Чижа, воспринял бы все как рабочие моменты. Работа тренера предполагает назначения и увольнения. Так будет всегда. Все остальное до меня уже сказали двадцать три тренера. Не стоит повторяться.

— Москва, Киев, Минск — это столичные мегаполисы, в которых вы на коротком отрезке биографии пожили и поработали. Как Минск вписался в эту последовательность?
— Я, понятное дело, человек столичный. И рассчитываю в жизни на определенный комфорт. Вот играли мы в “Локомотиве” с Гуренко. И Гурик… Сергей Витальевич рассказывал про Минск. Какой это красивый город и как удобно там жить. Мы не верили. Мол, про белорусов и драники все понятно… А вот приехал сюда и теперь могу сказать, что здесь комфортно не только мне, но и моей семье. Хотя у нас совсем маленький, годовалый, ребенок и вроде бы должны быть трудности. Но все, что мне было необходимо для работы и быта, здесь получил. Во всех городах прежде возникало чувство, что хочу в Москву. А за полгода, что я здесь, съездили домой только два раза. Один — по необходимости, чтобы показать малыша врачу. А второй — в большом летнем перерыве. И все. Чувства, что мы не дома, не было.

— А я, признаться, думал, что вы сразу после игры за руль и из Кунщевщины — прямиком в первопрестольную. На выходные.
— Ну нет. Семья потому и со мной, что посвящал работе много времени, дневал и ночевал в Стайках.
Здесь было интересно как нигде. Уровень нынешних минских динамовцев таков, что это была первая команда, где я как главный тренер мог реализовать свои тактические задумки. Техническая оснащенность ребят, их выучка это позволяли.
Понимаю, что я в начале пути. Мне еще многому учиться и многое терпеть. Но удовольствие от работы с этими пацанами было колоссальным. Вот берешь игрока, который ничего из себя не представляет, и через два месяца он совсем другой. Никто этого не оценивал. Да мне это и не нужно. Здесь больше оценщик сам себе.

— Жалко расставаться?
— А я буду приезжать. Болеть за ребят, за “Динамо”. Кстати, если попросят, постараюсь им помочь. В карьерах, в жизни. Сделаю все, что в моих силах и возможностях. А они довольно большие. Мне Минск еще запал в душу общением с простыми людьми. Уберем футбольную тему — здесь у вас было так здорово, как даже в Москве не всегда получается. Болельщики фантастические. За все время — ни одного вопроса, который меня больно задел. Поддержка была везде. Людей не обманешь. Видел, им нравится то, что я делал. И что моя команда показывала. Хочу сказать: спасибо и до свидания. Может, кто-то когда-то и вспомнит добрым словом, что был здесь такой Сергей.

— Вопрос от имени наших редакционных женщин. Вы в Минске изменили имидж. С чем связано исчезновение знаменитого хвоста?
— Надоел он за много лет. И потом, у меня молодая жена. Должен выглядеть соответственно. Ничего особенного. Все рано или поздно меняют прически…